 |
| Русский вестник | Николай Селищев | 16.11.2009 |
В 2007 — 2011 гг. исполняется 250 лет русским победам в Семилетней войне (1756−1763). Кроме Европы, война охватила и колонии — Северную Америку и Индию, но там, вдали от своих границ, Россия не участвовала в борьбе. Елизавета Петровна, видя опасность в европейских смутах, направила удар именно по Пруссии Фридриха II Гогенцоллерна.
Что нам известно о Семилетней войне? Сейчас, увы, почти ничего. При Сталине, во время Великой Отечественной войны и после победы 1945 г., авторы военно-исторических трудов уделяли должное внимание Семилетней войне, русским победам. С наступлением «оттепели» те события вскользь упоминали, но карт войны не публиковали. О ней не было отдельной главы в многотомной истории XVIII века. Рассуждали в целом об армии и флоте, переписывали дореволюционных генералов, их же обличали, разбавляя плагиат «классовым подходом». Наконец, в эпоху «гласности» даже в минимальный патриотизм играть перестали. В МГУ, где, как известно, есть своё «братство», «мэтры» объявили на лекциях: «Мы не рассматриваем войны, которые вела Россия».
А что за рубежом? В фашистской Германии, например, за малейшую критику Фридриха II уже в 1935 г. увольняли из университета, запрещая работать преподавателем, — свидетельствовал тогдашний посол США У.Додд.
22 июня 1942 г. 13 немецких дивизий начали операцию «Фредерикус-II» (Фридрих II), намереваясь расчленить войска нашего Юго-Западного фронта и выйти к реке Оскол. Немцы не сумели достичь желаемого. Это наступление было частью общего плана Германии прорваться к Волге, Сталинграду и Северному Кавказу (И.Х.Баграмян. Так шли мы к победе. М., 1988, с.354−358). Как видим, войны Семилетняя и Великая Отечественная — связаны накрепко.
В современной Франции не вспоминают Семилетнюю войну. Прогерманская внешняя политика, стремление угодить США, интернационализм внутри страны не нуждаются в наследии старой, монархической Франции.
В Англии по-прежнему кумир — Томас Карлейль, масон, философ и историк ещё XIX века. Он восторгался магистром тамплиеров Жаком де Молле, Кромвелем и Робеспьером, Фридрихом II и Наполеоном. Карлейль ненавидел Людовика XV (сравнил с «животным»), маркизу де Помпадур и принца де Субиза — они-де «расточали французскую кровь» в Семилетней войне. Герцог де Брольо ужасен: «ветеран и приверженец строгой дисциплины с твёрдыми устоями фельдфебеля». Короче говоря, все они мешали ложам. Позже мы поймём — как и почему.
1 (12) августа 2009 г. — 150 лет нашей решающей победы над армией Фридриха при Кунерсдорфе на реке Одер в разгар Семилетней войны. «Российское» телевидение, конечно, об этой дате не вспомнило — прогрессивно-прогрессирующая «амнезия», как в пан-Европе.
Русской армией командовал генерал-аншеф (=полный генерал) Пётр Семёнович Салтыков. Елизавета Петровна произвела его в генерал-фельдмаршалы за победу над Фридрихом. Иван Ильин верно заметил: «С Петра Великого Европа опасалась России; с Салтыкова (Кунерсдорф), Суворова и Александра Первого — Европа боится (курсив Ильина. — Н.С.) России» (И.А.Ильин. Собр. соч. М., 1993. Т.2. Кн.1, с.65).
Имя и дела Елизаветы Петровны замалчивают или представляют в карикатурном виде, чтобы мы забыли о её царствовании — о связующей эпохе между временем Петра Великого и Екатерины II Великой (1762−1796), 280-летие со дня рождения которой исполнилось в 2009 г. Историк С.М.Соловьев пришёл к выводу: «… воздавая должное Екатерине II, не забудем, как много внутри и вне было приготовлено для неё Елизаветой» («История России с древнейших времён». Кн. XII, М., 1993. Т. 24, с. 608).
