 |
| Православие.Ru | Иеромонах Иоанн (Лудищев) | 08.10.2009 |
К сожалению, об игумене Исаакии сохранилось немного сведений.
Из книги «Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской Церкви» П. Строева узнаем, что он был настоятелем Сретенского монастыря с 1721 года.
В синодальных документах за 1721−1722 годы игумен Исаакий упоминается в делах, посвященных закрытию существующих часовен в Москве и других городах. По указу Святейшего Синода, 31 декабря 1721 года происходит перепись всех часовен в Москве, которые существуют при монастырях и приходских церквях. «Часовня у Сретенского монастыря, каменная, в монастырской стене, построенная, по показанию игумена Исаакия, одновременно с теплою монастырскою церковью, именно в 196 (1688) году, боярином Алексеем Петровичем Прозоровским на месте деревянной часовни, существовавшей «из древних лет». Сбора было в последние годы от 10 до 4 рублей"[1].
В документах 1722 года обращается внимание на указ Петра I от 1707 года о закрытии всех построенных часовен в новой царствующей столице — Санкт-Петербурге — и предписывается по ее примеру так поступить и в других городах и селах[2].
В связи с этим Святейший Синод в 1722 году принял решение в городах, селах и деревнях часовни не строить, а которые были раньше построены: деревянные — разобрать, а каменные — употребить на другие потребы; находящиеся там иконы и книги отдать тем, в чьем ведении часовни находятся.
В досмотре приказа церковных дел подьячего Степана Холезова уже 1 декабря 1722 года указано: «У Сретенского монастыря часовня каменная, а образов в ней никаких нет, заперта и в ни в какую потребу не употреблена. По сказке игумена Исаакия, планируется часовню употребить под келью"[3].
10 июня 1734 года императрица Анна Иоанновна подтвердила своим указом: «Нигде никому отныне, на новых и на старых местах, вместо старых вновь часовен, по силе состоявшегося 25 ноября 1707 года указа Петра Великого, отнюдь строить не повелела, а старые часовни, которые ныне где имеются, оставить в прежнем состоянии"[4].
Игумен Исаакий упоминается также в связи с церковью Марии Египетской. В ноябре 1721 года окладные деньги за дворы Владимирской церкви Сретенского монастыря «с игумена Исаакия с братиею велено сложить и наложить на церковь Марии Египетской в этом монастыре, на попа Якова Максимова. И те деньги иметь с 1720 года на оном попе Якове"[5].
Из синодального казенного приказа 13 марта 1723 года вышел «указ игумену Исаакию с братиею, на их доношение о церкви Марии Египетской, что в Сретенском монастыре, в котором велено священнику Иакову Максимову и дьякону Матвею Яковлеву и причетникам от той церкви отказать и велено им искать места. Всякую церковную утварь и колокола той церкви с колокольней, переписав, взять в Сретенский монастырь, и без указа той церковной утвари и колоколов ни на какие монастырские потребы не расходовать. А той церкви приходским людям велено передать указ, чтобы они от той церкви перешли к другим приходским церквям, в которые пожелают, и подали в синодальный казенный приказ о том доношение. И данные деньги 2 рубля 15 алтын 2 деньги с той церкви Марии Египетской сложить и наложить на те церкви, которые от приходских людей показаны будут доношением"[6].
В 1732 году отмечено: «В прошлом, 22 марта 1731 году, велено Владимирскую в Сретенском монастыре и Марии Египетской церковь из оклада исключить и данные и прочие деньги по расчислению наложить на те церкви, к которым прихожане с 1723 года в приход ходят того же Сретенского сорока церквям"[7].
Об игумене Исаакии сохранились сведения о том, что часть монастырских денег он тратил на купола церковные[8].
