Которые тут временные?

В октябре 1917 года потерпела крах очередная попытка реформировать Россию

Хрестоматийная сцена: толпа рабочих, солдат и матросов врывается в зал, который на самом деле был Малой столовой Зимнего дворца. В зале за столом сидит десятка полтора граждан типично интеллигентского (или, если угодно, «буржуазного») вида — пиджаки, галстуки, очки, у некоторых аккуратно подстриженные бороды. Они всеми силами пытаются сохранить достоинство, но пасуют перед напором революционных масс. Их быстро арестовывают и куда-то уводят. Так в советском кинематографе и изобразительном искусстве показывали исторические события ночи с 25 на 26 октября 1917 года — арест Временного правительства.
В общем, фактическая канва событий излагалась верно. Однако что представляло собой то самое пресловутое Временное правительство, которое свергли сторонники большевиков, интересовало немногих. Таков удел исторических неудачников: их быстро забывают. В памяти остается лишь какая-нибудь яркая деталь. В данном случае, кроме впечатляющей сцены ареста министров, это бегство премьера Керенского из Зимнего дворца в женском платье — полностью лживая версия, придуманная кем-то из многочисленных недоброжелателей Александра Федоровича.
Показательно, что последний состав Временного правительства, работавший в сентябре-октябре 1917 года, не пользовался расположением как «красных», так и «белых» историков. Первые считали, что Керенский и его коллеги вели антинародную политику, упорно не хотели заключать мир и проводить справедливую аграрную реформу. Вторые обвиняют «временных» в слабости и непоследовательности, в результате которых к власти пришли большевики.
Однако мало кому известно, что потенциальные возможности, которыми обладало Временное правительство накануне своего краха, были уникальными для российской истории. Впервые к власти пришли не просто яркие политики или государственные мужи, а команды единомышленников-реформаторов. Именно команды — их было несколько, и в них входили не только министры, но и их заместители (в России этих чиновников называли товарищами министра).

Экономисты

Над экономической программой в последнем правительстве Керенского работали молодые представители российского бизнеса, создавшие в марте 1917 года Всероссийский союз промышленности и торговли. Прежде всего они планировали снижение налогов, взимаемых с собственника, для оживления разрушенной экономики. От своих старших коллег они отличались вниманием к социальным вопросам: так, на предприятиях, принадлежавших Александру Коновалову, еще за полтора десятилетия до 1917 года был введен 9-часовой рабочий день. Для работников были построены школы, больницы, ясли, библиотека.
Лидером молодых бизнесменов был 42-летний Коновалов, занявший посты министра торговли и промышленности и заместителя премьера (именно ему Керенский поручил руководить правительством, покидая мятежный Петроград утром 25 октября). 34-летний текстильный фабрикант Сергей Смирнов был назначен государственным контролером. 35-летний Сергей Третьяков, родственник создателей Третьяковской галереи, возглавил в ранге министра Экономический совет и Главный экономический комитет. В «команду Коновалова» входил и 30-летний Павел Бурышкин, не занимавший постов на госслужбе, но возглавлявший торгово-промышленную фракцию во Временном совете Российской республики — совещательном органе, который должен был функционировать до созыва Учредительного собрания. Наконец, давний знакомый и единомышленник младореформаторов, питерский профессор Михаил Бернацкий, получил портфель главы Минфина.
Весь экономический блок правительства был един во мнении, что нельзя уступать требованиям введения рабочего контроля над производством, то есть необходимо сохранить управляемость экономикой. «Временные» предсказывали, что выполнение этого требования большевиков и профсоюзов приведет к окончательному развалу промышленности (показательно, что сами большевики, оказавшись у власти, быстро отказались от рабочего контроля). В социальной сфере они поддерживали самые прогрессивные на тот момент идеи по мирному урегулированию трудовых конфликтов.

