Во всем, что происходит за последние пятнадцать лет с нашей страной и нашим народом, есть какая-то запредельная, нечеловеческая справедливость. Но не та, о которой долбят записные «демократы»: мол, «пипл» всё «схавает», «страна дураков», «выживут самые приспособленные к рынку» и тому подобный «либеральный гуманизм», — нет, она другая, скрытая от любого внешнего и стороннего взгляда.
Чтобы увидеть ее, эту справедливость, нужно особое, внутреннее зрение, неразрывное с той самой «памятью сердца"… А значит, нужно само сердце — не просто кусок мышц и «мотор» для перекачки крови, каким оно видится сегодня подавляющему большинству моих соотечественников, а сердце, в его старинном и верном понимании — сердцевины, середины человека, без которой нельзя понять, где право, где лево («справедливость» — всегда «справа», всегда «права»).
Так вот, когда говорят, что у нашей страны вырвали сердце — это неправда. Вернее, это не правда, не вся правда. У всякого из нас сердце на месте, только вот сердцем оно перестало быть давным-давно, задолго до всякого Ельцина и Горбачева. А раз так, то левое может стать правым, черное белым и наоборот — это уже неважно. Важно то, что в центре нашей системы координат оказались пустота, ноль, как и прописано во всех учебниках алгебры: аксиома, без доказательств.
Перестройка началась с «застоя» — тоже аксиома. Нефтедоллары, блат, очереди в магазинах, граница между коммунизмом и развитым социализмом — кремлевская стена, граница между развитым социализмом и социализмом — МКАД… Не было этого? Было. И пустые полки магазинов в 1989−91 годах тоже были. Только (вот они, знаки времени) в этом случае при Сталине искали врагов народа, а при Горбачеве — недостатки социализма. «Куй железо, пока Горбачев!" — эта фраза стала своего рода паролем тех, кто в 30-е попадал бы в категорию «врагов народа», а в 80-е попал в категорию «прорабов перестройки».
Они заговорили о своем. И получалось так, что коммунизм — это всего-навсего ложное имя того потребительского рая, который уже давно, без раскулачиваний, ГУЛАГов, очередей и марксизма, существует на Западе. Там и колбаса ста сортов, и джинсы, и классные автомобили, и видаки, и есть секс, и есть свобода, и есть рыночные отношения, и есть права человека — всё то, чего мы, в целом такие хорошие, добивались непосильным трудом, но были навсегда лишены в этом проклятом «совке», где вместо обещанного КПСС к 1980 году коммунизма состоялись всего-навсего Олимпийские игры…
Надо только не упираться в этой замшелой и, по существу, преступной идеологией, стоившей народу то ли 60, то ли 150 миллионов жизней, перестать грозить цивилизованному миру своими ракетами — и его блага широкой рекой польются с Запада в Россию. Пора подумать и о себе, а не о победе мирового коммунизма. Пора, к тому же, перестать кормить всех друзей по баракам «лагеря социализма», всех «черных», среднеазиатов и кавказцев. Сделайте так — и вы будете как боги, будете жить, как на Западе…
В какой-то момент могло показаться, что эти сладкие, отовсюду звучащие песни — справедливы, что мы одни вот уже семьдесят лет шагаем не в ногу с остальным миром, мешая его движению в светлое, открытое Западом для всех, будущее, когда народы, распри позабыв, — и далее по тексту.
Будущие бомжи, «челноки» и безработные бодро шагали в колоннах московских, питерских и прочих демонстрантов, требуя то демократии, свободы и независимости, то сигарет, хлеба и зрелищ. Возмущались «агрессией Ирака» и «преступлениями сталинского режима», словно не подозревая о грядущей Чечне и расстреле Дома Советов. Строили планы своего собственного будущего — непременно яркого и значительного, младшие научные сотрудники примерялись к власти, рабочие — к отдыху на Канарах и к подержанным «мерседесам». Свысока поглядывали на зашуганную милицию и съежившуюся армию: слуги тоталитаризма…
Гайдар, словно античный трибун, звенел о 24 миллиардах долларов, которые готов дать Запад независимой демократической России, и его вечное причмокивание было почти незаметно. Конечно, кое-кто толковал о другом, но какими-то прежними, казенно-суконными словами, которым трудно было доверять. Да и что значили 600 тысяч тиража «Молодой гвардии» против 24 миллионов «Аргументов и фактов»? Что значило пресно-хладное Центральное телевидение против «жареных», солено-перченых статей «Огонька», «Известий» и «Комсомолки»? Все вокруг были еще советские люди, лауреаты Государственных и Ленинских премий, академики да писатели, страна на перепутье, время перемен, пусть расцветают сто цветов…
Ельцин однажды проехался на трамвае и зашел на прием в районную поликлинику — была мода на «борьбу с привилегиями». Уже взорвался Чернобыль, уже случились Тбилиси, Фергана и Сумгаит. Уже потребовала перехода на «республиканский хозрасчет» Прибалтика, а «русскоязычные» жители Вильнюса, Таллина (нет, тогда они говорили: «Таллинн», «Сталлинн») и Риги всерьез полагали, что независимость «их» республик поможет им лично побыстрее оказаться в рыночном раю, вырвавшись из советского ада. Уже забастовали шахтеры — «самый организованный отряд пролетариата», выбивая себе немыслимые зарплаты и «свободные цены» на уголь вместо плановых. Уже разваливалась на бессильные куски коммунистическая партия, повторяя судьбу своего комсомола, рванувшего в «Менатепы» и кооперативы.
