Ия плохо говорит по-русски и немножко смущается, пытаясь подобрать нужное слово. Правда, на общительности моей собеседницы это обстоятельство никак не сказывается. И через двадцать минут я уже знаю, что Ия Джариашвили живет здесь полтора года, что приехала она из Тбилиси, где окончила дирижерское отделение Института культуры и изучала церковное пение.
В Россию ехать совсем не собиралась и даже испугалась немножко, когда ей сказали: «Грузинскому приходу Шестаковской иконы Божией Матери в Петербурге нужен регент. Собирайся». Конечно, можно было отказаться — насильно никто не отправит. Но Ия сказала себе, что раз Господь хочет, чтобы она там потрудилась, значит, надо ехать.
Смирение — это, пожалуй, самая трудная наука для современного православного человека. Еще минуту назад я стояла тут, в храме, слушая навязчивое жужжание электродрели и стук молотка, и потихоньку раздражалась, что отец Роман, настоятель грузинского прихода, с которым мы договорились о встрече, запаздывает. Ия сидела в свечном киоске, читала какую-то толстую церковную книгу и изредка поглядывала на меня из своего уголка. В конце концов она не выдержала: «Вы подождите еще немного, пожалуйста. Отец Роман сейчас приедет. Просто у него дел очень много — у нас, видите, ремонт идет. Не сердитесь, это ведь так хорошо, в храме побыть…» И так она это просто сказала, что я и впрямь очнулась — негоже тут злиться. Так мы с Ией и разговорились.
Она стала мне иконы показывать. Грузинских святых, конечно, в этом храме больше, чем в каком-либо другом. Вот — святая царица Тамара, вот — святая Нина, просветительница Грузии. Георгий Победоносец тоже особо почитается, ему здесь всякий четверг днем молебен служат. Спрашиваю: почему именно ему? Говорят: он грузин был наполовину. А я и не знала… У святой Нины в руках крест какой-то странный — концы горизонтальной перекладины вниз смотрят. Может, это не крест вовсе? Нет, крест, оказывается. Просто когда святая Нина пришла в древнюю Иверию проповедовать о Христе, она первый крест сама сделала из виноградной лозы, которая прямой никогда не бывает. Вот и изображают ее с тех пор на иконах с таким необычным крестом.
Все иконы для храма были написаны грузинским иконописцем по старым грузинским образцам: орнамент широкий, с национальными мотивами, и лики хотя и канонически писаны, но с каким-то особым оттенком — глаза, что ли, потемнее, волосы покурчавее, даже у Спасителя… А может, мне только кажется…
На одной большой иконе, старой наверное, изображены все грузинские святые — много-много. Ия показывает и рассказывает, кто где.
— А это — святая Кетеван, — говорит она. — Мою бабушку в честь этой святой назвали. Когда я должна была родиться, моя мама усердно молилась этой святой, чтобы мне дать ее имя. И однажды ей приснился сон, будто приходит к ней святая Кетеван и протягивает книгу. Мама ее раскрывает и видит: чистый лист, на котором написано только одно имя — Ия. А на следующий день я родилась, и мама поняла, что святая хотела, чтобы меня Ией назвали. Кстати, родилась я в день памяти святой Параскевы-пятницы. Поэтому я ее тоже своей небесной покровительницей считаю. И еще — Ксению Блаженную.
— А Ксению почему?
Ия улыбается:
— Однажды, когда я еще в Тбилиси была, мне показали икону блаженной Ксении Петербургской и сказали, что этой святой надо молиться, чтобы она нашла хорошего жениха. Ну я и молилась. А оказалось, что святая Ксения меня в Петербург благословляла. Я люблю в ее часовню ходить, уже пять раз там была. И у Иоанна Кронштадтского была в Иоанновском монастыре, и в других храмах.
— А с женихом-то как?
— Ну, сватались некоторые… И грузины, и русские. Но я хочу замуж в Грузии выйти. Там дом все-таки, и родные все там…
Отец Роман появился внезапно:
— Ремонт у нас идет, извините. Это такое дело суетное, сами понимаете: то материалы надо доставать, то рабочих… Через месяц освящать храм будем, очень больших гостей ждем.
Отец Роман Вепхвадзе — из Сухуми. В Петербург приехал пять лет назад, а семья — жена и двое взрослых детей — осталась в Грузии. Спрашиваю: где легче грузинам жить, там или здесь?
— Там, конечно, — говорит отец Роман. — Люди почему-то забыли, что грузины в Петербурге еще во времена империи появились, высокие посты при царском дворе занимали, с Наполеоном сражались. А теперь в нас тыкают пальцем, смотрят подозрительно и называют «лицами кавказской национальности». — И вдруг темпераментный отец Роман взрывается:
— И какой это человек придумал так говорить: «лицо кавказской национальности»? Нет такой национальности! Есть грузины, армяне, чеченцы — это все разные народы! Чего всех нас в одном котле мешать? И не надо по каким-то отдельным людям обо всем народе судить. Неправильно это. А ведь судят. И от этого тяжело бывает…
Здесь, в храме на Старорусской, грузины, русские и православные любой национальности все делают вместе. Таинство крещения над грузинскими детишками священники совершают на грузинском языке, над русскими — на русском. И венчания тоже. Отец Роман даже не может сказать, сколько браков он больше венчал: грузинских, русских или грузино-русских. А перед каждой всенощной и литургией всегда смотрят: каких прихожан в храме больше — на том языке и службу будут вести. Нередко — на двух сразу.
Некоторые люди, кто в первый раз в этот храм приходит, бывает, сомневаются: православная ли это церковь? Вроде и кресты на куполах, и иконы родные. И даже надпись на церковной кружке, куда деньги на храм собирают, хотя и на двух языках, но по-русски ведь ясно написано: Московский патриархат, Санкт-Петербургская епархия, грузинский приход Шестаковской иконы Божией Матери… Все равно сомневаются. Это все от незнания нашего. А жаль. Потому что Иверия, она же Грузия, православие еще в 326 году приняла и никуда от него не отходила.