В 1728 игумен Исаакий принимал участие в церемонии коронования императора Петра II. 4 февраля 1728 года происходила торжественная встреча молодого императора у Воскресенских ворот. В ней принимали участие владыка Феофилакт Тверской, все члены Синода и все архиереи, 22 архимандрита, 8 игуменов (в том числе игумен Исаакий), 3 иеромонаха, 9 протопопов, 26 священников, 1 архидиакон, 42 иеродиакона, 10 протодиаконов, 21 диакон, 16 иподиаконов, 14 певчих, 9 учителей и 40 учеников московских славяно-латинских школ. Все лица духовного звания были в священном облачении, им предшествовали две хоругви Большого Успенского собора, два больших хрустальных креста, третий благословляющий и запрестольный образ. Ученики греко-латинских школ были одеты в белые, с бахромою, камзолы и белые плащи, на головах имели короны с венцами, а в руках держали пальмовые ветви. Ученики встретили императора пением «приветствия» и провожали до площади, где шли по левую сторону кареты. В то же время иподиаконы и синодальные певчие пели «Воспойте людие благолепно в Сионе, и молитву воздадите Христу в Иерусалиме. Сам грядет во славе со властию, в Немже утвердися Церковь зовуще: осанна, благословен еси Грядый». От Воскресенских ворот император направился в Успенский собор, где был встречен архиепископом Феофаном со святым крестом, а архиепископом Георгием — со святою водою. Приложившись к кресту и приняв окропление святою водою, император занял в храме свое место, и певчие пропели многолетие, после чего император прикладывался к местным образам и святым мощам. Оттуда он прошел в Архангельский, Благовещенский соборы и вступил в свои «чертоги». Днем коронования было назначено 25 февраля 1728 года[9].
13 января 1731 года состоялось синодальное определение о назначении в Крестовоздвиженский московский монастырь Сретенского игумена Исаакия и о назначении на его место игумена Феодора из Николаевского Колоцкого монастыря, что в Можайском уезде, который пробыл в Сретенском монастыре меньше года[10].
По документам Синода, в 1741 году игумен Крестовоздвиженского монастыря в Москве Исаакий, пребывающий в иночестве 48 лет и в игуменстве 25 лет, по старости и болезни просился в Андреевский московский монастырь, что и было уважено[11].
Святейшим Синодом в апреле 1744 года было велено определить к мощам святителей Ионы и Филиппа в Успенском соборе четырех «достойных и благоговейных мужей» из монашествующих московских монастырей. Архиепископом Московским Иосифом среди прочих был представлен бывший игумен Крестовоздвиженского монастыря Исаакий. По определению Синода, 23 октября 1744 года они были направлены на это послушание в Успенский собор. Им было назначено стоять при раках святителей поседмично, жительство иметь по близости к Успенскому собору в Чудовом монастыре, где и священнослужение отправлять[12]. Дальнейшие сведения о судьбе игумена Исаакия неизвестны.
В делах Святейшего Синода сохранились сведения о некоторых монахах, которые были при игумене Исаакии в Сретенском монастыре. Сама иноческая жизнь того времени подверглась жестким преобразованиям. Указами Петра Великого пострижение в иноческий чин было строго ограничено. По его именному указу 28 января 1723 года Святейшим Синодом было запрещено пострижение в монашество во всех монастырях, а 5 февраля 1724 года было разрешено «принимать в монастыри и постригать в монашество (если не будет годных из пашенных), но только в указное число и на убылые места, и по силе второго указа по синодальному определению велено принимать в монастыри только из священников и диаконов вдовых, желающих монашества, и постригать их после трех лет испытаний"[13].
Святейший Синод 13 ноября 1727 года постановил: «Подать в Верховный тайный совет доношение, в котором… всеподданнейше просить его величество (Петра II. — и.И.) приходящих всякого чина людей, кроме тех, которым указами запрещается, разрешить пострижение в монашество», в виду того, что предыдущим указом 28 января 1723 года «во всей Российской империи монашества желающим всякого звания людям, кроме вдовых священников и диаконов, пострижение пресечено, от чего в монастырях в повседневном церковном богослужении и в избрание в настоятельство или в знатное, по монастырскому обыкновению, послушание за неимением монахов явилась немалая нужда, а в восстановленных монастырях, кроме начальствующих, и никого не имеется, и находящаяся при последних обителях пашня и сенные покосы лежат впусте». Доношение было подано 19 ноября 1727 года, но ответа не последовало.
В январе 1729 года Святейший Синод вновь возбудил тот же вопрос, причем писал, что из Верховного тайного совета и из Высокого Сената поступают в Синод от людей всякого звания многие просьбы о пострижении их в монашество, но Синод «опасен» разрешать их за неимением высочайшего указа. И на это ответа не последовало[14].
