Для России наступает час решения

Беседа политического обозревателя «Русской линии» Анатолия Степанова с лидером Партии национального возрождения «Народная воля», ректором Торгово-экономического университета профессором Сергеем БАБУРИНЫМ

Говорят лидеры Патриотической России

Наступающий год — будет годом выборов в Государственную Думу. Выборная кампания, как правило, активизирует политические процессы в стране, способствует объединению политических сил. В последнее время в обществе остро ощущается запрос на стабильность и патриотизм. Народ устал от социальных потрясений и от демократических плясок на родном пепелище и родительских гробах.
Успех на грядущих выборах придет к тем партиям, которые сумеют удовлетворить эти общественные запросы на стабильность и патриотизм. Очевидно, что лучше всего это могут сделать русские национал-патриотические партии, которые по определению являются консервативными и патриотическими. Однако это — в идеале. К сожалению, до сегодняшнего дня русские национальные партии не превратились в реальную политическую силу, они разобщены, их лидеры не могут договориться между собою.
В связи с этим Русская линиязапускает проект «Говорят лидеры Патриотической России». Мы предполагаем побеседовать с видными деятелями русского патриотического движения, причем не только с практическими политиками, но и с учеными, литераторами, публицистами. Как лидеры Патриотической России оценивают современное состояние нашего Отечества, как они относятся к политике Владимира Путина, как определяют перспективы русского патриотического движения, — эти и другие вопросы мы намерены обсудить с представителями русской политической и интеллектуальной элиты.
Сегодня мы предлагаем читателю очередную беседу цикла. Собеседник РЛ — известный ученый и политический деятель Сергей Николаевич Бабурин.

Степанов: Сергей Николаевич, Вы человек известный в национально-патриотическом движении. Многие помнят Вас по Верховному Совету России, особенно по трагическому октябрю 1993 года. Долгое время Вы возглавляли Российский общенародный союз (РОС), сейчас возглавляете Партию национального возрождения «Народная воля». Но о Вашей новой партии, о Вашей нынешней политической деятельности совсем мало известно?

Бабурин: На то есть объективные причины организационного порядка. Учредительный съезд нашей партии прошел еще в декабре 2001 года, но полгода ушло на работу по федеральной регистрации, следующие полгода на регистрацию региональных организаций. И на любом из этих этапов нам могли искусственно помешать войти в число тех, кто будет допущен ко всем политическим кампаниям. Посудите сами, уже на начальной стадии, когда мы только представили документы в Министерство юстиции, их сразу попытались отклонить, ссылаясь ни три причины. Первое. Нам заявили, что у вас, дескать, в программе записано требование бороться с компрадорской олигархией, а это, мол, экстремизм.
Второе. Не прошло незамеченным положение программы, что Православие, являясь традиционной религией многих народов России, остается стержнем нравственности и культуры. Нам заявили, что поскольку у вас нет ничего про иудаизм и ислам, вы, дескать, разжигаете межрелигиозную рознь. Мы возражали, что у нас в программе нет требования сделать Православие государственной религией. Мы просто констатируем факт, что без Православия, как духовной скрепы, нет культуры, нет нравственности. Но нас не хотели слушать. А третья претензия была совсем короткой. Нам сказали, что не поддается исчислению сколько раз у вас в программе упомянуто слово «русские», вы, мол, разжигаете межнациональную рознь. И наши документы были направлены в Институт государства и права. И только здравый смысл специалистов института помог нам преодолеть нам противодействие Минюста.
В этих условиях по настоянию ряда лидеров, в частности моего заместителя, в прошлом лидера движения «Спас» Владимира Ивановича Давыденко, была принята сдержанная тактика сугубо внутренней работы на период регистрации. Иными словами, это был вопрос тактики. Но мы не раз заявляли, что Партия национального возрождения «Народная воля» будет активно отстаивать идеалы и ценности современного русского консерватизма. И мы намерены делать это действенно, громогласно и самым решительным образом.
Cтепанов: Новая партия является правопреемницей Российского общенародного союза?
Бабурин: Вы знаете, не в полной мере. РОС выступил одним из инициаторов ее создания, но все же новую партию создавали люди, состоявшие в разных организациях. Таким образом, она возникла, опираясь на тех, кто в минувшее десятилетие сражался в рядах Российского общенародного союза, кто был в движениях «Союз реалистов» и «Спас». Среди организаторов есть люди, входившие в состав Русского национального единства и Русского возрождения, однако только те из них, кто стоял на православных позициях. Ведь в РНЕ были и активисты, которые стояли на языческой точке зрения и делали порою чудовищные выпады в адрес православного вероучения и Русской Православной Церкви. Мы твердо сказали, что с этими людьми в РНЕ нам не по пути. Кроме того, среди тех, кто создавал партию, были в прошлом активисты движения «Духовное наследие», Социалистической партии трудящихся и ряда других организаций.
