 |
| Столетие.Ru | Александр Елисеев | 07.11.2009 |
Последователи Маркса в России трактовали это положение по-разному. Умеренные социал-демократы (меньшевики) считали, что главной задачей является развитие капитализма. По их мнению, российская революция должна была ограничить себе рамками буржуазно-демократических преобразований. И лишь в отдаленном будущем, после успешной капитализации, можно будет говорить о социалистических преобразованиях.
Напротив, революционные марксисты (большевики) во главе с В. И. Лениным, видели в слабости российского капитализма огромное преимущество. Ленин утверждал, что западному пролетариату будет трудно сделать первый шаг навстречу социалистической революции потому, что «передовые» страны Запада достигли высокого уровня развития капитализма. Иное дело — Россия. Она проделала некоторый путь капиталистического развития, но не прониклась им в полной мере. Поэтому Россия является «слабым звеном» в цепи мирового империализма.
Ленин надеялся на то, что русские рабочие, в союзе с беднейшим крестьянством, начнут мировую революцию и, тем самым, вдохновят передовой западный пролетариат. А уж он-то доведет все «до победного конца».
Троцкий занимал в данном вопросе особую позицию. Он не очень-то надеялся на российскую буржуазию и ее способность довести развитие капитализма до конца. Еще в 1906 году «демон» предсказывал: «В стране экономически отсталой пролетариат может оказаться у власти раньше, чем в стране капиталистически передовой… Русская революция создает, на наш взгляд, такие условия, при которых власть может (при победе революции — должна) перейти в руки пролетариата, прежде чем политики буржуазного либерализма получат возможность в полном виде развернуть государственный гений». («Итоги и перспективы»)
Как и Ленин, Троцкий допускал, что социалистическая революция вполне может начаться в России. Но в отношении социалистического движения на Западе Лев Давидович испытывал серьезный скепсис — как выяснилось позже, вполне оправданный. Троцкий решил сделать главную ставку не на западный пролетариат, а на западную буржуазию. Он считал, что с ней вполне можно заключить взаимовыгодную сделку. Западные плутократы должны были поддержать социалистическую революцию в России, а лидеры этой революции, придя к власти, должны были оказать Западу множество разных услуг.
При этом Троцкий ориентировался на «передовые» круги западной буржуазии, выступающие за стирание национальных границ и демонтаж национальной государственности.
Он исходил из того, что интернационализация капитала и глобализация мира подтолкнут развитие капитализма, а, следовательно, и ускорят процесс его исчерпания. В то же самое время, Россия, возглавляемая социалистами, станет чем-то вроде «красного жандарма» Запада, защищающего ее от сил национализма и «реакции». Кроме того, такая Россия стала бы источником финансовых и природных ресурсов для европейских стран. Сами же они, по мысли Троцкого, должны быть объединены в единую федерацию: «Соединенные Штаты Европы есть лозунг революционной эпохи, в которую мы вступили. Какой бы ход ни приняли в дальнейшем военные действия; как бы дипломатия ни подвела итоги нынешней войне; каким бы темпом ни пошло в ближайший период развитие революционного движения, лозунг Соединенных Штатов Европы получит во всех случаях огромное значение, как политическая формула борьбы европейского пролетариата за власть. В этой программе находит свое выражение тот факт, что национальное государство пережило себя — как рама для развития производительных сил, как база для классовой борьбы и, тем самым, как государственная форма диктатуры пролетариата». («Программа мира»)
России отводилась еще и роль катализатора революционного движения на Западе. «По Троцкому, периферия революционизирует центр, — пишет Б. Межуев. — Но при этом прежние иерархические отношения между ним и периферией сохраняются и даже укрепляются — центр в процессе мировой революции восстанавливает свое доминирующее положения». («В объятиях большевизма»)
2. Учитель «демона» — финансовый гений
Эти идеи Троцкий, по большей своей части, заимствовал у Александра Парвуса (Гельфанда) — немецкого социал-демократа и, одновременно, крупнейшего предпринимателя, успешно торгующего продовольствием и оружием. Парвус выражал интересы той части буржуазии, которая выступала за всемерное развитие мировой торговли — вплоть до отмены любого протекционизма. «Таможенные барьеры стали препятствием для исторического процесса культурного объединения народов, — утверждал этот социалист-капиталист. — Они усилили политические конфликты между государствами».