В 1730 году по запросу Правительствующего Сената о количестве свободных вакансий в монастырях Москвы о Сретенском монастыре сказано, что свободных мест к пострижению вновь не имеется[15].
В делах 1734 года находится реестр, учиненный духовной дикастерией о монахах, постриженных и принятых после указа: в Сретенском монастыре показаны семь монахов, при этом постриженных после 1723 года и принятых из других монастырей после 1725 года не имеется[16].
Из дел Синода можно узнать о пребывающих в то время насельниках Сретенского монастыря следующее.
Иеромонах московского Сретенского монастыря Александр 15 марта 1722 года был переведен в Александро-Невский монастырь[17].
В ведомости об иеромонахах московских монастырей в декабре 1726 года в Сретенском монастыре в игуменство Исаакия (1726 г.) числятся иеромонах Иаков (62 года), иеромонах Адриан (66 лет), иеромонах Серафим (40 лет)[18].
Иеромонах Серафим был в 1727 году отправлен в Санкт-Петербург в Александро-Невский монастырь как «искусный в Священном Писании и годный не только к священнослужению, но и к занятию настоятельских должностей», в числе десяти лучших иеромонахов московских монастырей[19]. Многие иеромонахи Александро-Невского монастыря того времени переводились во флот. В январе 1728 года он был определен в Ревельскую эскадру. 19 февраля иеромонах Серафим прибыл и был назначен на корабль «Крейсер"[20].
Иеромонах Адриан: 19 марта 1729 года братия Воскресенского Череповского монастыря (21 человек) подала прошение в Святейший Синод о назначении к ним игумена иеромонаха московского Сретенского монастыря Адриана. 28 марта 1729 года пришло определение Святейшего Синода о назначении его игуменом в этот монастырь и предписано посвящение в игумены совершить преосвященному Леониду, архиепископу Сарскому. Прибыв в монастырь, игумен Адриан 17 февраля 1730 года скончался[21].
В ведомостях о московском духовенстве в Сретенском монастыре в 1730 году числится четыре иеромонаха, два иеродиакона и один монах[22].
Иеромонах Рафаил: 34 года, пострижен в Сретенском монастыре 14 мая 1722 года игуменом Исаакием; в монастыре живет 10 лет и 4 месяца.
Пришлые из других монастырей:
— иеромонах Иаков — «пострижен в Акакиевой пустыни, что в Ростовском уезде, 27 марта 1704 года, а в Сретенском монастыре отбывает 25 лет, принят игуменом Моисеем, отпуску не имеет, человек состояния доброго, жительство имеет искусное»;
— иеромонах Игнатий — в 1731 году от братии Новозаозерского Авраамиева монастыря Галицкого уезда поступило прошение в Святейший Синод о посвящении в архимандриты Авраамиева монастыря иеромонаха московского Сретенского монастыря Игнатия. Игнатий происходил из купеческого звания города Гороховца и в 16 лет постригся в находящемся там Троицком Николаевском монастыре (13 марта 1712 года), затем жил в московском Новинском монастыре, откуда и перешел в Сретенский и здесь поставлен в иеромонаха митрополитом Грузинским Николаем в декабре 1728 года, и грамота ему дана. По справкам никаких дел за ним и подозрений не значилось. По указанию игумена (на 1730 год) «жительство имеет искусное, человек доброго состояния». В Сретенском монастыре отбывает 1 год и 10 месяцев (с декабря 1728 года).