Степанов: Таким образом, новая партия шире как по своему персональному, так и по идейному составу?
Бабурин: Она шире. Более того, формально Российский общенародный союз ведь остаётся. Но поскольку мы не проходим перерегистрацию, он трансформируется в общественно-политическое объединение и перестаёт быть политической партией, принимающей участие в выборах. Тем не менее, если будут какие-либо сюрпризы в ближайший год, даже РОС может пойти на выборы сам по себе в соответствии с законом. Но, безусловно, идеологически Партия национального возрождения «Народная воля» продолжает линию державного государственного подхода, заложенную РОСом, и в этом смысле является наследницей РОСа — первой антиельцинской политической организации.
Степанов: Почему «Народная воля»? Возникают нездоровые ассоциации, что порождает некоторое смущение?
Бабурин (смеется): Вопрос о названии был одним из самых дискуссионных на Учредительном съезде. И сам съезд ведь был созван оргкомитетом, который назывался «Оргкомитет Партии национального возрождения и социальной справедливости». Но возникли определенные трудности. Во-первых, сыграл свою роль формальный момент. Многие названия были неприемлемы, потому что такие партии или их оргкомитеты были уже зарегистрированы Минюстом. Допустим, партий национального возрождения было зарегистрировано уже пять, народных партий — семь и т. д.
Что касается «Народной воли». Когда такое предложение было мною внесено, меня атаковали с двух сторон, причем, диаметрально противоположных. С одной стороны, один из моих ближайших друзей и сподвижников, Николай Александрович Павлов выступил и сказал, что он против названия «Народная воля», ибо это — организация масонская, метавшая бомбы в Государя Императора, существовавшая на деньги международного сионизма. С другой стороны, пришла записка, где было написано: «А знаете ли вы, что даже в работе Солженицына отмечается, что „Народную волю“ создавали антисемиты?». Мне пришлось, прежде всего, заверить делегатов, что я не имею никакого отношения к бомбам в Государя Императора и, что наша организация не является той, которая метала бомбы в Государя и Его должностных лиц. Мы никоим образом не являемся их правопреемниками.
Мы просто говорим, что сегодня, как и в ХIХ веке, проблема номер один — это воля народа, что без концентрации этой воли власть останется в руках криминала и заворовавшегося чиновничества. Именно поэтому мы возводим волю народа в принцип.
Был и второй момент, почему мы взяли это название. Мы говорим, и это красной нитью походит через нашу программу, что сегодня, как это не удивительно, совершенно новое звучание обрели идеи русского народничества. Народничества, пытавшегося соединить идею социальной справедливости с русской идеей, с той культурой, которая присуща именно нашей нации. Если говорить сугубо научно, то ХХ век показал, что идеологический спор между народниками и марксистами, который зародился в конце ХIХ века, выиграли народники. Марксисты попытались создать в нашей стране модель общества и государства, опирающегося на западноевропейские стандарты, заложенные Карлом Марксом и Фридрихом Энгельсом и лишь как бы «подчищенные» Лениным и большевиками. А народники следовали идее русского социализма, опирались на того же Герцена, на других теоретиков, которые говорили, что нельзя нам вот это всё тащить к себе, у нас свои особенности?
Степанов: В марксизме был возведен в абсолют принцип интернационализма, а в народничестве существенную роль играл национальный момент?
Бабурин: И кроме того, как ни парадоксально, народники учли совет Карла Маркса, который проигнорировали большевики. Сейчас уже мало кто помнит, что Маркс писал в свое время Вере Засулич, что не вздумайте опираться на мой «Капитал», у меня «Капитал» написан для Западной Европы, а у вас свои традиции, у вас есть такое явление, как русская община, и без общинного типа и в экономике, и в духовной сфере вы не сможете решить ничего. Если бы это было учтено, у нас бы в ХХ веке не было многих бед.
И мы посчитали необходимым в ХХI веке соединять национальное возрождение и социальную справедливость на принципах близких к народническим.

Степанов: Ваша партия является на сегодняшний момент, пожалуй, одной из наиболее влиятельных национально-патриотических партий в России?
Бабурин: На сегодняшний день только мы смогли пройти все этапы регистрации. Дай Бог, чтобы это удалось и нашим единомышленникам, но в любом случае, мы считаем, что в нашем лице на политической сцене уже есть представители национально-патриотических сил.