Некоторые называют Екатерину Великую «немкой», игнорируя её жизнь, служение России, опору на русские таланты и русских людей. Она продолжила дела Петра Великого, вспоминая его отнюдь не для красного словца. И это — её лучший автопортрет. (В 1990-е гг. Петра тоже «вспомнили», назвав его именем один из ваучерных фондов!)
Знаменитый греческий историк-националист К. Папарригопулос (+1891) писал, что образованные греческие слои искали наследника трона среди католических династий Запада, но «посланцы народа Греции», прибыв в 1790 г. в Петербург, просили Екатерину II оказать помощь против османов и дать грекам её внука Константина, как «преемника рода наших самодержцев». Православные люди XVIII века в законности наших монархов не сомневались.
Елизавета Петровна спасла Российскую империю от растаскивания и превращения в бессильную «Священную Римскую империю» того времени — в конфедерацию торговых оазисов (т.н. вольных имперских городов), деспотических княжеств и епископств. Например, Зальцбург был отдельным государством, где повелевал местный католический архиепископ. Когда им оказывался выходец из военной семьи, например, из австро-итальянского рода Коллоредо, то грань между кирхой и казармой исчезала. Западные биографы Моцарта не упоминают, что у его свирепого гонителя, князя-архиепископа Зальцбурга Иеронима Коллоредо, два дяди и родной брат — участники Семилетней войны. Причём все трое — австрийские фельдмаршалы. В той же Австрии часть земель входила в «Священную Римскую империю», а часть — нет.
Конечно, к настоящей, древней Римской империи, где Св. Константин в 325 г. принял православие как государственную религию, — эта «священная» германоязычная блажь отношения не имела. В средние века немцам захотелось стать «римлянами» и они учредили «первый рейх». Аморфный, с выборными императорами, он никому не мешал, но тешил гордость, просуществовав по 1806 г. Столицей этой «виртуальной» империи был не Берлин, а незначительный католический город Регенсбург (ныне — юг Германии), где проходили съезды немецких князей, купцов и епископов — рейхстаги («имперские советы»).
Петровская Россия была гораздо более сильным государством. Это многим не нравится. Их логика проста: укрепление русского национального имперского государства — безусловное зло, а становление пангерманизма и Британской мировой державы — шедевр прогресса. Сейчас, как и в XVIII в., находят «благочестивые» предлоги для нападок: Елизавета «рождена-де до брака» Петра Великого и Екатерины I и потому прав на престол не имела.
Но в истории западных государств рождение вне брака не мешало признанию законности престолонаследия, как и происхождение от любовниц, которые никогда жёнами не стали. Приведём наиболее важные примеры.
«Король-солнце» Людовик XIV (правил в 1661—1715 гг.) узаконил своих детей, рождённых от умершей любовницы — маркизы де Монтеспан, дав им права на престол. Мать следующего короля Франции Людовика XV (правил в 1715—1774 гг.) — Мария-Аделаида Савойская — потомок короля Франции Генриха IV (1589−1610) и его любовницы Габриэлле д’Эстре.
В 1731 г. умер Антонио Фарнезе, и пресеклась 200-летняя династия герцогов-государей Пармы и Пьяченцы на севере Италии — прямых потомков папы Павла III Фарнезе, основателя ордена иезуитов. Кардиналы и папы тоже становились отцами: сказки про «целибат» (безбрачие) и «аскезу католицизма» — исключительно для внутрироссийского потребления.
Итак, «христианской» Европе, с её «целомудрием», «правовыми традициями», «гуманизмом», — можно? А «деспотической», «распущенной», «варварской» России — нельзя? Подлог, щедро оплаченный, не нуждается в сравнительной истории. Для очернения императрицы Елизаветы Петровны сгодится любой вздор — в твёрдом переплёте и массовым тиражом.
