 |
| Камертон | Сергей Светляков | 16.11.2009 |
СССР исчез не по причине ненависти к метрополии входящих в него народов. Если у кого была ненависть — так у политических жертв сталинского режима, но это далеко не всенародный уровень. (Кстати, в этом отношении интересен пример прибалтийских республик. Эстонцы, латыши и латвийцы действительно в массе своей относились к СССР негативно. Причина понятна. Эти относительно неплохо развитые республики были «насильственно» (по мнению местных буржуазных слоев) включены в Советский Союз. Из чего следовало, что они отстали от прогрессивного мира. А останься они свободными и подключись к «европейскому дому», то стали бы автоматически процветать. Сегодня становится очевидным, что это с самого начала были иллюзии. «Европейскому дому» от них нужны только две вещи — плацдарм для нападок на РФ и дешевые рабочие руки. Но ни то, ни другое не гарантирует процветания. За неполные двадцать лет «свободы» они не смогли создать у себя сильного хозяйства. В результате кризис 2008 года просто сбил эти республики с ног, и вслед за Польшей они выстраиваются в очередь за подаянием.
Итак, СССР развалился не в результате вражды народов. Его привела к катастрофе вырождавшаяся КПСС, явившая миру уникальных политических ублюдков вроде М. Горбачева, Э. Шеварднадзе, А. Яковлева, Б. Ельцина, Е. Гайдара и других, а также активная диверсия Запада, сумевшего воспользоваться своим историческим шансом. Список исполнителей этого ритуального убийства сегодня широко известен. Многие из них до сих пор живы здоровы и радуются своим свершениям. Еще раз подчеркнем, что в отличие от Первого и Второго Рима, и уж тем более от Третьего рейха, СССР ушел на дно вопреки волеизъявлению народа, который подавляющим большинством высказался за его сохранение во время всесоюзного референдума. Означает ли это надежду на то, что еще не все потеряно?
Данный вопрос достоин отдельного рассмотрения.
Основным аргументов ублюдочной части советских, а впоследствии российских «экспертов» является «нежизнеспособность социализма, как тоталитарного общества». Мол, именно поэтому народы Союза порвали цепи и вырвались на свободу. Это целенаправленная ложь. С точки зрения внутренней классовой борьбы советская власть шла примерно по тому же историческому пути, что и вся Европа. После Первой мировой войны по всему континенту, как грибы, появляются диктатуры и разница была лишь в цвете — либо «красные» как в СССР, либо «коричневые», как в Германии, Италии, Испании. Все они прибегали к открытому насилию в политической борьбе, и ставить на сталинистах клеймо «уникальных негодяев» могут только заведомые лгуны. Россия не намного больше запоздала в освобождении от наследия сталинизма, чем Европа от нацизма. Всего на несколько лет. И этот процесс шел по восходящей. Кстати, именно поэтому стала возможной и свободная подрывная деятельность антисоветчиков в самом СССР.
Да, советский социализм был детищем тяжкой и кровавой эпохи. За период своего становления он обрел бесчисленное количество внешних и внутренних врагов. Но если враги внешние рассматривали СССР как объект посягательства по своим геостратегическим соображениям, то враги внутренние чаще всего были повержены Сталиным в ходе внутриполитической схватки. Было бы детством полагать, что, приди к власти Троцкий, кровавые расправы над противниками прекратились бы. Однако внутривидовая борьба в среде революционеров помимо проигравших врагов погубила и несметное количество невинных граждан. Все это дало повод советской интеллигенции возгореться праведным гневом на советскую власть, когда ей это позволили.