Святейший Синод от 3 января 1732 года постановил посвятить поименованного Игнатия в архимандриты Авраамиева монастыря с установленною присягою и приличными наставлениями о поведении и управлении монастырем и всем его имуществом по описанным книгам, которые составит вновь[23];
— иеромонах Филарет — 42 года, пострижен в Васильевском монастыре, что в Суздале, 22 февраля 1727 года, отбывает в Сретенском монастыре 3 года;
— иеродиакон Дионисий — 35 лет, пострижен в Покровском монастыре, что на Болхне, 12 марта 1711 года, в иеродиаконы произведен 1722 году в Москве преосвященным Григорием, архиепископом Палестинским, г. Пенза Преображенский монастырь, а потом стал служить в прежнем Покровском монастыре по прихожему паспорту; в 1732 году иеродиакон Дионисий проживал в московском Сретенском монастыре; по доношению игумена Евсевия, он из монастыря бежал и в 1733 году был принят в братство Крестовоздвиженского московского монастыря игуменом Исаакием (прежним наместником Сретенского монастыря), но как беспаспортный сыскан был в дикастерию и по показанию последней отправлен в прежний Покровский монастырь[24];
— иеродиакон Иов — пострижен в Васильевском монастыре, что в Нижегородском уезде, в Сретенском монастыре отбывает один месяц, принят для нужды церковной игуменом Феодором;
— монах Варлаам — 24 года, пострижен в Ордынской пустыни, что в Бельском уезде, 4 декабря 1727 года, а в Сретенском монастыре отбывает шестой месяц, принят для нужды церковной в канархиста игуменом Феодором.
В ведомости 1731 года, помимо иеромонахов Иакова, Рафаила, Филарета, Игнатия, иеродиакона Дионисия, монаха Варлаама, указывается иеродиакон Лев и монахи Павел, Афанасий, Антоний, Иона, Парфений, Лаврентий[25]:
— иеродиакон Лев — 41 год, пострижен в Покровском монастыре, что в Нижегородском уезде 6 мая 1711 года;
— монах Павел — 51 год, пострижен в Раифской пустыни, что в Казанском уезде, 11 марта 1701 года;
— монах Афанасий — 67 лет, пострижен в Воскресенском монастыре, что на Истре, 2 сентября 1722 года;
— монах Антоний — 80 лет, пострижен в Воскресенском монастыре в Москве 4 марта 1710 года;
— монах Иона — 60 лет, пострижен в Сретенском монастыре 1 сентября 1722 года;
— монах Парфений — 69 лет, пострижен у Макария, что на Унже, 5 марта 1721 года;
— монах Лаврентий — 50 лет, пострижен в Иосифе монастыре, что на Волоке, 3 марта 1706 года.
Из этих ведомостей видно, что в игуменство Исаакия с 1722 по 1731 годы было совершено в Сретенском монастыре только два пострижения — иеромонаха Рафаила и монаха Ионы, которые были пострижены до указа 1723 года, а остальные монахи пришлые.
Правительство того времени жестко боролось с самовольным переходом монахов — бродяжничеством с места на место, из монастыря в монастырь. В 1722 году Синод постановил потребовать из всех монастырей именные ведомости о монахах и монахинях и воспретил им переходить из одного монастыря в другой[26]. Эти записи должны были показывать, нет ли в монастыре лиц незаконно постриженных, и должны были положить конец бродяжничеству. При Екатерине I указом 1 ноября 1725 года «было повелено всех волочащихся монахов забирать, снимать с них сан и представлять в светский суд для наказания"[27]. В «Полном собрании постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи» в деле N 2604 1732 года «было велено в монастырях вести именные табели, всех бежавших разыскивать и наказывать». Настоятель не мог посылать монаха в другую епархию без дозволения и паспорта архиерейского ни за какими нуждами. Бежавшие монахи, пойманные в светском платье, подвергались лишению сана и по наказании отсылке в сибирские горные заводы на вечное житие. Настоятели не имели права принимать к себе монахов без паспорта под угрозой строгого наказания. В 1734 году было запрещено священнослужителям и причетникам принимать в свои дома монахов без паспорта даже на одну ночь[28]. За прием беглых монахов начальствующие платились жестоко.
В 1735 году игумен Исаакий, будучи уже настоятелем Крестовоздвиженского монастыря, был наказан штрафом за то, что принял в Сретенский монастырь, когда был его игуменом, бродящего монаха Евфимия без паспорта, а архимандрит Воскресенского монастыря Мелхиседек за нарушение указа о содержании под караулом того же монаха Евфимия был уволен от архимандритства[29]. Сам Евфимий, по синодальному определению 1735 года, был лишен монашеского чина и отослан в Успенский Далматов монастырь Тобольской епархии в число трудников (закованный в кандалы), но в 1740 году он был прощен в силу всемилостивейших указов от 28 апреля и 19 мая того года — все вины ему были отпущены, монашество возвращено[30].