Друзей Европы нисколько не волнует хаос, в который погрузилась Российская империя при никчёмной племяннице Петра — императрице Анне Иоанновне (1730−1740), затем при уже её племяннице — правительнице — принцессе Анне Леопольдовне Мекленбургской и их фаворитах (1740−1741). Когда не было уже Бирона и Миниха, в силу вошли Менгдены и саксонский посланник граф Линар, вмешивавшийся во все русские дела. За кулисами оставался Остерман, чьё происхождение так же загадочно, как и его герб.
Юлия Менгден была фрейлиной и наперсницей Анны Леопольдовны, а Линар занимал её сердце. Муж герцог Антон-Ульрих Брауншвейгский, напротив, никогда не увлекал Анну Леопольдовну. Их сын, младенец Иван VI Антонович, был провозглашён императором в двухмесячном возрасте в октябре 1740 г. и никогда не царствовал. Сначала регентом был Бирон, а затем Анна Леопольдовна.
В.О. Ключевский отмечает ропот в армии и народе: «Так был подготовлен ночной гвардейский переворот 25 ноября 1741 г., который возвёл на престол дочь Петра I. Этот переворот сопровождался бурными патриотическими выходками, неистовым проявлением национального чувства, оскорблённого господством иноземцев: врывались в дома, где жили немцы, и порядочно помяли даже канцлера Остермана и самого фельдмаршала Миниха. Гвардейские офицеры потребовали у новой императрицы, чтобы она избавила Россию от немецкого ига. Она дала отставку некоторым немцам. Гвардия осталась недовольна, требуя поголовного изгнания всех немцев за границу» («Собрание сочинений в девяти томах». М., 1989. Т. IV, с.278).
Ключевский добавляет: «В патриотическое царствование Елизаветы около престола стояли русские люди потомственно-дворянского и казачьего происхождения, которые не разделяли боярских замыслов 1730 г., но ревниво оберегали интересы сословия, в котором родились или приютились как приёмыши» (с.298).
Конечно, простые казаки Разумовские, ставшие вельможами при Елизавете, не могут радовать ни «новых россиян», ни западенцев. Они равнодушны к Разумовским, их благодениям родной Малороссии и к юбилею Елизаветы Петровны.
Елизавета заселила православными сербами Новую Сербию с крепостью Св. Елизаветы, ставшей городом Елисаветград (ныне — Кировоград), и Новомиргородом. Сербы-переселенцы были в основном из Воеводины, края к северу от Белграда. Но в 1757 г. в Россию перебрались и сербы из Далмации, с побережья Адриатического моря. Их возглавил епископ Далматинский Симеон (Кончаревич), изгнанный со своей родины католиками-австрийцами. Епископ Симеон умер в 1769 г. в Киеве, в Петропавловском монастыре.
Сербы служили в царской армии. В Новой Сербии разрешалось селиться малороссам, бежавшим из Речи Посполитой (польская граница шла по Днепру, поворачивая на запад от крепостей Чигирин и Каменка). В Нежине обосновались православные греки, искавшие убежище от османов. Так Елизавета шаг за шагом населяла старые города и отвоёвывала безлюдные земли у турок и татар, угонявших в плен, в Крым, на работорговые рынки, тысячи славян-земледельцев.
Современная Украина, напротив, держит хвалебный англоязычный сайт «хан-сарай»: «Нынешний преемник крымской династии, Цезарь Гирей, живёт в Англии. Он посетил Бахчисарай в 1995 г.» (www.hansaray.org.ua/e_geray_ist.html). То есть, ещё при президенте Кучме, выдававшем себя за «друга русских». В 2004 г. исполнилось 230 лет екатерининских побед над турками, заключения Кучук-Кайнарджийского мира 1774 г., но Кучма этот юбилей не заметил.
В «новой России» свои юбилеи. Плодятся монографии, восхваляющие Анну Леопольдовну и её мужа-лютеранина Антона-Ульриха Брауншвейгского, получившего от неё чин генералиссимуса.
