Русская линия / Библиотека периодической печати / Нужна стопроцентная смена элиты

Говорят лидеры Патриотической России

2003-й год — будет годом выборов в Государственную Думу. Выборная кампания, как правило, активизирует политические процессы в стране, способствует объединению политических сил. В последнее время в обществе остро ощущается запрос на стабильность и патриотизм. Народ устал от социальных потрясений и от демократических плясок на родном пепелище и родительских гробах.

И.Артемов и А.Степанов Успех на грядущих выборах придет к тем партиям, которые сумеют удовлетворить эти общественные запросы на стабильность и патриотизм. Очевидно, что лучше всего это могут сделать русские национал-патриотические партии, которые по определению являются консервативными и патриотическими. Однако это — в идеале. К сожалению, до сегодняшнего дня русские национальные партии не превратились в реальную политическую силу, они разобщены, их лидеры не могут договориться между собою.

В связи с этим Русская линиязапускает проект «Говорят лидеры Патриотической России». Мы предполагаем побеседовать с видными деятелями русского патриотического движения, причем не только с практическими политиками, но и с учеными, литераторами, публицистами. Как лидеры Патриотической России оценивают современное состояние нашего Отечества, как они относятся к политике Владимира Путина, как определяют перспективы русского патриотического движения, — эти и другие вопросы мы намерены обсудить с представителями русской политической и интеллектуальной элиты.

Сегодня мы предлагаем читателю очередную беседу цикла. Собеседник РЛ — известный политический и общественный деятель Игорь Владимирович Артемов.

Степанов: Игорь Владимирович, Вы — практический политик, не только лидер одной из старейших национально-патриотических партий, но еще и депутат Законодательного Собрания области. Вы знаете нынешнюю политическую власть изнутри. Что собой, на Ваш взгляд, представляет нынешняя власть в России? Какая она: оккупационная, компрадорская, либеральная, патриотическая? Каковы тенденции развития политического процесса?

У нас сформировалась абсолютно безнравственная, порочная элита

Артемов: Сразу оговорюсь, что я знаю власть изнутри только на уровни области. Правда, власть изнутри во Владимирской области примерно такая же, как в Рязанской или Нижегородской, разве что масштабы могут быть разные. А что касается власти в Кремле, то я ее, конечно, не знаю изнутри, и могу судить о власти верховной только по результатам деятельности, по тому, что они провозглашают и что они делают.

Тут важно избежать штампов. Я полагаю, что любой средний и даже высокопоставленный чиновник Администрации Президента не осознает себя частью оккупационного режима, он считает себя частью некой управленческой элиты. Но если с ними поговорить откровенно, то они признают: «Да, мы тоже получаем служебную информацию о том, что весь мир поделен по определенным правилам различными парамасонскими структурами, которые контролируют финансы, экономику, СМИ. Да, мы понимаем, что значение России в этом мировом сообществе ничтожно, что нам отведена роль сырьевого придатка и территории на задворках мировых процессов. Но мы не можем ничего противопоставить этому, мы считаем, что мы должны встроиться в эту мировую модель и, цинично говоря, получить от нее все что можно, как задворки, как выгребная яма, как источник сырья. Но даже на этих условиях мы должны встроиться. Сопротивление бессмысленно». Причем, это — осознанная позиция очень многих людей. У меня бывали смешные разговоры, когда мне говорил бывший представитель Президента в одной из областей: «Вы знаете, моя жена ваша сторонница, читает ваши книги, газеты, издания. Да и я сам вам сочувствую. Но Вы же понимаете, что я нахожусь на должности, я, как человек — это одно, а я — чиновник, другое».

Я хочу сказать, что на сегодняшний день высшая власть в своей массе состоит из абсолютно безнравственных людей, лишенных строгих принципов в чем бы то ни было, за исключением «шкурного рефлекса»: сохранение своего места, продвижение по службе и т. п. И это просто доминирует, все остальное носит характер вспомогательный.

Степанов: Вы хотите сказать, что за последнее десятилетие у нас сформировался некий особый тип элиты?

Артемов: Да, сформировался слой абсолютно безнравственной, очень порочной, и, в общем-то, осознающей свое ничтожество элиты. Но эта элита, тем не менее, готова отдать все свои силы на то, чтобы удержаться в своем положении и не перейти в слой инженеров, учителей, врачей, военнослужащих, чтобы ни в коем случае не смешаться с массой народа. Ведь главный критерий, который отличает их от народа, это не столько даже уровень богатства, а уровень возможностей, позволяющий использовать технические, транспортные, служебные преимущества, связи, а также некое сознание своего влияния, своей значимости.

Если спуститься на региональный уровень, то здесь все предельно уменьшено. Если губернатор и его ближайшее окружение, в целом сознают, что они — часть оккупационного режима, что они должны отрабатывать эту свою задачу, то все-таки подавляющее большинство чиновников областных администраций это — люди, лишь частично относящиеся к правящему слою, не получающие многого и, кстати, сочувствующие патриотическим, национальным взглядам. А некоторые из них даже решаются писать, давать экспертные справки, информацию, это делают многие, хотя, конечно, они не могут это делать открыто.

Поэтому, если, представим, что завтра мы установили русскую власть, то, я думаю, стопроцентной смене подлежит вся элита в Москве и, может быть, только самый высший слой в краях и областях. А среди представителей среднего чиновничества очень многие люди будут честно работать на национальную власть, и будут делать это с большим удовольствием, нежели чем они работают на нынешнюю власть. Я могу привести много конкретных примеров подтверждающих тезис о том, что чиновники, которые контролируют бюджетные потоки, они прекрасно понимают, что являются пристяжными в еврейско-кавказском оккупационном режиме.

Степанов: Разговоры о том, что нынешняя правящая элита никуда не годится идут давно. Причем, об этом говорят уже не только представители национально-патриотических сил, но и даже люди близкие к власти. В частности, на последнем Всемирном Русском Народном Соборе известный тележурналист Михаил Леонтьев заявлял: все наши беды оттого, что нами правит «катастрофная элита». Могут быть разные термины, но с тем, что нужно менять элиту согласна вся благонамеренная и здравомыслящая часть общества. Однако, главный-то вопрос состоит в том, как это сделать? Каким способом поменять элиту?