Степанов: Тем не менее, и у вас, судя по всему, есть понимание того, что необходимо единение сил с другими близкими вам по духу политическими партиями. Об этом свидетельствует, по крайней мере, тот факт, что вы ведете переговоры об объединении. Так недавно прошла пресс-конференция представителей ряда политических партий национально-патриотической ориентации, на которой был и представитель «Народной воли», и там шла речь о создании блока «За наше Отечество»?
Бабурин: Не совсем так. Мы не ставим во главу угла выборы и не говорим о создании блока. Нами создана, вместе с нашими друзьями и союзниками, коалиция «За наше Отечество», включающая на сегодняшний день семь организаций, в том числе политические партии «Народная воля», «За Русь Святую», Национально-консервативную партию, Славянскую партию. Почему я не говорю о блоке? Потому что по закону блок предполагает три субъекта объединения. А у нас уже сейчас больше. Более того, мы не закрыты для других партий и организаций, мы говорим, что мы готовы включить и другие национально-патриотические партии в этот механизм согласования и соорганизации действий.
Конечно, для нас идея интеграции и единения национальных сил является центральной, именно поэтому мы не уперлись в эгоистическое требование «Вступайте все в РОС». Мы сказали: новая эпоха требует новых форм, давайте искать эти новые формы. И это несмотря на то, что Российский общенародный союз — единственная из национально-патриотических организаций, которая провела своих депутатов даже в нынешнюю Государственную Думу. Пусть туда не прошел я и некоторые мои коллеги, но там сегодня есть группа депутатов во главе с двумя заместителями председателя партии Виктором Алкснисом и Анатолием Грешневикомым, которые защищают и отстаивают наши позиции.
Степанов: Вы осваиваете новые формы, создаете широкое политическое объединение национально-патриотических сил, но пока за его скобками остается довольно много ваших идеологических союзников. Мы не видим в составе коалиции «За наше Отечество» ни Русского общенационального союза, ни Национально-державной партии, ни Народно-патриотической партии генерала Игоря Родионова, да и некоторых других. Видите ли Вы в ближайшей перспективе какие-то перспективы объединения национально-патриотических сил? Тут я уже обращаюсь к Вам не только как к политику, но и как к эксперту.
Бабурин: Я считаю, что мы находимся на том этапе исторического развития, когда те политики национального спектра, которые не захотят объединяться, просто сойдут с арены. Именно поэтому, мы делаем все возможное, чтобы сейчас отложить сиюминутные споры и личные разногласия для консолидации сил. И не только с теми партиями, о которых Вы говорили, у нас проходят консультации. К примеру, у меня были встречи с руководителями Республиканской партии России, прежде всего с бывшим министром финансов Борисом Федоровым. Не все знают, что Федоров даже в правительстве Черномырдина, в эпоху разгула сепаратизма стоял на позициях единой и неделимой России, выступал, пусть часто хамски, в защиту единой и неделимой страны с консервативных, православных позиций. Его книга о Петре Аркадьевиче Столыпине — это, я считаю, фундаментальный вклад в осмысление нашего прошлого с позиций русского консерватизма. Закончатся ли эти консультации объединением левых и правых консерваторов и созданием реальной русской консервативной партии, покажет будущее.
Степанов: На политической арене присутствует сила, также позиционирующая себя как патриотическая, точнее как лево-патриотическая оппозиция. Я имею в виду Народно-патриотический союз России (НПСР). Есть ли перспективы Вашего объединения с НПСР или вхождения в состав НПСР?
Бабурин: РОС был одним из инициаторов создания широкого фронта патриотических сил, выступавших против Ельцина. Но когда за два дня до Учредительного съезда НСПР стала понятна будущая конструкция, у меня состоялся тяжелый разговор с Геннадием Андреевичем Зюгановым, и мы приняли решение в эту схему, построенную на принципе «матка-КПРФ и ее сателлиты», не входить. И на сегодняшний день, я считаю, что руководители КПРФ окончательно погубили идею НПСР, они попусту растратили потенциал этого объединения. Поэтому, вступать туда — означает пытаться наливать новое вино в старые меха, туда, где вино уже прокисшее и даже еще не вылитое. Поэтому, я не вижу политических перспектив НПСР, тем более, насколько я понимаю, КПРФ опять берет курс идти на выборы сама по себе. И вообще, честно говоря, мне не интересно встречаться и обсуждать темы НПСР с политиками. Я от этого ухожу, это — не мои проблемы, они для меня и моих соратников просто не интересны.
Степанов: Вы полагаете, что НПСР была чисто ситуативной конструкцией, и теперь она естественным образом умирает?