Его и не вспомнили бы, не будь он братом одного из генералов Фридриха II — герцога Фердинанда Брауншвейгского. Английский парламент пожаловал Фердинанду в 1762 г., по завершении Семилетней войны, огромную пожизненную пенсию в 3 тысячи фунтов стерлингов за услуги, оказанные Англии во время войны. Раз Фридрих для немцев — der Grosse («Великий»), то и всё, что окружало его, от верных генералов до выносливых лошадей, — в свете его гениальности.
Российская империя превратилась бы в мираж под властью генералиссимуса — агента Берлина. Фридрих так и смотрел на Антона-Ульриха, послав в 1740 г. в Петербург своего близкого друга генерала Винтерфельда, посвящённого во многие тайны и позже убитого в Семилетней войне.
Елизавету Петровну обвиняют в мстительности, жестокости, называют «узурпаторшей» престола, поправшей-де все юридические и нравственные законы. Дочь Петра Великого… захватила престол?! За 20 лет царствования Елизаветы гвардия и армия сохраняли ей верность, не предприняв ни одной попытки военного переворота, т. е. узурпаторшей её не считали. Это — поздний миф, «втиснутый» в XVIII век.
Антон-Ульрих и Анна Леопольдовна, отправленные императрицей Елизаветой сначала в Рижскую крепость, наконец, под домашний арест в Холмогоры, там и умерли. Анна Леопольдовна в 1746 г., при Елизавете Петровне. Антон-Ульрих герцог Брауншвейгский в 1774 г., уже при Екатерине II. Вдовец Антон-Ульрих под арестом времени не терял, наплодив и побочных детей.
Умственно отсталый сын Антона-Ульриха и Анны Леопольдовны — Иван VI Антонович — провёл детство под арестом тоже в Холмогорах. А оставшуюся часть жизни под чужим именем в камере Шлиссельбургской крепости. Его теперь объявляют законным наследником, чья жизнь была загублена в России, лишённой, как пишут, «европейской утончённости».
Других детей герцога Брауншвейгского и Анны Леопольдовны, двух сыновей и двух дочерей, уже Екатерина II выслала в 1780 г. в Данию, к датской королеве, их родственнице. Там они умерли в зрелых годах и похоронены как лютеране. Последняя из сестёр Ивана VI скончалась в 1807 г. в возрасте 66 лет, безуспешно прося императора Александра I о… возвращении в Россию и постриге в монахини.
Александр I не ответил. Борьба с Наполеоном была в разгаре, и дать повод новой смуте, проявив чрезмерное милосердие, Александр I не захотел. И поступил правильно, не доверяя последней представительнице брауншвейгского дома. Та, умирая в Дании, назначила своими наследниками двух датских принцев. К счастью, у них хватило ума не притязать на русский престол.
Романовых с давних пор ложно обвиняют в жестокости, отсутствии «цивилизованности».
Но разве король Англии Яков II Стюарт (1685−1689) не казнил родного племянника, герцога Монмута, притязавшего на корону? Однако Англия — это «правовое государство», там и казни-то не казни, а исключительно акты правосудия. В 1689 г. Якова II навсегда изгнали из Англии родная дочь — Мария II и её муж-голландец Вильгельм III Оранский. Коварство родни? Нет. «Славная революция» — так принято считать в английской историографии.
Или — «Железная Маска», заключённый, с которым было запрещено разговаривать тюремщикам. Так приказал французский «король-солнце» Людовик XIV. Лица «Железной Маски» никто не увидел. Суда над ним не было. Современные французские исследователи, изучившие уцелевшие архивы, не смогли установить, кто это был и почему власть его боялась (задача не разрешима в принципе). Узника не казнили, он умер в 1703 г., похороненный под чужим именем и без свидетелей. Министры Людовика XIV, пережив короля, отказались раскрыть даже своим родным тайну «Железной Маски». Это интриговало ещё А.С.Пушкина.