Историк Ю. В. Емельянов в книге «Троцкий. Мифы и личность» пишет: «Создается впечатление, что представитель влиятельных финансовых кругов Парвус (и, видимо, не он один) делал все от себя зависящее, чтобы приход к власти социал-демократов в западноевропейских странах не привел к краху капиталистической системы. Но, выражая интересы межнациональных финансовых группировок, он явно был заинтересован в том, чтобы общественные изменения в мире привели бы к тому, чтобы национальная буржуазия различных стран была поставлена под контроль международных монополий и надгосударственных структур интегрированной Европы. В конечном счете, история XX века в Западной Европе пошла именно по тому пути, который намечал Парвус».
Именно Парвусу принадлежит проект создания некоего революционного центра, который бы принял участие в управлении мировой экономикой — за счет национальных богатств какой-нибудь страны.
«Парвус, с позиции финансиста, считал, что мировая революция возможна при одном условии: „штаб“ этой революции должен получить контроль над мировой финансовой системой, что, в свою очередь, позволит диктовать и внедрять марксистскую идеологию, — пишет В. Кривобоков. — Для достижения этой цели необходимо осуществить для начала революцию в одной стране, по возможности богатой, обратить в наличность все ее национальное достояние и, получив, таким образом, беспрецедентно колоссальную сумму, интегрировать ее под своим контролем в мировую финансовую систему. При этом прагматичный до мозга костей Парвус считал, что систему эту абсолютно не обязательно перестраивать, подгоняя ее под свои цели, совершенно достаточно получить над ней контроль. Тот факт, что мировая финансовая система того времени формировалась исключительно капиталистическими государствами и предназначалась для обслуживания капитализма в чистом виде, мало волновало марксиста Парвуса». («Финансовый гений Ленина»)
Как видим, Парвус выступал против ликвидации капитализма — в обозримой перспективе. Будучи капиталистом, он считал важнейшей задачей ускорить процесс интернационализации капитала. А как социалист, он хотел «прорыть» гигантский канал для экспорта марксизма. Для этих целей и была выбрана Россия.
3. Вместе с плутократией — за социализм
Парвус и Троцкий попробовали реализовать свой лево-глобалистский проект в 1905 году, когда Россия корчилась в огне «первой русской революции». Эта сладкая парочка сумела оседлать советское движение в Петербурге. Используя свои финансы и связи, Парвус продвинул Троцкого в заместители председателя Петербургского Совета (сам он стал членом исполкома данного органа). При этом под эгидой Совета был выпущен некий «Финансовый манифест», в котором население России призывали всячески подрывать русский рубль: «Следует отказаться от амортизационных выплат, так же как и вообще от всех выплат в пользу государства. При заключении любых сделок, включая заработной платы, оплата должна производиться золотом, а в случае, если сумма не превышает 5 рублей, полновесной монетой. Все депозиты должны быть отозваны из сберегательных банков и из государственного банка и выплаты должны производиться золотом».
Понятно, что в данном случае Троцкий и Парвус выступали в качестве глашатаев мировой финансовой олигархии, которая стремилась свергнуть русское самодержавие — с тем, чтобы установить свой контроль над богатствами России.
Они надеялись использовать мощь западной плутократии в целях социализации России. Иными словами, готовилась грандиозная сделка.
Однако, она была сорвана — русской армией и полицией. Троцкий и Парвус были арестованы и приговорены к ссылке, но им удалось бежать. В дальнейшем они еще какое-то время продолжали сотрудничать, но уже во время Первой мировой войны Троцкий начинают собственную игру — опираясь на более могущественных покровителей.
