 |
| Радонеж | 02.10.2009 |
Эта весть тяжелой скорбью отозвалась в сердцах тысяч и тысяч православных верующих по всей России, за ее пределами, в ближнем и дальнем Зарубежье. Отец Матфей был воссоздателем церковно-певческой традиции дореволюционной России и основателем особенной, лаврской певческой традиции, которая в тяжелый и сложный период «советского плена» Русской Церкви явила на долгие годы образцом, неким эталоном молитвенного певческого обращения к Богу.
Трудно представить и осознать, особенно в первое время после кончины отца Матфея, насколько велика эта утрата для нашей церковной жизни, во всех ее аспектах. Сегодня мы можем только вспоминать и пытаться осмысливать почти полувековое служение отца Матфея, уникального музыканта, композитора, талантливого педагога, внимательного и вдумчивого собеседника, главное же — истинного монаха и послушника преподобного Сергия Радонежского. Всю свою жизнь, весь свой талант отец Матфей отдал Богу в воспевании Его Небесной славы, приводя в Церковь Божественной силой ангелоподобных песнопений новых и новых чад.
В первые же дни по кончине архимандрита Матфея Главный редактор радио «Радонеж» Николай Бульчук связался по телефону с людьми, близко знавшими отца Матфея: среди них простые миряне, видные иерархи нашей Церкви, композиторы, искусствоведы и певцы. Вспоминая приснопамятного отца Матфея, они сходились в главном: отец Матфей велик, и таким великим он останется навсегда — в нашей памяти, в истории церковного пения, в жизни Русской Православной Церкви!
Царствие Небесное! Вечная память!
Иеродиакон Никон (Котов):
Дорогие отцы, братия и сестры! Сегодня, в половине первого ночи скончался выдающийся деятель Русской Православной Церкви, известный регент и литургист, насельник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры священноархимандрит Матфей.
Православная Церковь сегодня скорбит, потому что сегодня она потеряла выдающуюся личность. Архимандрит Матфей явился основателем целой эпохи в истории церковного пения. Он не только возродил дореволюционное пение, но и явился осмыслителем церковного пения в современном мире.
Сам архимандрит Матфей закончил Ставропольскую семинарию, после семинарии поступает в Московскую духовную академию, и после Академии, в 1961 году, поступает в Лавру. Там он вначале возглавил народный хор, потом вольнонаемный хор, и уже в настоящее время до последнего часа своей жизни он регентовал братским хором, который состоял из студентов Московских духовных школ и насельников, братии Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
Отцы, братия и сестры! Все вместе сегодня да вознесем молитвы о приснопамятном новопреставленном архимандрите Матфее, чтобы Господь упокоил душу его в Своих Селениях, а нам дал силы, а нам дал силы к несению нашего жизненного креста, чтобы Господь не оставил Русскую Православную Церковь Своим Покровом и дал достойных последователей того великого начинания, которое возглавил архимандрит Матфей. Вечная память новопреставленному архимандриту Матфею!