Этот разрушительный гнев опоздал по времени и принес совсем не то, что они хотели. Они повергли уже не сталинский, а совершенно другой Советский Союз. В послевоенный период на костях сталинизма стал шаг за шагом создаваться тот строй, который давал народам реальную надежду на счастливое будущее. С середины пятидесятых до середины восьмидесятых годов в СССР в целом был построен каркас общества социальной справедливости. Он был грубо скроен, и как оказалось, не крепко сшит. Но главное заключалось в том, что тенденция его совершенствования четко обозначилась. И его внешним и внутренним врагам пришлось приложить колоссальные силы и средства, чтобы повернуть эту тенденцию вспять с помощью ренегатов группы Горбачева. Сейчас невозможно сказать, сколько еще сил и времени понадобилось бы, чтобы из той конструкции окончательно выросло гармоничное общество. Но главное заключалось в том, что трудящиеся массы верили в него. Спросите любого повидавшего жизнь трудового человека, в каком времени ему было лучше: теперь или тогда. И мы все знаем, какой он даст ответ.
Поэтому первая общая черта всех наших постсоветских обществ СНГ, на мой взгляд, заключается в том, что в их массовом сознании образ СССР того периода сохранился как ценность. Почему? Потому что сегодня во всех этих республиках принцип социальной справедливости попран победителями. В них случился исторический откат. Произошло то, что всегда происходит в истории: «народная революция» 1991 года на поверку оказалась антинародной. В соответствие с исторической закономерностью, ее легкомысленные и романтические авторы (в первую очередь советская «творческая интеллигенция») исчезли в Реке времени, а плодами воспользовались негодяи.
Теперь давайте немного вспомним Историю. Почему Великая французская революция 1798 года, проделав кровавый кульбит, через 17 лет кончилась возвращением монархии, просуществовавшей до 1848 года? Ответ на этот вопрос таит в себе серьезные поводы для размышлений. Известно, что авторы французской революции — так называемые парижские якобинские клубы — были разветвленными масонскими сетями, получавшими широкое финансирование из Лондона. Здесь интересы французских масонов и лондонской аристократии совпадали. И тем и другим было выгодно свергнуть королевскую династию. Англичане избавлялись от могучего соперника, а масоны вырывались на свободу предпринимательства, особенно банковской деятельности, которую короли жестко контролировали. И все бы ничего, если бы не одно обстоятельство. В целом благополучное французское общество не так радостно восприняло идеи «свободы, равенства и братства», как это до сих пор принято считать. Потому что реально эти слова вылились в кровавую расправу над французским королевским двором, представителями государственной власти, и «социально чуждыми» группами населения. Расправа привела общество в ужас. Страна покатилась в хаос бесхозяйственности и разбоя. Эксперты приводят такие цифры: революция вместе с наполеоновскими войнами взяла три миллиона жизней из 25-миллионного населения Франции. Конечно, наполеоновские войны стали некоторым отвлечением нации от возникших проблем и оттянули возвращение монархии, но предотвратить его не смогли. Первая и главная причина реставрации монархии заключалась в неприятии народом Франции кровавого пира революции и в ностальгии по «доброму старому времени».
Мы усматриваем прямую аналогию в постреволюционных эпохах советского (после 1991) и французского (после 1798) образцов. Если в сознании населения советских республик поздний советский социализм сохранился как ценность, то сохранилась и вторая общая черта — неприятие катастрофичного развала и способность симпатизировать идее реставрации СССР.
Убеждены, что упомянутые черты свойственны массовому сознанию всех постсоветских республик и они гораздо сильнее возбужденных в нем националистических бацилл.
Пришла очередь рассмотреть общие черты постсоветских республик, имеющие бесспорный отрицательный характер. (При этом оставим в стороне Беларусь, как республику, идущую собственным путём развития).
Начнем с того, что во всех остальных республиках, включая прибалтийские, образовались хищнические элиты, действующие в первую очередь в своих собственных интересах. По сравнению с СССР сделан исторический шаг назад, так как в СССР была сформирована правящая паритийно-советская элита, которая при всех своих недостатках и пороках имела осмысленный проект построения справедливого общества.
