 |
| Русский дом | Надежда Ильичёва | 10.11.2009 |
Надо сказать, что христиане Византии во времена Златоустовы были и благочестивее, и образованнее нас, но любили красивые одежды и раз в неделю смотрели ристалища (соревнования на стадионах). Гневался за это на них святитель, а они смиренно слушали, многие даже исправлялись.
Мы же «враги Христовы» не только потому, что каждый вечер смотрим какую-нибудь ерунду на экранах телевизоров или компьютеров, но, главное, потому, что в храмах стоим каменные, суровые. У каждого, видите ли, «своё место», и не дай Бог такого христианина случайно задеть — будто на скалу наткнёшься, которая «на севере диком стоит одиноко».
Посеял Бог в душах наших доброе пшеничное зерно. И стоим мы — с виду все как один — пшеничные колосья. Но когда пошлёт Господь Ангелов убирать пшеницу в житницу Свою, то выяснится, что колос-то наш — пустой. И от плевел — сорной травы — ничем не отличается. Вот ужас-то будет, а?
Где наше место — один Бог ведает. И, по милости Своей, пока ещё разрешает нам не на «своём месте» сидеть или стоять. Всю нашу жизнь терпит и ждёт: а вдруг осознаем убожество своё и покаемся, смирим свою гордыню, добровольно уступим «своё место», и тогда из почвы нашей души вырастет спелый колос святости. Именно так поступил Смоленский князь Андрей, память которого мы празднуем.
Сейчас-то мы в тепличных условиях можем расти — никто нам не препятствует в храм ходить, исповедоваться, причащаться, любить ближнего. А святой Андрей жил в страшные для Руси времена монгольского ига, когда наши князья сражались друг с другом за право властвовать в своём маленьком уделе, т. е. за «своё место».
О христианской любви, о прежде едином, могучем Русском государстве они и думать забыли. Убивая своих братьев, считали себя христианами. Сейчас, спустя столетия, нам кажется это нелепым. А между тем, каждый из нас старается удержаться на своей «кочке», никому её не уступит. Со стороны порой и смотреть смешно. Впрочем, скорее грустно.
Святому благоверному князю Андрею спасение своей души было дороже княжеской власти. Найдя драгоценную жемчужину, он оставил княжение в Смоленске, которое у него оспаривали братья, и пешком отправился в Переславль-Залесский.
Было это в 1360 году. Ушёл он тайно, ночью. Долгие годы никто понять не мог: куда вдруг исчез юный князь? А он 30 лет служил пономарём в Свято-Никольском храме Переславля-Залесского. Жил как нищий при церкви. Подвиги свои скрывал.
Когда он умер в 1390 году, в его лачуге нашли княжескую золотую цепь и кольцо. Рядом лежала написанная им грамота: «Я Андрей, из Смоленских князей. Я оставил княжество моё и дом мой ради зависти братьев». Под ветхими одеждами князя были железные вериги, которые он носил многие годы. Похоронили его под спудом храма, в котором он служил.
Местные жители получали исцеления после молитв над его гробницей и потому вскоре стали почитать его святым. Во многих домах уже в конце XIV века были иконописные изображения князя.
Деревянный храм, в котором служил благоверный князь Андрей, несколько раз сгорал дотла, но гробница святого и даже покров на ней оставались целы.
В 1539 году, после обретения нетленных мощей князя, преподобный Даниил Переяславский приложил немало усилий для того, чтобы князь Андрей был прославлен Русской Православной Церковью в лике святых, однако произошло это лишь в 1749 году. На всё воля Божия.
Нам не достичь и не постичь высоты духа этого святого князя. Но, вспоминая о нём, зависти и злобных чувств постараемся ни к кому не испытывать. Это мы можем, если трезво посмотрим в свою душу. Кто мы? Какое право имеем завидовать, осуждать, поучать или гневаться? Все эти чувства — одна смешная гордыня наша. А чем гордиться-то? Ведь мы не князья.
