 |
| Православие.Ru | Татьяна Калитова | 24.10.2009 |
Архиепископ Феодор (в миру Александр Васильевич Поздеевский) родился 21 марта 1876 года в с. Макарьевское Нижегородской губернии в семье священника Василия Поздеевского. О годах детства и юности владыки известно мало. В 1896 году он закончил Костромскую духовную семинарию, в 1900 году — Казанскую духовную академию со степенью кандидата богословия.
Его наставниками в академии оказались люди высокой духовной жизни. Старцем, окормляющим будущих монахов, был выдающийся подвижник наместник казанской Седмиезерной Богородичной пустыни схиархимандрит Гавриил (Зырянов); другим наставником был ректор Казанской духовной академии архимандрит, а с 1897 года епископ Антоний (Храповицкий), будущий предстоятель Русской Православной Церкви за границей.
В 1900 году Александр был пострижен в мантию с именем Феодор, пред этим пройдя послушнический искус на Валааме. 24 июля того же года он был рукоположен в иеромонаха.
В 1901—1902 годах отец Феодор — преподаватель Калужской духовной семинарии. 13 октября 1903 года ему была присвоена ученая степень магистра богословия за работу «Аскетические воззрения преподобного Иоанна Кассиана». И 4 февраля 1904 года он был назначен ректором Тамбовской духовной семинарии, возведен в сан архимандрита.
Тамбов в те годы был одним из самых революционных городов. У местной подпольной организации террористов был составлен список лиц, которые должны были быть уничтожены. Среди них был и ректор семинарии.
С 19 августа 1906 года архимандрит Феодор — ректор Московской духовной семинарии, с 19 августа 1909 года — ректор Московской духовной академии. 14 сентября 1909 года хиротонисан во епископа Волоколамского, викария Московской епархии.
Еще во время ректорства архимандрита Антония (Храповицкого) в академии начал издаваться «Богословский вестник», который вскоре стал одним из лучших богословских изданий. С 1909 по 1914 год деятельное участие в этом издании принимал архиепископ Феодор. При нем, как приложение к журналу, стали издаваться святоотеческие творения. Владыка Феодор проявил себя в академии как сторонник консервативного святоотеческого Православия. Считал, что академия должна давать подлинно духовное образование, готовить не просто светски образованных людей, а именно духовных пастырей, полностью посвятивших себя этому высокому служению. Поэтому он отдавал предпочтение монашествующим и лицам в священном сане как среди учащихся, так и учащих, чем вызвал сопротивление у части академической корпорации преподавателей, которые после Февральской революции добились его увольнения с поста ректора.
Уже перед самой революцией владыка Феодор выдвинул программу возрождения богословского образования на восточно-православной основе, заключавшейся в углубленном изучении творений и житий святых отцов. По этому поводу он писал: «Честь и слава святым великим отцам Церкви, что они отстояли чистоту христианского сознания, а те идеи (новые) — чистое порождение ума человеческого, кои привносились (и привносятся) лжеучителями в эту ограду чистого церковного христианского сознания, -как некий плевел среди пшеницы, были ими исторгнуты своевременно… Нам думается, что и весь многовековой процесс усвоения исторической жизнью человеческой христианства и его начал есть в то же время постоянный процесс, постоянная попытка, постоянная историческая тенденция человечества к подделке христианства, к приспособлению его к своим чисто человеческим запросам и вкусам, выражаясь языком богословским: по „духу века сего“». Согласно владыке Феодору, постижение богословия должно было происходить не столько через ум, сколько через сердце.
Не оставлял владыка без своего внимания и общественно-политические вопросы того времени. Так, по поводу взаимоотношений Церкви и государства он писал: «Как же должно мыслиться отношение церковной общественности к государственной?.. Государству должно преклониться перед христианством, стремиться быть христианским, ибо исторический опыт ясно свидетельствует, что государство не может дать само из себя разумного смысла для жизни. Если брать государство христианское, каково наше русское государство, ибо у нас Церковь и вера созидали общественность и устроение государства Российского, то у нас, пока не иссякла окончательно самая вера христианская, нельзя и говорить об отделении Церкви от государства… Чтобы отделиться от Церкви, государству нужно состоять всецело из неверующих. Тогда это отделение произойдет само собой и будет уже собственно отпадением от Церкви, церковной анафемой».
