 |
| Православие.Ru | Священник Андрей Филлипс | 18.09.2009 |
Ищите же прежде Царства Божия и правды его, и это все приложится вам.
(Мф. 6: 33)
С тех пор как англичане пришли на остров Британия, они не совершили деяния, ужаснее этого. Люди убили его, но Бог возвеличил его: в жизни — земной король, а по смерти — небесный святой.
Англо-саксонская хроника за 979 год
Церковь на Британских островах только тогда начнет возрождаться, когда будет почитать своих святых.
Святой Арсений с острова Парос († 1877)
 |
| Святой Эдуард-мученик |
Три составляющих человека — духовную, умственную и физическую — встретим и в обществе. В любом обществе, христианском и нехристианском, есть люди, посвящающие себя труду духовному (монахи, монахини, священники), умственному (учителя, писатели, администраторы) и физическому (фермеры, ремесленники, плотники). Общество нуждается в этих трех деятельностях для своего равновесия. Аббат Эльфрик Эйншемский († 1020) писал подробно об этом в сочинении «Нищие, работники и солдаты», и епископ Вульфстан Вустерский[1] тоже писал об этих трех составляющих в своих «Законах общественного строя». Также у нации есть законы духовные (в христианстве это Церковь) и человеческие (государство и пр.). Они соотносятся с двумя природами Христа, и обе необходимы для сохранения равновесия в обществе. Баланс духовных, умственных и физических сил, а также Божественного и человеческого царств символизирует всеобщее крестное знамение, сотворенное над всем народом, всей нацией, всем королевством.
«Но вы — род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего вас из тьмы в чудный Свой свет» (1 Пет. 2: 9).
Современным западным обществом этот баланс потерян. Сегодня мало кто обращает хоть какое-то внимание на царство духовное, и многие живут в полном неведении о духовном мире, существующем рядом с материальным. Основное внимание сосредоточено сейчас на умственной работе (образование, технологии) и на физическом развитии (спорт, досуг, отдых). Таким образом, Божественное и человеческое находятся в дисгармонии. Мы живем в эпоху тоталитарных государств, в которых «полнота» наших жизней определяется критериями государства. Это верно для недемократических стран, но верно также и для демократических, в которых главной заботой для многих является «экономизм», то есть власть денег, интерес к экономике, называемый святым Евангелием просто маммоной. Все это не оставляет места для духовной жизни («у меня нет времени ходить в церковь»). В прежние же времена большинство мужчин и женщин развивались духовно, они веровали и практиковали свою веру, они утомляли свои тела физической работой, тем самым укрощая страсти и успокаивая ум. Сегодня у людей духовные вместилища пусты и неразвиты, о них даже не знают, в то время как тело со всеми его чувствами постоянно возбуждено, а ум все время раздражается непрекращающимся потоком информации. В результате этого в государствах миллионы граждан становятся больными телесно и душевно. И сегодня вполне уместно задать вопрос: не потому ли общество стало таким неуравновешенным, что мы перестали «искать прежде всего Царствия Божия», или, другими словами, перестали творить крестное знамение?
Вечер, ранняя весна. Молодой король возвращается с охоты в королевское поместье на Пурбекских горах, что на юго-западе страны. Он едет верхом, сопровождаемый несколькими спутниками, в поместье своей мачехи. Этого 19- или 20-летнего короля зовут Эдуард[2]. Он праправнук святого короля Альфреда Великого и сын святого короля Эдгара Мирного, правителя всей Англии. Его мачеху зовут Эльфредой, она мать Этельреда, известного в истории как Этельред Нерешительный (Ethelred the Unready), что по-староанглийски звучит как «знатный совет — никакой совет"[3]. Мы сейчас находимся к западу от деревни Корф графства Дорсет, и сегодня 18 марта 978 года. Люди королевы Эльфреды выезжают навстречу юному королю, чтобы поднести ему приветственную чашу. Один из них останавливается справа от короля, как бы собираясь обнять его, но затем вдруг хватает его за руку. Другой, с левой стороны, хватает короля за другую руку, выворачивает ее и наносит королю удар кинжалом прямо в легкое. Эдуард навзничь падает с лошади, которая, испугавшись, срывается с места. Левая нога короля запутывается в стремени, и лошадь, несущаяся вскачь, волочит его тело по земле, так что король ломает себе бедро. А испуганная лошадь несется все вперед и вперед, все так же волоча по земле тело короля, нога которого запуталась в стремени. Из раны хлещет кровь, но лошадь не останавливается. Наконец тело уже бездыханного Эдуарда, все растерзанное и избитое, срывается в небольшой ручей у подножия холма, где и сегодня находятся руины замка Корф. К этому источнику до сих пор приходят паломники и умывают в нем глаза, ибо воды его имеют целительную силу.