Теперь подобного проекта нет ни в одной республике. И хотя их могут возглавлять руководители с самыми разными, в том числе и очень высокими человеческими достоинствами, подчиненные им элиты для этого не годятся. Они сложились в процессе разграбления социалистической собственности и в массе своей не запрограммированы на честное и ответственное поведение. Уровень злоупотреблений и коррупции в наших властных структурах свидетельствует о социальной бесперспективности нынешних элит. Это сборище духовных и моральных уродов, не способное ни на какие прогрессивные реформы. Немыслимо представить их авторами нового мобилизующего народного проекта.
В результате, например, наиболее влиятельная партия постсоветского пространства «Единая Россия» имеет идейно пустых вождей и никак не может вразумительно сформулировать программу «новой политической силы».
Другой общей чертой постсоветских республик, является реакция правящих структур на ностальгию населения по СССР. Эта реакция имеет классово осмысленный характер и преследует цель не допустить возрождения социалистических тенденций. Природа и цель этой реакции везде одинаковы, а формы выглядят по-разному. В республиках Центральной Азии больше превалирует прямое угнетение сил просоветской ориентации. Политические партии строятся по исторически сложившемуся феодально-клановому типу, без предоставления пространства для маневра альтернативной мысли. Кроме того, используется ресурс информационного воздействия на сознание населения, которое в последние 20 лет стремительно теряет образовательный уровень и становится легкой мишенью для пропагандистского зомбирования. Везде в Центральной Азии происходит одно и то же. Существуют красиво и современно названные партии правящих кланов, имеющие полную монополию на «представительство» интересов народа. Это уродливый рудимент советского периода, в котором аналогичную позицию, только в другом измерении, занимала КПСС. Но, будучи партией диктатуры пролетариата, компартия никогда не практиковала системного национализма одной из наций. Да, в сталинские времена отдельные малые народы подверглись репрессиям, но совсем не потому, что они перешли дорогу другим нациям. Это была месть за неверность режиму.
В Центральной Азии правящие силы практикуют национализм в первую очередь как способ консолидации сил вокруг правящего клана. Для представителей главных казахских жусов и президентского жуса нет нужды обладать выдающимися личными качествами. Их родословная обеспечила им место в элите. Представители худородных жусов не претендуют на руководящие позиции, будь они хоть семи пядей во лбу. Они знают свое место. И, наконец, представители других народов, в том числе и русского, могут рассчитывать только на Бога и на удачу, но никак не на существующую систему социальных лифтов. Их там не ждут.
Если мы неверно информированы, то заранее просим у казахских коллег прощения, так как пользуемся в основном неофициальной информацией. Официальных сведений о клановой принадлежности должностных лиц казахские СМИ не предоставляют. Если же это правда, то Казахстан ждет следующее.
Современный мир не терпит кланового вырождения элиты. Он отбрасывает такие страны на периферию развития. А клановое вырождение правящих структур есть явление закономерное, ибо клановость игнорирует необходимость отбора лучших кадров. Адекватный ответ на вызовы современного мира может дать только общество, которое аккумулирует в своем руководстве все самое умное и сильное, независимо от национальности. Но разрушить клановую систему очень сложно. Как правило, это делает революция. Поэтому логично предположить, что клановая система продолжит свое существование в Центральной Азии и столкнется с непосильными для себя проблемами. Только что она делает, если ей не достает интеллектуальных и организационных способностей? Лишь одно. Она переходит в оборону и становится реакционной. Она начинает угнетать оппозицию, которая кричит ей — уходи. Она превращает свой национализм в государственно организованную форму жизни. Появляется нацизм. А это — не только насилие над политическими врагами, но и обман собственного народа. Вот и расцветает в Казахстане миф о том, что советская власть наряду с украинцами занималась геноцидом казахов. Приводятся невероятные цифры жертв, призванные повлиять на сознание народа. Цель очевидна — усилить контроль над массами, уничтожить ностальгию по СССР.
В Казахстане и других республиках Центральной Азии призрак нацизма вполне реален. Он вырастает из существующей политической практики. Чем отличается нацизм от национализма? Одной очень простой особенностью. Те националистические установки по созданию приоритетов для одной нации, которые практиковались негласно, получают форму официальной политики правящих сил. В конституции, законах и административных актах появляются нормы, прямо ущемляющие права других наций в данном государстве. Практика показывает, что ущемления нацменьшинств начинаются с ограничений в праве пользования родным языком, а затем расползаются на другие области жизни.