С врагами не нужно спорить, им нужно показывать силу

Артемов: Да, здесь, наверное, и кроется основной водораздел. Как я понимаю, и знаю по своему опыту, подавляющее большинство людей считающих себя православными все-таки уповают преимущественно на чудо, на Божью волю, на Божий промысел, Который случится и им останется только Его поддержать. Людей, которые готовы были бы врубиться в эту схватку и действовать, очень мало. Почему?

Есть объективная причина, которая заключается в том, что на протяжении многих лет русские националисты и православные в политике проигрывали. Все попытки стать губернаторами, депутатами, главами городов кончались, как правило, неудачей. В результате сложилась определенная психологическая установка, что это не наше дело. Но люди, которые так считают, не поясняют, а что же является «нашим делом». Я могу сформулировать свою точку зрения предельно четко: нету на свете никаких дел, разумеется, кроме запрещенных заповедями, которые делать нельзя.

На мой взгляд, как естественно для новгородца X—XII вв.ека было вече, как естественно для русского человека XIV—XV вв.еков было удельное княжение, как естественно было для русского человека имперского периода осознание, что только монархия и единодержавие — наша исконно русская черта, словом, как естественны в прошлом были разные формы земства, вече, квартальные и цеховые общины ремесленников, крестьянский мир, — так и для современного человека совершенно естественными должны быть участие в политической жизни, выборы, борьба за власть, работа в области средств массовой информации, экономики, банков и пр. Нет ни одной сферы жизни, которая была бы порочна сама по себе. Есть лишь силы, которые, контролируя банки, преследуют свои корыстные интересы.

Мне часто приходится слышать такой извечный стон, что нет денег. Я всегда говорю в ответ, что бюджет самого маленького городка, поселка, формируется не только из программ, которые называется обеспеченными программами (это: зарплаты, пособия, обязательные выплаты и т. д.). Есть еще целевые программы, где деньги якобы тратятся на борьбу с наркотиками, на преодоление стихийных бедствий, развитие детского туризма, здравоохранения и т. д. Эти все программы депутаты регионального уровня в обиходе называют «воровскими». Там 50% денег украдут либо милиционеры, либо чиновники администрации. Это все заранее согласуется: кто сколько украдет, какая посредническая фирма сколько возьмет. Никто не говорит об этом открыто, но все это знают.

Таким образом, сегодня, став главой администрации, каждый русский человек может использовать деньги, которые выделены на молодежную работу, на создание патриотического клуба, где детей будут воспитывать на национально-монархической основе, а может дать эти деньги на какую-нибудь никчемную президентскую программу; может ввести русскую школу, а может поддержать какую-нибудь современную, американскую. Я хочу сказать, что на сегодняшний день главная проблема заключается в том, что, уходя из политики и власти, мы заранее соглашаемся с тем, что все материальные богатства нашей страны, заработанные нашем народом, будут распределять наши враги.

Степанов: Итак, нужна активность, нужны практические действия. Чувствуется, что этот вопрос Вас очень волнует, в своем выступлении на Рождественских чтениях Вы говорили о том же. Это был своего рода гимн практической деятельности. Это все понятно. И необходимость практических действий бесспорна. И Ваша практическая деятельность по отстаиванию национальных интересов заслуживают всяческой поддержки.

Однако, как я понял, смена элиты Вами (и не только Вами, но и другими политиками национально-патриотического толка) мыслится в такой насильственной парадигме. Иными словами, главная проблема в том, что русские православные люди пассивны, как только они станут активными, они придут и прогонят компрадорскую элиту. И в связи с этим я не могу согласиться с Вашим диагнозом «политической болезни» русских православных людей. Я вижу глубинную проблему все-таки не в ложном понимании христианства, не в ложном отношении к практической деятельности. Смущение у русского православного народа вызывает, думаю, именно вопрос о насилии.

Ведь что значит насильственная смена элиты? Как ее произвести? У нас есть рецепт от большевиков — вырезать старую элиту. Этот рецепт от большевиков опасен не только жестокосердием и безнравственностью, а тем, что, в конце концов, во главе насилия, во главе насильников окажутся не те, кто начинал и руководствовался какими-то идеями, а те, кто способен пойти до конца в применении насилия. Самые жестокие, самые циничные. Примеры из истории Вы знаете не хуже меня?

Артемов: Мне кажется, что делать акцент на насильственности в моем выступлении нельзя. Я бы сказал так: меня поражает предельное отсутствие у русских способности сопротивляться. Что значит насилие?! Ведь за последние 10 лет не был физически уничтожен ни один человек, который уничтожал наше государство. Они все живут и здравствуют. Я не призываю их уничтожать, хотя, наверное, Божья кара на их головы должна быть. Важно другое: мы должны сопротивляться адекватно.

Если нас дурят, работают с нами демагогическими приемами, мы должны разоблачать эти приемы и отстаивать свою правду. Но если вводят войска, как это было в 1993 году, надо сопротивляться силой, а для того чтобы сопротивляться силой, надо силу иметь. Для меня чиновник, принимающий законы, которые обрекают русский народ на вымирание, на демографическую катастрофу, — убийца, и я не понимаю, почему он не должен таковым считаться. Для меня депутат, голосующий за программу, которая заведомо приведет к тому, что нация продолжит деградировать, — тоже убийца, а не дурачок и не глупец.

Другое дело, что на сегодняшний день мы имеем пока возможность, действуя открыто, участвовать в выборах, издавая литературу, бороться за сознание людей. Имеем возможность пробуждать народ и вовлекать его в активную деятельность. Но этого мало. Ситуация может качнуться, если где-то мы сможем «пробить власть на высоту»; если, скажем, наш кандидат станет не депутатом поселкового Совета, а губернатором. Хотя и это ничего не гарантирует; все зависит от того, насколько стойким, решительным и жестким человеком он будет. Борьба-то страшная.

Другой вопрос, что высказывается мнение: а вдруг мы увлечемся такой жесткой политической борьбой и забудем о духовных основах русского человека. Такая опасность есть для любого человека, хотя каждый день есть масса всяких опасностей. Задача состоит в том, чтобы эти опасности видеть, знать и им противостоять.

