Летом 1995 года во время реставрационных работ в Введенском храме Корнильево-Паданской пустыни под большим плоским камнем в основании алтаря, «под спудом», были обнаружены человеческие останки. Представители Санкт-Петербургской Епархии обратились тогда к судебно-медицинским экспертам с просьбой выяснить, не принадлежат ли найденные мощи святому преподобному Корнелию Паданскому, основавшему в 1549 году данный монастырь.
С XVIII века Корнелий Паданский, ученик святого Александра Свирского, считается святым. Ответ экспертов был положительным. Так православная церковь вновь обрела святыню. С руководителем экспертной комиссии, работавшей в пустыни, заместителем начальника Ленинградского областного бюро судебно-медицинской экспертизы Юрием Александровичем Молиным мы встретились в его служебном кабинете среди книг и микроскопов.
— Что ж, Юрий Александрович, святые мощи действительно хорошо сохранились по сравнению с останками обычного человека?
— Достаточно хорошо. Хотя с начала ХХ века нетление, в соответствии с Определением Синода, не является обязательным свидетельством святости. Что касается обычных людей, чем человек менее насыщен влагой и жировой клетчаткой, тем больше у него шансов сохраниться после смерти. Известно такое явление, как трупная мумификация, — это когда умерший просто «усыхает».
— А нам говорят: «Чудо, чудо!»
— Вопрос о чуде — вопрос церковный, пусть им и останется.
— Что относится к «вашим вопросам»?
— Убийства, самоубийства, несчастные случаи, подозрительные, скоропостижные смерти. Это когда погибают видимо здоровые люди. Нужно выяснить, не кроется ли за этой смертью преступление. Если подтверждается насильственный характер смерти, возбуждается уголовное дело.
— Тогда почему ваша служба относится к системе здравоохранения, а не к МВД или прокуратуре? Меня очень удивила вывеска на входе.
— С 1917 года судебно-медицинская экспертиза является частью здравоохранения. По-видимому, таким образом избегается возможное давление на нас. Мы все — врачи, прошедшие специальную подготовку, годичную интернатуру.
— Отчего становятся экспертами? Хочется дополнительных ощущений?
— Трудно сказать. Родители меня вообще видели историком. А в медицину я пришел, наверное, из чувства сострадания. В моей семье, а она достаточно многочисленная, всегда было много болеющих. В институте перебрал массу кружков, кстати, пробовал себя и в терапии. Потом увлекся патологоанатомией. Мой учитель профессор Горделадзе Антонина Сергеевна привила мне навыки работы в морге, научила видеть истину, которая часто открывается только на секционном столе. В конечном итоге я вышел на судебную медицину и ни разу за 25 лет не пожалел о своем выборе.
— В кино часто показывают таких тонких интеллектуалов, которые уже на месте преступления по одному найденному волосу сообщают следователю, что смерть наступила где-то между 20.00 и 20.10, убийца был среднего роста и за два часа до преступления съел порцию жареных грибов.
— Это, конечно, художественный вымысел. И по волосу мы можем определить только пол и группу крови его владельца, ну еще можно установить ряд заболеваний, мучивших хозяина. Кстати, именно по посмертной экспертизе волос Наполеона было установлено, что он умер отнюдь не от рака, а был отправлен мышьяком.
— Мне известно ваше увлечение историей в ракурсе судебно-медицинской экспертизы. В вашей книге «Читая смерти письмена» развенчаны многие легенды. Петр I все-таки умер своей смертью…
— Да-да. Меншиков пусть спит спокойно, никакой он не отравитель.
-…и Есенин сам повесился.
— Совершенно верно. Мои кандидатская и докторская были посвящены теме повешения. Вы, кстати, сидите под петлей. (Действительно, к шкафу прикреплена веревка с петлей. — Авт.) Считается, что петля повешенного приносит счастье. Это старая славянская примета.
— И что же, эта петля использовалась?
— Использовалась. Это подарок одного следователя. Так вот, в самом начале моей карьеры я занимался таким делом: родители обратились с претензиями к руководству прокуратуры, суть которых заключалась в их уверенности, что их сын был убит в камере предварительного заключения сотрудниками милиции и в дальнейшем повешен. Перед захоронением на теле были обнаружены кровоподтеки, ссадины. Я внимательно осмотрел изолятор и путем экспертной реконструкции, после осмотра петли, доказал, что это никакое не убийство, а самое что ни на есть самоубийство. Дело в том, что процесс повешения сопровождается асфиктическими судорогами, из-за которых тело ударяется об окружающие предметы и на выступающих частях возникают повреждения.
— Думаю, странно было бы ожидать иного вывода экспертизы.
— Это очень обидно. Действительно, почему-то считается, что люди нашей специальности выступают на стороне обвинения. А ведь нередко суды по заключениям судебно-медицинской экспертизы постановляют оправдательные приговоры. Несколько лет тому назад в одном из районов области был задержан человек, которому вменялось совершение изнасилования с последующим убийством. В теле жертвы, естественно, осталась сперма, прошу прощения за такие детали, но раз уж мы ведем предметный разговор, терпите. Так вот, сперма была отправлена в нашу генетическую лабораторию. В этой лаборатории устанавливают происхождение объектов с точностью свыше 99,99 процента. Генетики в категорической форме исключили подозреваемого. Хотя все улики, все свидетельские показания (в последний раз эту женщину видели вместе именно с этим мужчиной) были против подозреваемого. Следствие потребовало повторения экспертизы. Она еще раз исключила этого человека. Наши коллеги не позволили свершиться несправедливости. Это очень важно для нас.
— Вы постоянно имеете дело с людским горем. Вы не устали? Жалеете ли вы жертву, или восприятие притупилось?
— Сострадание — это обязательное качество судебного медика. Конечно, нельзя все время находиться в центре отрицательной энергии, это бич нашей профессии. Большинство моих коллег — это достаточно сильные люди, психологически устойчивые, уравновешенные. И еще жизнелюбы. Потому что каждый день ощущаем, какой это все-таки драгоценный дар — жизнь. Если б вы знали, с какими нелепыми трагедиями мы часто имеем дело. Которых могло бы и не быть, будь люди добрее, терпимее друг к другу.
— Как долго могут длиться исследования?
— На выполнение сложной экспертизы отводится не более двух месяцев. Самое интересное для меня — синтез, обобщение полученной информации, анализ фактов, выстраивание их в логический ряд. Головоломка, заданная жизнью. Вызов, от которого не смеешь отклониться.