Почему столь печальный прогноз? Потому что его диктует логика жизни. Обращенные внутрь себя кланы будут трещать под напором новых сил. Чем дальше, тем больше им будет не хватать рычагов, применяемых «по умолчанию». Введение нацистского порядка станет единственным способом сохранить свои властные позиции.
За примером не нужно идти далеко. Нацификация жизни уже стала свершившимся фактом в практике Прибалтийских республик. Законодательное поражение в правах части населения по этническому признаку и есть нацизм. Официальная поддержка бывших легионеров СС является не капризом властей, а подготовкой общественного мнения к дальнейшему усилению как раз тех норм, которые эти легионеры защищали в молодости. Почему? Потому что националистические власти Эстонии и Латвии, и в меньшей мере Литвы столкнулись с вышеупомянутой проблемой: их система трещит под напором требований «не титульных» граждан о равноправии. Равноправие же «не титульных» для них — это гибель всей националистической доктрины, которую они хотят воплотить в жизнь. Они делают ставку на вытеснение из своих стран части «не титульных» и насильственную ассимиляцию оставшихся, но эта ставка заведомо проигрышна. Малая, замкнутая в себе нация никогда не сможет растворить в себе многочисленных представителей большой нации, имеющих язык и культуру международного масштаба. Напротив, чем больше в ней таких представителей, тем больше она будет приобретать свойств большой нации. Поэтому разумнее было бы отказаться от принудительной ассимиляции и предоставить равноправие. В этом гарантия сохранения национальной идентичности малых наций. Они сами сохранились именно таким образом в годы советской власти, потому что их культура, язык и религия никем не угнетались. И не было никакой насильственной ассимиляции. Но предоставление равных прав «не титульным» заставит делиться с ними властью. В этом и заключаются причины параноидального поведения прибалтийских нацистов. Властью поделиться они не могут, а значит, уже ближайшие годы встанут перед выбором: либо продолжать реализацию доктрины жесткими методами и окончательно вводить нацистское право, либо радикально менять курс. Исходя из того, что Запад в упор «не замечает» нацистского произвола властей этих республик, у них имеется карт-бланш на продолжение нацификации. С исторической точки зрения это слепая политика. Но надо помнить: национализм всегда слеп. Эта политика приведет детей и внуков сегодняшних властителей к новым национальным трагедиям.
Почему для прибалтийских властей так важна монополия на власть? Потому, что они являют собой исполнителей западного антироссийского проекта и в состоянии исполнить задание Запада (а точнее США) только в одном случае — если сумеют узурпировать власть. Сделать это можно только через нацификацию республик. И наоборот: ввести равные права означает — поделиться властью и впустить в свои страны влияние Российской Федерации. На это они добровольно не пойдут.
В Прибалтике, как и в Центральной Азии, происходят исторические процессы, ведущие к конфликту с эпохой. Вместо движения вперед, эти общества движутся вспять. И начинает назревать пересмотр народами этих республик, в том числе коренными, проводимой элитами политики. Этот поиск находится в самом начале, и рано говорить о том, во что он выльется. Но есть все основания предполагать, что идея восстановления нового Союза получит право на жизнь. Сегодня эта идея имеет энергию тлеющих под пеплом углей. Посмотрим, что будет завтра.
Наше общее завтра во многом зависит от взаимоотношений Украины и России. Нужно сразу сказать, что реализуемый США «украинский проект» по своей исторической безыскусности больше подходил бы американским индейцам, чем украинцам. Те в муках вымерли под копытами англо-саксонской цивилизации, и, похоже, судьба украинцев заботит Вашингтон, не более, чем судьба индейцев. Они совершенно не учитывают социальные и психологические последствия своих экспериментов и делают ставку на преданность «оранжевых» ставленников, а также на одуряющую информационную обработку мозгов «украинских индейцев». В силу славянской инертности этого народа, американский проект, хоть со скрипом, но продвигается. При этом ошибок сделано столько, что другой народ давно бы погнал этих «цивилизаторов» поганой метлой.
