 |
| Православие.Ru | Елена Лебедева | 27.11.2009 |
Оно было древней родовой вотчиной московских князей. Впервые село Коломенское упоминается в 1339 году в духовной грамоте великого князя Ивана Калиты. Вероятно, в том же XIV веке был выстроен первый деревянный дворец с фасадом, обращенным к Москве-реке. Дмитрий Донской остановился здесь, возвращаясь с Куликовской битвы: ликующие москвичи встречали его с «медами и соболями». По преданию, князь тогда основал здесь благодарственную церковь во имя святого Георгия Победоносца, подле которой захоронили воинов, павших на Куликовом поле.
До сих пор идут дискуссии о дате основания Предтеченской и Вознесенской церквей. Традиционно их относят к временам Василия III и его моления о даровании наследника: в 1529 году он основал обетный Предтеченский храм, а в 1530 году — благодарственный Вознесенский.
Коломенское стало архитектурным феноменом, что сделало его самым знаковым «царским селом» Москвы среди других дворцовых угодий. Если в Измайлово проходили сельскохозяйственные эксперименты, в Лефортово создавалась русская Европа, то допетровское Коломенское имело национальный архитектурный профиль: в нем появлялись самобытные архитектурные новшества и достижения средневековой Руси. Уникальный Предтеченский храм считается архитектурным предшественником храма Покрова на Рву, что на Красной площади, а Вознесенский храм был первым в России каменным шатровым храмом, ставшим и образом русской идеи. Коломенский дворец — аналогичный гражданский памятник.
В градостроительной модели Третьего Рима Коломенское было символом иерусалимской Елеонской горы, на которой совершилось Вознесение Господне и где ожидалось второе Его пришествие. Оттого в Коломенском был построен именно Вознесенский храм, как и в Иерусалиме. По преданию, Господу даже уготовили трон в восточной части храма. Устроение столь символического храма в великокняжеском Коломенском подчеркивало роль московских государей и России как оплота Православной Церкви. Отсюда и Коломенский дворец как государева резиденция принимал на себя особенную роль.
Василий III построил новый дворец. Возможно, его возведение было поручено итальянскому зодчему Петроку Малому, которого иногда считают и архитектором Вознесенского храма (в Москве он построил крепостную стену Китай-города). В этом дворце Василий III три дня пировал в честь освящения Вознесенского храма, ставшего домовым: он соединялся с дворцом крытым переходом. Иван Грозный тоже очень любил Коломенское, праздновал здесь свои именины и построил «увеселительный» дворец. Отсюда он отправлялся в поход на Казань, здесь получил известие о взятии Астрахани, сюда в 1560 году привез больную царицу Анастасию, которая тут и умерла. В 1571 году крымский хан Девлет-Гирей, напавший на Москву, велел сжечь Коломенский дворец. По одной версии, царь Феодор Иоаннович построил новый дворец или восстановил погорелый; по другой версии, дворец не отстраивался и стоял в руинах до воцарения первого Романова.
После Смутного времени черед восстановления Коломенского пришел только в 1630-х годах. Тогда Михаил Федорович приказал построить каменный храм в честь Казанской иконы Божией Матери, спасшей Москву от Смуты, и деревянный дворец. Новоселье в нем справили в сентябре 1640 года. Дворец был построен на другом месте. Если прежние дворцы стояли около Вознесенской церкви и соединялись с ней переходами, то теперь дворец стоял в достаточном удалении от старого домового храма. По всей видимости, это и стало причиной основания в Коломенском Казанской церкви, которая стала домовой для нового дворца. Вероятно, ее сооружал тот же царский мастер Абросим Максимов, что в 1636 году возвел на Красной площади каменный Казанский собор на месте деревянного. Однако построили Казанскую церковь только при царе Алексее Михайловиче в 1653 году и приурочили к памятной дате — 100-летию взятия Казани. Один из приделов был освящен во имя святого Аверкия Иерапольского: в день его памяти, чествуемый в праздник Казанской иконы Богоматери, Москва победила польских интервентов. Другой — во имя Димитрия Солунского, по именинам царевича Дмитрия Алексеевича, умершего во младенчестве первенца царя Алексея Михайловича.
Так в Коломенском появился новый государев двор, где царь Алексей Михайлович построил свой чудо-дворец.
