«Объединяющая сила — чувство общего дома»

— Владыка, какова на сегодняшний день ситуация в Саратове и области с возвращением Церкви той собственности, которой она обладала до революции? На основе каких законов это возвращение должно осуществляться? С какими проблемами в этой сфере Вам приходится сталкиваться?

— Сразу скажу, что вопрос о возвращении церковной собственности, хоть он и вызывает повышенный интерес у журналистов, не является главным в деятельности нашей епархии, как и в жизни Русской Православной Церкви. Социальная, как мы сказали бы сейчас, и просветительская работа во все времена была делом Церкви, и мы сегодня стараемся восстановить ее после 70-летнего периода разрушительных гонений. Но для любой деятельности нужна материальная база. Нужно, чтобы были помещения, где можно заниматься с детьми, молодежью, нужны площадки для ведения социальной работы, организации помощи неимущим, престарелым. Вот в этом смысле для нас вопрос возвращения церковной собственности чрезвычайно важен.

К сожалению, в 1990-е годы в Саратове не была проведена в полной мере та работа по возвращению Церкви ее дореволюционной собственности, которая проводилась в других регионах. Согласно существующему законодательству, безусловному возвращению религиозным организациям подлежит культовое имущество: здания храмов, монастырей, часовен — то есть те помещения, где совершалось богослужение. Обязательства о скорейшем возвращении собственности религиозных организаций, причем в полном объеме, наша страна взяла на себя, подписав соответствующий протокол при вступлении в Совет Европы. В соответствии с этим же протоколом, кстати, в России был введен мораторий на смертную казнь — об этом знают, наверное, все. Международные обязательства выше внутреннего законодательства, и если в стране нет законов, регулирующих какие-то процессы (а у нас еще так и не утвержден федеральный закон о реституции по отношению к религиозным организациям), то действуют именно международные обязательства государства. В соответствии с теми же обязательствами Церкви возвращаются и другие здания и сооружения, возведенные на ее средства для других нужд, например: здания духовных семинарий, Консисторий, приходских школ, богаделен, домов причта.

Иногда задают такой вопрос: а почему Православной Церкви «все отдают»? Во-первых, далеко не все. А во-вторых, потому, что Россия была преимущественно православной страной. Объекты недвижимости возвращают или передают в собственность и другим религиозным организациям — в мусульманских регионах, например, на Северном Кавказе, в Татарстане и Башкортостане, этот вопрос давно решен. И все же надо иметь в виду, что Православие было основной конфессией Российской Империи, тем более в центральной России, где мы живем, и, естественно, здесь более заметен процесс возвращения имущества Русской Православной Церкви.

Проблемы, с которыми нам приходится сталкиваться, разного рода. Главная из них следующая: советская власть каким-либо образом использовала те храмовые помещения, которые не были разрушены, и сегодня они заняты. Использовала, причем совершенно не заботясь о поддержании надлежащего вида этих зданий. Храмы в обязательном порядке уродовались: им придавался, как говорили в 1920-е годы, «некультовый вид» — срубались купола, сносились колокольни, часто оставался лишь один остов храма. Кроме того, два из сохранившихся в областном центре церковных здания — Киновия (храм в честь Страстей Господних) на ул. Октябрьской и храм Александра Невского на ул. Московской — были приватизированы, несмотря на то, что согласно законодательству их нельзя было приватизировать. Тем не менее это противоправное деяние свершилось, и сегодня мы ведем обширную переписку с разными инстанциями, пытаясь добиться справедливости.

Что касается других сохранившихся церковных зданий, то, например, в первом историческом здании семинарии сегодня краеведческий музей, и мы не видим возможности ставить вопрос о его возвращении Церкви, потому что музей, безусловно, городу и области необходим. Самый удачный пример на сегодня — это возвращение так называемого нового семинарского здания на улице Мичурина, где долгие годы располагался педагогический институт. Для пединститута был построен прекрасно оборудованный 12-й корпус, и, после того, как вуз переехал, здание было возвращено епархии. Правда, возвращено в тяжелейшем, полуразрушенном состоянии, но тем не менее можно считать, что историческая справедливость восторжествовала.

Если говорить о проблемах сегодняшнего дня, то мы добиваемся возвращения нам здания Покровской гимназии, которая составляла раньше один храмовый комплекс с церковью Покрова Пресвятой Богородицы на ул. Максима Горького. Мы получали и продолжаем получать тысячи писем от жителей Саратова и области с просьбами об открытии православных учебных заведений. Свято-Покровская гимназия была открыта в областном центре несколько лет назад, но у нее до сих пор нет собственного помещения. Справедливо ли это, если учесть, что сохранилось здание, построенное до революции специально для церковной школы?