Бабурин: Эта конструкция, которая могла обеспечить победу кандидата патриотических сил на выборах президента России, но в силу эгоизма ее руководителей и в силу стремления руководства КПРФ к монополии, оказалась загубленной. А если на базе НПСР будет создана нормальная социал-демократическая партия с сердцевиной — бывшей КПРФ, это было бы правильным направлением развития. Хотя, на сегодняшний день, реальной социал-демократической партией является «Яблоко», но это — правая социал-демократия. А КПРФ — это левая социал-демократия. Коммунистическое движение, если брать идеологию, а не термины, у нас на сегодняшний день представлено Российской коммунистической рабочей партией (РКРП). А вот правых сил на сегодняшний день в России нет, потому что только наивный человек, совершенно не сведущий ни в истории, ни в политологии, может считать правыми СПС. Это — оплот либерализма, сторонники западнизма на нашей земле…
Степанов: Если Немцову, Хакамаде или Чубайсу предложить провести генеалогию правого движения в России, и, таким образом, связать их с Союзом Русского Народа, который и был в свое время подлинной правой организацией (и это признавали в том числе и враги монархистов), думаю, они не захотят знать родства?
Бабурин: Это точно (смеется)… Я бы в этой связи хотел обратить внимание на важную особенность современного русского консерватизма, который в своих фундаментальных идеологических подходах одновременно восходит и к позициям правых и к народничеству 70-х годов. Кстати, тут примечательна фигура Льва Тихомирова — одного из основателей «Народной воли», а потом одного из идеологов Русского Самодержавия. И в тоже время современный русский консерватизм учитывает, вбирает в себя опыт советской истории, ибо мы исходим из принципа неделимости прошлого. Мы можем с горечью говорить о многих страницах нашего прошлого, но это — наше прошлое, и мы никому не позволим глумиться над нашими предками. И в этом наше фундаментальное отличие как от левых радикалов, так и от либеральствующих демократов?
Степанов: Словом вы, как настоящие консерваторы, не собираетесь писать историю заново, вам чуждо горделивое представление, будто история начинается с вас, что собственно свойственно как левому, так и либеральному радикализму.
Бабурин: Абсолютно верно.

Степанов: Несколько вопросов о современной ситуации в России. Какими понятиями, какими терминами Вы можете определить современную ситуацию? Где мы? На каком историческом этапе находится Россия?
Бабурин: Мы так привыкли уже к словам «кризис», «катастрофа», что эти термины в чём-то даже «засалились», потеряли остроту. Если говорить о сегодняшней ситуации, я бы сказал так: сегодня Россия является объектом беспрецедентного по мощи, глубине и опасности крестового похода. Крестовый поход против нашей страны — вот что происходит в последние годы. Уничтожили коммунизм, уничтожили Советский Союз. Но мы видим, что крестовый поход не остановился, поскольку была решена только часть задач. И не зря после ликвидации КПСС основной удар сразу же нацелили на Русскую Православную Церковь, пытаясь дискредитировать её иерархов, пытаясь дискредитировать её догматику. Засылают к нам миссионеров, предоставляя им максимум возможностей по сбору публики и по пропаганде их бредовых доктрин или шаманских танцев.
Я хочу подчеркнуть: то, что происходит, это — реальный крестовый поход, это — экспансия западной идеологии, экспансия католицизма и протестантизма. Нужно понимать, что за всем, что делается сегодня против России, стоят идеологи атлантической цивилизации. Русская православная цивилизация для них опасна, как главная энергетическая сила, противостоящая американской модели глобализации.
Конечно, есть еще Китай, но это — «вещь в себе», он до сих пор молчит. Есть арабский мир, но он разрознен и американцам удалось, поссорив, вбив клинья между лидерами, уничтожать там любую высовывающую фигуру, которая способна консолидировать арабскую нацию. Поэтому, форпост сегодня — это Россия. После нас они займутся Китаем, будут пытаться добить арабов и т. д. Поэтому, сегодня для нас, для России наступает час решения. Либо в России победит национальное возрождение, опирающееся на православно-консервативные принципы, либо наша цивилизация исчезнет, и нашим детям нужно уже сейчас учить китайский или арабский, а вовсе не английский…
Поэтому я с грустью смотрю на действия и нынешнего правительства, и парламентского большинства. Посмотрите, — полный провал во внешней политике. НАТО сегодня являет собой открытую угрозу существованию России, ибо ничем другим, как враждебными действиями, нельзя объяснить забвения натовцами своих обязательств перед нашей страной не расширять НАТО на восток, даже на территорию бывшей ГДР. А НАТО сегодня находится уже на территории бывшего СССР. Не иначе как экономическая агрессия можно назвать те модели вовлечения нас в ВТО, которые навязываются нашей стране. Да, Россия должна быть частью мировой торговли, мирового производства продукции, но она при этом должна быть не рынком, куда сбываются мировые отходы, а полноправным участником всех торгово-экономических отношений.
