Белоруссию принято считать республикой с преимущественно православным населением, тяготеющим к единению со всеми славянскими народами, в первую очередь, разумеется, с Россией. При президенте Станиславе Шушкевиче (1991−1994) белорусский был единственным государственным языком. Население, говорящее по-русски, выражало неудовольствие тем, что деловая документация велась на одном языке и вступительные экзамены в высшую школу принимали по-белорусски. По своей простоте лозунги Александра Лукашенко, сформулированные им на президентских выборах 1994 г., были обречены на успех: борьба с коррупцией, объединение с Россией, введение двух государственных языков. Став президентом, Лукашенко весной 1995 г. провел референдум: за введение двух государственных языков проголосовало 83% населения. Вернув русский, Лукашенко смягчил политическую конфронтацию между русскими националистами и националистами белорусскими, которая неизбежно должна была привести к гражданскому конфликту.
Религиозная составляющая в официальных предвыборных документах Александра Лукашенко практически отсутствовала, но в устных выступлениях он постоянно подчеркивал свою принадлежность к православию.
Взгляды С. Шушкевича, суперэкумениста в вопросах веры, были непонятны подавляющей части населения: он рассуждал о возможном строительстве единого храма для всех христианских конфессий и поддерживал слишком близкие связи с пастором Сан Мен Муном. Последнее обстоятельство, ставшее достоянием российских СМИ, существенно подорвало авторитет Шушкевича, несмотря на то, что он искренне способствовал укоренению в Белоруссии основных христианских конфессий.
Лукашенко же был понятен, а то, что его «православность» носит скорее политический характер, нежели религиозный, никого не интересовало. Финансовая поддержка президента Белорусскому экзархату РПЦ была не более чем мифом. Лукашенко предпочитает вкладывать деньги в одновременное строительство шести ледовых дворцов спорта, и религиозным символом Белоруссии по-прежнему остается Красный костел, расположенный на правительственной площади. Зато Лукашенко не отказывает Православной Церкви в политической поддержке через Государственный комитет по делам религий и национальностей, который возглавляет Александр Билык.
Структуры контроля за деятельностью религиозных организаций в Белоруссии не упразднялись. Совет по делам религий существовал поначалу в министерстве культуры, затем в 1997 г. был преобразован в Государственный комитет, глава которого по должности является членом правительства. Последние четыре года комитет проводит незамысловатую политику: лишает регистрации секты, препятствует деятельности иностранных миссионеров (от католиков до индуистов), подозревая их в шпионаже, и ведет планомерную борьбу с протестантами. Закон о свободе совести, принятый еще при Шушкевиче, не позволяет открытой религиозной дискриминации, и поэтому вся религиозная политика Лукашенко строится на указах и постановлениях. Это создает трудности как для религиозных общин, так и для самой власти. Комитет разработал новый закон о свободе совести, много более жесткий, чем российский закон 1997 г., но его принятие задерживается администрацией президента, которая не желает обострять отношений с верующими до президентских выборов, намеченных на 2001 год.
С одной стороны, пророссийская и проправославная идеология понуждает власть на действия, направленные против религиозных меньшинств, с другой — власть не может не опасаться растущего недовольства многих Церквей и общин, которые ищут защиты либо на Западе, либо в националистической оппозиции, группирующейся вокруг «Белорусского народного фронта» (БНФ).
Белорусские националисты вовсе не представляют собой единой монолитной группировки. Единственным объединяющим признаком является желание говорить на родном языке. Белорусская нация находится в процессе формирования, и БНФ — своего рода лаборатория, где проводится испытание идеологических, религиозных и лингвистических теорий. Идеологию с лингвистикой мы оставим специалистам и попытаемся рассмотреть аспекты религиозные.
Главная отличительная черта тех религиозных организаций, которые могут проголосовать против Александра Лукашенко на очередных выборах, — совершение богослужений на белорусском языке.