И, конечно, видится необходимым возвращение Церкви Спасо-Преображенского мужского монастыря, территорию которого занимал ныне расформированный военный институт химической и бактериологической безопасности. Там практически полностью сохранились два храма и все монастырские здания, хотя главный собор и колокольня в 1930-е годы были взорваны. Этот монастырь был одним из старейших духовных центров центрального Поволжья. Для города Саратова он имеет особое значение как мемориальный комплекс: на монастырском кладбище были похоронены два Саратовских вице-губернатора, родственники П.А. Столыпина, а храм в нижнем ярусе колокольни, сооруженный незадолго до революции, был семейной усыпальницей семьи Никитиных — основателей русского цирка. Двое из братьев Никитиных — Аким и Дмитрий — были похоронены здесь. Скорее всего, их останки, так же, как и других выдающихся деятелей нашего города, находятся под плацем или стадионом военного института, который был оборудован на месте кладбища.

— Насколько тесно епархия сотрудничает со светской властью в Саратове?

— Епархия тесно сотрудничает со светской властью, причем не только потому, что нам приходится сообща решать имущественные или технические вопросы. У нас становится все больше совместных образовательных и культурных программ. Вы знаете, что в этом году Саратов стал центром проведения Всероссийского дня славянской письменности и культуры, и проведение такого масштабного мероприятия было бы совершенно невозможным без благожелательного участия и содействия светской власти.

Одно из важнейших направлений совместной работы — преподавание «Основ православной культуры» в наших школах. Слава Богу, недавно правительством России был утвержден план мероприятий по апробации в 2009—2011 годах учебного курса «Основы религиозных культур и светской этики». Наша область пока не вошла в число пилотных регионов проекта, тем не менее преподавание ОПК на факультативной основе у нас ведется уже много лет, и вскоре в Саратове пройдет достаточно представительный педагогический форум, на котором учителя смогут обменяться опытом, своими разработками, методиками преподавания ОПК. Мы надеемся, что, когда государство примет решение о распространении опыта из пилотных регионов на всю страну, мы будем к этому полностью готовы.

— По своему первому образованию Вы филолог, поэтому хотелось бы спросить: как Вы относитесь к тем реформам, которые проходят в русском языке? Нужны ли они, ведь русский и так один из самых сложных и богатых языков мира?

— Если вы имеете в виду нашумевшую недавно историю о том, что современные словари придают статус нормы тем словам и выражениям, которые раньше считались безграмотными — то к таким реформам я отношусь сдержанно. Меня гораздо больше волнует процесс вестернизации современного русского языка, его постепенное наполнение иностранными словами. Процесс этот в той или иной мере присутствовал всегда: вспомним XVIII—XIX вв.ека — время галлицизма, французских заимствований, которые так же определенными слоями общества привносились в состав русского языка. Сегодня на наш язык очень влияет язык английский, причем далеко не вершинные его образцы. Это процесс печальный — то, что наша молодежь начинает говорить на странной смеси «английского с нижегородским».

Я считаю, что одним из якорей спасения для нашего языка является достаточно широкое бытование, помимо русского литературного языка церковно-славянского. Уже достаточно долгое время продолжается дискуссия: нужно ли Церкви переходить на современный русский язык? Некоторые называют церковно-славянский язык непонятным, устаревшим. На самом деле он помогает сохраняться нашему родному русскому языку. Дело в том, что на протяжении многих веков мы живем в состоянии так называемой диглоссии — это когда у одного народа два языка делят между собой различные функции. Так вот: современный русский язык — это язык разговорного общения, а церковно-славянский имеет функцию высокого стиля. Говоря о чем-то возвышенном, или пытаясь в каких-то случаях сделать речь более весомой, торжественной, мы часто употребляем церковно-славянскую лексику, например, употребляя слова «очи», «чело». Всем известное стихотворение Пушкина «Пророк»: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, // Исполнись волею моей, // И, обходя моря и земли, // Глаголом жги сердца людей». Оно написано на церковно-славянском языке.

Церковно-славянский язык, к счастью, является языком миллионов людей, которые общаются на нем с Богом в молитве. И я уверен, что это во многом помогает сохраняться нашему русскому языку, несмотря на засилье в нем иностранных слов и влияние низменных пластов языка, которое сегодня как никогда высоко.

— Владыка, я знаю, что в Москве под Вашим началом был создан замечательный мужской хор, которым руководит Владимир Горбик. В Саратове вскоре после Вашего приезда также был создан заметный хоровой коллектив — Архиерейский мужской хор Духосошественского кафедрального собора. Насколько мне известно, в Ваших планах еще несколько проектов, связанных с духовной музыкой. Почему Вы так много времени и сил уделяете этой сфере?

— Дело в том, что музыка — это не просто техническое подспорье к церковному богослужению. Богослужение и музыка неразрывно связаны, поэтому духовные произведения занимают заметное место не только в русской классической, но и в мировой музыкальной культуре. Церковь — это колыбель современной музыкальной культуры, как бы некоторые ее представители ни пытались от этого откреститься. Я думаю, что хорошее, грамотное, профессиональное пение при богослужении — это насущная необходимость. Нужно раскрыть человеку, пришедшему в храм, красоту и глубину нашей службы. И одна из моих обязанностей как Правящего Архиерея, который должен надзирать за правильностью совершения богослужения, каноничностью иконописания, приложить все усилия к тому, чтобы и пение за службой было хорошим.