Степанов: Словом, куда ни кинь взгляд, везде видны следы экспансии: и в экономике, и в политике, и в идеологии? А, как Вы оцениваете, далеко продвинулись наши враги в своем наступлении? На каком этапе мы находимся? Есть ли у России перспектива устоять перед этим натиском?
Бабурин: Перспектива устоять есть. Я считаю, что при всей трагичности положения России одновременно происходит, как это уже не раз бывало в прошлом, освобождение духа и просветление сознания. И возрождение национального самосознания — это естественный процесс. Вспомните как лет десять назад слово «патриот» было ругательным, слова «Родина» и «Отечество» считалось некорректным произносить среди той публики, которая ходила в коридорах власти. Теперь я с иронией слушаю некоторых своих прошлых критиков, эдаких «патриотических неофитов», они начинают меня агитировать за то, что для меня является глубинным жизненным принципом. Хотя, если это искренне, слава Богу.
Мы сможем решить все экономические и политические проблемы только тогда, когда у нас не будет путаницы в понятиях, когда мы научимся адекватно воспринимать все угрозы идущие с любой стороны. И, соответственно, научимся вырабатывать механизмы спасения страны, спасения нашей цивилизации. В этом отношении, если говорить о срочных вещах, то одним из первых должно быть возвращение общественного сознания к адекватному пониманию, что такое Россия. Мы должны, наконец, понять, что это — не РСФСР. Историческая Россия на сегодняшний день расчленена между несколькими государствами, в том числе Российской Федерацией, Украиной, Белоруссией. Мы должны понять, что слово «русские» включает в себя не только великороссов, но украинцев и белорусов. Понятие русский было аксиомой для всех наших предков, и оно означало отношение к русскому языку, к русской цивилизации, к Православию.

Степанов: Вы справедливо подметили, что происходят изменения в общественном сознании, что сегодня становятся нормой даже для представителей власти такие понятия, как «патриотизм», «Отечество»?
Есть такая историческая закономерность, что после всякой революции наступает контрреволюция. После революции 1917 года произошла сталинская контрреволюция, когда Сталин, если можно так выразиться, национализировал революцию, привнес в марксистско-ленинскую идеологию национальный момент, «разбавил» те интернационалистские лозунги, под которыми партия большевиков шла к власти.
А сегодня происходит ли, на Ваш взгляд, национализация демократической революции конца 80-х-начала 90-х, или этот процесс ещё не начался?
Бабурин: Начался. И Путин, как кандидат в президенты, получил поддержку на выборах именно потому, что в нем увидели человека, который способен при сохранении реальных завоеваний демократии и избавлении от монополии одной идеологии, монополии государственной собственности, вернуть национальную идею, вернуться к нашему традиционному самосознанию, защитить нашу культуру от космополитического диктата. Только поэтому он был избран президентом.
Сегодня не зря идут споры о Сталине и его роли в нашей истории, и это не сводится только к разговорам о том, как и почему происходили репрессии. Становится очевидным, что в споре между Лениным и Сталиным об автономизации прав был не Ленин, как нам говорили почти весь ХХ век, а Сталин. Сегодня ясно, что нельзя внутри единой нации и единого государства создавать внутренние суверенитеты и говорить о том, что часть этой нации имеет право её разрывать и защищать свои узко-групповые интересы и создавать свое государство. И тут переосмысление опыта ХХ века очень важно.
Степанов: Вы справедливо заметили, что Владимир Путин пришел к власти на волне патриотизма, использовав «патриотический ресурс», который в нашем народе весьма внушителен. Патриотизм русского народа не удалось поколебать даже за десятилетие оголтелой космополитической кампании в СМИ. Примечательно, что, как ни стараются многообразные правозащитники и пацифисты убедить общество в необходимости пойти на мировую с боевиками, они не достигают успеха. Как показывают социологические опросы, народ к этому не готов, большинство против мировой с террористами. И Путин, чувствуя настроение общества, озвучивает эту позицию, заявляя, что второго Хасавюрта не будет?
Бабурин: У народа есть интуиция, сформировавшаяся за много веков. Он прекрасно понимает, что ублажение терроризма никогда не приведет к миру?