«Земные родичи не отомстили за его смерть, зато Небесный Отец отмстил сполна. Земные убийцы стерли память о нем на земле; но Отец Небесный возвеличил его славой на небесах и на земле. Тот, кто однажды не приклонил колен пред ним живым, сейчас смиренно склоняется к его мощам» (Англо-саксонская хроника).
Чудеса, последовавшие после этого происшествия, позволили назвать убийство короля мученичеством. Тяжкий грех цареубийства, лишения жизни помазанника Божия, содеянный предателями из королевского дома, был совершен не по политическим, а по духовным причинам. Как и его отец святой Эдгар, внезапно умерший в 975 году (память 8 июля), святой Эдуард был помазан на царство архиепископом всей Англии, любимым всеми «первым аббатом английской нации» святым Дунстаном (память 19 мая). Как и его отец, святой Эдуард был щедр на милостыню бедным в годы плохого урожая и поддерживал монашество, защищая монастыри и их земли от алчных рук завистливых баронов. Святой король Эдуард хотел, чтобы основой английского королевства была молитва, ибо знал, что она — единственный гарант его правления. Но остальные думали по-другому. Один из таких людей, Элфхер Мерсийский, воспользовался юностью Эдуарда в своих интересах. Он разрушал монастыри, прогонял монахов, а земли их отдавал родственникам и друзьям. Монастырь в Ившеме был ограблен, обитель Диерхест в Глостершире постигла та же участь. «Вдов неоднократно грабили, происходило много несправедливостей и преступлений. Он изгонял монахов из церквей, прогоняя овец вместе с пастырями криками и хлопаньем в ладоши из толпы; это был злейший хозяин, великий тиран». Элфхеру противостояли не только реформаторы Церкви, боровшиеся за духовное возрождение: святые Дунстан, Освальд и Этельвольд — «три великих святителя» Англии, но и знать Восточной Англии. Этельвина, поборника монашеской жизни, поддерживал его брат Алфвольд, а также еще один герой древней Англии Биртнот из Малдона. Во главе этой группы благородных людей стоял молодой король. И вот Элфхер Мерсийский вместе со своими сторонниками отважился на цареубийство. Возможно, ему в этом помогала Эльфреда, желавшая власти вместе со своим сыном Этельредом, вступившим сразу после убийства святого Эдуарда на королевский трон, хотя ему едва минуло 10 лет. Убийство короля развязало заговорщикам руки, теперь они могли хозяйничать в королевстве, противиться монашескому возрождению, духовному пробуждению, своевольно управляя Этельредом.
Святой Эдуард-мученик был последним королем Англии, для которого монашество было на первом месте. В нем умер не просто молодой король, а вся надежда Англии сохраниться такой нацией, в которой Церковь и духовные нужды народа важны и значимы наравне с государственными интересами и материальными потребностями нации. Это было началом конца. Равновесие между Церковью и государством на английской земле было навсегда утрачено. Нам даже не надо рассматривать время после правления Этельреда, чтобы понять, что это так. С самого начала его правления (978−1016) последовали дурные знамения. Во время своего крещения Этельред, как и нечестивый император Константинополя до него, осквернил святую купель. 978 год — год мученичества святого Эдуарда и вступления Этельреда на престол — был отмечен небесным знамением: «Ночью на небе появилось кроваво-красное облако, в которое ударил огонь». Согласно кентерберийскому хронисту Эдмеру, «святой Дунстан обличил Этельреда в том, что тот вступил на престол, обагренный кровью брата. Святой предсказал, что сам Этельред будет жить в крови, страдать от завоеваний и жесткого противостояния чужеземных врагов и что королевство будет снова и снова претерпевать кровавые разорения». Собственно, это бездарность и бесхарактерность Этельреда, пытавшегося откупиться от язычников-датчан, привели к славному, но унизительному мученичеству святого Альфеджа, любимого архипастыря всей Англии, и в конечном счете к датскому владычеству, когда датские короли смотрели на Англию как на колонию. В 1014 году Йоркский епископ Вулстан говорил: «Все должно пойти от плохого к худшему по грехам людей до самого прихода антихриста».
Но самой ужасной ошибкой Этельреда стала его женитьба в 1002 году на принцессе Эмме Норманнской († 1052). Этим была приведена в движение роковая цепь событий, облегчившая завоевание Англии Вильгельмом Завоевателем и полное уничтожение древнего английского государства с его богатой цивилизацией.