Наконец, король Португалии Альфонс VI Браганца (правил в 1662—1667 гг.). В 1666 г. женился на французской принцессе. Она, став королевой, по совету духовника-иезуита, бежала из дворца в монастырь Лиссабона. Тут же, в ноябре 1667 г., брат короля, принц Педро, друг богатых ростовщиков — «новых христиан», устроил переворот. Суд католической епархии Лиссабона объявил брак короля Альфонса VI недействительным. Его заставили отречься.
В 1669 г. тайно отправили в замок Ангра, на отдалённых Азорских островах. Там, как арестант, ограниченный коридором, Альфонс VI прожил пять лет. Затем эскадра вернула его в Португалию. Его заперли в королевском дворце Синтра, в комнатке, где он слушал мессу через щель, оставаясь для всех невидимым ещё девять лет, до смерти в 1683 г. Чем не Шлиссельбург?
Принц-регент Педро, брат Альфонса, женился на его жене — француженке, которая, как уверяли схоласты, и в брак-то с Альфонсом не вступала. Педро стал королём Педро II. Короли Португалии по 1910 г. и императоры независимой Бразилии по 1889 г. — его потомки.
Итак, в Португалии всё законно — был же суд, а он, как известно, в Европе всегда независим и неподкупен. Решение суда одобрил папа Климент IX, а он-де — «наместник Св. Петра», духовный авторитет, бескорыстно избираемый конклавом. А в России — православный Синод, как говорят «евро-батюшки», «неканоничный» и «слуга самодержавия». Русское самодержавие — «право править без права», как уверяет аудиторию Европы один замшелый марксист, ставший «евро-интегристом» и гостем радиостанции «Свобода».
Химеры, навязываемые русским людям, отнюдь не безобидны, как может показаться. Миражи ведь тоже «политически целесообразны». Прежде всего, в потоке мифологии русский человек должен окончательно забыть об «имперских пережитках» и «великодержавном шовинизме» Петра Великого и Елизаветы Петровны. Писал же Иван Ильин о Елизавете: «Она правит в духе Петра, однако лишена его политической гениальности» (И.А.Ильин. Собр. соч. М., 1996. Т. VI. Кн. II, с. 503−504).
Возвеличивание пустых имён, от Анны Иоанновны до Анны Леопольдовны и её семейства, — по европейскому лекалу. В Европе ещё есть монархи, но они ни во что не вмешиваются, не противятся заселению их стран нелегальными мигрантами, не препятствуют работорговле и наркоторговле, вступают в неравные браки. Тем не менее, пышные приёмы, выдача премий, раздача титулов, смена караула у королевских дворцов — без изменений. Внешность без воли, подобие старины, величавость без величия — вот идеал «прогрессивного» монарха Европы.
Елизавета Петровна и её знаменитые родители не имеют ни малейшего сходства с навязываемым идеалом «культурного современного» монарха. На Екатерину I льют потоки клеветы до сих пор и по любому поводу, но никогда не говорят — за что её так ненавидят. Один возбудимый американофил с Кавказа сказал всё-таки, в чём дело. Ярость вызывает памятный указ Екатерины I по гражданским и финансовым делам.
Елизавета Петровна, унаследовав твёрдый характер своих родителей, восприняла как «аз да буки» и их великодержавную политику. Этого достаточно, чтобы её превратили в легкомысленную любительницу платьев и театра, якобы далёкую от тонкостей дипломатии и войны.
Однако именно она, вступив на престол, сломила напавшую Швецию силой оружия. К России отошли земли на северо-запад и запад от Выборга, включая и Фридрихсгам (теперь Хамина в Финляндии). Условия прежнего Ништадтского мира 1721 г., заключённого ещё Петром Великим после побед в Северной войне, — подтверждены мирным договором со Швецией в 1743 г. в Або (ныне Турку в Финляндии). Этот мир подписал соратник Петра Великого генерал-аншеф А.И. Румянцев, произведённый в графы в 1744 г. Он отец знаменитого русского полководца П. А. Румянцева, позже проявившего себя в Семилетней войне, а ещё позднее — в войнах с Османской империей при Екатерине II.