Екатерина Садикова, многолетняя певчая, помощница о. Матфея (Мормыля):
Сегодня ночью умер наш регент архимандрит Матфей. Батюшка уже болел тяжело в последние годы, и летом в большом напряжении все за него переживали и молились и были несказанно рады увидеть его снова в храме на праздновании Успения Божией Матери. Многие даже поверили, что чудо свершилось, и Батюшка еще какое-то время с нами будет. Отец Матфей управлял последнюю службу на Успение Божией Матери — всенощное бдение до Шестопсалмия. Это был последний день, когда мы его видели. Сегодня ночью очень многие из нашего хора не спали, и весть узнали уже ночью. К утру весть облетела, наверное, многие города России. Отец Матфей для нас — это целая эпоха, целая эпоха церковного пения. Для меня конкретно — это мой учитель, и он для меня останется всегда учителем. Я пою у отца Матфея почти 15 лет, многие певчие поют больше гораздо, и многие гораздо лучше могут сказать о нем, гораздо лучше его знали. Для меня отец Матфей всегда останется эталоном, потому что это тот хор, с которого я начала постигать, что такое церковное пение. Но, кроме этого, для меня отец Матфей останется примером отношения к богослужению, и, я думаю, не только для меня: я думаю, что для всех, кто когда-то был с ним знаком, его отношение к службе — это урок на всю жизнь. К сожалению, сейчас редко встретишь такого человека среди молодых, кто так бы любил богослужение, так бы им жил. Для отца Матфея не существовало никаких личных причин, никаких обстоятельств, которые могли бы служить оправданием для нерадения к службе, и для нас это всегда было образцом. Меня всегда поражало, что какое-то невнимание, нерадение к богослужению, или к пению, или к хору отец Матфей воспринимал так глубоко, как будто это была личная обида. Он иногда просто не прощал некоторых вещей. А личные обиды он переживал очень легко, для него их, казалось бы, и не было. Для него личная обида была нерадение к богослужению.
Нам сейчас пока трудно привыкнуть к этой мысли, что отца Матфея уже нет, потому что уже очень долгое время он олицетворял лаврскую традицию и пение, и (не только для меня, для многих) образец, на который многие равнялись.
Будем надеяться, что-то, что отец Матфей посеял, оно обязательно прорастет. Я не верю, что это может прекратиться. Я верю, что бесчисленное множество людей, которые знали его, они с этим живут, они несут это по жизни, и я верю, что эта лаврская традиция не умрет, и отец Матфей будет рад тому, что-то, что он сделал, не пропало втуне. Вечная ему память, будем за него молиться, и мы, певчие, очень надеемся, что он будет за нас тоже молиться!
Клавдия Филипповна Ситникова, супруга настоятеля храма Рождества Иоанна Предтечи на Пресне о. Николая Ситникова.
Отца Матфея (Мормыля) мы знали очень давно, его чтили как подвижника благочестия. Он прибегал постоянно к отцу архимандриту Тихону (в схиме Пантелеимону) (Агрикову).
Мой супруг, протоиерей Николай Ситников, когда был студентом, всегда пел в его хоре.
Отец Матфей никогда не жаловался на свои недомогания или на то, что он может что-то сделать. Его песнопения нельзя было ни с чем сравнить!
Очень жалко, никак не думали мы, что он так рано уйдет, несмотря на то, что у него и было какое-то недомогание. Это потеря очень большая и для Лавры, и для Церкви. Потому что я не знаю, есть ли у него сейчас ученики. Я не живу в Сергиевом Посаде, хотя недавно и была: Лавра так и осталась Лаврой, — так же там все хорошо, так же там все благочестиво. Даже публика прислушивается к этому. Если в Москве мы видим, что люди суетятся, то там все сосредоточены, особенно в Троицком соборе.
Это очень большая потеря для нас. Отец Матфей (Мормыль) всегда ездил служить панихиду по своему духовному руководителю схиархимандриту Пантелеимону (Агрикову), и старался обязательно в этот день (это 15 октября, день кончины) побывать на его могиле. Он был человеком того времени. Он и сейчас оставался таким же. Если есть у него ученики, то это хорошо, а если нет, — не знаю, кто еще может его заменить. По-моему, он просто незаменимый, отец архимандрит Матфей!
Его песнопения есть в записи, но их очень немного, я их всегда с удовольствием слушаю. Мне уже скоро восемьдесят лет, я вот пережила и своего супруга, и отца Матфея, и не знаю, кто дальше будет возглавлять этот хор в Троице-Сергиевой Лавре.
Потеря незаменимая! Это каждый скажет, что потеря — незаменимая совершенно!..
