 |
| Храм Рождества Иоанна Предтечи на Пресне | Михаил Завалов | 12.11.2009 |
Встретив действительно смиренного человека, вы, скорее всего, подумаете, что он веселый, умный парень, который проявил неподдельный интерес к тому, что вы говорили ему. А если он не понравится вам, то, наверное, потому, что вы ощутите укол зависти к человеку, который способен так легко и радостно воспринимать жизнь. Он не думает о своем смирении; он вообще не думает о себе.
К.-С. Льюис
Я великий учитель смирения. К сожалению, только для одного человека.
О., жена автора данной статьи
Тем не менее, это куда больше чем просто «полезное качество» — без смирения не может быть ни достойной жизни, ни самой любви. Так что к браку оно имеет самое прямое отношение. Я постараюсь это объяснить на смиренном языке психологии (как бы оставив в стороне богатство христианской традиции, для которой этот предмет был крайне важен практически во все века ее истории).
Впрочем, и с психологией тут дело обстоит сложно: смирение не входит в обычный набор ее ценностей (тесно связанных с ценностями культуры), и потому психология мало занималась этим вопросом. Хуже того: многие психологи рассматривают смирение как отрицательное качество, равносильное «низкой самооценке». Тут существует великая путаница, и немного ясности нам не помешает.
Реализм смирения
С чем ассоциируется «смирение» у многих современных людей? Часто это слово несет негативные коннотации: это слабость, низкое самоуважение, склонность стыдиться, приниженность, неспособность постоять за себя, человек-тряпка, мазохизм, проявление невроза. Но это просто карикатура на смирение и полная неправда.
Прежде всего, смирение — это не заниженная самооценка, но трезвая и объективная оценка себя, то есть просто реализм в отношении к себе. Другими словами, смиренный человек, хорошо умеющий чинить обувь или хорошо знающий английский, не станет ни думать, ни говорить: «Я чиню обувь (говорю по-английски) хуже всех». Скорее он трезво оценивает свои силы. В конце концов, если человек двухметрового роста будет уверять, что он ниже всех — стоит ли это называть смирением?
Но он хорошо знает и свои слабости тоже. А у любого человека (христиане это понимают лучше) радикальных недостатков и просто эгоизма слишком много. Это ужасная картина, которая вызывает боль и страх. Гордость защищается от этой боли с помощью самообмана, и тогда создается порочный круг: гордый скрывает от себя и других свои недостатки, не вынося их на свет, а это закрепляет недостатки и делает его самооценку все менее реалистичной. Хуже того: для поддержания ложной картины он обязательно будет унижать других людей. Это системная ошибка, причем свойственная (о чем также лучше знают христиане) практически всем людям.
Смелость, которая позволяет человеку встретиться со своей собственной сломленностью, и называется смирением. Смирение — коррекция системной ошибки гордости. Так, скажем, практика Анонимных алкоголиков показывает, что вырваться из тюрьмы алкоголизма можно только с помощью смирения. Все начинается с того, что человек признает: я не в состоянии справиться с проблемой. Без этого шага он обречен. Так что смирение практично и жизненно важно — и отнюдь не только в случае алкоголизма.
Реалистичное отношение к себе многое меняет. Толерантность к дискомфорту «раненого самолюбия» позволяет смиренному легче жить с несовершенством — как своим, так и других. Ему не нужно лгать (себе или другим), чтобы показать себя лучше. И потому он готов «выставить себя на свет»: подвергнуть себя критическому исследованию или «суду» других, принимать обратную связь от окружающих и даже слушать их советы. Это значит, что ему легче меняться. И поскольку он свободен от навязчивой заботы о своей значимости, ему проще не гоняться за идеалами и достижениями, но быть самим собой.
Свобода от собственного Я
Существует еще одно распространенное недоразумение: под смирением часто понимают скромность. А это разные вещи. Действительно, скромность, то есть стремление не привлекать к себе внимания, может выражать смирение, но не обязательно. За скромностью могут стоять совершенно иные мотивы: например, тревога или желание убежать от ответственности.
Смиренный человек не выйдет, скажем, выступать на сцену, когда знает, что кто-то выступит лучше него; застенчивый не выйдет на сцену просто потому, что боится. Во втором случае за такой боязнью часто кроется страх неудачи, и тогда скромность будет проявлением гордости, которая стремится сохранить образ совершенного Я. Человек, который с эгоцентризмом скромности постоянно говорит: «Я недостоин, я ни на что не гожусь», — может этим привлекать к себе внимание и сочувствие, а также отказываться от ответственности. В отличие от него, смиренный человек, когда он видит, что больше на сцене выступить некому, взойдет на нее с легкостью, не боясь внимания людей и не слишком беспокоясь о неудаче. Смиренный и не боится сцены, и не стремится стоять на сцене как можно дольше по одной и той же причине: он способен видеть себя в рамках большой картины, где его собственное Я не является грандиозным центром мироздания, вокруг которого вращается все остальное.