Но я уверен, если мы будем отстаивать свое национальное достоинство адекватно, если мы выразим готовность идти до конца, противоположная сторона будет очень долго думать, прежде чем принимать какие-то меры. Ведь любая политическая система вначале тестируется, проверяется реакция народа. Вот вывешивают маленькие порнографические плакатики, — все молчат. Тогда вывешивают побольше, а потом — огромные рекламные щиты, и тут мы запоздало начинаем реагировать, а им уже наплевать. Народ постепенно приучают видеть все это на щитах, витринах. А надо реагировать сразу.

Я приведу несколько примеров такого практического действия с нашей стороны. В одном из районов Челябинской области, неподалеку от Магнитогорска группа чеченцев, которая жила в русском поселке Черниговке, терроризировала местное население. Причем я там был, с этими людьми разговаривал. Я думал чеченцы — молодежь. Ничего подобного, они — 1959, 1962, 1966 годов рождения, т. е. это — взрослые мужчины. Они приходили на дискотеки, где били и резали ножами 17-летних, 15-летних, 14-летних русских мальчиков. И при этом мужское население не реагировало.

Потом приехали из Магнитогорска несколько казаков и просто отмолотили этих чеченцев. И они поступили правильно! Я уверен, что это — единственный способ убедить чеченцев в условиях, когда они купили все: милицию, прокуратуру. Я там был, повторяю, я пытался встретиться с начальником милиции, но он от меня убегал. Пытался встретиться с прокурором, но он сел в свою «шестерку» и укатил, что-то про себя грязно бормоча. «Блюстители порядка» боятся даже разговора, потому что все они куплены.

И второй случай, когда православные разгромили выставку в Сахаровском центре. И я полностью на их стороне. Считаю, что они действовали правильно. Жалко, что там не было никого из авторов этих «шедевров», чтобы им голову пробить, потому что это — очень убедительный аргумент. Спорить с заведомыми врагами не надо, им надо показывать силу.

Мы вынуждены создавать свои плацдармы на русской территории

Степанов: Во многом согласен с Вами, но я веду речь о другом. Мне кажется, что сегодня постановка вопроса о необходимости сопротивления злу силою для России не актуальна. Этот вопрос, я думаю, решен окончательно, и толстовство на Руси уже не возродится. Во-первых, после глубокой теоретической критики в блестящей работе Ивана Ильина. Во-вторых, и это главное, после того трагического опыта насилия и террора, который пережил русский народ в ХХ столетии.

Я веду речь о путях смены элиты. Произошла демократическая революция, идет контрреволюционная волна?

Артемов: Я понимаю, о чем вы говорите. Элиту невозможно поменять быстро, потому что эти места должны замещаться. На сегодняшний день, если говорить о реальных задачах, и говорить военными терминами, мы имеем лишь желание и возможность создать плацдармы на русской территории, захватывать куски русской земли. Путем выборов, побеждая на выборах глав администраций разного уровня, набирая туда людей, которые будут профессионально работать и при этом будут настоящими русскими людьми. И примером этих территорий показывать: вот она настоящая русская власть! А дальше пойдет работа по выращиванию национальной элиты, в том числе и путем воспитания молодого поколения.

Понятно, что элиту, которая достаточно многочисленна, невозможно сменить вдруг. Большевики могли, а мы не сможем это сделать. Речь не пойдет о быстрой смене элиты, но важно с чего-то начать. Но сегодня нет даже намека на эту смену. Наоборот, происходит консервация элиты. Я наблюдаю, как правящий слой замыкается, как представители этого слоя все больше и больше закрывают свои личные, семейные, корпоративные, религиозные, национальные связи. Образуются настоящие кланы, мафиозные «семьи». Никого уже не удивляет, что сын или дочка губернатора скупают земли или акции, причем формально у них зарплаты тысячные, а скупают они на миллионы. Четко все отработано, все закрыто, милиция защищает правящий режим. Иными словами, система, наоборот, цементируется, она как бы сжимается, отторгает посторонних. Был период, когда все перемешалось, а сейчас система опять сформировалась и она будет жестоко сопротивляться.

Степанов: В свое время наш известный писатель Валентин Распутин высказал простую, но точную мысль, что русский народ «переварил» коммунизм. Через несколько десятилетий после страшной катастрофы 1917 года Сталину удалось национализировать Октябрьскую революцию. Этому предшествовало медленное наращивание в государстве русскости, или точнее русской социальности. Русские люди пришли на смену инородцам, которые стояли у руля революции, пришли в партийные органы и органы государственной власти. После этого Сталину удалось вырезать когорту «пламенных революционеров» и пойти курсом национализации Октября.

Вот по аналогии с путем преодоления той революции (без «вырезания» революционно-демократического слоя, разумеется), как Вы считаете, возможен ли сейчас такой путь смены элиты? Путь, который я бы назвал «наращиванием православной социальности».

Артемов: Такой путь — единственно возможен. И мы должны только понимать, что нельзя ждать, когда это произойдет само собой. Мы должны прилагать все усилия для того, чтобы уже сейчас русские люди занимали ключевые позиции во власти и, находясь там, использовали все силы, которые у нас есть в экономике, в организационной структуре, чтобы это время приближать, приближать везде: в школе, вузе, на предприятиях, среди предпринимателей, настойчиво внедряя, даже навязывая денационализированной среде национальные ценности.

А что касается практических дел, я полагаю, что необходим закон, который назывался бы так «Закон об ответственности государственной власти за результаты своей деятельности». В чем его суть, если очень коротко. Избирается, к примеру, губернатор, и на момент его избрания фиксируется уровень жизни, прожиточный минимум, состояние в экономике, преступности, здравоохранении, образовании. И вот он начал работать, проходит год-два, — подводятся итоги. И если войны, стихийных бедствий, катаклизмов не было, но все ухудшилось, — я думаю, как минимум, сначала — предупреждение, а потом — уголовная ответственность. Если в условиях отсутствия внешних факторов, форс-мажора, власть ухудшила условия на территории, значит власть — или неэффективно управляла, или воровала. Должна быть уголовная ответственность, чтобы боялись. Очень тяжело внести такой закон.