Так, можно с полной уверенностью утверждать, что «демон революции» был вовлечен в деятельность масонских лож. В этом плане очень важную информацию приводит участник берлинской ложи «Великий Свет Севера» С. А. Соколов. В своем письме (12 марта 1932 года) «мастеру» А. К. Элухену он разбирает список лиц, которых крайне правые эмигранты из России относили к масонам: «Как показывает анализ, список составлен по следующему рецепту. Там имеется известное количество подлинно масонских имен, к ним добавлены различные имена эмигрантских деятелей и лиц, не принадлежащих к масонству, и все это сдобрено именами виднейших большевиков, умерших и живых: Ленина, Янкеля Свердлова, Максима Горького, Зиновьева… Мы решительно и категорически заявляем, что все упомянутые большевики к масонству (тем паче русскому) не принадлежат и не принадлежали. В этом смысле есть только одно исключение… Троцкий был некогда…рядовым членом одной из французских лож, откуда согласно Уставу был механически исключен за переездом в другую страну без извещения и за неуплату обязательных сборов».
Но действительно ли Троцкий перестал быть масоном? Анализируя обстоятельства его исключения, историк О. Ф. Соловьев обращает внимание на то, что «неуплата сборов влечет обычно не исключение, но т. н. радиацию, или временное отстранение нарушителя от занятий в ложе до погашения задолженности, когда все его права восстанавливаются. Отсюда вытекает, что Троцкий оставался масоном с возможным обретением помощи и содействия посвященных в решении своих дел». («Русские масоны»)
Масонство объединяло в своих ложах всю тогдашнюю элиту западных демократий. Поэтому неудивительно, что эти самые демократии оказали Льву Давидовичу максимально возможное содействие. В 1915—1916 годах он жил во Франции, где принимал активное участие в выпуске социал-демократической газеты «Наше слово». Газета занимала радикально-интернационалистические и пораженческие позиции, в связи с чем русский посол в Париже А. П. Извольский неоднократно требовал от союзников закрыть этот явно недружественный России орган. «Только после обнаружения двух экземпляров издания у солдат русского экспедиционного корпуса, которые не желали отправляться на фронт, и нового обращения царского посла 14 сентября 1916 г. последовало правительственное решение о выдворении Троцкого из страны и закрытии „Нашего слова“, — пишет О. Ф. Соловьев. — Но и потом он свыше месяца оставался на месте, добиваясь разрешения выехать в Швейцарию или Швецию, пока его с семьей не отправили под эскортом двух полицейских в Испанию. Однако к нему была проявлена французской полицией странная любезность, ведь в квартире „опасного“ революционера даже не произвели тривиального обыска, ограничившись опечатыванием входной двери». («Русские масоны»).
В конце концов, Троцкий покинул Старый Свет и перебрался в Северо-Американские Соединенные Штаты (САСШ). Есть данные о том, что там-то он и был завербован агентом британской и американской разведок В. Вайсманом.
Но в Америке Троцкий пробыл недолго — в России произошла антимонархическая революция, организованная при живейшем участии масонских «братьев» Троцкого. Настал звездный час «демона революции».
Троцкий уплыл из Америки на пароходе «Христиан-Фиорд». По пути его задержали спецслужбисты из канадского бюро английской разведки по подозрению в шпионаже на Германию, и Троцкий вынужден был провести месяц в лагере для немецких военнопленных. (Правда, условия его содержания были достаточно мягкими.) Существует мнение, согласно которому англичане осуществили тогда «операцию прикрытия» — в последующем никто не должен был заподозрить Троцкого в том, что он сотрудничал с англичанами. Ведь они же его и посадили… В конце концов, Троцкого выпустили, и сей «пламенный революционер» благополучно добрался до России.