Что касается проектов, то их достаточно много, и они реализуются постепенно, по нашим силам и возможностям. Я рад, пользуясь случаем, отметить, что в Саратове сложился целый ряд крепких высокопрофессиональных церковно-певческих коллективов — это и Архиерейский хор, и хоры Свято-Троицкого собора, Покровского, Казанского, Серафимовского храмов. Сегодня в Саратове церковно-певческое искусство находится на большой высоте. Я благодарен тем людям, которые им занимаются: у нас очень много замечательно талантливых музыкантов, регентов и певцов. Думаю, что для каждого из них исполнение духовной музыки, работа в храме — это возможность реализовать свои творческие способности.

— Этот год в России был объявлен годом молодежи. А какая работа с подрастающим поколением проводится нашей епархией? Что уже достигнуто и что осложняет работу, ведь подростковый возраст — это самое сложное время в воспитании?

— Мне кажется достаточно формальным делом объявлять какой-то год годом молодежи, или еще каким-то годом: у нас много проблем, решением которых нельзя заниматься в течение ограниченного времени, им надо уделять внимание постоянно. Кроме того, я не являюсь сторонником выделения молодежи в особую привилегированную группу, с которой надо как-то по-особенному говорить, к которой надо в чем-то снисходить. На самом деле молодость — это время учебы, и если человек в молодости не учится, ленится, если он избегает учебы — благополучное будущее его сомнительно. Говоря об учебе, я имею в виду не только процесс получения образования, но и освоения всего того богатства, которое накоплено человечеством за века существования. Что касается работы Епархии с молодежью, то она ведется постоянно, так же, как и работа с людьми самых разных возрастов. У нас есть молодежный отдел при епархии, молодежные общества при наиболее благоустроенных многолюдных приходах — там, где сложилась настоящая приходская община. Как любая подлинная педагогическая деятельность, работа с молодежью не может быть массово-обязательной, она не должна быть и заорганизованной. Она успешна там, где есть священники, которые добросовестно, самоотверженно исполняют свои обязанности. Подростковый возраст тут нисколько не мешает, потому что это как раз то время, когда человек наиболее восприимчив к положительному примеру. К отрицательному, правда, тоже, а поскольку таких примеров в окружающей нас жизни больше, многие люди идут по отрицательному пути… Я думаю, что и в дальнейшем все будет зависеть от нашей церковной жизни в целом.

— Недавно в стране отмечался церковно-государственный праздник День народного единства. Саратовская область многонациональна. Время от времени слышим о межнациональных конфликтах в других регионах нашей страны. На Ваш взгляд, как можно их избежать? Что может стать объединяющей силой для людей разных национальностей, живущих в нашей области?

— Относительно многонациональности Саратовской области — это все-таки некий штамп. Многонациональным может считаться регион, в котором нет одного доминирующего этноса. Так, можно говорить о многонациональности Дагестана, потому что там в каждом ауле говорят на своем собственном языке. Саратовская область все-таки почти мононациональна, хотя здесь исконно живут представители разных народностей, но более 80 процентов жителей региона — русские, или, как принято сегодня говорить, люди русской культуры.

Я много раз отвечал на вопрос, как избежать межнациональных конфликтов — нужна сильная, ответственная, некоррумпированная власть, умеющая принимать правильные решения и настоять на их выполнении. Власть, которая не боится своего народа, и народ, который доверяет власти, — вот два условия стабильного общества. Что касается объединяющей силы, то это, наверное, должно быть чувство общего дома, чувство, которое во все времена помогало нашим предкам в случае угрозы отстоять независимость своей родины.

Мы недавно отмечали День народного единства. Так вот это очень показательный случай — создание народного ополчения Мининым и Пожарским, людьми, которые жили достаточно далеко от тогдашнего конфликта. Мы знаем, у нас по-разному относятся к Москве. Вот давайте попробуем представить себе, что Москва завоевана кем-то, а в Нижнем Новгороде при этом никаких проблем нет: ни голода, ни оккупантов, все занимаются своими делами, торгуют. Казалось бы, какое дело жителям Нижнего Новгорода до Москвы? А люди бросают свое дело, оставляют свои дома, жертвуют свое имущество на создание ополчения и идут освобождать столицу. Причем идут не только православные (в рядах ополченцев было много татар-мусульман), хотя основной отклик народного патриотизма был вызван посланиями Патриарха Ермогена, который писал их в заточении в Кремле. Его грамоты достигали самых разных концов нашей страны при отсутствии в то время средств массовой информации. Так вот все эти люди собираются и идут освобождать столицу именно благодаря тому, что они относились к России как к общему дому. Честь и хвала российскому обществу за то, что оно смогло еще в те времена объединить в себе разные народы! Дай Бог, чтобы это единство сохранялось и впредь.

Беседовал Александр Соколов

Газета «Саратовская панорама» N 45 (718) 18−24 ноября 2009 г.

http://www.eparhia-saratov.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=7575&Itemid=84