Была ли Елизавета Петровна образованна? Ключевский слегка упрекнул её: «При двух больших коалиционных войнах, изнурявших Западную Европу, казалось, Елизавета со своей 300-тысячной армией могла стать вершительницей европейских судеб; карта Европы лежала перед ней в её распоряжении, но она так редко на неё заглядывала, что до конца жизни была уверена в возможности проехать в Англию сухим путём; и она же основала первый настоящий университет — Московский» (с.314).
«Вау! Не знать, что Англия остров…», — воскликнут «россияне-интеллигенты». Однако это не слишком большое незнание, особенно на общем фоне. Например, английский масон, политик, историк Генри Сент-Джон, известный по титулу виконт Болингброк. Персонаж известного водевиля французского драматурга Эжена Скриба «Стакан воды» (1840 г.). Болингброк у Скриба — почти что настоящий Болингброк (1678−1751), мастер сыска и казуистики, патриот-лицемер и верноподданный заговорщик.
Болингброк в «Письмах об изучении и пользе истории» (1735 г.) не имел даже смутного представления о пределах Российской империи. Он упоминал «царя Московии» без имени, и «московитов» как народ, наравне с перуанцами, мексиканцами и неграми (Указ. соч. М., «Наука», 1978, с. 16, 63). Познание России, крупнейшей тогдашней державы в Европе и Азии, осталось у Болингброка на уровне старых отчётов английской купеческой «Московской компании» XVI — начала XVII вв.
Нам навязывают «комплекс имперской вины». Но русским людям каяться не в чем. Вспомним слова Ключевского о Елизавете Петровне.: «Наиболее законная из всех преемников и преемниц Петра I, но поднятая на престол мятежными гвардейскими штыками, она наследовала энергию своего великого отца, строила дворцы в двадцать четыре часа и в двое суток проезжала тогдашний путь от Москвы до Петербурга, исправно платя за каждую загнанную лошадь. Мирная и беззаботная, она была вынуждена воевать чуть не половину своего царствования, побеждала первого стратега того времени Фридриха Великого, брала Берлин, уложила пропасть солдат на полях Цорндорфа и Кунерсдорфа…» (с.314).
На русской земле война не велась. Елизавета Петровна не стала ждать вражеского нашествия, а первой нанесла удар по неприятелю.
Русским войскам нужно было пересекать Речь Посполитую, владевшую белорусскими, малороссийскими, польскими и литовскими землями. Она со всех сторон охватывала отдельную часть королевства Фридриха II Гогенцоллерна — Восточную Пруссию с Кёнигсбергом (Западная Пруссия принадлежала полякам). Остальные крупные оплоты Фридриха — Бранденбург по среднему течению реки Одер со столицей Берлином, Померания и Силезия — тоже граничили с Речью Посполитой, да так, что польский клин разделял Померанию и Силезию. Пруссия не составляла единого целого, а была раздроблена на множество частей, вплоть до крошечных приобретений. Как возникла эта чересполосица?
Гогенцоллерны — из южно-германского Нюрнберга, где были «бургграфами» (городскими головами). Один из них, Фридрих VI, мало кому известный, в 1417 г. стал князем Бранденбурга по милости Сигизмунда, императора «Священной Римской империи». Сигизмунд — сын императора Карла IV (1347−1378) и дочери князя Богуслава V (1365−1374). Карл IV — чех; он построил огромный «Карлов мост» в Праге. Богуслав V правил польским Поморьем и северо-востоком нынешней Германии.
Бургграф Фридрих VI, получив Бранденбург от славян, поскорее об этом забыл, но тут же сменил нумерацию, переименовав себя во Фридриха I, — быть князем приятнее, чем бургграфом.