Степанов: Наверное, даже невозможно?

Артемов: Такой закон может быть введен царским указом, а не голосованием депутатов, которые сами — часть системы. Тем не менее, он — необходим. Чиновник должен больше всего на свете бояться расплаты, тогда он будет стремиться быть более честным.

Второе. Я считаю, что крайне необходимо ввести жесточайший визовый режим. У нас катастрофически меняется соотношение русского населения и нерусского, меняется не в нашу пользу. Старшее поколение у нас в основном русское, но среди молодежи, школьников — масса кавказцев, азиатов. Они имеют растущую динамику увеличения численности. Еще лет десять такой интенсивной миграции внутрь России, и наша страна перестанет быть русской, на уровне молодых поколений она превратится в кавказко-азиатско-славянскую.

Степанов: А куда их девать-то, ведь они — граждане России? Увы, это — бремя Империи.

Артемов: Все среднеазиаты — не граждане России, закавказцы — не граждане России. Есть проблема Чечни на Северном Кавказе. Я всегда говорил, что Чечню нужно огораживать колючей проволокой со стороны России, делать свободный проход в Грузию и объявлять независимой. И пусть господин Шеварднадзе со своими любимыми чеченцами хоть федерацию создает, хоть границу делает. Это его проблемы и проблемы свободолюбивого грузинского народа.

Степанов: Разве реальны в современном мире такие способы решения проблемы?

Артемов: Абсолютно реальны?

Степанов: Вы предлагаете сделать полноценную границу. А у нас нет средств, чтобы границу с Казахстаном обустроить.

Артемов: Границу с Казахстаном мы не хотим обустраивать. Я неслучайно говорил о том, что значительная часть нашего бюджета тратится «на воздух». Граница с Казахстаном нам просто не нужна, поэтому и не делаем, а вот с Чечней нужна. И граница по Тереку возможна. Границу тяжело было сделать в XVIII веке, когда основным способом контроля был казачий разъезд.

Степанов: С другой стороны в XVIII веке как раз было проще решать пограничные вопросы, провести границу можно было, где угодно, а сейчас приходится это делать с оглядкой, к примеру, на Совет Европы. Россия не может решить проблему без учета позиций Европы.

Артемов: Я думаю, что это — игра выгодная и Кремлю, и Совету Европы, будто они там спорят. Я думаю, что они не спорят, а договорились. И воля Совета Европы и всего мирового сообщества заключается в том, чтобы Чечня оставалась формально частью России и чтобы война там никогда не кончалась. Ведь в Чечне мусульманский мир теряет свои отбросы; там воюют люди, которые больше ничего не умеют делать. А у нас погибают, в основном, офицеры. Сегодня Россия в Чечне теряет не солдат срочной службы, но, в основном, офицеров, т. е. национальную военную элиту. И даже если у нас соотношение потерь в Чечне будет, к примеру, один к пяти, т. е. за каждого убитого офицера будут убивать пять боевиков, все равно такое соотношение будет выгодно им, потому что им не жалко того пушечного мяса, которое они там теряют.

Степанов: Тем не менее, любой не принятый в современном мире способ решения пограничных вопросов, а одностороннее проведение границы по Тереку как раз является таковым, с неизбежностью вызовет конфронтацию с Европой. Вы думаете, Россия готова к такой конфронтации? Думаете, Ваше предложение найдет поддержку в обществе?

Артемов: Я думаю, любые наши действия, направленные на защиту национального суверенитета и достоинства, вызовут конфронтацию с Советом Европы. А повод они найдут и помимо Чечни, например, денежная реформа или визовый режим. На Западе действуют по принципу двойных стандартов, и они все равно будут с нами конфликтовать, если только мы попытаемся выйти из того «прокрустова ложа», в которое они Россию поместили. Они будут искать другие поводы, другие причины. Если не удастся к этому подверстать вопрос с «бедными чеченцами», опять поднимут вопрос о «бедных евреях».

Каким будет мир после заката Америки?

Степанов: Вы вполне логично перешли к геополитическим проблемам. Действительно, вне контекста мировых процессов решить российские проблемы невозможно. Но как понимать этот контекст? На мой взгляд, сегодня существуют три способа определения места России в мире, три взгляда на Россию. Первый способ предлагают коммунисты. Это — взгляд на Россию из прошлого, коммунисты смотрят на сегодняшние процессы глазами советского прошлого, мечтают о возрождении СССР, скорбят об утрате великой державы. Впрочем, ностальгия по былому величию понятна многим. Однако в политической конкретике коммунисты могут предложить разве что совершенно бессмысленную, утопическую идею коалиции из стран-изгоев Ливии, Кубы, Северной Кореи, Ирака, Ирана во главе с Россией для совместной борьбы с Америкой. Если уж Советскому Союзу эта задача оказалась не по силам, то для нынешней ослабленной России она просто бессмысленна. Тем не менее, коммунисты предлагают власти в отношениях с США использовать такой агрессивно-задиристый тон.

Современные либерально-патриотические деятели смотрят на Россию из настоящего. Они считают, что противопоставление России и Запада преувеличено, что было время, когда Россия являлась частью мирового сообщества, нужно вернуться к такой конфигурации мирового пространства. Они говорят, что есть мировая система, есть цивилизованный мир, куда должна войти и Россия, разумеется, на равных правах, без дискриминации. России предлагают вписаться в мировую систему в том виде, как она существует, т. е. приняв, как данность, гегемонию США.

Нас же, русских патриотов, не может устроить ни та, ни другая точка зрения. Мы должны смотреть на Россию из будущего. Конечно, мы должны реалистично смотреть на современную ситуацию. Сейчас Россия слаба, она перестала быть супердержавой, это -реальность. Ялтинско-Потсдамская геополитическая эпоха, когда две супердержавы боролись между собой и уравновешивали друг друга, канула в Лету. Наступает эпоха единодержавия, американской гегемонии, и пытаться помешать этому бессмысленно. Однако мы понимаем, что эпоха гегемонии Америки закончится, причем весьма скоро. Америка надорвется и упадет под бременем единодержавия.