Аграрники

Сельскохозяйственное ведомство было представлено в последнем составе Временного правительства блестящим набором имен. Министром земледелия был ученый-экономист Сергей Маслов. Его заместителем в середине октября стал 29-летний Александр Чаянов, в будущем получивший известность как знаменитый ученый-аграрник и автор повестей в гофмановском стиле. Пост заместителя министра продовольствия 5 октября получил 25-летний Николай Кондратьев — в будущем не менее известный экономист, чем Чаянов. Среди консультантов правительства были такие компетентные специалисты, как Николай Макаров и Николай Огановский.
Именно эти люди создали весной 1917 года Лигу аграрных реформ, в которой разрабатывались масштабные проекты преобразования российской деревни на основе кооперации. Отвергались огосударствление земли и мелочный контроль над крестьянством. Особое внимание уделялось местной инициативе в земельном вопросе — тому самому, что потом отвергли большевики. Судьба «аграрной» части Временного правительства оказалась наиболее драматичной: расстрела удалось избежать лишь отсидевшему несколько лет в лагерях Макарову.

Военные

После неудачи корниловского выступления высшие посты в русской армии заняли молодые полковники. Военным министром стал Александр Верховский, его заместителями — Виктор Яхонтов и князь Туманов. В реформаторскую группу входили также полковник Владимир Барановский и пожилой (по сравнению, скажем, с 31-летним Верховским) генерал от артиллерии Алексей Маниковский — ему было 52 года.
Молодые офицеры и их старший коллега лучше других понимали, что армия больше не в состоянии воевать. Был разработан план постепенной демобилизации небоеспособных вооруженных сил и реорганизации армии на основе тех подразделений, в которых сохранилась дисциплина. К примеру, ударные батальоны, казачьи части и Дикая дивизия. Частичная демобилизация должна была стать первым шагом к выходу России из войны, но Керенский твердо стоял на своем: никакого мира с немцами. В результате Верховский ушел в отставку, а его сотрудники не пользовались никаким политическим влиянием, будучи лишь специалистами-«техниками». Меньше всего из них повезло князю Туманову: сразу же после большевистского переворота он был расстрелян солдатами, бросившими труп заместителя военного министра в Неву. Убийц не нашли, потому что и не искали.

Неиспользованный шанс

С чем же связан крах правительства, обладавшего столь значительным реформаторским потенциалом. В первую очередь — со слабостью политической и «силовой» составляющей кабинета Керенского. Именно глава правительства, собрав под свое начало большое количество талантливых людей, не выполнил своей задачи — политического «прикрытия» их деятельности. Наш современник, поэт и диссидент Наум Коржавин, как-то заметил, что в феврале 17-го Россия предоставила шанс интеллигенции, которым она, к сожалению, так и не смогла воспользоваться. Если бы на месте Керенского оказался сильный и волевой человек (подобный Борису Ельцину в 1991 году), ситуация могла бы стать иной. Да, вооруженной силой Временное правительство осенью 17-го практически не располагало. Однако пойти на неординарные политические решения, начать реализацию наработок аграрных и военных реформаторов Керенский был в силах. При этом можно было даже не идти на уступки большевистским агитаторам, требовавшим рабочего контроля, сохранив тем самым экономическую команду в своем правительстве (лозунг «фабрики — рабочим» был не столь популярен, как «мир — народам» и «земля — крестьянам»). Но не решился, то бессильно угрожая своим противникам, то обещая реформы после созыва Учредительного собрания (хотя сам же без всякой «учредилки» провозгласил 1 сентября Россию республикой). В результате идеи реформаторов были перехвачены, а затем в значительной степени искажены и опошлены большевиками.
Так отсутствие политической воли привело к невостребованности идей целой группы реформаторов. Позднее аграрников и некоторых военных большевики привлекали к сотрудничеству, но только как экспертов. Зато потом несколько недель пребывания на посту в последнем Временном правительстве становились дополнительным аргументом для того, чтобы отправить в тюрьму или на казнь переставшего быть нужным специалиста. Следующая реформаторская команда была собрана в России только в 1991 году, впрочем, в совершенно иных условиях и под принципиально иными лозунгами.