1 мая 1917 года епископ Феодор был назначен настоятелем московского Даниловского монастыря.
К началу XX века духовная жизнь в Данилове, как и в ряде других русских обителей, начала угасать, и назначение сюда бывшего ректора Московской духовной академии епископа Волоколамского (с 1923 года — архиепископа) Феодора (Поздеевского) явилось решающим для расцвета обители.
Когда архиепископ Феодор стал настоятелем Данилова монастыря, он привлек в обитель единомысленную с ним ученую братию, воодушевленную идеями христианского подвига. У архиепископа Феодора была мысль создать иноческое братство монахов-подвижников, делателей на ниве христианского подвига, и в силу этого — подлинных защитников Православия и хранителей церковного предания. По таким признакам и подбиралась братия Данилова монастыря.
В этом смысле Данилов монастырь значительно отличался от других монастырей того времени. В 1920-е годы, благодаря образованию нового братства, особенного во многих отношениях, духовная жизнь в монастыре пришла в состояние расцвета, и этот расцвет оказался важным для Церкви и для ее противостояния расколу обновленчества[1].
В то время вся православная Россия почитала владыку Феодора за его принципиальность, бескомпромиссность и прямолинейное отношение к советской власти. По воспоминаниям архиепископа Леонтия Чилийского, посещавшего Данилов монастырь еще молодым иноком, владыка Феодор считал, что «до тех пор пока Православная Церковь не получит право на действительно свободное существование, не может быть никаких разговоров с большевиками. Власть только обманывает, но ничего из обещанного не исполняет, а, наоборот, обращает все во зло Церкви. Потому лучше было бы Святейшему Патриарху Тихону сидеть в тюрьме и там умереть, чем вести разговоры с большевиками, потому что уступки могут привести Православную Церковь в конце концов к постепенной ее ликвидации и смутят всех как в России, так и особенно за границей».
Владыку Феодора и Данилов монастырь считали центром так называемой правой оппозиции по отношению к патриарху Тихону[2]. Со Святейшим владыка Феодор формально не порывал молитвенного общения, но указания, смущающие его архипастырскую совесть, не выполнял. Например, тех из собратьев Данилова монастыря, кто служил с патриархом во время краткого периода новостилия в Русской Церкви, настоятель Данилова монастыря принимал в общение после принесения покаяния. Архиереи — духовные чада и единомышленники владыки Феодора — подолгу жили в возглавляемом им монастыре.
Вокруг архиепископа Феодора возникла так называемая «Даниловская» группа архиереев, изгнанных обновленцами со своих кафедр. В этот круг входили митрополиты Арсений (Стадницкий) и священномученик Серафим (Чичагов), архиепископы Пахомий (Кедров), Гурий (Степанов), священномученик Прокопий (Титов), епископы Николай (Никольский), священномученик Парфений (Брянских), исповедник Амвросий (Полянский), священномученик Дамаскин (Цедрик), священномученик Иоасаф (Удалов), Валериан (Рудич) и другие.
Архиереи-«даниловцы» активно выступали против обновленчества и вмешательства государства в дела Церкви. Хотя «Даниловский синод», как их еще называли, не был согласен со слишком гибкой, по их мнению, политикой патриарха Тихона по отношению к обновленцам и советской власти, но когда в 1923 году часть епископата РПЦ, выступающая за переговоры с обновленцами, требовала от патриарха Тихона отказа от патриаршества, как они считали, на благо Церкви, именно благодаря позиции архиепископа Феодора и других архиереев-«даниловцев» патриаршество было сохранено. Архиепископ Феодор считал, что «в патриархе все спасение и что если патриарха Тихона не будет, то власть не допустит вообще в Русской Церкви патриаршества, а без патриаршества для Церкви — крах».