В центре Минска, на площади против комплекса правительственных зданий, высится гигантский, красного кирпича костел Святых Симеона и Елены на одну тысячу посадочных мест, в обиходе — Красный костел. Реставрация сделана по последнему слову техники: площадь цокольного этажа превышает площадь самого храма, уходя под мостовую правительственной брусчатки. Здесь располагаются миссионерские службы, детские образовательные учреждения, библиотека, выставочный зал, театр на 200 зрителей и так далее. Каждый день — месса, по воскресеньям — шесть месс подряд. Только по-белорусски. Одиннадцатичасовая месса каждое воскресение транслируется на всю страну по национальному радио. Побывав в Красном костеле, невольно начинаешь задумываться о будущей религии независимой республики. Настоятель Красного костела ксендз Владислав Завальнюк — белорус. Его помощница сестра Маричка уверяла посетивших ее журналистов из Кестонского института, что после войны «нас русифицировали» и теперь необходимо восстанавливать белорусский язык и белорусскую культуру, потому что «нет культуры, нет и веры, это связано».
Хрупкое российское католичество наполовину состоит из рафинированной русской интеллигенции, нежно переставляющей на книжной полке томики Томаса Манна и постановления 2-го Ватиканского собора. В Минске про Ватикан-2 прихожане не рассуждают — «то для пана ксендза», — они спешат в «задушный день» помянуть своих покойников, в исповеди пожаловаться на сварливую соседку, купить в храме, по которому кругами расплываются запахи из трапезной, незамысловато раскрашенную статуэтку Девы Марии. Как положено, украшают бумажными цветами фотографии Папы и с глубоким умилением относятся к священноначалию.
На родине архиепископа Тадеуша Кондрусевича, в поселке Адельск Гродненской области, одна из улиц названа его именем. Здесь католичество простое, народное, без интеллигентской зауми. Ветром его не сдуешь. Ксендз Александр Тарасевич из кафедрального собора Пресвятой Девы Марии сетовал в разговоре со мной на власть, которая никак не хочет полностью согласиться с тем фактом, что католичество — традиционная религия белорусов. «Нужно служить по-белорусски в перспективе развития белорусской государственности, потому что рано или поздно необходимость в русском языке отпадет, — говорит ксендз Александр, и добавляет: — У меня душа болит за свой язык, за свою культуру, люди будут приходить к нам, потому что мы служим по-белорусски».
Всего в Белоруссии пять католических епархий и семинария. В Минске пять больших костелов и капличка (часовня) на 100 человек. Значительную часть духовенства составляют иностранцы, в первую очередь поляки. По указу Лукашенко перевод священника-иностранца с прихода на приход кардинал Казимир Святек осуществляет только с разрешения Госкомитета по делам религий. Этот унизительный для Ватикана указ породил ряд серьезных проблем, наибольшую огласку из которых приобрел конфликт польского священника Збигнева Кароляка с властями Бреста. Кестонская служба новостей сообщала, что на протяжении нескольких лет отца Кароляка под разными предлогами пытались выдворить из страны, и в конце концов рыдающие прихожане вынуждены были проститься с любимым пастырем.
В Ватикане к Лукашенко относятся настороженно, и надеяться на поддержку католиков на ближайших выборах ему можно лишь в случае существенной коррекции в религиозной политике.
Александр Сакович, пастор пятидесятнической церкви «Слово веры» уверял меня, что в XVI веке «вся Белоруссия была кальвинистской и у протестантов здесь корней больше, чем у православных и католиков».
По данным комитета по делам религий, в Белоруссии 1139 православных общин. Евангельские христиане-баптисты объединены в 244 общинах. Рост протестантизма в основном происходит за счет увеличения числа церквей пятидесятнического направления. Их около пятисот. Если приплюсовать баптистов-инициативников и лютеран, то общее число протестантских общин приблизится к тысяче. Это без адвентистов, мормонов, иеговистов и мессианских иудеев. Разумеется, численность православных и католиков измеряется в сотнях тысяч, а протестантов — в десятках тысяч человек, тем не менее белорусский протестантизм сегодня представляет собой реальную общественную силу. В противоположность православным, протестанты находятся в процессе консолидации. Тон задают пасторы пятидесятнических церквей, имеющие как тюремный опыт, так и опыт подпольного существования при советской власти.