Степанов: Но, как Вы считаете, за три года власти президент Путин использовал этот переданный ему народом «патриотический ресурс»? Высшая власть в России сегодня имеет патриотический характер?
Бабурин: Я считаю, что за эти три года мы можем отметить ряд позитивных шагов, которые создали возможность для плавного перехода от эпохи Ельцина к будущему. Но одновременно мы в праве говорить и об эпохе затянувшихся ожиданий. И то, что Путину не удалось избавиться от давления прежней ельцинской команды, что эта старая команда до сих пор является центральной, это — драма президента и трагедия нашей страны. Путин должен понять, что сохранение сегодняшнего положения может перечеркнуть его шансы на любых президентских выборах. Это миф, что сохранение status quo гарантирует Путину переизбрание?
Степанов: Но до выборов осталось не так много времени, и пока на политической сцене не видать реальных конкурентов Путину?
Бабурин: Кроме традиционного для нашего времени конкурента — пофигизма. Народ все меньше верит власти, в том числе и центральной. И когда люди не пойдут на выборы настолько, что это помешает результаты выборов фальсифицировать, тогда вопрос о кончине демократии в России станет явным. И тогда мы скажем, что демократический эксперимент в России, благодаря тому, что лидеры демократии слишком переоценили свои возможности и слишком раздули свои запросы, этот эксперимент рухнул. Демократия западного образца все больше демонстрирует свою неприживчивость на русской почве.
Степанов: Действительно, многие признаки говорят о критическом и даже закритическом состоянии демократии в России. К примеру, недавние выборы в Законодательное собрание Санкт-Петербурга, когда и депутаты и городская избирательная комиссия боролись с одним общим врагом — неявкой избирателей. И это при том, что депутаты заранее позаботились снизить планку явки до minimum minimorum — 20% от имеющих право голоса.
Но это явление характерно не только для России. В Сербии уже два раза не смогли избрать президента, и тоже из-за этого «врага демократии» — народа?
Бабурин: В Сербии немножко другая ситуация. Там реальный потенциал западников оказался не способен обеспечить избрание их кандидата, а потенциал сербских националистов не позволил нейтрализовать западников. И поэтому изображается патовая ситуация. Не скрою, я был и остаюсь сторонником своего друга и политического союзника Воислава Шешеля и очень жалею, что раскол среди антизападных сил, главным образом, у социалистов помешал Шешелю стать президентом и начать возрождение страны.

Степанов: Понятно, что процессы в России бессмысленно трактовать вне мирового контекста. Геополитические обстоятельства диктуют и будут диктовать России выбор модели поведения. Поэтому в заключение, я хотел бы с Вами поговорить на футурологическую тему.
У нас присутствуют три реальные геополитические концепции. Коммунисты смотрят на нынешнее состояние глазами прошлого и пытаются возродить Советский Союз. Они, грубо говоря, предлагают игнорировать распад СССР и вести себя на мировой арене так, будто мы имеем ту же силу, что и 15−20 лет назад. Дело доходит до абсурдных призывов, возглавив коалицию из Ирака, Кубы, КНДР и других «стран-изгоев», продолжить геополитическую борьбу с США и их союзниками. Нынешние либерал-патриоты смотрят на современную ситуацию глазами настоящего и под лозунгом прагматизма пытаются доказать, что России очень полезно и выгодно войти в состав мировой цивилизации, вступить в ВТО. Нужно, мол, только получить из этого какие-то дивиденды.
Мы же русские патриоты должны оценивать нынешнее положение, глядя как бы из будущего. Только такой взгляд, я думаю, является наиболее перспективным. Бессмысленно не признавать очевидное: действительно, сейчас Россия слаба, закончилась эпоха, когда мы были супердержавой, биполярное мироустройство кануло в Лету, мир вступил в эпоху единодержавия, США являются мировым гегемоном. Но мы понимаем, что эта эпоха будет недолгой, что США не смогут долго нести бремя мирового гегемона. Каким Вам видится мир после эпохи американской гегемонии?
Бабурин: На самом деле, модели мира ограничены, можно говорить о предпочтениях той или другой модели. Для меня самой предпочтительной на ближайшие сто лет является модель равновесного мира, когда существуют несколько центров силы, которые сотрудничают друг с другом, и в тоже время не дают друг другу занять монопольное положение. И одним из центров силы, безусловно, должна быть Россия или, точнее, Российский Союз, когда российская государственность вернется к границам Российской Империи. Более того, я считаю, что вполне реально воссоединение на базе Православия и славянства более широкого государственного объединения. Я очень жалею об упущенном шансе 1999 года, когда Югославия принимала решение вступить в союз Белоруссии и России. Россия тогда не захотела, руководство испугалось ситуации. А это был уникальный шанс! И он, не исключаю, может повториться, к этому толкает гегемония США.