Тогда, в конце 1990 года, на перекрестье эпох, вышел первый, обозначенный номером «ноль», номером пустоты и начала новой эры, выпуск газеты «День». И ее язык, и ее пафос сами по себе не были необычны для того времени. Необычным было соединение неказенного, человеческого, идущего не от головы, а от сердца, языка с пафосом защиты попираемой справедливости нашей истории, нашего народа, нашего будущего. В опустевшей было сердцевине России нечто еще медленно, как-то неловко и глухо, но вполне ощутимо толкнуло энергию жизни.
Редакция и авторы «Дня», а вслед за ним и «Завтра», постоянно закачивали эту энергию любви, сострадания и справедливости в наше общество. Пока «демократы» с цифрами на руках доказывали выгоду от своих реформ, «День» обращался к сердцу человека, всегда был на стороне униженных и оскорбленных этими реформами, напоминал об иной, высшей реальности, вне законов которой не могут «работать» самые заманчивые проекты «вечного двигателя рыночных реформ». Порой ошибался, зачастую шел «против течения», вызывая у многих, у слишком многих, отторжение и даже ненависть, но в главном сохранил свою, как принято сегодня говорить, аутентичность — от сказанного и в 199-м, и в 1992-м, и в 1996 году не пришлось отказываться, не пришлось объяснять, что вот, мол, хотели как лучше, а получилось как всегда.
Поражения остаются поражениями, а победы — победами. У меня почему-то нет сомнений, что, завершись «черный октябрь» 93-го торжеством Верховного Совета, Руцкой и Хасбулатов, продолжай они политику того же направления, что и Ельцин, оказались бы первыми врагами «Дня». Это не «оппозиция ради оппозиции» — речь идет именно о защите справедливости. Сколько людей, от раненых в Приднестровье и у Дома Советов до матери погибшего в Чечне Евгения Родионова, получили от «Дня» и «Завтра» не просто конкретную помощь, а именно укрепление веры в справедливость, в ее конечное торжество на русской земле. Сколько читателей писали в редакцию о газете, как о глотке кислорода, каждую неделю спасающем людей, которые задыхаются в удушливом смоге «реформ». Сколько вчерашних «демократов», сегодня ставших «государственниками», повторяют формулы, звучавшие страшной крамолой со страниц «Дня» и «Завтра» вчера и позавчера…
Пусть цена этих запоздалых «прозрений» невысока, но они тоже подтверждают: правильной дорогой идете, товарищи. Только не надо заявлять, что всех нас, мол, обманули, что мы, мол, были как дети и не ведали, что творим. Что-то похожее, говорят, случалось после создания человека, но называется оно с тех пор вовсе не «змий обманул», а «грехопадение». Впрочем, нет и смысла утверждать, что существовал совершенный «советский рай» — в пику демократической мифологии о «советском аде». Но то, прежнее, наше общество в целом видится лучше нынешнего. В нем у людей было все-таки больше сердца, тверже понимание того, что такое добро и зло, что такое честь и долг человека, живущего на своей земле, среди своих соотечественников.
Когда всё это отменилось и перевернулось, то вовсе не встало с головы на ноги или даже с ног на голову, а завертелось каким-то диким колесом. Ради чего, ради каких идеалов? «Да нет никаких идеалов», — с привычным лукавством ответит на подобный вопрос любой теоретик из демократов, — есть потребности, которые можно сформировать и которые нужно удовлетворять». Им кажется, что мир можно сформировать силой своей воли, своего рассудка и своих чувств, задать ему свои законы, а кто слаб для этого — должен подчиняться чужим законам и чужой воле.
Для русских людей, для русского мира с их традициями собора, дружины, артели, вбирающих в себя и объединяющих в себе мнение каждого участника, всегда готовых пострадать и живот положить «за други своя», принять такое мировоззрение возможно только в случае отказа от самих себя, от своих предков, от своей памяти, от своей истории, а значит — от своего пространства. Давно сказано: наша история — это наша география. И те, кто потерял свое сердце, первым делом занялись дележом власти и территорий.
То, что сегодня называется распадом Советского Союза, было величайшей несправедливостью не только по отношению к русскому народу, вдруг утратившему свою Большую Россию, — это было величайшей несправедливостью по отношению ко всем без исключения народам, населявшим нашу страну. Что, лучше сегодня живется грузинам, евреям, казахам, латышам, чем в Советском Союзе? Продав свое право первородства за чечевичную похлебку «демократии», — на что они рассчитывают теперь? На местечко поближе к барским покоям «золотого миллиарда»? Они, недавно хозяева шестой части планеты, победители Второй мировой, покорители космоса?