«Предивною хитростию, пречюдною красотою…»
Семья Тишайшего росла. К старому дворцу Михаила Федоровича постепенно пристраивались новые части, что его не красило. Между тем царь принимал здесь патриарха, бояр, иностранных послов. Требовалось создать в Коломенском пышную летнюю резиденцию, подобающую царскому статусу. И в мае 1667 года началось строительство нового грандиозного дворца под руководством плотников-мастеров Ивана Михайлова и Семена Петрова. Старинная легенда гласила, будто в состав дворца был включен уцелевший терем Ивана Грозного, но теперь ее опровергают, полагая, что он стоял в другом месте.
Дворец стал апогеем русского деревянного зодчества, продолжая традицию национальных архитектурных феноменов Коломенского. Создание этого русского чуда было обусловлено тремя главными причинами: царским заказом, обеспечившим надежное и обильное финансирование, самобытным русским архитектурным стилем, выразившимся здесь свободно, во всю полноту, и талантом лучших мастеров, призванных на царскую стройку. Внешне он напоминал грандиозный терем, причем не один, а целое содружество теремов разной величины и прихотливости. Его красота и причудливость создается асимметрией, кажется, что у него нет фасада. В нем воплотился закон деревянного хоромного строения, где не было единой планировочной структуры, а, напротив, сочетались разные группы самостоятельных зданий, которые можно было прибавлять или изменять. По словам И.Е. Забелина, красота дворца заключалась не в соответствии частей, а в их своеобразии, в их разновидности и самостоятельности. В нем сочетались все формы русской деревянной архитектуры: терема, шатры, бочки, палатки, башенки — и богатые, всех фасонов чешуйчатые кровли. Это великолепие дополняла роскошная деревянная резьба — предтеча каменных белоснежных кружев нарышкинского барокко, выполненная белорусским резчиком старцем Арсением и его помощником Климом Михайловым по книгам-пособиям, принадлежавшим патриарху Никону. Дворец был расписан не только внутри, но и снаружи яркими разноцветными красками и позолотой, жарко горевшей на солнце, а цветная слюда в окнах напоминала витражи.
Гигантский дворец имел 270 комнат и 3000 окон. Его даже сравнивали с древним Кносским дворцом на острове Крит. Внутреннее убранство было не менее роскошным. Плеяда изографов Оружейной палаты (в том числе Иван Филатов, Василий Познанский и Богдан Салтанов), украшавших царскую и патриаршую резиденции в Кремле, под руководством Симона Ушакова выполнили настенные и потолочные росписи на сюжеты из Библии (например, суд Соломона) и древней истории. Стены дворца украшали аллегории времен года, планеты, звезды, светила, гербы, цветы и травный орнамент в сочетании с той же причудливой позолоченной резьбой. Мебель, обитая цветной тисненой кожей и разноцветными тканями, полихромные изразцы печей — все это было исполнено в традиционном московском узорочье XVII века.
Восточный фасад дворца с парадным Красным крыльцом был обращен к Москве-реке и храму Вознесения. Его ворота были осенены иконами, а потом одну башню увенчали двуглавым орлом, а другую, приземистую, — изображением орла, льва и единорога на глобусе — символами царской власти.
Изображение Льва
У трона по обе стороны восседали два механических деревянных льва, покрытых шкурами. Когда к трону приближались послы, львы раскрывали пасти и грозно рыкали, вращая глазами. Это была отнюдь не забава, а важный элемент выражения идеологии Третьего Рима. Забелин отмечал, что в убранстве своих чертогов и византийские императоры, и русские монархи подражали библейскому дворцу царя Соломона. Трон Соломона, с тельцами и львами, был прообразом царских тронов. По его подобию соорудили императорский трон в константинопольском дворце, с рыкающими золотыми львами у подножия. Третий Рим перенял и этот символ. Только если в кремлевском дворце каменные львы только стояли, то в Коломенском они еще и рыкали, как и стражи трона византийских василевсов. В Коломенском было четыре таких льва: два у трона, а еще два стояли у ворот. Мастер Оружейной палаты Петр Высоцкий, сконструировавший этих зверей, искусно спрятал движущий механизм в Органной палате Передних ворот.
Дворец производил сильное впечатление и на иностранцев, и на соотечественников. Посол иранского шаха, удивившись, что такое чудо сделано «токмо топорами», уверял, что нельзя построить лучше. Симеон Полоцкий назвал дворец «восьмым чудом света» и сравнивал его с библейским дворцом царя Соломона:
Красоту его можно есть равняти
Соломоновой прекрасной полате…
А злато везде пресветло блистает,
Царский дом быти лепота являет…
Окна, яко звезд лик в небе сияет,
Драгая слюдва, что сребро, блистает.
Множество жилищ, градови равнится,
Все же прекрасны — кто не удивится!..