Я помню хорошо еще те времена, когда исполняющим обязанности наместника был архимандрит Евсевий, а его помощником — архимандрит Кирилл (Павлов). И отец Кирилл (Павлов) тоже очень чтил отца Матфея (Мормыля). Такие люди рождаются очень редко. При всех его данных, он был еще и глубоко верующим человеком, настоящим христианином. Царствие ему Небесное, вечная ему память! Я сегодня же позвоню в те храмы, где его знаю, чтобы его поминали!
Георгий Георгиевич Поляченко, многолетний художественный руководитель Международных фестивалей музыки в странах Европы и Америки, председатель православного церковно-певческого общества.
Не стало отца Матфея, отца Матфея (Мормыля), великого Архирегента всея Руси. Явления необычайной духовной силы. Человека, излучавшего эту силу, которую чувствовали и слушатели, и прихожане, и слушатели на просветительских концертах… Чувствовали на всех уровнях человеческого восприятия — и на духовном, и на душевном, и на физическом.
Духовное музыкальное искусство утратило церковного служителя, сотворившего целую эпоху. И этой эпохой был он сам: отец Матфей (Мормыль).
Нет таких эпитетов в русском языке и в других языках, которые могли бы выразить гениальность (если возможно употребить это слово в отношении архимандрита), Божий дар отца Матфея, явление «самозамыкающего».
Отец Матфей был великим духовно-певческим наставником, но он не мог, в силу своей ярчайшей особенности своего могучего таланта, оставить равновеликих последователей. Все попытки подражать хоровой манере отца Матфея безуспешны. Ибо невозможно копировать невероятную, но явленную силу русского православного духа, воплощенную в исполняемых песнопениях.
Те, кто пытается подражать отцу Матфею, в основном, пытаются следовать ему на внешнем уровне музыкальных оттенков и других средств выразительности. Но невозможно подражать неповторимому. Так уже (теперь — уже) никогда неповторимому!
Мне воистину посчастливилось быть знакомым лично с отцом Матфеем: хор Духовных школ принимал участие в Международных фестивалях православной музыки, а также я имел радость и счастье общаться с отцом Матфеем в Германии, когда хор сопровождал визит Святейшего Патриарха Алексия II в Германию.
Дар отца Матфея был таковым, что немцы, не знающие церковнославянского языка, постигали сакральную суть богослужебных песнопений. Это была воистину проповедь в звуках! Они постигали суть, раскрываемую пением, непостижимую суть, которую мы именуем русским православным духом.
Должен сказать, что те записи, которые оставил отец Матфей, замечательны. Конечно, это школа на века. Но все же эти записи не способны передать тот возвышенный дух, который царил, парил, который входил в нас на богослужениях и на духовно-просветительских концертах. Ну, это можно в какой-то мере сравнить с присутствием на литургии или же прослушивания литургии в воспроизведении на записи: утрачивается то сакральное, необыкновенное, неизъяснимое, но то великое, что и есть Божественное служение, Божественное пение, — то, чему служил отец Матфей.
И все-таки эта высокая составляющая его творческого делания — она утрачена навсегда! Она не будет никем продолжена, еще раз говорю: это было самозамыкающее явление. Но вот эта сила духа — она передавалась. И она оживает, она оживает в нашей благодарной памяти, когда мы будем теперь вспоминать нашего великого Архирегента, когда тот слепок уже пройденного пути будет воссоздаваться в нашей благодарной памяти. И он будет жить и в нашей памяти, и в той жизни, где настоящее, прошлое и будущее слиты воедино в Божественном вечном времени. Царство Небесное! И вечная светлая память великому Архирегенту всея Руси, архимандриту, отцу церковно-певческого делания, Матфею! Вечная память!
Митрополит Тульский и Белевский Алексий, бывший наместник Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.
Господь нам подарил для нашей церковной жизни отца Матфея как величайшего носителя церковной духовной музыкальной культуры. Он, как одаренный от Бога человек, сумел воспринять и раскрыть ту глубокую, прежде всего, традицию не только такого вот пения светского, а именно настоящего, особенно монастырского, которое он развивал и помогал в этом отношении и братии Троице-Сергиевой Лавры, и студентам Московской Духовной Академии.