Давайте попытаемся, что называется «заглянуть за горизонт». Каким Вам видится мир после конца эпохи американской гегемонии, после падения Америки?

Артемов: Большая часть аналитиков обращает внимание на военные аспекты, на тот момент, что Америка не вынесет бремени ведения войн по всему миру, необходимости поддерживать в постоянной готовности свои огромные вооруженные силы, нести расходы на космос и на фискальную систему по всему миру. Я же думаю, что быстрее, чем бремя материальных расходов, Америку подорвет национальный и расовый вопрос внутри страны. Когда я разговаривал с простыми американцами, я спрашивал их, какая проблема для Америки — проблема номер один, и они мне говорили, что проблема номер один для Америки — расовая. Сегодня в США она стоит гораздо жестче, чем в России. И она связана не только с тем, что там много негров, мексиканцев или китайцев, а с тем, что белое население Америки уже оставило целые сферы в высшем образовании, допустим математика и физика — это сейчас почти полностью дело «желтых».

Степанов: Америка расколется, развалится, упадет. И что дальше?

Артемов: Америка расколется от внутренних проблем и будет вынуждена заниматься своими внутренними проблемами, ей станет не до проблем мира. И в этой ситуации в качестве нашего врага выступит Исламский мир, а также Китай. У России же, как справедливо заметил еще Император Александр III, сильных союзников нет. Кстати, я думаю, что идея о том, что Константинополь должен быть наш, что на Святой Софии должен быть православный крест, это — не идеалистическая идея, а это геополитическая необходимость. Мы должны загнать Турцию в Азию, мы должны забить исламский мир в Азию, иначе нам будет крышка.

Степанов: Итак, Америка падет. Какие центры силы будут определять новую геополитическую картину мира?

Артемов: Америка, может быть, не сразу падет, скорее она будет медленно слабеть, дряхлеть, как Римская Империя. Безусловно, центрами силы будут Исламский мир и Китай, других центров силы нет. Европа будет дряхлеть вместе с Америкой, но в Европе по-разному будет развиваться ситуация в разных странах. Я не исключаю, что в какой-то момент немцы выбросят своих иммигрантов во Францию, построят турок и выгонят. Есть замечательный немецкий анекдот, который я не раз слышал. «Вопрос: сколько турок помещается в автомобиль „фольсваген“? Правильный ответ — сорок четыре. Почему? Четыре в салон и сорок в виде пепла в багажник». Это показывает, какие настроения живут. Я не исключаю, что какая-то часть Европы начнет отторгать иммигрантскую, мусульманскую, исламскую, желтую опасность и пытаться восстановить свою целостность. Но они, скорее всего, надолго увязнут в выяснении проблем границ и территорий, а также в своей привычке к комфорту.

В этой ситуации у России есть шанс, если будет национальное правительство, которое сосредоточит все силы на внутренних вопросах, которое сможет ввести визовой режим, оставить в стране минимум «черных» и «желтых», вернуть роль Православию, восстановить большую семью. Если это будет, тогда, может быть, лет через тридцать мы будем жить нормально, будем конкурентноспособны. Если этого не случится, от нас будут отрезать кусочки. Китай ведь не говорит, мы у вас Сибирь заберем, они говорят, что мы вас тихонечко колонизируем и будем по кусочку отщипывать. Исламский мир тоже не говорит, что мы у вас все заберем, они просто по факту колонизируют южные области и тихонечко, тихонечко, как ржа тянутся?

Степанов: Словом, мир после падения Америки — это борьба России с Исламским миром и Китаем?

Артемов: Если Россия сможет подняться. Если она будет слабой, то Ислам и Китай будут бороться между собой за территорию России.

Степанов: А какой может быть роль Израиля в будущем мире?

Артемов: Я думаю, что Израиль будет стремиться, выполняя свои пророчества уйти с того места, где сейчас находится, уйти из Малой Азии и искать себе другую точку в мире, где и будет воссоздано новое еврейское государство. Возможно это Вена.

Степанов: Вена?! Почему?

Артемов: Мистически.

Степанов: Какая тут мистика?

Артемов: Гитлер? Но не только это. Есть много оснований указывающих, что Вена сейчас сосредотачивает в себе колоссальные еврейские капиталы и еврейскую миграцию, которая состоит отнюдь не из рядовых евреев. Они сейчас почти полностью контролируют территорию Австрии, несмотря на Хайдера.

Степанов: Словом, Вы считаете, что на территории Австрии возникнет еврейское государство?

Артемов: Во всяком случае, будет попытка перенести туда центр влияния. Как сейчас: один центр — в Тель-Авиве, а другой — в Нью-Йорке. Возможно, будет такая же система создания второго центра. Безусловно, возможна и попытка создания еврейского государства на территории России, восстановление Хазарского каганата. На сегодняшний день еврейской миграции из России нет, наоборот, есть активное возвращение евреев, активное принятие ими двойного гражданства. И тот факт, что Путин дал гражданство Берл Лазару — это неосторожное внешнее проявление данного процесса? Мне так кажется, хотя я и не великий знаток еврейского вопроса, просто стараюсь следить за публикациями?

Степанов: Таким образом, Вы считаете, что еврейское государство, может возникнуть в любой точке пространства, оно не связано со Святой Землей?

Артемов: В Африке не может?

Степанов: Кстати, в конце XIX века сами сионисты всерьез рассматривали вопрос о создании государства в Уганде?

Путин намного опаснее Ельцина

Степанов: Поговорим о современной политической ситуации и задачах патриотического движения. На мой взгляд, сегодня уже видны контуры контрреволюции, происходит наращивание православной социальности. И тут, кстати, я решительно не согласен с той негативной оценкой последнего Всемирного Русского Народного Собора, которая прозвучала в Вашем выступлении на Рождественских чтениях. Я об этом уже высказывался. Думаю, тот факт, что митрополит Кирилл решает какие-то свои личные проблемы, не имеет ровным счетом никакого значения. А кто из публичных деятелей не решает свои личные проблемы, организуя полезные для общества мероприятия?! Нужно видеть главное: Всемирный Русский Народный Собор в результате способствует тому же, чему помогает и депутат Игорь Артемов во Владимирской области, — происходит наращивание православной социальности. На заседаниях Собора за одним столом сидели представители Русской Православной Церкви, профсоюзов, депутатского корпуса, предпринимательских кругов, не только сидели, но и в конструктивном диалоге искали пути выхода из кризиса. И теперь Русскую Церковь ее врагам не удастся так запросто выковырять из ткани общества, Церковь становится неотъемлемой частью общества. А это и значит, что наращивается православная социальность.