4. Агент влияния Антанты
В революционной России Троцкий примкнул к Ленину и партии большевиков. Раньше между двумя социал-демократическими лидерами существовали серьезнейшие разногласия, но о них тактично забыли — в прагматических целях. Ленину было очень важно заручиться поддержкой мировой олигархии. Он резонно предполагал, что Антанта может принять самые решительные меры для того, чтобы не допустить большевиков до власти, ибо ленинцы выступали за немедленный мир с Германией.
Союз с западником Троцким был сигналом о том, что Ленин вполне готов к разного рода компромиссам с Антантой.
И Антанта восприняла Октябрьский переворот достаточно спокойно, ведь вторым человеком в Советском государстве был ее агент влияния. Троцкий стал наркомом иностранных дел, сделав на этом посту все для сближения с Англией и Францией. В первой половине 1918 года он активно контактировал с британской разведкой. Об этом рассказывает прожженный английский шпион Б. Локкарт. По его утверждению, «английская разведка рассчитывала использовать в своих интересах разногласия между Троцким и Лениным». Сам Локкарт держал постоянную связь с наркомом иностранных дел и даже встречался с ним в его же собственном кабинете. Шпион безо всякого стеснения утверждает, что «мечтал устроить с Троцким грандиозный путч».
«Демон революции» упорно лоббировал идею союза РСФСР и Антанты, причем на весьма непростых для России условиях. Нарком был готов на то, чтобы обеспечить союзникам контроль над нашими железными дорогами, предоставить им порты Мурманска и Архангельска с целью ввоза товаров и вывоза оружия, разрешить допуск западных офицеров в Красную Армию. Более того, «демон революции» предлагает осуществить интервенцию Антанты в Россию по приглашению самого Советского правительства. Такое предложение неоднократно и вполне официально обсуждалась на заседаниях ЦК. В последний раз это произошло 13 мая 1918 года.
Троцкий уже откровенно выступал за войну на стороне союзников — 22 апреля он заявил, что новая армия нужна Советам «специально для возобновления мировой войны совместно с Францией и Великобританией против Германии». На «просоветскую» интервенцию очень надеялись многие деятели Антанты, и в этих надеждах их поддерживали западные представители в РСФСР. Так, Локкарт считал необходимым заключить с большевиками детально разработанный договор и «доказать им делами, что мы готовы, хотя и не поддерживая напрямую существование Советов, не бороться с ними политическим путем и честно помогать им в трудно начинающейся реорганизации армии».
Пробный шаг был сделан уже 2 марта, когда Мурманская народная коллегия, являвшаяся коалиционным (Советы, земства и т. д.) органом местной власти и возглавлявшаяся сторонником Троцкого А. Юрьевым, «пригласила» в город две роты солдат английской морской пехоты. Сделано это было по благословению самого наркоминдела, который телеграфировал: «Вы обязаны незамедлительно принять всякое содействие союзных миссий». На следующий день английские военные моряки в количестве 150 человек вошли в город (к началу мая иностранных солдат будет уже 14 тысяч человек).
Через три дня, 5 марта Троцкий официально встретился с английским и американским представителями — Локкартом и Р. Робинсоном. На встрече он объявил о том, что большевики готовы принять военную помощь Антанты. А 11 марта, во время проведения IV съезда Советов, президент США Р. Вильсон прислал телеграмму, в которой обещал РСФСР всемерную поддержку в деле защиты ее суверенитета — ясно от кого. Но политические весы уже слишком сильно склонились на сторону «германофила» Ленина, и от помощи демократий, в конечном итоге, отказались. Троцкий же в скором времени был снят со своего поста, который занял более управляемый Г. В. Чичерин. Льва Давидовича направили руководить Красной Армии.
4. Творец гражданской войны
На новой должности Троцкий сделал все для того, чтобы развязать в России братоубийственную бойню. Так, 25 мая 1918 года он отдал провокационный приказ о роспуске Чехословацкого корпуса. И это привело к тому, что корпус восстал, после чего советская власть оказалась свергнута на больших пространствах Сибири, Урала и Поволжья. С этого момента в России и началась настоящая гражданская война — до этого антибольшевистские силы не могли похвастаться какими-то серьезными успехами.