Единым словом, дом есть совершенный,
Царю велику достойне строенный…
Это стихотворение, кстати, считают первым, в котором был воспет московский архитектурный памятник.
Домовым храмом оставалась Казанская церковь, связанная с дворцом крытыми переходами. Поскольку Коломенское стало парадной резиденцией, то сложилась иерархия молящихся в дворцовом храме: члены свиты молились в трапезной, а наиболее приближенные — в храме перед иконостасом. О статусе домового царского храма свидетельствовали иконы у врат алтаря — образы Алексия, человека Божия, Марии Египетской и мученицы Наталии, по именинам царя Алексея Михайловича и цариц Марии Милославской и Натальи Нарышкиной.
Вокруг дворца сформировался государев двор. К нему вели парадные Передние красные ворота, ибо главный вход был со стороны Москвы-реки. Сзади двор замыкали Спасские ворота. Алексей Михайлович приказал благоустроить дорогу в Коломенское из Кремля и поставить на ней высокие верстовые столбы. Отсюда и пошло выражение «Коломенская верста».
Роскошный дворец был призван удивлять послов и верноподданных и прославлять великих государей Третьего Рима. Он стал одним из последних памятников гражданской деревянной архитектуры допетровской Москвы.
«Разобрать бережно»
По легенде, в Коломенском дворце родился Петр I. На самом деле это событие произошло в Кремле, но Коломенское действительно стало колыбелью Петра: он провел здесь раннее детство. Секретарь римского посольства вспоминал, как на приеме у царя в Коломенском дворце расшалившийся царевич вдруг распахнул дверь, и послы увидели царицу Наталью Кирилловну. Здесь Петр жил после первого стрелецкого бунта, хотя с 1683 года весь отдался Преображенскому. А потом плавал из Коломенского на суднах до Кремля и Николо-Угрешского монастыря. В декабре 1709 года, после Полтавской битвы, Петр остановился в Коломенском перед торжественным входом в Москву. Здесь его обрадовали рождением дочери: будущая императрица Елизавета Петровна родилась в Коломенском дворце.
Для Коломенского все кончилось после переноса столицы в Петербург. Однако в мае 1724 года Петр, последний раз посетив Коломенское на торжествах коронации Екатерины Алексеевны, заметил обветшалость отцовского дворца, где уже было опасно ступать по половицам, и приказал его поправить. Тогда к дворцу был подведен каменный фундамент.
Жили в Коломенском и Петр II, и императрица Анна Иоанновна, повелевшая содержать дворец в «добром призрении» (но безрезультатно), и венценосная Елизавета Петровна, очень любившая свою московскую родину. К ее периодическим приездам с гостями (однажды здесь побывал М.В. Ломоносов) спешно делали косметический ремонт в августейших комнатах, но общей реставрации дворца преступно не проводили. Его погубило не только время, но и равнодушие.
Просвещенная императрица Екатерина II, полюбившая это «царское село», оценила национальный шедевр намного лучше русских, хотя именно ей и пришлось покончить с Коломенским дворцом. Впервые она увидела его в октябре 1762 года, вскоре после восшествия на престол. «Восьмое чудо света» пришло к тому времени в полное запустение. Молодая императрица, завороженная дворцом, захотела отреставрировать реликвию своей державы и повелела Ивану Мичурину с помощниками провести экспертизу и составить смету ремонта. Итог был печальным. По выводу архитекторов, дворец прогнил и обветшал настолько, что представлялось лучшим его сломать и перестроить. Смета же перестройки, рассчитанная архитектором Карлом Бланком, составила более 50 тысяч рублей. В мае 1767 года императрице доложили, что во дворце начали рушиться кровли и лестницы. Екатерина еще не сдавалась и пригласила для экспертизы самого В.И. Баженова, который после осмотра подтвердил, что «по великой ветхости» дворец может обрушиться, и предложил выбрать из него здоровое дерево для будущих строений. Императрица повелела дворец «разобрать бережно», предварительно сняв подробные чертежи и обмеры, и высадить на его месте кусты акаций. А для себя приказала построить новый скромный четырехэтажный дворец в стиле раннего классицизма, который, конечно, не гармонировал с древним Коломенским.
В новом дворце императрица написала наказ для депутатов Уложенной комиссии, здесь прошли детские годы ее любимого внука царевича Александра Павловича. Потом Екатерина охладела к Коломенскому, где ей прискучило карабкаться по горам «наподобие козы». Однажды во время пешей прогулки она присмотрела соседнее имение Черная Грязь, принадлежавшее князю Кантемиру, купила его и переименовала в Царицыно. А в Коломенском наскоро построенный Екатерининский дворец столь же быстро обветшал, в 1812 году его разгромили наполеоновские полчища, так что в 1816 году он был разобран без попытки восстановления.