Так вот, в смысле нацификации Украина собралась опередить Прибалтику, и это определяет ее особенную роль в ближайшие годы. Суть проблемы в следующем: американские политтехнологи вознамерились изменить украинское сознание с использованием большой дозы национализма, что предположительно случилось под влиянием аргументов команды Ющенко. Правда, главный упор делается все-таки на «вестернизацию» украинцев, и это находит у них понимание. Кому не хочется встать в передовые и богатейшие ряды человечества? Около семи миллионов украинцев уже в них встали в качестве ассенизаторов и чернорабочих. Но это только одна сторона. С другой стороны на украинские мозги обрушивается поток националистического гипноза, и дозировка тоже весьма солидна. Узким местом исполнителей является то, что украинского национализма, строго говоря, никогда не было. Все, что принято считать таковым, на самом деле было национализмом галицийским. А вот галицийское участие в переформатировании национального сознания сразу же натолкнулось на глухое неприятие населения. Во-первых, потому, что униатская галицийская духовность стоит особняком в украинской соборной жизни. Вчера она была всего лишь незначительным сегментом, а сегодня заявила права на тотальный контроль украинского сознания. При этом она не в состоянии носить той вселенской и общечеловеческой роли, какую носит православная христианская духовность. Она — искусственно зачатое в предыдущие века врагами православной Украины дитя, взятое на прокорм Советским Союзом после войны, только и всего. Претендовать на командование в Украине с такой биографией просто смешно. На русском языке это называется «с суконным рылом, да в калашный ряд», и отношения коренных украинцев к галицийской субкультуре сродни этой поговорке.
Во-вторых, массовый украинец далек от крайнего национализма, проповедуемого галичанами. Он не больший националист, чем русский или белорус. Садистский характер галицийского национализма, продемонстрированный во время войны, им не забыт. Кровь быстро не забывается. А надрывный галицийский спектакль на историческую тему с режиссурой президента В. Ющенко вызывает недоумение и насмешки. Если этот человек всерьез намерен утвердить галицийство в качестве национальной идеологии, то он вынужден будет прибегать к насилию. Насилие в серьезных масштабах уже практикуется в области языка, культуры, истории. При этом сторонники Ющенко, совершающие наскоки на великие славянские ценности, похожи на шайку беглецов из дурдома, пытающуюся вычерпать Реку времени своими картузами. Но от этого нисколько не меньше наносимые ими сегодня украинскому сознанию травмы. А тот факт, что Ю. Тимошенко ускорила процесс нацификации путем запрета на общение на русском языке в процессе производственной деятельности, говорит о скором приближении тупика. Большое украинское православное тело не даст поставить на себе тавро шизоидного галицийского национализма. Когда лицо украинского нацизма окончательно обнажится, начнется процесс отторжения американского проекта.
Однако самые интересные процессы происходят в России. В отличие от других республик, России вообще не свойственны никакие проявления национализма, хотя «питерский жус» в ней тоже имеется, но он числится по другому разряду. Национализм в РФ проявляется только в активности «молодых волков», являющихся плодами деградации социально слабых слоев общества. В то же время ясно, что из этих групп не вырастет никакого широкого нацистского движения. Антисоциалистические тенденции в России получают противодействие совсем по другой линии. В первую очередь этим занимается идеологическая машина. Большая армия бывших борцов с антикоммунизмом принципиально переориентировалась в диаметрально противоположном направлении и во все тяжкие компрометирует социализм, что дает некоторые результаты. Однако главная роль принадлежит политическому руководству страны, которое систематически приносит клятву верности либерализму, давая установку всему российскому истеблишменту. Но этот путь тоже ведет в тупик. Почему? Причина очевидна.