Безусловно, таким центром силы останутся США, если выживут после того кризиса, который изнутри взорвёт их империю. Кризиса, связанного, прежде всего, с ростом численности афро-американцев, да и с другими факторами. В том числе с тем, что США по большому счету является сегодня реальной фашистской страной. Тамошняя идеология далека от демократии. Реально там уже установлен тоталитарный режим, меняются только фигуры. Когда я говорю о фашизме, я подразумеваю не идеологию, на которую опирался Муссолини, а практику гитлеровского режима, которая и породила новое отношение к фашизму в мире.
Кроме того, мировыми центрами объективно будут Китай, Индия, Арабский мир, Африка?
Степанов: Африка??!
Бабурин: Да, Африка. Я уверен, что в ближайшее десятилетие роль Африки качественно возрастет. И, несмотря на многомиллионную смертность в ее государствах, фактор чёрного населения планеты становится всё более геополитически важным.
Степанов: А Израиль может стать геополитической силой, способной влиять на мировую ситуацию?
Бабурин: Израиль, несомненно, останется весомым фактором, центром мировой политики, но он не был и не будет фактором доминирования, какими в прошлом были США и СССР.
Степанов: Благодарю Вас, Сергей Николаевич, за содержательную беседу, которая, думаю, будет весьма интересна нашим читателям.

БАБУРИН Сергей Николаевич (р. 31.01.1959), юрист, государственный и общественный деятель. Родился в Семипалатинске. По переезде семьи в Омскую обл. проживал в г. Тара, где окончил среднюю школу и начал свою трудовую деятельность в качестве плотника-бетонщика. В 1981 окончил юридический факультет Омского государственного университета. При прохождении срочной военной службы (1981−83) участвовал в боевых действиях в Афганистане, награжден двумя афганскими медалями. После демобилизации Бабурин поступает в аспирантуру Ленинградского государственного университета, где защищает кандидатскую диссертацию по теме «Политико-правовое учение Георга Фостера». По возвращении в Омск был избран деканом юридического факультета местного университета.
Наибольшую известность Бабурину принесла политическая деятельность, которая началась для него с избрания народным депутатом Верховного Совета РСФСР (1990?93), где он в качестве члена Конституционной комиссии занимался проблемами местного самоуправления и государственного строительства. Твердый государственник, Бабурин был единственным депутатом Верховного Совета РСФСР, открыто и категорично выступившим против ратификации «беловежских» соглашений. Его принципиальность проявилась в полной мере и при решении вопроса о передаче Крыма Украине. В окт. 1991 при активном участии Бабурина учреждается общественно-политическое движение «Российский Общенародный Союз», председателем Координационного Совета которого он был избран. После преобразования РОС в политическую партию (февр. 1994) Бабурин становится ее председателем.
Являясь депутатом Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации (1993?2000), а с 1996 — заместителем Председателя Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации, Бабурин активно участвует в процессе создания союзного государства Беларуси и России. Благодаря его усилиям, эта тенденция принимает устойчивое выражение, хотя, к сожалению, она не вполне реализовалась до настоящего времени (что вполне объективно связывают с выводом Бабурина из состава соответствующей комиссии).
Возникновение компрадорской олигархии, развал нашего Отечества, вымирание русского населения, утрата управляемости страной — свидетельства преступной политики, проводимой руководством государства в течение последних 10−15 лет, всегда находятся в центре внимания Бабурина. Он активно выступает в многочисленных аудиториях, и заседаниях Государственной Думы, в средствах массовой информации, что не осталось незамеченным. В результате при проведении очередных выборов в Государственную Душ (1999) его противники сделали все, чтобы ни Бабурин, ни возглавляемая им партия не смогли преодолеть необходимый барьер и не вошли в состав Государственной Думы. Но неудача не охладила пыл и не уменьшила принципиальности одного из основных апологетов Русской идеи. Он по-прежнему является одним из наиболее уважаемых и известных политиков России, чье мнение по многим вопросам оказывается значимым для верховной власти и политических сил нашего общества.