Не только Троицкие распевы, но и распевы северные — и Соловецкие, и Валаамского монастыря… И южные распевы — то, что касается Киево-Печерской Лавры, — вот он все это передавал, все это умел передать… Конечно, это великий, великий подвижник церковно-музыкальной культуры.
Но, слава Богу, он не оказался просто зерном, которое не принесло никакого плода. Из его зерна вырос большой колос: он воспитал многих и многих достойных себе преемников, и веруем, что Господь в Селениях праведных примет его душу сегодня в Собор Ангелов, которые воспевают Славу в Вышних Богу!
И молимся все, чтобы милость Божия упокоила душу его в Селениях праведных! А дело отца Матфея уже теперь не загаснет…
Митрополит Минский и Слуцкий Филарет, Патриарший экзарх всея Беларуси:
Кончина архимандрита Матфея (Мормыля) отозвалась в сердце болью расставания с дорогим человеком. Отец Матфей и церковное пение высшего мастерства — эти понятия, я бы даже сказал, эти явления нашей современной жизни звучат синонимами.
Потому что и об отце Матфее без музыки, и о музыке без отца Матфея в наши дни нельзя даже помыслить
Великий педагог, бесконечно талантливый и столь же бесконечно разборчивый в своих отношениях с людьми, отец архимандрит воспитал поистине неисчислимое число тех, которые могут с полным правом и твердым основанием сказать о себе: «Пою Господеви дондеже есмь».
Верю, что для самого отца Матфея не было никаких временных ограничений в его личном пении Богу, в его сокровенном воспевании Господа нашего Иисуса Христа.
Отныне и вовеки слова «дондеже есмь» — означают для него Вечность, в которой он продолжит дело своей земной жизни — стоя уже не перед сонмом молящихся, не в собрании своих учеников, но пред лицем Божиим!
И я радуюсь, когда размышляю об отце Матфее в масштабах вечной жизни — ведь он уже «воушию своею» услышал, что есть Ангельское пение! И потому душа его воистину во благих водворится, а память о нем будет в род и род!
Константин Ефимович Скурат, заслуженный профессор Московской духовной академии, доктор церковной истории.
Для нас всех — сегодня день скорби. Скорбит обитель Преподобного Сергия, Свято-Троицкая Сергиева Лавра. Скорбит духовная школа — Московская духовная академия и семинария, Большая келия Преподобного и Богоносного отца нашего Сергия. Можно сказать, что скорбит вся Русская Православная Церковь, переживая кончину дорого нашего отца Матфея.
Сердце сжимается от боли, и сжимается не потому, что он ушел в иной мир, — нет! Там лучше, там не ни болезней, ни печалей, ни скорбей. Но сжимается потому, что его среди нас уже нет. Мы не услышим больше в храме ангельское пение братии и студентов Духовных школ, руководимых отцом Матфеем, не услышим доброго слова дорогого Батюшки.
Это был человек-труженик, большой труженик, который болел за свое великое дело, который жил им.
Помню, как я в день памяти Преподобного и Богоносного отца нашего Сергия после богослужения в Успенском соборе Троице-Сергиевой Лавры подошел поздравить отца Матфея с праздником и поблагодарить его за прекрасное пение. Отец Матфей расплакался и тихонько мне на ухо говорит: «Очень и очень болит нога…» Я почувствовал в этих словах Батюшки опасение, что скоро он не сможет придти в этот Божий храм и приступить к своему любимому делу. Вместе с ним прослезился и я. Как мог, я старался утешить его, но чувствовал, что получается у меня плохо.
Все знают отца Матфея как незаменимого регента, это действительно так. Но я верю (и не только я, но и все мы верим), что Господь по молитвам отца Матфея пошлет достойную ему замену. Почему? Потому что отец Матфей не оставит тех, кого он так любил, а любовь не отпадает никогда!
