«Не убий!» — не уставал взывать Всевышний к роду человеческому. А люди, вознося к небу покаянные молитвы, все строили эшафоты, сооружали плахи, раскладывали костры, изобретали гильотины…
В памятниках древнего русского права смертная казнь как мера наказания и возмездия упоминается лишь с конца XIV века. А до этого времени у наших пращуров широко практиковалась кровная месть. Она была фактически узаконена.
В «Русской Правде» Великого князя Ярослава Владимировича говорилось: «Если убьет человека человек, то пусть мстит брат за брата, сын за отца, отец за сына, племянник за дядю и тетку». В старину сын убитого лишался наследства, если он не отомстил за отца, мать давала пощечину сыну, если тот осмеливался сесть за стол, не отомстив за смерть брата.
Однако шло время, и уже с начала XV века самосуд на Руси стал всячески пресекаться. Умерщвление человека за его тяжкие преступления переходило из дела частного в дело государственное. А перечень «лихих дел», за которые полагалась казнь, был вначале не такой уж и большой. Преступников карали смертью за храмскую татьбу (святотатство, кражу из церквей), за конскую татьбу (конокрадство), за переветничество (государственную измену), за поджог, а также за кражу, даже простую, но совершенную в третий раз.
Удивительно, конечно, что такие «квалифицированные» преступления, как убийство, дерзкий разбой, грабеж (если они были совершены не в третий раз), наказывались в середине XV века лишь денежным штрафом.
Со временем реестр «эшафотных дел» неуклонно расширялся. По Судебнику Ивана Грозного (1550 года) уже казнили людей и за кражу, и за подлог документов, и даже за ябедничество (заведомо ложные обвинения). С XVII века горели костры на площадях русских городов под теми, «кто отпал от христианства». В 1648 году вышел указ, который предписывал: «Кто не ходит в церковь, не бывает у святого причастия и не пускает к себе в дом священника — подвергать таких людей пыткам и нераскаявшихся сжигать». Особенно пострадали от этого указа раскольники. Только в одной Казани в 1677 году было сожжено на костре до тридцати староверов.
Но особенно кровавого размаха смертная казнь достигла при Петре I. Если, к примеру, мастер, уличенный в изготовлении обуви из плохой кожи, мог еще надеяться, что его всего лишь сошлют на каторгу, то всякий помещик «за утайку душ» при народной переписи карался смертью «без всякой пощады». При Петре Алексеевиче можно было запросто угодить на эшафот даже «за порубку дуба в заповедном лесу».
Способ казни определялся по простому принципу — «око за око». Совершил убийство — покарать душегуба «смертию же», за поджог — самого сжечь, подделал деньгу — заливали в горло расплавленный металл.
Очень строги были российские законы к мужеубийцам. Женщину, убившую своего супруга, заживо закапывали в землю по плечи, со связанными за спиной руками, и оставляли умирать медленной смертью. К одним она приходила на третьи сутки, к другим — на восьмые. Известен случай, когда осужденная умерла лишь на тридцать первый день.
За убийство отца, матери и сородичей по Судебнику 1649 года предписывалось возить преступника по торгу, рвать при этом его тело клещами, а затем утопить, связав вместе с кошкой, собакой, петухом и ужом. Неясно, правда, за какие такие грехи попадали в компанию с душегубом эти бедные животные.
В высшей степени мучительными видами смертной казни считались также посажение на кол и колесование. Такими страшными способами лишали жизни людей, обвиненных в государственных преступлениях.
Но самой, пожалуй, лютой признавалась казнь четвертованием. Человеку последовательно отрубали все четыре конечности, а затем и голову. Как правило, такой казнью умерщвлялись на Руси самозванцы. В разное время были четвертованы Анкудинов (Лже-Шуйский), Степан Разин, Емельян Пугачев.
Известно, правда, что Пугачева, прежде чем рассечь, умертвили незаметно для народа. Так повелела Екатерина II, из милосердия.
В полной ли мере смертная казнь выполняла свою главную функцию — устрашительную? Наверное, нет. И особенно в России. «Русские ни во что не ставят смерть и не боятся ее», — отмечал в своих записках англичанин Перри. «Стрельцы сотнями шли на казнь, несвязанные и нескованные… Сами всходили на лестницу к виселицам, прощались с народом, надевали на шеи петли и бросались с подмостков», — вторит ему еще один иностранец, Гордон.
Смертная казнь, несмотря на все ее жестокие формы, никак не способствовала уменьшению преступности. Некоторые наши самодержцы это видели и понимали. Была приостановлена смертная казнь при императрицах Елизавете Петровне и Екатерине II. Неопределенность в этом вопросе существовала вплоть до восшествия на престол Николая I. Смертные приговоры хотя и выносились, но не исполнялись. Но вот грянуло 14 декабря 1825 года. Восстание декабристов. И вновь заколыхались над русской землей тела повешенных…