Весной 1918 года крупномасштабного столкновения еще можно было избежать. Ленин тогда задумывался о компромиссе с предпринимателями, о чем свидетельствует его статья «Очередные задачи Советской власти». Но после мятежа война стала неизбежной.
Здесь Троцкий действовал явно по указке Антанты. Решение о восстании было принято «союзниками» еще в декабре 1917 года в Яссах. Но они все-таки решили выждать некоторое время, надеясь, что Троцкому удастся втянуть Россию в союз с Антантой. А когда эти планы окончательно провалились, то была организована масштабная провокация, ввергшая Россию в длительную войну.
И Троцкий постарался, что бы эта война затянулась как можно дальше. Ему, как и западными демократиям, нужна была ослабленная Россия, которую легко было бы поставить в зависимость от Запада.
Есть все основания полагать, что гражданская война могла бы окончиться еще в 1919 года. Однако, Троцкий, со своим «военным гением», этого не допустил.
Так, весной 1919 года наркомвоенмор перебросил многие красные части на Запад, в направлении Карпат — якобы для поддержки Венгерской Советской Республики. Но ведь эти части очень пригодились бы в сражениях с белыми. А так, в мае 1919 года 60 тысяч красных были вынуждены сдерживать 100 тысяч деникинцев. Белые тогда взяли Царицын и Екатеринослав, после чего Троцкий подал в отставку (ее так и не приняли). Более того, он заявил о том, что центр мировой революции теперь нужно перенести из России в Индию, куда следует бросить корпус из 30−40 тысяч всадников. Что же это еще иное, как не саботаж? Троцкий явно хотел, чтобы красные как можно больше увязли в противостоянии с белыми. Поэтому он и «валял дурака» по поводу Индии, временно отключая свою кипучую энергию от «красного проекта». Разумеется, сей махинатор экстра-класса ни о каких красных конниках в Индии всерьез и не думал. Дурака-то он валял, но сам дураком не был.
Кстати, тот же самый Троцкий выступал категорически против создания крупных кавалерийских соединений в РККА. Так, он заявил С. М. Буденному следующее: «Вы не понимаете природы кавалерии. Это же аристократически род войск, которым командовали князья, графы и бароны. И незачем нам с мужицким лаптем соваться в калашный ряд». А ведь без кавалерии красным не пришлось бы совсем туго.
Отдельная тема для разговора: «Троцкий против Махно». В июне 1919-го «демон революции» обвинил махновцев в том, что они открыли белым фронт на участке в 100 км. Хотя партизаны легендарного батьки бились с белыми упорно — в течение двух недель после того, как им нанесли поражение в двадцатых числах мая. Махно был объявлен Троцким вне закона и его перестали снабжать боевыми припасами и другим военным имуществом. При этом белые специально отпечатали приказ Троцкого и распространяли его — с целью деморализовать красных. В результате, «по вине Троцкого была потеряна Украина, и белогвардейцы начали наступление на Москву, хотя была возможность их контратаковать и отбросить на юг». (Р. К. Баландин. «Маршал Шапошников. «Военный советник вождя»)
5. Лоббист иностранного капитала
Троцкого часто представляют как фанатика мировой революции, готового ввязаться в бой с западным капитализмом. На самом же деле Троцкий сделал все для того, чтобы этот бой предотвратить. Судя по всему, именно он сообщил, по своим зарубежным каналам, о подготовке германской «революции» 1923 года, в которой планировалось задействовать 200-тысячный корпус РККА. Известно, что порученец Троцкого Е. Беренс тесно контактировал с эмигрантским кружком масона и либерала А. И. Гучкова. Зачем-то ему понадобилось обсуждать с гучковцами вопрос о возможном содействии РККА — как будто бы эмигранты были в нем как-то заинтересованы. На самом же деле Троцкий элементарно слил информацию своим западным покровителям, да еще и заручился алиби перед своими кремлевскими коллегами.