Артемов: Это можно воспринимать и иначе, как свидетельство того, что Церковь отказывается от своей принципиальной позиции, сливается с рушителями России и своим присутствием благословляет их деятельность. В этом году Собор прошел, слава Богу, без Путина. А то в прошлом году все первые выступавшие говорили на одну тему — события 11 сентября. Такое впечатление, что Собор не волновали никакие иные проблемы, кроме теракта в Нью-Йорке, а задал эту тему Путин.

Мне кажется, что уважающий себя православный не имеет права даже садиться за один стол с Путиным. Нельзя подавать руку врагу Христа.

Степанов: Владимир Путин — враг Христа?!

Артемов: Да.

Степанов: А в чем проявляется его враждебность?

Артемов: Во всем.

Степанов: Но народ-то доверяет Путину! Он имеет высокий и стабильный рейтинг поддержки?

Артемов: Народ и Ленину доверял, а рейтингам я не верю. Популярность Путина не маленькая, но и не такая большая. Я с народом регулярно общаюсь не только у себя в приемной, но и езжу по деревням. Доверие к Путину упало у всех: и у глав местных администраций, и у участковых милиционеров, и у крестьян, и у пенсионеров. Доверие к нему было, когда народ жил надеждой, когда большие нефтяные деньги позволяли чуть-чуть повышать пенсии, давать обещания бюджетникам. Теперь же все кончилось?

Степанов: В любом случае, пока альтернативы Путину на современной политической сцене не просматривается?

Артемов: Да у нас и сцены-то нет?

Степанов: Ну что уж Вы так. Какая-никакая, плохонькая, но имеется. Есть политики, партии, в том числе и национально-патриотической ориентации?

Артемов: В любом случае, в отношении Путина я не стал бы делать столь категоричных заявлений о безальтернативности. Просто нет фигуры, в которую бы вкладывалось столько информационного ресурса? Мне кажется, что тактика современных «темных сил» в России, заключается в том, чтобы ставить на высшие должности в государстве максимально средних и ничтожных людей, потому что с этими людьми легче играть.

Степанов: Вы не рассматриваете Путина, как патриотического политика?

Артемов: Нет, абсолютно.

Степанов: Но к власти он пришел на волне патриотизма. Народ его воспринимает как патриотического деятеля.

Артемов: Народ никак его не воспринимает. Народ наш, как всякий нормальный народ хочет надеяться. И Путин очень грамотно вел свою избирательную кампанию, делал правильные заявления, и надежды народа вывели его наверх. Я не хочу подробно аргументировать, но у меня сложилось абсолютно негативное отношение к Путину. Это связано, прежде всего, с тем, что я вижу, поток каких инициатив идет из Администрации Президента. Я привык к тому, что если инициатива выдвинута с мест, то стоит внимательно прочитать, она вполне может быть разумной и полезной, но если это — инициатива Администрации Президента, завизированная Путиным, то можно не читать и сразу голосовать против. Почти всегда так бывает.

Трудно об этом говорить. Жалко народ. Жалко людей, их разбитых надежд. Но говорить надо?

Я позволю себе одно лирическое отступление. Год 1990-й, я был в одном доме, на столе журнал «Работница» с фотографией и интервью Тамары Глоба. Ее спрашивают, когда же в России будет хорошо. И она говорит, а Глоба — известная представительница сатанинских сил, что, мол, погодите, где-то в 2001—2002 году придет человек. А кто он, спрашивают. И она говорит, что он сейчас служит в армии или в каких-то полувоенных подразделениях, он — среднего роста, у него редкие светлые волосы, светлые глаза и чин у него сейчас примерно подполковник или майор. Прочитал — и отложилось.

Потом, много лет спустя, я прочитал уже не в книжке, а в справке информацию о том, что еще при Андропове, среди работников КГБ было отобрано 15 человек. Все по этим признакам: майор или подполковник, соответствующие внешность и возраст, светлый цвет волос, и эти люди в течение нескольких лет проходили спецподготовку, а потом были назначены на различные должности на разных уровнях управления в разных городах вне Москвы. В дальнейшем между ними проводился негласный конкурс, кто проявит наилучшие способности. И хотя я ничем не могу подтвердить свою точку зрения, но считаю возможным о ней публично заявить, как о версии появления Путина из ниоткуда?

Степанов: Путина выращивали некие силы, он — результат сложного заговора?

Артемов: Да, это — результат планомерной работы. Вполне может быть, что и Горбачева наращивали. Он резко действовал, необычно для секретаря ЦК КПСС? Что касается Путина, я считаю, что он неслучайно пришел на пост президента, и отнюдь не друзья России его поставили.

Степанов: Словом, Путина Вы не рассматриваете, как спасителя России, как лидера русской национальной контреволюционной волны.

Артемов: Нет. Я рассматриваю его, как человека намного более опасного, чем Ельцин. С Ельциным, было просто, там не было никаких тайных интриг, все было очевидно: власть, честолюбие?

Степанов: А чем же Путин опаснее Ельцина?

Артемов: Тем, что, в отличие от Ельцина, сознательно уничтожает Россию. Ельцин не хотел этого, он был игрушкой, марионеткой, в какой-то момент, может быть, потерял мозги. Я уверен, если Ельцина ночью поднять и спросить любит ли он Россию, то он ответит, что любит?

Степанов: Так может быть и Путин, поднятый ночью, признается в своей любви к России?

Артемов: Он вряд ли будет искренним, у него подготовка лучше?