Наши лидеры не хотят учитывать, что в мире происходит мучительный процесс «стягивания» человечества в несколько цивилизационных центров. Уже ясно обозначился атлантический центр с англосаксами в ядре, КНР излучает мощную гравитацию, которая в обозримом будущем соберет вокруг нее новое сообщество, ищут свой путь к новому объединению мусульманские страны, Индия и Латинская Америка. Москва также должна сделать самостоятельную заявку на роль мирового центра. Это не каприз, а веление времени. При этом ничего, кроме евразийской православной цивилизации мы предложить не можем и не должны. Это — наш исторический путь. Но как он далек от либеральной модели — этой англосаксонской мышеловки для простаков! Ведь сама по себе идея вхождения в команду западных государств для России эфемерна и убийственна. Как бы громко мы не кричали о своей либеральной природе, РФ могут туда принять только с одной целью — в качестве живого провианта на случай голодного времени. Как беглые зеки берут с собой одного простака на съедение. Но даже этого не будет. План англосаксов проще — нас будут употреблять без вовлечения в клуб. Для этого и строится целая паутина силовых структур вокруг РФ. Либеральная зашоренность мешает нам определиться с геополитическим выбором, а время уходит. Это очень опасно.
Вторая причина негодности либерализма заключается в том, что в России так же, как и в других бывших республиках СССР, наверху социальной лестницы стоит контрпродуктивная элита. Заверения наших лидеров в верности либерализму — это гарантии элите в неизменности ее положения. А страна остро нуждается в смене руководящего слоя. Ибо существующий слой не в состоянии дать ей нужных перемен. За гламурной политической картинкой жизни в РФ кроется постоянная пробуксовка всех президентских и премьерских инициатив. Их некому претворять в жизнь, ибо эти инициативы доверяются точно такому же сообществу идейных и моральных уродов, как в соседних республиках. В России уже 20 лет продолжается кризис управления, и она неизбежно придет к социальному взрыву, если принудительными и жесткими мерами не переформирует правящий слой.
Но кого ставить на место разложившихся жуликов? Есть только одна группа подходящих кандидатов — бывшие крупные руководители, ученые, профессора и другие специалисты советской формации. Государственники. Они могут честно выполнять порученное дело. Только загвоздка в том, что эта группа окончательно «выбирает» свой возраст и через 10 лет будут нетрудоспособна.
Российские лидеры осознают ситуацию так же, как все больше и больше разочаровываются в механизмах рыночного регулирования экономики. Им становится ясно, что эти механизмы помимо рынка регулирует и еще чья-то невидимая рука. И совсем не в интересах России. Все это повергает их в глубокие и невеселые раздумья. Создается такое впечатление, что клятвы верности либерализму наши руководители дают больше в качестве заклинаний, чем в качестве подтверждения твердой решимости. Ведь весь комплекс осуществленных антикризисных мер свидетельствует о необходимости жесткой и руководящей руки государства в управлении экономикой. А значит, фантом социализма не развеялся и над Россией. Конечно же, в массовом сознании, да и глазах экспертного сообщества он уже не тот, что в достославную пору советской власти. Все окончательно поняли, что рынок является неизбежным участником экономики. Но и понимание того, что он — не единственный участник, тоже приходит. Дискуссия о социалистической модели еще вернется. Скорее всего, о модели скандинавского покроя. Да какая разница, главное — о социализме. А это явится стартом объединительных тенденций в сознании народов СНГ по той причине, что глубоко скрытая ностальгия получит импульс новой надежды.
Вот и весь анализ. Остается только кратко подвести итог. Через двадцать лет после антикоммунистической революции в СССР и его последующего развала постсоветские республики не смогли найти для себя четкого и честного пути развития. Часть из них бьется в феодально-националистических путах, часть склоняется к нацизму, часть цепляется за тупиковое либертанство. А в целом, все они таят в себе потенциал социалистического «имперского» ренессанса. Потому что СССР рухнул в реальной жизни, но продолжает жить в душах этих народов.
Но об этом еще рано говорить всерьез. Подождем пару лет. Потом, возможно, такой разговор состоится.