В 1637 г. умер бездетным Богуслав XIV, последний слабый князь опустошённого войной Поморья. Вскоре Восточную, а позже и западную часть Поморья (Померании) с городом Штеттин (с 1945 г. — польский Щецин) отхватили Гогенцоллерны.
Восточная Пруссия с Кёнигсбергом (ныне, после победы 1945 г., российский Калининград) — бывшие владения разбитого тевтонского ордена, ставшего подчинённым княжеством Речи Посполитой. Эти земли, как приданое жены, получил в 1618 г. очередной князь Бранденбурга. Уже в 1631 г. в Кёнигсберге возникла масонская ложа — так называемое «немецкое общество». Недавние археологические раскопки принесли много неожиданностей, о которых тут же перестали говорить, — тайные знаки на каменной кладке и тевтонские кресты, похожие, как известно, на кресты тамплиеров.
В 1701 г. князь Бранденбурга Фридрих III, примкнув за деньги к англо-австрийскому стану, получил королевский титул от австрийского императора Леопольда I Габсбурга, главы «Священной Римской империи», и тотчас переименовал себя в «короля Пруссии» Фридриха I. Его внук — Фридрих II. В начале 1740-х гг. он «отблагодарил» Австрию, захватив у неё Силезию со столицей в Бреслау (с 1945 г. — польский Вроцлав).
С чего началась Семилетняя война? Английский король Георг II (1727−1760), он же и князь северо-немецкого государства Ганновер, заключил в январе 1756 г. союз Англии с Фридрихом II — так называемый первый Вестминстерский, или Уайтхолльский, договор (позже был подписан второй Вестминстерский договор). Пруссия за ежегодные выплаты перешла на сторону Англии. Это перевернуло политику Франции и Австрии. Полтора века они ожесточённо боролись друг с другом. И вдруг, в мае 1756 г., — стали союзниками, заключив первый Версальский договор (за ним последовали второй и третий). Обе державы поняли, что на их вражде взрастает более опасный враг — держава Гогенцоллернов.
31 декабря 1756 г. Россия присоединилась к союзу Австрии и Франции, оговорив своё неучастие в англо-французской войне из-за колоний. Франция сблизилась с Россией на почве неприязни к Пруссии. Но Париж сохранял свой двухсотлетний союз с Османской империей и не обещал воевать с ней на нашей стороне. Французское влияние в Константинополе теперь не подогревало, а сдерживало османов, что немало их озадачило.
Елизавета Петровна, не полагаясь на дипломатию, отправила в Малороссию гетмана К.Г. Разумовского — наблюдать за южной границей России. И сколько потом Фридрих и англичане ни давали взяток османским визирям, те, поглощая злато, выжидали, чья возьмёт, но не двигались с места.
Русско-французский союз привёл в смятение Швецию, где были сильны профранцузские силы, жаждавшие войны с Россией. Фридрих в 1740-х гг. очень надеялся на шведов в планировавшемся им походе на Россию. Союз Франции, Австрии и Швеции против Фридриха был заключён в Стокгольме 21 марта 1757 г. Австрия пообещала шведам Померанию, когда-то шведскую, а тогда — часть Пруссии.
Французский король Людовик XV велел своему послу повлиять на саксонско-польского короля Августа III и польский сейм. Французы и австрийцы согласились на проход русских войск через Речь Посполитую — к землям Пруссии.
Елизавета Петровна использовала все промахи Фридриха, на которые он не обратил внимания, считая свой союз с Англией превосходной стратегией. Фридрих высокомерно пренебрегал русской армией, уверенный, что с ней справятся его генералы. Но после захвата русскими войсками Восточной Пруссии он понял, что недооценил врага.