Но он был не только знаменитый регент, а был одновременно и опытнейший профессор Духовных школ. Думаю, что об этом лучше скажут наши студенты, слушатели его лекций. Со своей стороны я могу только отметить, что когда отец Матфей болел, я видел на их глазах грусть, они часто меня спрашивали, когда отец Матфей придет к ним снова в аудиторию, когда они снова смогут слышать его голос.
Отец Матфей был также высокодуховным служителем Божиим, добрейшим человеком, готовым придти всегда на помощь. Опять вспоминаю теперь далекое прошлое, когда мне понадобилось лечение: отец Матфей устроил все, для меня необходимое, и сделал это легко, свободно, без лишних разговоров.
Мы, преподаватели Духовных школ, встречали его всегда с радостью, ждали в профессорской, место (постоянное его место) не занимали, даже если он опаздывал. С его приходом все оживали, так как отец Матфей непременно скажет что-нибудь нужное, приятное для нас.
Я глубоко верую, что такого служителя Божия, каким был отец Матфей, уже встретили Радонежские Преподобные во главе с Богоносным отцом нашим Сергием, и ввели его в Обители Небесного Отца. Вместе с Радонежскими святыми были и Преподобные Антоний и Феодосий Печерские, — не случайно ведь отец Матфей ушел в день их церковной памяти.
Я сказал «ушел»: да, телом он ушел от нас, но духом, бессмертной душой, он остается с нами. Вечная память тебе, дорогой Батюшка и любимый профессор! Мы будем молиться за тебя, а ты молись за свою святую обитель, за свою Духовную школу, за всех нас! К радио «Радонеж» у меня будет только одна просьба, но просьба задушевная: почаще и побольше передавайте церковное пение, исполняемое хором во главе с приснопамятным отцом Матфеем!
Архимандрит Илия, смотритель Патриарших покоев Свято-Троицкой Сергиевой Лавры:
Царствие Небесное отцу Матфею! Архимандрита Матфея я знал еще с 1965 года. Впервые приехал в Лавру, здесь был такой прозорливый благочинный, возвратившийся из ссылки, архимандрит Феодорит, великий проповедник. И вот, кто-то меня подвел к отцу Феодориту (а я еще не думал в семинарию поступать), он благословил меня и отвел к отцу Матфею в келию. И сказал такие слова прозорливые: «В будущем отец Матфей поможет вам поступить в семинарию». Я еще не думал об этом, но так потом и получилось. В 1967 году я поступил в семинарию, отец Матфей был уже преподавателем, был в Приемной комиссии, какое-то слово сказал обо мне…
Дальше уже я учился в семинарии, потом пришел в монастырь. Здесь в монастыре был нынешний митрополит Онуфрий (Черновицкий и Буковинский), был послушником и иеродиаконом. Мы с ним помогали отцу Матфею. Отец Онуфрий знал ноты и переписывал отцу Матфею партии, а я уборку делал в келии. И еще, что нужно, помогали ему.
Что я могу сказать об отце Матфее? Вся братия и я тоже большой пример с него взяли в назидание: он был очень трудолюбив, он жизнь свою отдавал полностью для Церкви, для монастыря, для Духовных школ. Полностью… Это было что-то необыкновенное! Когда я приходил к нему в келию, он всегда писал разные ноты, расписывал разные напевы, например, Киево-Печерский… Перерабатывал, фисгармонь у него была… И проводил спевки. В те времена (60−70−80−90-е годы) каждую неделю у него по две спевки было: для смешанного и для мужского хора, спевки были капитальные. И он требовал! Каждый человек должен был пропеть партию свою один, без хора. Это была капитальная проработка! Кому Господь благословил попасть к нему в хор, то из хора уходили потом почти регентами! По всему миру разносили напевы нашей Лавры, напевы отца Матфея…
Он использовал Киево-Печерские, Почаевские, Глинские напевы. Нашего отца Нафанаила, дореволюционные лаврские напевы, и много перерабатывал. И, что интересно, многие наши старцы в 70-е годы роптали на отца Матфея, что он как бы вводит нововведения. Им казалось, что нужно бы петь по-простому, а отец Матфей любил красивое пение, хоры были мощные, ребята были такие солидные (семинаристы в те времена). И он добивался, конечно, перед начальством, чтобы певцам немножко платить (в те времена не было денег, все были бедные). Добивался, чтобы и за спевки платили, это было подспорье студентам. Обо всем он заботился, о хоре полностью заботился. И вот, что сказал мне насчет этого нынешний духовник Лавры архимандрит Варфоломей.