При этом Троцкий часто спорил с Коминтерном и его лидером Г. Е. Зиновьевым, который настаивал на экспорте революции в Европу и в Азию. Так, он утверждал: «Потенциальная советская революция на Востоке для нас сейчас выгодна главным образом как важнейший предмет дипломатического товарообмена с Англией».
Более того, «демон революции» активнейшим образом способствовал обогащению западных капиталистов. В начале 20-х годов его поставили во главе наркомата путей сообщения. Тогда-то он и осуществил сделку, крайне выгодную для западных воротил.
Именно под его руководством происходила массовая закупка паровозов в Швеции, на заводе, принадлежащем фирме «Нидквист и Хольм». Советская сторона заказала 1000 паровозов — на общую сумму в 200 млн. золотых рублей (это, к слову, примерно четверть золотого запаса страны). Почему-то красные вожди выбрали фирму, производственные мощности которой не позволяли выпустить это количество. Но не беда — советская сторона заплатила шведам деньги для того, чтобы они построили приличный завод для производства паровозов. «Когда вы хотите купить ботинки, разве вы должны давать торговцу обувью кредит на постройку кожевенной фабрики?» — резонно вопрошает по этому поводу историк Н. В. Стариков. В 1921 году планировалось собрать 50 паровозов. «А далее заказ равномерно распределялся на… пять лет, в течение которых шведы на наши деньги должны были построить завод! В 1922 году покупатель получал 200, в 1923—1925 гг. — по 250 паровозов ежегодно. Помимо того, советская сторона выступала не только покупателем, но и кредитором. И речь идет не об оплаченной вперед стоимости паровозов. В мае 1920 года шведская фирма получила не только аванс в 7 млн. шведских крон, но еще и беспроцентный заем в 10 млн. крон…Согласно договору ссуда должна была погашаться при поставке последних 500 паровозов. Сократи советская сторона заказ вдвое и полученный заем шведы могут уже не отдавать!… Получалась весьма пикантная картина: цены завышены. Деньги заплачены, товара нет. И когда будет непонятно!» («Кто заставил Гитлера напасть на Сталина»)
Вряд ли все это делалось ради какой-то шведской фирмы. Троцкий просто-напросто профинансировал западные демократии. Утверждают даже, что это была скрытая форма выплаты царских долгов, от которых большевики столь пафосно отказались на Генуэзской конференции 1922 года.
Лев Давидович был тесно связан с зарубежными финансовыми кругами — в частности, через своего дядю, стокгольмского банкира А. Животовского, который, в свою очередь, сотрудничал с могущественным банкирским домом «Кун, Леб и Ко». А глава этого дома Я. Шифф сделал очень много для победы «русской революции».
Будучи главой Госкомитета по концессиям, Троцкий всячески помогал иностранным предпринимателям, которые шуровали в обнищавшей России. Так, он решительно вступился за небезызвестного А. Хаммера, чья фирма «Аламерика» подверглась проверке наркоматом внешней торговли. Оказалось, что она списывает огромные суммы на личные расходы, предоставляет необоснованные скидки партнерам и перечисляет деньги третьим лицам. Но Троцкого это не волновало — он решительно взял сторону капиталиста Хаммера, с чьим отцом-социалистом «демон революции» сотрудничал еще в Нью-Йорке.
Когда Троцкий снова оказался в эмиграции, капиталисты не оставили в беде своего яростного «обличителя» и покровителя. Буржуазная пресса охотно предоставила ему страницы своих изданий. «Демон революции» печатался даже в люто реакционной газете лорда Бивербрука, обосновывая это якобы тем, что у него нет денег. Однако, биограф Троцкого и его искренний почитатель И. Дейчер признается, что бедность его кумиру никогда не грозила. Только проживая на Принцевых островах, он имел доход 12−15 тысяч долларов в год. В 1932 году газета «Сатердей ивнинг пост» заплатила ему 45 тысяч долларов за издание книги «История русской революции».