Основные политические воззрения Бабурина сводятся к сохранению Великой России и ее территориальной целостности, национальной культуры и национального духа, борьбе с сепаратизмом в любых его проявлениях. Со временем они уточняются. В н. 90-х государственная и национальная идеи выступают в его программе в качестве самодостаточных принципов, мало связанных с Православием. Но спустя некоторое время Церковь занимает в его жизни все большее место. Именно в Христианстве видит Бабурин источник русской национальной самобытности, предпосылки русской культуры, залог возрождения русской государственности. На одном из своих выступлений Бабурин говорит: «И если Русская Церковь… укрепляет общинные связи, укрепляет связи коллективистского характера, то Католическая церковь? это церковь, основанная на принципе индивидуализма». Поворот к Православию не изменяет кардинально его воззрений, но придает им большую глубину и устойчивость. Не абсолютизм, а народное государство, где инициатива населения сопрягается с крепкой властью, справедливым законодательством и последовательной внешней и внутренней политикой, составляет тот идеал России, к которому следует, по его мнению, стремиться. Не индивидуализм, а индивидуальность, не тоталитарное государство, а русская соборность — те принципы, которые были сформированы еще в Московской Руси. Это — наше государственное прошлое, наша слава и особенность нашей правовой культуры. Не случайно, например, на одном из своих выступлений по вопросам возрождения Земского движения из его уст звучат следующие слова: «Для нас сегодня Земское движение, прежде всего, — защита российского образа жизни, сбережение, укрепление, совершенствование самой русской культуры».
Политическая деятельность Бабурина тесно связана с его научными исследованиями в области государства и права. Его интересуют не только общетеоретические вопросы, например: определение территории государства как юридической и геополитической категории, влияние территориального фактора во внешних и внутренних функциях государства, правовой режим территории в международной торговле и др., но и их значение для судьбы и исторической миссии России. Полагая, что одной из наиболее актуальных задач, стоящих перед Россией, является создание надежной системы гарантий собственной безопасности, он пишет: «В связи с этим важно определиться в краеугольных началах современной геополитики, осмыслить значение территориального фактора не только в осуществлении внутренних и внешних функций государства, но и в процессе современного развития человечества».
Отказываясь от узкопозитивистского подхода при изучении затронутых им проблем, он понимает территорию не только как юридическую категорию (хотя и этот аспект рассмотрен им детально), но, гл. обр., как основу развития отдельного этноса. В отличие от многих правоведов (в основном, принадлежащих к либерально-демократическому лагерю), Бабурин полагает, что территория и территориальная целостность государства являются основой его суверенитета. История любого государства — это история этноса, его территории и власти. Утрачивая территорию, государство исчезает. Нетрудно заметить, что такой подход основывается на признании нации, национальной культуры и ее духа важнейшими факторами мировой истории, которые не могут подмениться «со временем» безнациональным и безгосударственным сообществом свободных общин, как полагают экуменисты. Проблема естественных границ государства, напрямую связанная с этносом, проживающим на ней и создающим данный политический союз, была и остается крайне актуальной. Отдавая дань сложности и многообразности такой постановки вопроса, Бабурин отмечает, что игнорирование этого фактора в теоретической и практической деятельности государств зачастую приводит к появлению так называемых искусственных границ, возникающих по воле случая или чьих-то конъюнктурных решений. Именно эта практика порождает неисчерпаемый источник международной напряженности, приводит к долговременным территориальным спорам. Очевидно, что эта мысль имеет прямое отношение к ситуации, сложившейся в нашей стране в период с 1990 по настоящее время: распад СССР как крупнейшей супердержавы, «парад суверенитетов» в РСФСР, сепаратизм, едва не приведший к окончательному развалу России.
Особое место в его рассуждениях занимает прошлое, настоящее и будущее России. История, справедливо считает Бабурин, отшлифовала грани русского национального идеала: самодержавие народа, солидарное благосостояние и благополучие, единение с Богом в праведном подвижничестве. Они — неизменные признаки нашей культуры, русского православного Духа. Спасение наше лежит не в политических формах, предлагаемых Западом, а в возврате к своим национальным началам. Бабурин пишет: «Только пробудив в русском человеке признание и понимание национальных целостных ориентиров, можно расшевелить народ, который традиционно безмолвствует, можно защитить русскую культуру, Русскую цивилизацию».
В 1998 Бабурин защищает диссертацию на соискание ученой степени доктора юридических наук по теме: «Территория государства: теоретико-правовые проблемы». В 2000 становится профессором Омского государственного университета, а в 2001 занимает должности директора Института национальной стратегии реформ и заместителя директора Института социально-политических исследований Российской академии наук.
Соч.: «Российский путь» (1995), «Российский путь: утраты и обретения» (1997), «Территория государства: правовые и геополитические проблемы» (1997), «Российский путь: накануне выбора» (1999).
А. Величко (Святая Русь. Большая Энциклопедия Русского Народа. Русский патриотизм. Гл. редактор, составитель О.А.Платонов, составитель А.Д.Степанов. — М., 2003).