Мы стремимся к строгому расчету сил и средств

Степанов: Поговорим о ситуации в современном национал-патриотическом движении. Все мы рассматриваем патриотическое движение как некую альтернативу той политике, которая проводилась в последнее десятилетие. Мы надеемся, что патриотическое движение станет все-таки реальной силой, будет оказывать влияние на политические процессы. Мы рассчитываем, что русские патриоты, в конце концов, возьмут власть. Что собой сейчас представляет, на Ваш взгляд, патриотическое движение? Каковы политические перспективы русских патриотов?

Артемов: На сегодняшний день патриотическое движение это, с одной стороны, большое количество искренних, болеющих за судьбу России людей, а с другой стороны это отсутствие мощных организационных структур, которые бы всех этих людей собрали вместе. И на эту тему мне нелегко говорить. Если это было бы не так, мы бы гораздо быстрее добивались тех целей, которые записаны в программных документах.

Степанов: Но есть, к примеру, такая внушительная структура, как Народно-патриотический Союз России (НПСР)…

Артемов: Но НПСР ведь контролируется КПРФ, поэтому он не может быть самостоятельным. Если убрать оттуда деньги КПРФ, его не будет. Значит, он не может отражать мнение русских людей. Кстати, не раз русские националисты пытались предложить коммунистам дать им пять мест в своем списке и не требовать потом от этих депутатов выполнения партийной воли, разрешить им выступать, как православные русские националисты. Но коммунисты никогда не шли на такие уступки. Я думаю, не потому, что им было жалко пяти мест, а потому что они понимают, что сила идей этих людей будет перевешивать силу идей коммунистов. Именно в целях самосохранения коммунисты не хотят пускать в свои ряды тех националистов, которые будут действовать с их точки зрения опасно для них.

Степанов: А как же Сергей Глазьев?

Артемов: Наверное, они считают, что Глазьев действует в пределах допустимого. Но на большее они не способны?

Степанов: Словом, блок с коммунистами — бесперспективен?

Артемов: Он бесперспективен, потому что у коммунистов и у русского движения цели и задачи разные.

Степанов: Есть ли вообще какие-то центры, вокруг которых может произойти концентрация национально-патриотических сил? И возможна ли такая концентрация?

Артемов: Вы знаете, из того, что написал один знаменитый политтехнолог ХХ века, я усвоил одну фразу: сильные возникают не в результате объединения нескольких слабых, а в результате усиления одного из них.

Степанов: Хорошо, тогда расскажите о вашем РОНСе. Понятно, что Вы и Ваши соратники стремитесь, чтобы таковой точкой концентрации национально-патриотических сил стал ваш Союз. Сейчас РОНС ведет борьбу за сохранение своего имени. Не бесплодное ли, не бессмысленное ли это занятие?

Артемов: Нет. Мы все-таки, даже будучи людьми не глупыми и образованными, не успеваем следить за калейдоскопом событий, в том числе в области законодательства. Когда в 2001 году был принят закон о партиях, народу внушили, что отныне в политике будут только партии. Внушили, что их будет мало, семь или пятнадцать, и они будут делить политическую власть. Но сразу начались проблемы. Даже в либерально-демократическом лагере они не смогли договориться, не сумели объединить СПС и Яблоко. Не получилось объединить КПРФ со всякими социалистами, «Отечество» и «Единство» вроде объединили, но и там все начало распадаться. К тому же начался поток создания всяких партиек. Ведь как сейчас создается партия? Есть деньги, купил десять тысяч подписей, написали юристы устав, подогнали его под шаблон, потратил $ 100.000, отнес документы в Минюст, — вот тебе и партия состряпана.

Поэтому, столкнувшись с этим валом псевдо-партийного строительства, политические технологи из Кремля мгновенно поменяли ситуацию. Они сказали: ладно, не получается семь, пусть будет опять сто. На сегодняшний день дана отмашка на регистрацию всех партий, за исключением тех, кого они считают не удобными для себя. Один чиновник администрации мне сказал: «Понимаете, у нас сложилось впечатление, что вы — организация, неспособная к диалогу». Что они понимают под диалогом?! Я спросил: «А что, все, кого вы регистрируете, они способны к диалогу?» Он ответил, что это — отдельный разговор.

На самом деле, запущен маховик, по которому уже зарегистрировано 55 партий. Я думаю, что до августа будет зарегистрировано около 100.

Дальше, уже летом 2002 года тихо и бесшумно был принят другой закон, который называется «Об основных гарантиях избирательных прав граждан». И там записано, что блок между собой могут составлять не только партии, но и движения, но один из членов блока должен быть партией. А всего договаривающихся сторон должно быть не более трех. Если раньше 20 организаций, имеющих общие взгляды, могли объединиться и создать блок, то сейчас только три.

И что же в итоге получится? Крупные партии пойдут сами по себе (КПРФ и пр.). Но у нас в наличии 100 зарегистрированных партий плюс 100 зарегистрированных общероссийских движений. Словом, один в один повторяется ситуация 1995 и 1999 годов, когда будут создаваться фантомы типа «Спаса». Помните, создали «Спас», и в течение нескольких месяцев все считали, что «Спас» это — ого-го, а «Спаса"-то не было. Сейчас таким фантомом, возможно, является НДПР, потому что основной прием наших врагов, если они кого-то боятся, это — молчать. Никогда не говорят о том, кого боятся. Не боялись Баркашова, и о нем говорили много. Замалчивание — главный критерий.

В чем суть позиции РОНСа? Я бы сравнил нашу ситуацию с предложением христианину не креститься, а стоять в храме и думать о чем-то «светлом». Мы считаем, что наша позиция принципиальная. Отказал суд, мы пойдем в следующую инстанцию. В конце концов, Конституционный суд откажет, мы пойдем в европейский в Гааге, потому что ни в одной стране мира нет подобного запретительного закона. А в Конституционном суде мы будем оспаривать не отказ в регистрации, а сам закон.

Степанов: Я припоминаю, что в свое время, коммунисты хотели жаловаться на «антинародный и прозападный» режим Ельцина в Совет Европы. По-моему, это уже из области абсурда: жаловаться на российскую власть во враждебную для русского дела инстанцию.