В Семилетнюю войну Россия наносила удары по Пруссии с востока и северо-востока — из Речи Посполитой, Восточной Пруссии и Померании, наконец, из Силезии — с юго-востока. Русский флот господствовал на Балтике, защищая Петербург и помогая наземным войскам. Австрия напирала в Силезии и с юга, из Чехии и Саксонии. Франция — с запада, из долины Рейна, и юго-запада, с реки Майн, доходя до центра и севера нынешней Германии.
Англия через Северное море и приморское княжество Ганновер посылала помощь Фридриху. Он увертывался, чтобы не быть раздавленным. Но к концу 1761 г., как мы увидим дальше, его всё-таки оттеснили к краю пропасти.
Личина протестантизма (секта кальвинистов, или реформатов) плохо скрывала безбожие Фридриха. Из самых разных стран Европы он зазывал переселенцев, составивших к концу XVIII века почти треть населения Пруссии. Даже из бродячих цыган Фридрих устроил осёдлые колонии, и как писал французский историк Лависс в конце XIX века, «… потомков их ещё теперь можно узнать по чертам лица, по нравам…».
Немецкий историк Дельбрюк в «Истории военного искусства в рамках политической истории» (Берлин, 1920; русс. пер.: М., 1938. Т.4, с.228−229) пишет о заимствовании немцами многих французских военных терминов в конце XVII в. В 1688—1689 гг. из 1000 офицеров бранденбургской армии не менее 300 были французы-эмигранты (кальвинисты), из 12 генералов — 4.
В 1768 г., после окончания Семилетней войны, в армии Фридриха II насчитывалось 90 тысяч наёмных иностранцев и лишь 70 тысяч пруссаков. Дельбрюк признаёт: «При таких условиях палка делается главным орудием воспитания войск и символом того презрения, с которым обращались с простым солдатом, особенно в Пруссии. Такое положение вызвало в свою очередь развитие сильного дезертирства и меры для противодействия ему».
Для войн нужны были деньги, а их поиск требовал связей с соответствующими кругами. Этого щекотливого вопроса немецкая историография не касается.
Главным юристом Фридриха и его «гросс-канцлером» в 1747—1755 гг. был перешедший в Пруссию барон Самуил фон Кокцейи (Cocceji). Отец Самуила, тоже юрист, уроженец торгового города Бремена, кочевал из страны в страну, давая советы разным князьям, и в 1712 г. стал «имперским бароном», т. е. его титул признавался во всех государствах, входивших в конфедерацию — «Священную Римскую империю».
Среди наёмных кавалеристов Фридриха были и магометане из Боснии — уланы (Uhlanen, Bosniaken). А один из его лучших фельдмаршалов Мориц Дессау умер в 1760 г. от раны, полученной в битве с русской армией при Цорндорфе в 1758 г. Мориц Дессау — сын князя Леопольда Дессау. Тот нанялся на службу к Бранденбургу ещё в 1695 г., за что был прозван der alte Dessauer («старым Дессау»). Увлёкся дочерью аптекаря. Она родила ему трёх сыновей, сделавших военную карьеру, в том числе и Морица. Задним числом австрийский император, как глава «Священной Римской империи», признал законным брак «старого Дессау» и аптекарши, а за их детьми — права на княжество Дессау.
Ещё пример хитрости Фридриха. За шесть лет до смерти, в 1780 г., он даровал дворянство своим офицерам — Лёве (Lowe) и Зему (Sehm). За это Фридриха спустя двести лет, в 1992 г., похвалила «Нью-Йорк таймс» в статье об интернациональных семьях немецкой аристократии (перевод из кайзеровского «Берлинер Тагеблатт» — «Берлинского ежедневного листка»).
Помня эти и многие подобные им случаи, нынешние поборники «чистоты арийской крови», как и их предшественники в кайзеровском «втором» и нацистском «третьем рейхе», могли бы не гордиться своим происхождением от Вотана и Нибелунгов, обличая Российскую империю в мнимо-азиатском происхождении.
Н. СЕЛИЩЕВ, член Русского Исторического Общества
http://www.rv.ru/content.php3?id=8193