В советское время не было никаких регентских школ, ни нот не писали, ничего. Это все давал отец Матфей всему миру — Советскому Союзу и другим православным странам. Потому что ноты переписывали вручную, даже ксерокса тогда не было! Переписывали сотнями и тысячами экземпляров! В частности, будущий митрополит Онуфрий много очень переписал ему нот, а трудились и семинаристы, и послушники, — переписывали, и он раздавал. И в хоре тоже распространял ноты. И так шло пение по всему православному миру. Не было тогда ни регентских школ, ничего, но Господь так сподобил, что из хора отца Матфея расходились батюшки и матушки как регенты и иконописцы во всему Союзу: на Украину, в Молдавию, в Россию, в Крым, даже за границу, и с собой они уносили ноты. И там создавали хоры, песнопения лаврские вводили. Я сам часто сейчас приезжаю на Украину (возле Молдавии, Винницкая область), так туда сам много нот передал, а сейчас они уже напечатаны там. И везде — наши песнопения, так что душа радуется. Служишь — и как в Лавре!.. Такое же песнопение, как у нас, такие же ноты…
Так что одна из его добродетелей была — великое трудолюбие. Он очень любил Церковь, он не пропускал ни одного богослужения, создавал хоры. У него был и смешанный хор, и братские хоры, особенно праздничные. Даже недавно, еще до болезни его, он во время каникул всегда пел в Успенском соборе позднюю литургию. И спевки так же проводил, красота была!
Отец Матфей завел в нашей Лавре такой старый дореволюционные обычай: на пении «Херувимской» два хора — правый и левый (он свой хор разделял на два хора) выходили перед алтарем и пели — «Херувимскую», «Милость мира» и т. д. Так красиво и впечатляюще это было, особенно когда архимандрит служит, открыты Царские врата, — незабываемое впечатление…
Господь даровал отцу Матфею и пострадать, у него, несмотря на его такой казацкий склад, была болезнь — диабет, потому что переживаний было много. Все большие события церковные, начиная с 50-х годов, большие церковные праздники, — все проводились в Лавре. Соборы церковные, избрание Патриарха Пимена, похороны Патриарха Алексия, — везде красиво пели хоры отца Матфея! Интронизация Патриарха Пимена в Лавре происходила — все сопровождал хор отца Матфея.
Тем более, сейчас надо сказать, будущий Патриарх Пимен был сам регентом, поэтому он любил отца Матфея. Однажды как-то вышло, что хор отца Матфея на праздник поставили в Трапезный храм, а Святейший Пимен служил в Успенском соборе, где руководил простым будничным хором отец Никон. Так Патриарх стал сразу спрашивать, где хор отца Матфея. И сразу же перевели из Трапезного в Успенский собор!.. Святейший Пимен сам был регентом и очень любил песнопения в исполнении отца Матфея.
Архиерейские соборы наши, все церковные события, например, такие, как конференции «За мир и разоружение!» (сейчас мы осуждаем их, а тогда они проводились в Лавре), все религии мира, все православные собрания, проходившие в Лавре, — на все эти мероприятия отец Матфей готовил свой хор. Уже не говоря о том, что каждое лето и каждую осень — праздник Преподобного Сергия. У него были сводные хоры — в Успенском соборе поют два мощных хора, а потом все певчие, человек 120, собираются на площади у Лаврской колокольни. Это красотища, молебен Преподобному Сергию, сопровождаемый таким сводным хором! Необыкновенно!..