Артемов: В этом случае речь идет только об инструменте борьбы. Никаких сил и души в это вкладываться не будет. Общероссийское движение РОНС сохраняется, название Русский Общенациональный Союз останется за нами. Поверьте, для регистрации «липовой» партии у нас сил хватит, как и для создания, если понадобится, блока между РОНСом и этой партией с сохранением слова «русский» в названии блока (на этот счет нет никаких запретов в законе). Мы сохраняем движение, оно у нас есть, оно существует. Не получится перерегистрации партии — ничего страшного, у нас есть возможность создать блок. Ведь главное — не формальная регистрация, главное — есть люди или нет.

Степанов: А, сколько у вас региональных отделений?

Артемов: На сегодняшний день шестьдесят два.

Степанов: Вы собираетесь участвовать в выборах?

Артемов: Конечно, в обязательном порядке мы будем участвовать. Но форма участия будет зависеть от строгого расчета сил и средств, от наличия союзников. Есть вариант минимум — три одномандатных округа. Есть вариант максимум — создание блока плюс одномандатные округа. В любом случае, нужно трезво оценить свои силы. Если силы будут небольшие, то территория борьбы должна быть сужена.

Степанов: И вы открыты к соглашениям с близкими по духу партиям?

Артемов: Разумеется. Мы еще в октябре на Национальном совете приняли обращение ко всем национальным православным партиям.

Степанов: Да, я помню. «Русская линия» публиковала это ваше обращение. И что, кто-нибудь откликнулся на ваше обращение?

Артемов: Откликнулись. Сергей Бабурин выразил готовность работать, с ними переговоры ведутся, прошло уже несколько консультаций, но они сейчас заняты регистрацией. Откликнулась партия «За Русь Святую», с председателем которой Сергеем Поповым мы встречались и договорились, что во всяком случае будем друг друга поддерживать. Были переговоры с НДПР, но с ними самого общего характера.

Причем, мы сразу обозначали позицию РОНСа: уважаемые соратники, ничего не бойтесь, если мы достигнем договоренности, мы не будем участвовать в официальных дележах, может быть, официально не будем даже входить в блок, потому что наша задача — это победа на тех участках, где мы считаем это возможным. Мы хотели бы надеяться, что общенациональная агитация патриотического блока поможет нашим кандидатам победить на тех территориях, которые мы считаем реальными, где подготовлена почва. А вы дальше делите места, как хотите, говорите, что хотите, все равно 5% не будет.

Степанов: У меня пока, честно говоря, тоже складывается впечатление, что ни одна из национал-патриотических партий не сумеет преодолеть пятипроцентный барьер.

Артемов: Я думаю, что на выборах будет штук 70 партий и блоков, и в таких условиях 50% разберут крупные партии, а еще 50% разделят 70 партий и блоков.

Поэтому реальным делом я считаю победу в нескольких округах с мгновенным последующим переносом борьбы в две крупные области России с целью победить на губернаторских выборах. Мы один раз уже были близки к победе, в 2001 году наш кандидат на пост губернатора Тульской области Самошин вышел во второй тур. Тогда переиграли нас бюрократическими методами. Но факт остается фактом: масштаб крупной среднерусской области, нам вполне по силам. Мы и дальше будем работать в тех регионах, где уже есть задел.

Степанов: Ну что ж. Благодарю Вас, Игорь Владимирович, за подробное интервью. Дай Бог, чтобы Ваши замыслы осуществились.

АРТЕМОВ Игорь Владимирович (* 2.07.1964), общественный и политический деятель.

Родился в Ашхабаде (Туркмения). В 1986 г. с отличием окончил исторический факультет Туркменского государственного университета. Работал старшим лаборантом в Институте истории АН Туркменской ССР, осенью 1987 г. приехал в Москву на стажировку в Институт истории СССР. В 1988—1991 гг. был стажером, затем аспирантом в Институте востоковедения АН СССР. В 1991 г. защитил кандидатскую диссертацию, кандидат исторических наук. С 1992 г. директор Московского историко-политологического центра (МИПЦ) — независимой научно-исследовательской организации. В 1989 г. стал одним из основателей движения «Возрождение России», в 1989—1991 гг. — главный редактор самиздатской ксероксной газеты «Третий Рим». В декабре 1990 г. стал инициатором создания Русского Общенационального Союза (РОНС), на проведенной в марте 1991 г. конференции региональных отделений РОНС избран исполняющим обязанности председателя Правления, а в августе 1992 г. на учредительном съезде РОНС стал председателем Правления Союза. Вновь переизбирался на эту должность в 1995 и 1998 гг. В феврале 1992 г. вместе с В. Аксючицем (РХДД), М. Астафьевым (КДП-ПНС), Н. Лысенко (НРПР) и др. был инициатором проведения Конгресса гражданских и патриотических сил России, на котором было создано Российское народное собрание. Был избран членом Президиума Центральной Думы собрания. В сентябре 1992 г. был в числе общественных деятелей подписавших «Обращение к гражданам России», позже они вошли в Оргкомитет Фронта национального спасения (ФНС), которому 24 октября были переданы функции Политсовета. Однако, приняв участие в Конгрессе, РОНС не вошел в ФНС и впоследствии дистанцировался от идеологии и деятельности Фронта. В сентябре 1993 г. после указа Ельцина о роспуске Верховного Совета и Съезда народных депутатов и новых выборах в парламент, Артемов (вместе с тогдашним сопредседателем РОНС С. Волковым) подписал заявление о том, что РОНС «считает крайне необходимым одновременные досрочные выборы как президента, так и депутатского корпуса России». В сентябре 1995 г. вошел в список избирательного блока «Земский собор — союз земства, казачества и православно-патриотических организаций России», получив в центральной части списка 8-е место (список подписей не собрал). Участвовал в выборах в Государственную Думу по одномандатным округам в 1995 г. по г. Джержинск Нижегородской области, в 1999 г. по г. Владимир, оба раза неудачно, выборы проиграл. В настоящее время депутат Законодательного Собрания Владимирской области.

Источник: Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. Гл. редактор, составитель О.А.Платонов, составитель А.Д.Степанов. — М., 2003.