Согласно видению короля Эдуарда Исповедника, наполовину норманна, явленному ему на смертном одре в январе 1066 года, «английская земля будет отдана во вражеские руки, так что демоны пройдут по всей стране с огнем и мечом, опустошая ее».
Трудно не увидеть в трагической смерти святого короля Эдуарда не только венец духовной славы, но и начало упадка и полного отпадения Англии от благодати. После жестокого убийства святого короля Эдуарда движение по восстановлению монашества после завоеваний викингов IX столетия постепенно сошло на нет, а английское общество было дестабилизировано. В результате Англия стала чувствительной к новой идеологии, внедрившейся в Западной Европе благодаря правлению пап-немцев и приведшей в середине XI века к отпадению от веры и Церкви первого тысячелетия большей части Западной Европы. Это стало предательством тысячелетней святости на Западе, того периода западной истории, который называют «эпохой святых».
Это не просто драма истории только Британских островов, и началась она не в данный период. Мученичество святого Эдуарда было не просто убийством отдельного человека, но смертоносным нападением на духовную чистоту всех Британских островов.
Норманнское завоевание было, собственно говоря, совершено потомками викингов, покоривших северную Францию. Банды воинственных норманнов, полуязычников с их культом военной аристократии и громадных крепостей, атаковали подлинно христианский мир от Сицилии до Ирландии; и в разграблении в 1204 году столицы христианской римской империи, Константинополя, в значительной степени повинны именно они. (По свидетельству хрониста Виллехардуина, некоторые из участников обороны города были потомками представителей той старой Англии, которые покинули ее после 1066 года.) В Англии норманны ввели феодальную систему, поработили народ, сократили Церковь до государственного отдела, настроили церквей-крепостей и сделали из епископов воинов. Эта «церковь» стала частью системы феодального подавления народа. От такой системы народ позднее был рад навсегда отделаться в XVI веке, в период Реформации. Потеря свободы в Церкви, ее феодализация на протяжении веков подрывали ее репутацию.
Порабощенные норманнами кельты были направлены по такому пути, на котором они не сделали со времени христианизации ничего. Норманнские замки, и теперь еще многочисленные в Уэльсе, до сих пор вызывают большую неприязнь кельтов, особенно ирландцев… Жаль, что кельты до сих пор так и не поняли, что именно англичане стали первыми жертвами тех, кого они называют «англичанами», то есть норманнских узурпаторов английской христианской законности и культуры. Эти «англичане» вовсе не жители внутренней Англии, они — правящий класс, «британцы», те, кто сокрушил сначала истинных англичан, а потом и кельтов. По сути, норманнское завоевание Ирландии в XII веке произошло с такого же благословения папы, что и завоевание Англии в 1066 году. Это завоевание привело бы к окончательному уничтожению ирландской святости, к утрате кельтского монашества, вдохновленного Египтом, и к тому, что жития кельтских святых стали бы восприниматься всего лишь как легендарный фольклор. Норманны постарались уничтожить традиции «острова святых» (так издавна называлась Ирландия. — Пер.), так же как они стремились умалить и опорочить английскую, шотландскую и уэльскую христианские традиции. Первое тысячелетие на Британских островах породило тысячи святых. Во втором тысячелетии было канонизировано, включая Ирландию, всего несколько святых, даже по подсчетам католиков.
В XII веке борьба внутри династии привела к гражданской войне при короле Стефане Блуаском (1035−1054), затем в XIII и XIV веках шла столетняя война с Францией, а в XV веке потомки норманнов начали «войну роз» со всеми ее ужасами и кровопролитием. Этого бы не произошло, если бы не было норманнского завоевания. Ведь после 1066 года в Англии больше не было ни одного английского короля или королевы. В 1916 году Морис Хьюлитт в своей эпической поэме «Песня плуга» писал: «Я помню один год, тысячный год, с тех пор как Христос был королем, в Англии правили три короля перед тем, как зазвенели рождественские колокола. А после них больше не было английской крови, чтобы спеть песню».
Кончилось средневековье, но страдания Англии, да и всех Британских островов, не закончились. Следствием убиения последнего английского короля, ставившего монашество и молитву на первое место, стало появление первого английского короля, поставившего монашество и молитву не на второе или третье, а на последнее место. Я говорю о самом известном разрушителе английского монашества, духовном преемнике Элфхера Мерсийского, тиране-сифилитике и убийце Генрихе VIII. После его правления на острове Британия в течение трех столетий не существовало ни одного монастыря — подобного не мог достигнуть даже большевизм. Вдобавок Генрих и те, кто пришел после него, особенно Елизавета I и Кромвель, отягчили и усугубили положение в Шотландии и Ирландии настолько, что последствия можно легко видеть и в наши дни.