Александр I, помнивший свое детство в Коломенском, приказал архитектору Евграфу Тюрину построить в нем новый, Александровский, дворец. Главная трудность состояла в том, что стиль классицизма никак не сочетался с архитектурным ландшафтом Коломенского. Только дворец Алексея Михайловича был ему органичен по духу, а послепетровские новшества Коломенское не принимало. В 1825 году Тюрин построил ампирный дворец. Он состоял из главного здания со статуями и двух боковых флигелей, с которыми дворец соединялся большой дорической галереей. Александр I не успел в нем пожить: в ноябре того же года он умер в Таганроге. По дороге в Петербург траурная процессия сделала остановку в Коломенском, где гроб с телом государя на сутки установили в Казанской церкви для прощания.
Николай I, посетивший Коломенское в 1835 году, был восхищен его красотами. «Вот место, где достойно быть царскому жилищу!» — воскликнул император и решил устроить в Коломенском свою летнюю московскую резиденцию. К тому же он верил в легенду о рождении в Коломенском Петра Великого и считал важным сохранить в Коломенском царские чертоги. Император приказал знаменитому петербургскому архитектору А.И. Штакеншнейдеру, автору Мариинского дворца, составить проект дворца в псевдорусском стиле, более подобающем Коломенскому, чем классицизм, но проект оказался еще чудовищнее. Архитектор задумал поставить громоздкий дворец на берегу Москвы-реки между Вознесенской церковью с южной стороны и ее точной копией-башней, сооруженной с северной стороны дворца. К Москве-реке от дворца предполагался террасный спуск с каскадами фонтанов и скульптурами, что окончательно погубило бы древний дух Коломенского. К счастью, император утратил интерес к этой идее, и дело кончилось награждением архитектора золотой табакеркой за труды. Александровский дворец снесли за ветхостью в 1878 году. Так завершилась многовековая история августейшей резиденции в Коломенском.
Становится понятно, как важно для Москвы, а может, и для России восстановление подлинного Коломенского дворца как русского архитектурного чуда и как шедевра деревянного зодчества допетровской Москвы, от которой ничего не сохранилось. Его восстановление, бесспорно, сделает честь современным реставраторам, и в будущем дворец сможет сам стать учебным пособием. Подлинные гражданские памятники средневековья в Москве и так можно по пальцам пересчитать, а с этим может сравниться только Теремной дворец в Кремле.
Говорят, что мысль о воссоздании Коломенского дворца родилась одновременно с идеей восстановления храма Христа Спасителя, но только недавно ее поддержало правительство Москвы — после того, как в 2005 году был создан Московский государственный историко-архитектурный и природно-ландшафтный музей-заповедник Коломенское-Измайлово-Лефортово-Люблино. Одна из многочисленных трудностей, неминуемо ожидающих подобный проект, заключалась в том, что дворец нельзя восстанавливать на его прежнем месте именно по причине заповедника. Археологи обнаружили каменные фундаменты петровских времен, и потому строить там ничего нельзя из-за консервации этих подлинников и чтобы не рушить реликтовые деревья. В итоге было принято соломоново решение: воссоздать дворец в другом месте заповедника, в Дьякове, за Голосовым оврагом. Теперь дворец словно замыкает собой исторический ансамбль. Музей в его стенах позволит разместить экспозицию из обширных фондов Коломенского.
Еще важный момент. О подлинных дворцовых интерьерах допетровской Москвы дает представление только кремлевский Теремной дворец, в который нет свободного доступа, и палаты бояр Романовых на Варварке, чье убранство только подражало царскому быту, да и воссоздание интерьеров палат в XIX веке велось по образу того же Теремного дворца. А здесь можно будет свободно посетить настоящий царский дворец и увидеть предивное московское узорочье XVII века.
К сожалению, многие с предубеждением относятся к «муляжам святой Руси». Но, во-первых, в Коломенском будет не совсем муляж. Одно дело — полениться или поскупиться на дорогую научную реставрацию и снести сгнивший подлинник, а взамен выстроить новенький муляж; другое дело — вернуть исторический образ из небытия, тем более по подлинным чертежам. А во-вторых, лучше воссозданное сокровище национальной культуры, чем пустырь на его месте. И как украсится Москва, если он будет восстановлен во всем своем великолепии!
При работе над статьей использованы материалы В.В. Згуры.
http://www.pravoslavie.ru/jurnal/32 895.htm
