В начале декабря коммунисты соберутся на свой VII съезд. Но уже загодя, как и положено, президиум ЦК КПРФ утвердил предсъездовские тезисы. Если раньше это был формальный, «протокольный» документ, то на сей раз вокруг тезисов развернулась жаркая внутрипартийная дискуссия. КПРФ, по сути, раскололась по религиозному вопросу: «меньшевики» настаивают на том, чтобы партия извинилась за репрессии в отношении религиозных конфессий, чинимые долгие годы КПСС; «большевики», напротив, за ужесточение позиции в отношении не только религии, но и всех проявлений «идеализма» (всего того, что противоречит диалектическому материализму) вообще.
В последние годы коммунисты много говорили о своей терпимости к чужому мнению и об атеизме упоминали крайне редко. В 1996 году в поддержку Зюганова высказалась группа священников, а в партийных документах ссылки на наследие покойного петербургского митрополита Иоанна можно встретить едва ли не чаще, чем цитаты из поднадоевших «классиков». Однако нынешний партактив состоит в значительной степени из бывших сотрудников идеологических подразделений КПСС, марксистско-ленинских философов, научных коммунистов и т. д. Именно их усилиями в предсъездовские тезисы была внесена следующая зубодробительная формулировка: «Теоретическая деятельность партии должна быть направлена как на преодоление догматизма, так и на аргументированный отпор попыткам отказаться от материалистического понимания и диалектики, терпимости, а то и прямому потаканию идеализму». Идеализму — это значит и религии. Что касается догматизма, то это слово заимствовано из штудий брежневских времен и призвано лишь немного смягчить направление «главного удара». Недаром главным разработчиком тезисов был секретарь ЦК КПРФ Александр Кравец, бывший доцент марксистско-ленинской философии.
Как пояснил в интервью «Сегодня» сам Александр Кравец, «в основе коммунистического движения лежит научная теория. Главное в марксизме — это диалектический, причем материалистический метод познания явлений».
Впрочем, Кравец не отрицает, что членами партии могут быть и верующие люди. Однако такие мысли допускал незадолго до 1917 года и Ленин, дабы расширить ряды «большевиков». Вскоре после октября 17-го послабления для верующих отменили.
Напор догматиков вынуждает умеренное крыло КПРФ к ответным действиям. Наибольшую активность проявляет глава думского комитета по связям с общественными организациями и религиозными объединениями Виктор Зоркальцев, отстаивающий необходимость сближения КПРФ и традиционных религиозных конфессий (не только православия, но и ислама, буддизма и даже иудаизма). Зоркальцев, вспомнив про православных греческих коммунистов и сотрудничающего с католиками Фиделя Кастро, предлагает не сворачивать, а, напротив, усилить диалог с верующими, более активно отмежеваться от большевистских репрессий против духовенства. Но партактив не склонен к каким-либо «акциям покаяния». Потому что незачем. Ведь хотя считается, что треть избирателей КПРФ составляют православные, это очень условно.
Большинство таких «православных», по данным социологов, в церкви бывают не чаще раза в год, а значительная часть вообще признает, что в Бога не верит (а православными считают себя потому, что это «русская вера»). Так что для них что диамат, что Евангелие — все едино. Что же касается епископата, то он Зюганову не помощник — церковная иерархия поддерживает действующую власть.
Единственное, на что согласны догматики, это в очередной раз свалить ответственность за «перегибы» в ходе репрессий на зловредных троцкистов. Хотя секретное письмо с требованием жестоких репрессий в отношении духовенства подписал, между прочим, не Троцкий, а Ленин. Когда в 1937—1938 гг. были расстреляны или отправлены в лагеря почти все православные епископы (на свободе осталось только четыре иерарха), то одновременно те же сотрудники НКВД убивали и троцкистов. Запрещали свободное издание «идеалистической» богословской литературы вплоть до конца 80-х годов тоже не какие-то троцкисты, а вполне определенные «цековцы» и обкомовцы, многие из которых осели сейчас в КПРФ.
Александр Кравец в интервью «Сегодня» рассказал, что в начале своей политической деятельности находил, приходя домой после митингов, в карманах своего пальто записки, в которых были молитвы «во спасение раба Божьего Александра». Но это не мешает ему, как и другим «твердокаменным» коммунистам, не просто оставаться адептом «единственно верного учения», но и декларировать борьбу со всем, что ему противоречит.
