Патриарх Сербский Павел

Памяти предстоятеля Сербской православной церкви (СПЦ)

Зимой 1913−1914 года, когда был зачат человек, назначенный судьбой стать 44-м Патриархом Сербской Православной Церкви, жизнь приводили в движение лошади и паровые двигатели. Мир казался упорядоченным и стабильным. Бедствий ХХ века — двух мировых войн, революций, гражданских войн, геноцидов, изгнаний, страданий 10 миллионов новых христианских мучеников — ничто не предвещало. В том старом мире сербская нация, хотя и разделенная двумя маленькими царствами и двумя могущественными империями — Оттоманской и Габсбургской, казалось, была сильна и полна надежд на будущее.

Вскоре после начала «европейского пожарища», 11 сентября 1914 г., в праздник Усекновения главы Иоанна Крестителя, в семье Стойчевичей в деревне Кучанцы, что находится сегодня в восточной Хорватии, родился мальчик. Предки этой семьи пришли на разоренную турками границу Габсбургской империи во время Великого переселения сербов в 1690 г. из Косова, сербской провинции, откуда они были изгнаны — с этим краем Патриарху суждено было связать свою жизнь.

Дни после начала Первой мировой войны были тяжелым временем для сербов Автро-Венгрии: именно на них возложили коллективную вину за убийство в Сараево эрцгерцога Франса Фердинанда. Они стали объектами нападок толпы и преследований полиции. Для матери же новорожденного Гойко Анны, главными заботами были набирающая обороты война, стремительный рост цен и отсутствие мужа Стефана: несколько месяцев назад он отправился в Америку в поисках работы.

В начале 1917 года, незадолго до того, как в бой вступили США, превратив войну в поистине мировую, Стефан Стойчевич вернулся домой — без пени в кармане — чтобы умереть от туберкулеза, который он подхватил в цехах и съемных комнатах западной Пенсильвании. Год спустя Анна снова вышла замуж, но вскоре умерла при родах. Гойко и его старший брат Душан остались на попечении тетки, которая воспитывала их, как собственных детей. Гойко был слабым ребенком, непригодным для сельских работ, но, разглядев в нем способности к обучению, его тетка, несмотря на бедность, сделала все, чтобы дать ему хорошее образование.

После окончания Четвертой гимназии в Белграде юный Гойко поступил в православную духовную семинарию в Сараево. Во время Второй мировой войны, страдая от туберкулеза, он нашел убежище в Троицком монастыре на Овчаре, в центральной части Сербии. В 1944-м году ему предрекали не более трех месяцев жизни. Его выздоровление, во времена, когда пенициллин еще не изобрели, казавшееся чудом, подвигло его принять монашеский постриг в 1946-м году и взять имя его любимого святого Павла.

Сербская Православная Церковь, потерявшая за годы Второй мировой войны четверть своих святынь и пятую часть духовенства, была оставлена на милость воинствующей атеистической клики Тито.

Большая часть церковного имущества была конфискована сразу по окончании войны, церковное образование было фактически запрещено, участие в церковной службе строго наказывалось, а часто и вовсе запрещалось. Однако монах Павел за эти годы достиг существенного интеллектуального и духовного прогресса. В 1954 году он был рукоположен в иеромонаха. После окончания аспирантуры в Афинах Павел стал архимандритом, а всего несколько месяцев спустя был хиротонисан во епископа Рашко-Призренского. Епископ Павел оставался главой этой древней епархии, в состав которой входили Косово и Метохия, в течение 33-х лет, до 1990-го года, когда он был избран Патриархом.

Долгие годы авторитарного правления Тито были нелегким временем для Сербской Православной Церкви. Патриарх Герман, избранный в 1958 году, должен был балансировать на тонкой линии между задачей сохранения Сербской Православной Церкви в условиях враждебной политической среды и необходимостью налаживать рабочие отношения с коммунистическим режимом. Эта дилемма, так хорошо знакомая русским, имела для Сербской Церкви схожие последствия — то, что ошибочно называют «Американским расколом». Раскол быстро вышел за границы Америки, вызвал глубокие расхождения и оставил след в сербских общинах по всему миру. Сегодня известно, что белградский режим тайно поддерживал разделение церкви, разжигая рознь с помощью внедренных в эмигрантские круги агентов.

Будучи епископом Косова, Павел постоянно сталкивался с бедствиями, различными по своей природе, но сходными по размерам. Во время Второй мировой войны, пытаясь одержать победу над косовскими албанцами в битве за власть, Тито пообещал им автономию и изменение положения края в их пользу после окончания войны. Во время войны албанские коллаборационисты изгнали из Косова более 100 000 сербов. В это трудно поверить, однако после 1945 года сербам не позволено было вернуться домой. С конца 50-х до начала 80-х годов край покинуло еще 200 000 сербов, в основном, не по своей воле. На землях, покинутых сербами поселилось 200 000 албанцев. Албанские «кадры» получили контроль над местными коммунистическими органами. В 1948 году албанское население составляло около половины населения Косова, к 1981 году — 78%, сегодня — 90%.