С 1920 года архиепископ Феодор неоднократно подвергался арестам, поэтому управлял монастырем при помощи наместников, которых назначал из числа своих ближайших учеников.
В 14 марта 1923 года владыка был вновь арестован по обвинению в том, что «устраивает в управляемом им монастыре собрания духовенства и мирян, которые носят политический характер, создает антисоветские группировки». В то время он был близок с известным московским старцем отцом Алексием Мечёвым. Когда здоровье отца Алексия стало совсем плохо, и он почувствовал приближение смерти, он написал свое последнее завещание пастве и просил, чтобы на его могиле не говорили речей, а прочитали бы его прощальное слово, и что он не только просит, но и умоляет преосвященного Феодора отслужить заупокойную литургию и совершить чин отпевания. Епископ Феодор по молитвам старца за день до его кончины был освобожден из Таганской тюрьмы (по состоянию здоровья, под подписку о невыезде). Он совершал заупокойную литургию в храме святителя Николая на Маросейке в сослужении 30 священников и 6 диаконов.
В октябре 1923 года владыка Феодор был возведен патриархом Тихоном в сан архиепископа и назначен управляющим Петроградской епархией, но остался в Даниловом монастыре.
16 апреля 1924 года архиепископ Феодор был арестован по обвинению в антисоветской агитации, через полгода под подписку о невыезде он был освобожден.
В 1925 году приговорен к высылке в Киркрай на три года. К Декларации 1927 года владыка Феодор отнесся отрицательно, видя в ней полное подчинение Церкви произволу богоборческого государства. После освобождения из ссылки он жил в основном во Владимире. Известно, что около 1933 года архиепископ Феодор принял схиму с именем Даниил. В 1931 году он был осужден на три года лагерей, отбывал в Свирьлаге, а в 1934 году был выслан в Сыктывкар.
В феврале 1937 года началось последнее следственное дело архиепископа Феодора (Поздеевского)[3].
В марте 1937 года архиепископ Феодор (Поздеевский) был арестован. Следственное дело об «Иноческом братстве князя Даниила», по которому проходил владыка и другие «даниловцы», — одна из наиболее грубых фальсификаций дел. Владыка держался на допросах стойко, поэтому последний, «признательный», допрос — это уже целиком и полностью «творчество» следователя.
Архиепископ Феодор (Поздеевский) был расстрелян 23 октября 1937 года в Ивановской тюрьме.
Те, кто знал владыку Феодора, свидетельствуют, что он был человеком святой жизни, праведником, настоящим подвижником.
Выдающийся русский философ Алексей Федорович Лосев, хорошо знавший архиепископа Феодора, причем в самые трудные времена — сначала они вместе были в Бутырках на одних нарах («в одном месте, не слишком официальном»), затем на Свирьстрое в 1932 году, — так отзывался о владыке в своих письмах жене: «Арх<иепископ> Фе<о>дор, пострадавший тоже за антисергианство, — три года лагеря и находится здесь. Дежурит со мною в очередь на складах и даже спит в одной палатке рядом со мною… Большой человек. И интересный человек. Разделяет <его> со мною имяборство. Если бы не это — чуть ли не первый на моем пути настоящий монах из иерархов… Достойный и большой человек».
Ректор Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета, член Синодальной комиссии по канонизации святых протоиерей Владимир Воробьев в статье «Схимонахиня Даниила и архиепископ Феодор» писал о своем отношении к владыке и его следственному делу так: «Не так давно в печати появилось несколько статей, в которых сообщалось, что владыка Феодор (Поздеевский) не такой уж был добродетельный человек, как о нем говорят. Мне было больно читать и слышать такие разговоры, потому что я всю жизнь владыку Феодора почитал — еще с детства, с юности. Слышал о нем замечательные рассказы, и в моем сознании запечатлелся образ святого архипастыря».
Русская Православная Церковь за границей причислила архиепископа Феодора (Поздеевского) к лику святых в сонме новомучеников.
