На вопросы читателей «Смены» отвечает митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Владимир.
— По роду своей деятельности я часто и подолгу бываю за рубежом, — пишет нам Николай. — Стараюсь, где возможно посещать храмы, но большинство из них находятся в юрисдикции Русской православной зарубежной церкви. Как к ней относиться и можно ли участвовать в ее богослужениях? — Между иерархиями Русской православной церкви Московского Патриархата и Русской православной зарубежной церкви нет евхаристического общения, то есть мы вместе не служим. Уехавшее после революции за рубеж русское духовенство отделилось от Московского Патриархата и обвиняло нас в том, что мы не сопротивлялись богоборческой власти. Но если бы Русская православная церковь действительно не сопротивлялась в каких-то принципиальных вопросах, так не было бы у нас такого числа новомучеников. Теперь иерархи РПЦЗ выдвигают обвинение в том, что у церкви в России сложились слишком хорошие отношения с государственной властью. А почему они должны быть нынче плохими? Мне кажется, что отдельные представители руководства Русской православной зарубежной церкви запутались и, я бы даже сказал, зациклились в своих поисках негативного. И когда к власти в России пришло правительство, поставившее страну на путь демократизации и свободы, был самый удобный момент, чтобы по-братски обняться друг с другом, все друг другу простить, объединиться и жить вместе. Но тогда всем епископам РПЦЗ пришлось бы признать власть Алексия II — Патриарха Московского, а не Нью-Йоркского или Вашингтонского — и осознать, что центр русского православия в Москве, а не где-то там на Западе. У нас есть свободные кафедры — приезжайте, принимайте епархии, молитесь вместе со своим народом — ведь за рубежом русских не так много, да и русскими-то их не назовешь — это почти чужие люди с западными традициями… Нет, не хотят. Примирения не получается. И раз они не хотят с нами общаться, нам тоже не стоит участвовать в их церковной жизни. — Дмитрий из Луги просит назвать канонические причины к расторжению церковного брака. — Вообще церковь никоим образом не поощряет разводы. Но существует ряд случаев, когда освященный таинством венчания брак возможно расторгнуть. Все они изложены в «Основах социальной концепции Русской православной церкви», принятых на недавнем Архиерейском соборе. Замечу, что этот документ хорошо было бы иметь не только каждому клирику, но и всякому мирянину. Итак, в этом документе говорится: «В 1918 году Поместный собор Российской православной церкви в „Определении о поводах к расторжению брачного союза, освященного церковью“ признал в качестве таковых, кроме прелюбодеяния и вступления одной из сторон в новый брак, также отпадение супруги или супруга от Православия, противоестественные пороки, неспособность к брачному сожитию, наступившую до брака или явившуюся следствием намеренного самокалечения, заболевание проказой или сифилисом, длительное безвестное отсутствие, осуждение к наказанию, соединенному с лишением всех прав состояния, посягательство на жизнь или здоровье супруги либо детей, снохачество, сводничество, извлечение выгод из непотребств супруга, неизлечимую тяжкую душевную болезнь и злонамеренное оставление одного супруга другим. В настоящее время этот перечень оснований к расторжению брака дополняется такими причинами, как заболевание СПИДом, медицински засвидетельствованные хронический алкоголизм или наркомания, совершение женой аборта при несогласии мужа». Добавлю к этому, что давать благословение на расторжение церковного брака имеет право только епископ. — Наши читательницы Наталья из Приморского района и Анна из Веселого Поселка сетуют, что в так называемых спальных районах Петербурга очень мало храмов и все они, как правило, небольшие. А в центр ехать — далеко и трудно, особенно с маленькими детьми. Решается ли как-то эта проблема? — Это очень больной для нас вопрос. Когда ко мне приходят люди с просьбой благословить на строительство храма, я всегда говорю: «Стройте в новом, „спальном“ районе». На Средней Рогатке будут сразу три церкви, в Веселом Поселке Александро-Свирский монастырь открыл подворье — в храме уже идут богослужения, в некоторых других местах также строятся церкви… К сожалению, народ у нас сейчас не очень богатый, и мы не можем строить сразу и много храмов, и непременно больших. Но постоянно работаем в этом направлении и мало-помалу эта проблема решается. — Сразу несколько наших читателей спрашивают о том, что во многих церквах совершается не индивидуальная, а общая исповедь, и интересуются, не умаляется ли при этом значение таинства исповеди. — Начну с того, что в первые века христианства была только одна форма исповеди — общая. Даже не общая, а открытая. Если люди согрешали, они приходили в храм, становились перед всеми и говорили: «Братия, помолитесь обо мне и помогите мне, я грешен в том-то…» То есть открыто каялись. Это было возможно, потому что тогда христианские общины были сравнительно небольшими. И все, кто находился в тот момент в церкви, решали: если видели искреннее покаяние, то человека прощали, а священник снимал с него епитимью, то есть отлучение от причастия. Когда на Руси было много храмов и много священников (во Пскове, например, почти в каждом квартале была церковь), все было очень просто: люди могли прийти в любое удобное для них время, помолиться, исповедаться и причаститься. Сейчас количество приходов по сравнению с недавним временем, когда большинство церквей были закрыты, конечно, растет, но не так быстро, как число верующих. Поэтому при большом скоплении народа священники просто физически не успевают выслушать каждого индивидуально. Однако, если человеку необходим личный разговор с батюшкой, он всегда может договориться о встрече и исповедаться подробно. Это — одна сторона вопроса. Другая — неумение и непонимание людьми того, как и за что необходимо приносить покаяние. Все-таки в течение многих десятилетий россияне почти ничего не знали о христианстве, поэтому очень многие приходят в храм и говорят: «Да какие у меня грехи? Вроде и нет их…» Нужно объяснять, что такое грех, и это тоже не всегда удается сделать индивидуально. Поэтому существуют общие исповеди: батюшка сам перечисляет перед присутствующими грехи, но каждый верующий в это время должен не только внимательно слушать то, что говорит священник, но и искренне каяться в душе: «Грешен, прости, Господи…» Только тогда человек может считать, что он действительно исповедуется. Все зависит от внутреннего устроения христианина: если, подходя после общей исповеди под епитрахиль батюшки для прочтения разрешительной молитвы, человек принес искреннее покаяние в соделанных грехах, то таинство совершается, и оно ничуть не менее значимо, чем после индивидуальной исповеди. Так что не надо смущаться: обе формы исповеди благословляются церковью. Однако замечу: в особых случаях, при совершении тяжких грехов, личный разговор со священником необходим…