В 70-х годах православные священники подвергались в Косове ежедневным нападкам. Павел и сам становился жертвой насилия: один раз албанец напал на него, когда епископ шел к почтовому отделению Призрена, другой раз Павла ударили по лицу на главной городской автобусной станции. Власти, разумеется, «не смогли» найти преступников, не говоря уже о том, чтобы предъявить им обвинения. Монастырское имущество было испорчено или конфисковано задолго до волны разрушений 1999-го года, когда НАТО развязало руки Армии освобождения Косова. Крупнейшая церковь Метохии в Дьяковице была разрушена властями, чтобы освободить пространство для массивного монумента в честь «партизанского движения». Албанское сепаратистское движение в Косове, закономерное следствие титовского порядка, подготовило почву для прихода Слободана Милошевича, неокоммуниста и квазинационалиста. Кровавый распад Югославии, длившийся с 1991 по 1999 год, стал запоздалой расплатой для Тито и его идеологических последователей

Павел был избран Патриархом в декабре 1990 года, накануне распада страны. Сам он не претендовал на этот пост, однако был избран, как компромиссная фигура, так как ни один из двух лидеров голосования не смог собрать необходимого большинства голосов.

В течение последующих безрадостных лет он не уставал повторять, что «никакими интересами, ни личными, ни государственными, нельзя оправдать бесчеловечность».

Когда в бывшей Югославии лились реки крови, он призывал верующих молиться не только за своих союзников, но и за врагов, так как «они гораздо больше нуждаются в спасении».

Во время встречи с американским послом Уорреном Циммерманом в 1991 году на вопрос посла о том, чем Америка могла бы помочь Патриарху и церкви, Павел, не моргнув глазом, ответил: «Ваше превосходительство, самое большее, что вы могли бы сделать, это не делать ничего, чтобы нам навредить».

Этому не суждено было сбыться. В государственном устройстве Югославии было слишком много трещин, поэтому не могло быть серьезных возражений против того, чтобы хорваты и боснийские мусульмане создали свои национальные государства. Но не было также и оправдания тому, что 2 миллиона сербов, живущих западнее реки Дрина, были силой присоединены к этим государствам, не получив при этом никаких гарантированных прав. Югославия была образована в 1918 году, как союз южнославянских народов, а не государств. И распад этого союза должен был происходить по тому же принципу. Это было и остается настоящим основанием югославского конфликта с того момента, когда прозвучали первые выстрелы в 1991 году. Политическая суть этой войны в западном мире, и в особенности в США, всячески замалчивалась. Вместо этого создавался образ сербов, как примитивных ультранационалистов, жаждущих занять чужие земли. Самые резкие из подобных обвинений разом перекочевали из мусульманских и хорватских источников в средства массовой информации, резолюции конгресса, псевдоправовые бессмысленные выводы Гаагского трибунала и, в конечном итоге, в боевые приказы НАТО.

К сожалению, многие сербы не последовали призыву Патриарха Павла: «Если мы будем жить, как божьи люди, на Балканах и в мире хватит места всем народам. Если же мы уподобимся Каину, весь мир будет слишком мал и для двоих». Но постоянное изображение сербов в обличии демонов, а косовских и боснийских мусульман — в образе невинных жертв этнической и культурной нетерпимости подготовило почву для построения постмодернистской квазиреальности. Патриарх Павел, к своему огорчению, прекрасно понимал это, однако воздерживался от заявлений, которые могли счесть политическими. Он промолчал даже тогда, когда хорватские власти разрушили православную церковь в его родной деревне, в которой его крестили в 1914 году. Западная пресса часто критиковала его за появление на официальных мероприятиях, которые посещал Милошевич, даже, несмотря на то, что присутствие Патриарха обусловливалось протоколом и традициями, однако в 1997 году он также молчаливо присутствовал на собрании, потребовавшем отставки Милошевича.

Патриарх Павел был крайне удручен тем, что после краха коммунистического режима Сербия попала под власть идеологии обогащения. «Я хотел бы стоять у дверей банкетных залов и других мест встреч богатых, стоять и молиться за наших бедных братьев и сестер и их детей. Мы должны яростно стыдить тех, кто столь открыто опускается до высокомерной жадности, а не возмущаться за закрытыми дверьми». Его легендарная скромность выражалась в привычке пользоваться общественным транспортом и нелюбви к автомобилям с водителями. В 2006-м году во время Священного Архиерейского Собора он проходил мимо здания Патриархата и обратил внимание на длинный ряд припаркованных «Мерседесов», «БМВ» и «Ауди». Павел поинтересовался у секретаря, чьи это машины. «Архиерев, приехавших на Собор, Ваше Святейшество». — ответил секретарь. «Интересно, — заметил Патриарх, — на чем бы они ездили, если бы не давали обет нестяжательства».

Сербии повезло: в самые тяжелые времена ей помогали политически дальновидные Патриархи, в частности, Патриарх Арсений III (Црноевич) во время турецких войн и Великого переселения сербов в 1690 году и Патриарх Гаврило (Дожич) во время Второй мировой войны.

Патриарх Павел принадлежал к другой традиции. Это был, скорее, мистически набожный монах, нежели уверенный руководитель церкви. Как Патриарх, он гармонично сочетал в себе три функции: отца, священника и пророка. Он осмыслил и принял, как жизненный принцип завещание князя Лазаря, мученически погибшего в Косове в 1389 г.: «Царствие земное мало и презренно, но Царствие небесное вечно и безгранично».

Перевод Дарьи Ванчковой

Серж Трифкович — писатель историк, специалист по международным отношениям

http://www.stoletie.ru/sozidateli/patriarkh_serbskij_pavel_2009−11−24.htm