Такая способность смотреть на себя в перспективе рождает трезвую самооценку, о чем уже говорилось выше, но это не все. Человек, свободный от болезненной заботы о своем Я, просто лучше видит окружающий мир. Он открыт к новым идеям и мнениям, он лучше замечает красоту и ценность всех явлений и людей и чаще испытывает благодарность. Это проявляется в любых взаимоотношениях, которые он устанавливает. Ему неинтересно повелевать другими, у него нет навязчивой потребности доказывать свою значимость или свою правоту. Тогда он занимает в межличностном мире ровно столько места, сколько ему действительно нужно, оставляя много свободного пространства другому.
Собственно, любить и означает поставить в центр жизни, помимо себя, кого-то еще. Потому без смирения любви просто не может быть по определению и потому в браке невозможно обойтись без смирения. Так что нас не должны удивить результаты одного исследования 70-ти пар: чем выше человек оценивает смирение своего супруга или супруги, тем больше он доволен своим браком.
Тихая сила брака
Само вступление в брак — шаг смирения. «Ты мне нужна, — говорит муж жене, — я не самодостаточен». Это согласие на добровольную зависимость от другого и признание своей неполноты. И затем тихая и неприметная сила смирения работает на отношения. В свою очередь, хороший брак помогает этой силе расти. Брак — это как один долгий урок смирения. Где еще можно так прямо и зримо столкнуться с собственным эгоизмом и увидеть свою трагическую неспособность любить? И в браке от таких болезненных столкновений никуда не убежишь и о них не забудешь: другой человек, вольно или невольно, напоминает тебе о них постоянно.
Гордость вынуждает человека отстаивать свою значимость и доказывать свое совершенство, а супруги мастерски замечают недостатки друг друга. Так возникает борьба обвинений — чтобы мне не было больно от моего несовершенства, я обвиняю другого. Но это тупик для отношений.
Если же человек реалистично принимает себя, он знает свои ошибки и недостатки, готов их признать и снисходительнее относится к недостаткам другого. Это упраздняет многие бесплодные сражения супругов, позволяет решать конфликты, мириться и плодотворно сотрудничать. Кроме того, смиренный способен ценить и уважать, да и просто замечать другого. И наконец, ему легче прощать. Так, даже после глубокого краха отношений (скажем, после измены) восстановление разрушенного может начаться только со смирения с обеих сторон.
Откуда берется смирение?
Откуда же его взять? Вот что на эту тему писал Льюис: «Если кто-то желает стать смиренным, я могу подсказать ему первый шаг: осознайте свою гордость. Этот шаг будет и самым значительным. По крайней мере, ничего нельзя предпринять, пока он не сделан». Тут есть удивительный парадокс: чтобы научиться смирению, нужно им обладать с самого начала. Если же я сознательно стремлюсь забыть о себе, я все равно вожусь со своим пресловутым Я — это как тщетная попытка не думать о белом бычке. Правильнее было бы стремиться к тому, чтобы больше думать о другом, а не меньше думать о себе. Но и такая задача невыполнима: чтобы стать смиреннее, надо любить, а чтобы любить, надо обладать смирением.
Понимая, что своими усилиями ни на волосок не станешь смиреннее, все равно можно (и нужно!) делать поступки — просто поступки, — которые выражают смирение (что бы я ни чувствовал): охотно служить другому, показывать ему, что он для меня ценен, принимая его критику и советы, просить прощения за свои ошибки или даже щедро относиться к нему, когда он очевидно не прав. Но само по себе это вряд ли делает человека смиреннее.
Как мы видели, за гордостью стоит страх болезненной встречи с собственной неприглядностью. Я не уверен в том, что этот страх можно устранить психологическими техниками «повышения самооценки». Этот страх преодолевается через опыт (и детский, и взрослый) любви: когда меня любят «ни за что», я могу отказаться от обороны своего Я. Но этот факт невозможно превратить в «полезный совет», в технику обучения смирению. Это качество не дружит с техниками, и даже само выражение «достичь смирения» содержит в себе внутренне противоречие.
Так что это путь всей жизни — причем путь против течения культуры успеха и совершенства. Это, разумеется, путь христианской жизни, но одновременно — просто единственно возможный путь к человеческим (в подлинном смысле этого слова) взаимоотношениям. И сам этот путь также обязательно пролегает через взаимоотношения с другими: умереть для своего Я можно только в отношениях — с людьми или с Другим с большой буквы — с Тем, Кто Сам «кроток и смирен сердцем».