Заместитель главы администрации президента Иван Пашкевич — практикующий протестант. Именно он пытается не допустить в республике конфронтации между властью и отдельными конфессиями, именно он убедил администрацию не спешить с принятием нового закона о свободе совести. Протестанты не скрывают надежд на поддержку Ивана Пашкевича, но его политике противостоит комитет по делам религий, находящийся под влиянием заместителя премьер-министра Владимира Заметалина, главного идеолога исполнительной власти.
Религиозным организациям предписано проводить богослужения в помещениях, специально предназначенных для культовых целей. Подавляющее большинство протестантских общин не имеет молитвенных домов и не в состоянии приобрести землю и построить собственное здание. Директорам домов культуры запрещено сдавать помещения в аренду религиозным организациям. Ослушаться этого негласного указа может позволить себе только директор Минского автомобильного завода, крупнейшего предприятия, формирующего значительную часть бюджета республики. Он не обращает внимания на унизительные указы чиновников исполнительной власти и закрывает глаза на то, что в клубе МАЗа проводятся молитвенные собрания.
Из-за проблем с помещениями, которые искусственно созданы властями, протестанты переходят на работу в домашних группах. Церкви численностью 500−700 человек вынужденно дробятся, становятся мобильнее, что увеличивает миссионерский охват населения и численно, и географически. Среди рядовых прихожан все чаще раздаются призывы переходить на нелегальное, «катакомбное» положение. Если это произойдет, то власть окончательно потеряет контроль над религиозной ситуацией в протестантском мире. Но пока руководители Церквей пытаются действовать легально. Они создали Совет лидеров протестантских Церквей. В него вошли руководители Союза евангельских христиан-баптистов (ЕХБ), адвентистов (АСД), Лютеранской общины «Спасение», Союза христиан веры евангельской (ХВЕ) и Объединения общин христиан полного Евангелия. От имени Совета написаны первые обращения к власти, с просьбой урегулировать их отношения. Совет лидеров может перерасти из межцерковного совещательного органа в политический, который будет определять и координировать деятельность белорусских протестантов.
В руководстве националистически настроенного БНФ за последние годы появились активисты, принявшие крещение в евангельских Церквях. Протестантская догматика не вступает в их сознании в противоречие с национальной культурой. Они удовлетворяются богослужением на родной «мове». Не удивительно, что на митингах оппозиции все чаще можно встретить граждан, исповедующих протестантизм.
Политически активная часть Белорусского экзархата Русской Православной Церкви делится на две части: русских националистов и белорусских националистов.
Русские националисты группируются вокруг общества «Православная инициатива», которое возглавляет бизнесмен Владимир Чертович. «Православная инициатива» располагается в магазине церковной утвари, который принадлежит Чертовичу. При входе вас встречает плакат «Православные всех стран, соединяйтесь». Иконы местного письма — того же вкуса. Лики святых, выписанные ядовитого колора акриловыми красками, удивительно совпадают по духу с изображениями кришнаитских божеств. Нахальные пестрые краски и большое количество назидательных надписей создают странное сочетание лубочной культуры, уголовной татуировки с восточно-оккультным миром.
«Православная инициатива» активно выступает против экуменических контактов митрополита Минского и Слуцкого Филарета и введения в некоторых храмах богослужения на белорусском языке. Белорусизацию они воспринимают как дерусификацию в пользу Польши, а «мову» — как инструмент полонизации. В предисловии к изданному «Православной инициативой» в 1999 г. сборнику статей «Война по законам подлости» утверждалось, что у Белоруссии «сейчас есть два пути выбора: либо в кабалу того же Запада, либо к жидо-масонам, оккупировавшим Россию. И есть третий путь — оставаясь островком свободы, стать центром собирания славянских народов для отпора силам зла». Александра Лукашенко, которого прямо поддерживают русские православные националисты, составители сборника называют «воителем всех славян». Еврейские общественные организации начали судебные процессы против распространителей данного сборника.