Отец Матфей не искал ни славы, ни чести, у него было одно — служба Церкви, он был полностью погружен в пение. При Патриархе Пимене, который любил его как регента, был такой случай: у нас что-то не было благочинного, и Святейший назначил его благочинным. И все удивлялись: как же это он будет совмещать? И отец Матфей немножко — год или два — был благочинным. А благочинный в Лавре обычно очень занят, нагрузка очень большая, но отец Матфей сумел совместить и пение, и спевки. И тут впервые в Лавре появилась должность помощника благочинного. Потому что он был регентом, и надо было иметь помощника. Так дод сих пор и существуют помощники благочинного, по два сегодня существуют помощники у благочинного. А раньше не было, только отец Матфей ввел это.
Он был знаком со многими старцами. Был такой старец Стефан на Северном Кавказе, он был с ним знаком, например. У отца Матфея была большая библиотека. Он дружил с покойным ныне профессором Марком (Лозинским), они вместе пришли с ним в монастырь. Отец Марк умер в молодые годы: они очень дружили, вместе жили в келии, вместе пострадали от пожара — горели у них лампадки, а они пошли на службу, и от лампадки в келье произошел пожар.
У отца Матфея было много знакомых, поэтому в советское время, когда духовных книг не было, он собрал большую библиотечку. Так хотелось почитать что-нибудь духовное: Златоуста, Иоанна Лествичника или авву Дорофея, — это было на вес золота! У отца Матфея были все эти книги, и мы брали у него читать. Например, я, отец Онуфрий, просто заходили в келию, брали, читали, приносили обратно.
Еще было большое событие — Тысячелетие Крещения Руси. Отец Матфей собрал большие хоры, сопровождал все мероприятия праздника. Раньше не было Храма Христа Спасителя, только Елоховский Патриарший собор, и все. И все торжества Тысячелетия Крещения Руси проходили в Лавре, заседания былив Трапезном храме, при которых пели большие сводные хоры отца Матфея. Это было очень красиво и наглядно.
Пение — это призывающая благодать. Господь призывает к покаянию, к вере разными путями. Кого — через скорби, болезни, смерть родных. Кого — через церковь: вошел в храм неверующим, вышел — верующим. На богослужении Благодать касается сердца человека. Кого — через пение, через проповедь священническую.
Такой случай был в 1974 году. Раньше монастырей мало было, храмов мало. А в Лавру подъезд был очень удобным: электрички. Поэтому сюда, в Лавру, приезжало очень много народа, и мы исповедовали тогда целую ночь. Сейчас обычно до 11−12 часов, когда всенощные под великие праздники. А тогда мы исповедовали до пяти часов утра! Бывали случаи — с исповеди ночной остаешься на раннюю литургию помолиться или причаститься.
И вот, тогда я исповедовал, до ночи уже, подошла ко мне группа людей, лет 60−70. Они сказали мне: «Отец Илия, мы из лесов Архангельских, ИПЦ — Истинная Православная Церковь, последователи Патриарха Тихона. „Тихоновцы“ так называемые». Практически, в первый раз они попали в храм. А до Лавры они заехали в Псков, но как-то там на них впечатление не произвела служба. У нас же попали на службу в воскресенье Недели Крестопоклонной: середина Великого поста, когда в центр храма выносится крест. Отец Матфей тогда уже имел прекрасные хоры, которые исполняли красивейшие подобны, стихиры, другие песнопения… И эти люди мне сказали: «Отец Илия, мы впервые услышали такое красивое ваше пение, и из Церкви мы уже никогда не уйдем!» Я так был поражен этими словами: люди жили в лесах! Никогда не слышали партесного пения, и так они мне ответили!