Действительно, раньше в пример советским людям ставили Америку и Швецию, «дарагим рассиянам» советовали изучать опыт Аргентины и Чили, а что будет завтра? Верхняя Вольта без ракет? Лукавят, лукавят наши «демократы», будто нет у них идеального образа России, идеального, удобного для них образа русского человека.
Кого навязывают в герои нашим детям, нашим потомкам? Киноактера, спортсмена, рок-музыканта, топ-модель — по определению людей игры, лицедеев. Добавить к ним обра- зы адвокатов, политиков и финансистов — тоже людей игры, только слегка иного качества, — и вот самые богатые, до поры до времени здоровые и популярные, герои западного мира.
Нынешний «постмодерн» возвел в ранг абсолюта слова Шекспира: «Весь мир — театр». «Театр военных действий», — как-то уточнил эту сентенцию Александр Проханов. Справедливое и важное уточнение.
Результаты игры в принципе повторимы, игра протекает в своем собственном пространстве и времени, которое недавно стали называть виртуальным. Результаты войны неповторимы, ее нельзя «перевоевать» сначала. У нее тоже свое, особое пространство и время, которые раньше признавались священными. Объявление войны, капитуляция противника — вовсе не то же самое, что начало и конец игры. Нынешние войны, как правило, обходятся без этих «излишних» и «архаических» обрядов, они разворачиваются как бы понарошку, играючи — то в телепередаче, то в «случайной» обмолвке высокопоставленного официального лица. И момент, когда такая «простая» вроде бы игра становится беспощадной, тотальной войной на уничтожение, практически неуловим. «Гуманитарные» бомбардировки сербских городов — наглядный пример такой виртуальной игры-войны последних времен.
А значит, любое предложение игры — хоть биржевой, хоть дипломатической — какой угодно — должно сегодня рассматриваться как объявление войны, и не иначе. Распознавание и исследование этой глобальной несправедливости «нового мирового порядка» — последний по времени, но далеко не последний по значению прорыв «Дня"-"Завтра». Ведь речь идет не только о спасении России, о спасении русского народа и государства российского — речь идет о спасении через них всего мира, путями лжи и насилия бредущего к своей гибели. В наших сердцах стучит не только пепел России, не только пепел Союза — в них стучит, взывая о справедливости, пепел сожженных курдов и палестинцев, пепел Ирака и Югославии.
А значит, обличения нашей собственной, внутренней, привычной несправедливости мало, недостаточно — нужны сверхусилия, сверхдеяния, чтобы за множеством масок, псевдонимов и воплощений нынешнего зла разглядеть его лицо, его питающие корни, указать на них, назвать их по истинному, правильному, справедливому имени.
Возможно, кому-то подобное указание и называние покажется чем-то малозначимым, неважным. Да, наверное, если не помнить, что с изменения принятых имен начиналась и борьба с «культом личности», и нынешние «перестройка» с «реформами». Имя — символ любого явления, каждого человека. Не случайно поэтому наша газета в первых рядах бьется против введения ИНН — «сочтенного числа Зверя», которое лишает человека имени, превращает его в объект электронно-цифровых манипуляций, в ничто, во мнимую величину. Да и библейская традиция указывает на то, что Адам «давал имена всему сущему», и это было единственным занятием первочеловека в Раю, — занятием, дававшим ему полное знание мира и полную власть над ним.
Впрочем, «власть ради власти» — хоть над миром, хоть над страной, хоть над самим собой — так же бессмысленна и несправедлива, как «оппозиция ради оппозиции». Власть нужна ради гармонии мира, его справедливого и прекрасного устроения, а если власть сегодня не такова, то оппозиция нужна для уничтожения или исправления подобной власти. Поэтому истинная оппозиция не может называться оппозицией, не может ставить себя ниже неправедной власти, заранее признавая свою недостаточность и вторичность.
Наверное, после трагедии октября 93-го и разгрома редакции «Дня», «газеты духовной оппозиции» открылась справедливость этой истины и возникло новое качество газеты «Завтра» — газеты государства Российского, каждым выпуском своим громившей и дробившей режим Ельцина, пока он, дважды «всенародноизбранный» уничтожитель страны, не ушел в тень путинских «гарантий». Мы считаем эти «гарантии» высшей несправедливостью, оскорблением памяти наших соотечественников, погибших у Дома Советов и на новых «чеченских войнах», оскорблением всего народа России, вымирающего по миллиону человек ежегодно. Они тянут за собой продолжение и углубление курса людоедских «реформ», главным проводником которого на сегодня осталась «команда Чубайса».
Это почти невыносимая, мучительная, жгучая боль — следовать путем справедливости. Но она нужна и будет нужна каждому — во обретение и исцеление его собственного сердца. Мир по-русски должен быть справедлив, и в этом — его настоящая, высшая красота, без которой гибель была бы неизбежна. Не только мира в целом, но и нашей страны, нашего народа, каждого из нас.