Дело здесь было не только в деньгах. Троцкий, несмотря на всю свою левацкую фразеологию, и в самом деле считал, что Советская Россия должна не бороться с капитализмом, но встраиваться в его систему, подпитывая Запад русскими ресурсами и марксистскими идеями. В 1925 году он предложил свой план индустриализации страны, по которому промышленная модернизация СССР должна была основываться на долгосрочном импорте западного оборудования, составляющем от 40 до 50% всех мощностей. Данный импорт следовало осуществлять за счет экспорта сельскохозяйственной продукции. Кроме того, предполагалось активно задействовать иностранные кредиты.
А в 1932 году «Бюллетень» оппозиции опубликовал статью Троцкого «Советское хозяйство в опасности». Там можно прочитать такие строки: «Импортный товар в один червонец может вывести из мертвого состояния отечественную продукцию на сотни и на тысячи червонцев. Общий рост хозяйства, с одной стороны, возникновение новых потребностей и новых диспропорций, с другой, неизменно повышают нужду в связях с мировым хозяйством. Программа «независимости», т. е. самодовлеющего характера советского хозяйства, все больше раскрывает свой реакционно-утопический характер. Автаркия — идеал Гитлера, не Маркса и не Ленина».
Здесь Троцкий предстает самым настоящим рыночником, утверждая: «План проверяется и, в значительной мере, осуществляется через рынок. Регулирование самого рынка должно опираться на обнаруживаемые через его посредство тенденции».
Как видим, Троцкий выступал за «нормальную» капиталистическую экономику — ведь планирование, само по себе, капитализм не отменяет. (В 30-е годы Запад стал активно задействовать плановые рычаги.) При этом, «демон революции» вовсе не собирался демонтировать власть компартии. Реставрация капитализма допускалась им только в экономической сфере, тогда как в политике власть должна была оставаться у партии большевиков. И здесь отчетливо прослеживается влияние парвусовских идей. Вспомним, что Парвус считал социализацию несвоевременной. Главным для него была глобализация всемирной экономики — при наличии некоего «штаба революции», постепенно сдвигающего Запад в сторону социализма.
В такой оптике сталинский режим, стремившийся к максимальной экономической независимости, представлялся Троцкому врагом номер один. И в борьбе против Сталина «демон революции» охотно сотрудничал с западными спецслужбами.
Так, 13 июля 1940 года «демон революции» лично передал американскому консулу в Мехико список мексиканских общественно-политических деятелей и государственных служащих, связанных с местной промосковской компартией. К этому списку прилагался список агентов советских спецслужб. Через пять дней, уже через своего секретаря, Троцкий предоставил подробнейшее описание деятельности руководителя нью-йоркской агентуры НКВД Энрике Мартинеса Рики. Помимо всего прочего, Лев Давыдович тесно сотрудничал с пресловутой Комиссией по антиамериканской деятельности Палаты представителей США.
Западные демократы готовились использовать Троцкого и его сторонников в случае войны с СССР, планы которой начали разрабатываться с осени 1939 года. Вот отрывок из донесения германского консула в Женеве: «Агент во Франции сообщает, что англичане планируют через группу Троцкого во Франции установить связь с людьми Троцкого в самой России и попытаться организовать путч против Сталина. Эти попытки переворота должны рассматриваться как находящиеся в тесной связи с намерением англичан прибрать к рукам русские нефтяные источники». Собственно говоря, именно эти планы в отношении Троцкого и побудили советское руководство принять решение о его ликвидации.
Судьба Троцкого наглядно демонстрирует — к чему могут привести различные интернационалистические утопии. В России его воспринимают как антигероя. Даже и в лагере крайне левых у «демона революции» не очень-то много почитателей. И это весьма показательно.
http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/demon_revolucii_na_sluzhbe_u_zapada_2009−11−06.htm