И тогда я нашим некоторым старцам, которые были против отца Матфея за то, что он вводит новое партесное пение, сказал: «Видите, как людей коснулась Благодать Божия через пение!»
Был у нас еще и другой случай. Один мальчик, сынок члена Политбюро (в советское время высшая власть в Кремле — это Политбюро) попал на экскурсию в Лавру. На буднях, попал в Трапезный храм, где шла служба… И вот, как он нам потом рассказывал (его имя в крещении Павел): он вышел из храма, и уже в душе его зародилась вера. Потом он потихоньку начал посещать храмы вокруг Москвы (их ведь охраняли, слежка была) и принял где-то под Москвой, в глуши, крещение. Принял крещение и, обладая красивым голосом, был очень музыкальным. Он начал приезжать к отцу Матфею петь в хор. Я удивляюсь, но отец Матфей не побоялся его принять в хор (не оформлял, просто петь, тот приезжал как любитель), пел по воскресным дням и великим праздникам. А потом ему захотелось поступить в семинарию. Когда речь зашла о семинарии, родители буквально встали на дыбы. Родной отец написал заявление своим соратникам: «Прошу помочь перевоспитать моего сына». До армии его в семинарию не допустили, а он отслужил армию, свободно поступил в семинарию, отлично ее закончил, женился, венчался, сейчас — хороший протоиерей, служит в Москве.
Такова промыслительная воля Божия.
К отцу Матфею очень многие просились в хор, но, конечно, он брал в хор очень музыкальных людей. Господь дал ему особый музыкальный дар. Интересно он проверял свой хор: поставит своим заместителем кого-то, а сам идет вперед, и перед иконостасом посидит немножко, послушает… Он мог на слух определить, кто портит хор, в тенорах. в басах или альтах, — кто и в чем испортил. И сразу бежит на клирос, поправляет. И занимался он с хором капитально. Те, кто у него пел, становились прекрасными регентами, и прекрасными православными христианами!
Сколько он пел отпеваний, и Патриарха Алексия I его сводные хоры отпевали, и Пимена, и Алексия II. Все большие события церковные без отца Матфея не происходили. Например, братские похороны… Он красиво любил, по-монашески, полностью вел монашеское отпевание. Отпевание всегда превращалось в праздник. Но ведь так оно и есть, потому что для верующего православного христианина нет смерти, есть только вечная жизнь, переход. Радость: человек переходит из мученической, страдальческой жизни земной к вечной жизни. А не бывает человека, чтобы день прожил и не согрешил. Поэтому и нужна молитва Церкви: какие бы люди ни были праведные, подвижники, — Церковь все равно молится, чтобы Господь усопшему все немощи простил и удостоил Царствия Небесного.
У нас тоже было очень трогательно, когда отца Матфея привезли из Химок из больницы, первую панихиду послужили. Очень трогательно, до слез… И как бы не верится… Но верим, что Господь ему дарует Царствие Небесное! И хотя мы видели его в последнее время немощным, на коляске, на последней службе он был под Успение Божией Матери, управлял сидя, потом ему стало плохо, его увезли, и уже все… Так что он трудился до самого конца. И даже на коляске управлял хором. А в то время, когда он был на ногах, он мог, конечно, держать хор. Это великий дар Божий — так исполнял хор песнопения, что хотелось специально идти на службу, чтобы послушать хор отца Матфея, помолиться за его пением, это неописуемо!
Его песнопения, его традиция останутся на многие годы. Сейчас вся Россия молится о нем — многие батюшки, многие архиереи, выходцы из его хора… Не только своими песнопениями, своим трудом, своими нотами он послужил России — переписывали его ноты и студенты из Греции, из Польши…
И сейчас у нас, конечно, и печаль, но и молимся мы, чтобы Господь простил его вольные и невольные прегрешения, принял