Русские националисты, принадлежащие к РПЦ, резко выступают против БНФ, который подозревают в желании создать независимую от Московского Патриархата автокефальную Белорусскую Церковь, и одновременно распространяют материалы против митрополита Филарета, расшатывая этим бюрократическую структуру экзархата и способствуя возможному церковному расколу.
Белорусские православные националисты сосредоточены вокруг минского храма Петра и Павла и его настоятеля отца Георгия Латушко. Члены прихода занимаются «белорусизацией» православия. В этом они видят единственную возможность конкурировать с растущим католическим и протестантским влиянием. По-белорусски говорит 20% населения, но эти двадцать процентов составляют (используем терминологию Льва Гумилева) «пассионарную» часть населения, численный рост которой происходит постоянно и в первую очередь не за счет рождаемости, а за счет притока русской молодежи. В Белоруссии можно наблюдать необычный феномен. Протестные настроения, свойственные любому молодому поколению, в Белоруссии формулируются на «беларускай мове». Говорить по-белорусски — модно. Модно говорить об истории края, модно петь белорусские песни. Молодежная культура первой отреагировала на потребности эпохи появлением такого явления, как белорусский рок, наиболее яркие произведения которого можно смело отнести к песням национального освобождения. Этот процесс остановить нельзя. Его можно лишь регулировать, но на это нужна политическая мудрость.
Приход Петра и Павла представляет собой необычное явление. Представьте на мгновение, что отец Георгий Кочетков, не отказавшись от русификации богослужения и активных форм катехизаторства, начал отстаивать идеи соборности, святой Руси, богоизбранности русского народа и использовать фразеологию отца Тихона Шевкунова, а отец Тихон раз в месяц совершал бы русскую литургию, да еще бы хвалил своего переводчика за то, что тот в ектиньях сохранил меньше славянизмов и тем самым доказал кочетковцам, что Сретенский монастырь куда как более русский. Примерно такое впечатление выносишь от общения с духовенством и мирянами этой общины.
Белорусская литургия служится раз в месяц. «Малэбэн за беларускi народ» — раз в неделю. Все внутрицерковное общение — по-белорусски. А общение — богатое. Тут действует просветительское братство «Трех виленских мучеников», издается литература, идет огромная благотворительная работа, творческая переводческая деятельность с жаркими спорами о допустимости или недопустимости сохранения славянских выражений или полонизмов, неизбежно проникающих из католического белорусского обихода.
Особая гордость — чрезвычайно активное «Молодежное братство», которое возглавляет Виталий Рымашевский. Он как раз из тех, кто выучил белорусский сознательно. Со мной Виталий упрямо говорил по-белорусски. Он объяснил мне, что все народы едины во Христе, но национальная принадлежность есть данность от Бога и поэтому сохранение родного языка — это выполнение заповеди почитания родителей, которые на этом языке говорили. Молодежь все формулирует жестче и прямее: «Для меня желание независимости от России — это то же самое, что желание независимости русских от США».
При этом в общине не помышляют об автокефалии или унии. Потому что и то и другое грозит опасностью полонизации, чего страшно боятся православные белорусские националисты. Если белорусы-католики часто настроены антирусски и пропольски, то белорусы-православные настроены и антирусски, и антипольски.
Рейтинг Лукашенко сегодня нестабилен. Причины кроются в низком жизненном уровне и пренебрежительном отношении к народу, которое выражается в постоянных полицейских указах, запрещающих одним свободно менять валюту, другим продавать ту или иную литературу, третьим молиться так, как им заблагорассудится. Александр Лукашенко был главным инициатором сближения Белоруссии с Россией. После прихода к власти Путина шансы Лукашенко на солидную должность в объединенной стране приравнялись к нулю. Сохранится ли теперь его интеграционная политика? Если нет, то Лукашенко придется активнее поддерживать развитие белорусского языка — внешний символ государственной самобытности, отличающий Белоруссию от России. Придется искать более тесных связей с Европой, что неизбежно повлечет за собой изменение религиозной политики.
Может быть, именно тогда ему и понадобится Красный костел. Тот самый, что стоит на правительственной площади.
Минск — Москва