Эти короли обожглись на своих планах в Европе, и потому они принялись за создание империи в Новом Свете. Однако империя, образовывавшаяся с XVI века стараниями Елизаветы I, основанием своим на этом враждебно настроенном римско-католическом континенте сделала, прежде всего, грабеж и торговлю, но не Бога. Переселенцы из Британии до XIX века мало беспокоились об обращении к христианству тех местных народов, которых они встречали в Азии, Африке и обеих Америках, поскольку их империя не опиралась на веру. Но и в XIX веке «миссионеры» обратили к вере только кое-кого у самых примитивных народов Африки и Полинезии. А там, где они находили давно установившиеся и весьма развитые (лишенные наивности и простоты) религии, как, например, в Индии или мусульманских странах, им никого не удавалось обратить. Там, где они сталкивались с другой мудростью (хотя и меньшей, так как лишенной Христа), которую искренне хранили местные жители, эти «миссионеры» встречали сопротивление. Как писал в 1857 году поэт и священник Уильям Барнс об индийском бунте, «миссионерская работа никогда не будет иметь успех, если ее проводить мечом, или под скипетром, или силой гражданских законов. Вы приобретете тысячи лицемеров, но ни одного обращенного». С тех пор было много случаев, когда сами «миссионеры» меняли свою компромиссную и искаженную веру на языческие культы. Разве это не последствия поступков тех людей, которые отказались от духовной жизни, от монашеского возрождения, от сильной Церкви вместе с могучим государством? Без прочной Церкви государство никогда не станет сильным: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж» (Пс. 126: 1). И в течение всего этого времени простой народ Англии был угнетенным, подавляемым, притесняемым. В своем стихотворении «Удивления» английский поэт конца XIX — первой половины XX веков Джон Мейсфилд писал:
«Две различные расы возделывали английский дерн:
Так называемый норманн и безымянный раб;
Я видел богатых, подобных ветвям деревьев на свету;
И видел бедных, подобных корням, зарытым в ночи.
Странным, необъяснимым образом они извлекали
И посылали сок ветвям для их насыщения.
Ветви в комфорте, на солнце и воздухе
Провозглашали, что все прекрасно само по себе,
И если корни в грязи, то так и должно быть.
Корни должны быть под землей, чтобы кормить деревья,
Пусть корни будут в грязи и темноте —
И пусть певчие птицы и солнечный свет играют на ветвях.
Часто я изумляюсь народу прежних времен,
Честным английским беднякам, золотым сердцам,
Тем, кто тяготами между мгновениями рождения и смерти
Держались истинного пути и хранили свои цвета в полете.
Все в своем труде, столь честном и столь добром,
Полны доброты, заботы и сердечности,
Так редко хвалимы, но так часто радостны,
Так горды, что их дети чисты и одеты
И как-то накормлены, чтобы Англия продолжала быть.
Внизу лежал ад, а наверху — глупость,
А в их сердцах — звезда Божественная,
Ее не затмит облако, она не престанет сиять.
Не корабли, хлопок, железо, дерево или
Уголь могут сделать нацию богатой —
Но изумительно прекрасные души».
Сегодня, спустя десятки поколений после убийства Эдуарда, мы принимаем участие в строительстве новой империи — европейской. Но и эта империя обречена, потому что она как дом, строящийся на песке, строящийся без Бога. Сегодня мы кланяемся новому (а в сущности древнему) «богу» — экю[4]. Уже сейчас «новая» Европа начинает рассыпаться, особенно по краям — в Северной Ирландии и Югославии, а также теми многими миллионами жителей, которые чувствуют себя отверженными в экономическом плане, то есть бесполезными. «Успех нельзя измерять в экономических единицах. Возможно, национальное возрождение не просто продукт экономического роста… Экономический рост ценен только тогда, когда он служит сохранению стабильности в сообществе… Деньги не решают ни одной фундаментальной проблемы. Это все говорит о симптомах, а не о причинах… Британия достигла конца эры», — это говорит англо-французский миллиардер, финансист сэр Джеймс Голдсмит («The times» от 15 марта 1993 года). Нашим современным правителям придется постигнуть простую евангельскую веру, веру святого Эдуарда, ставящую дух прежде всего остального для достижения равновесия в человеческой жизни.
«Тот, кто не встал на колени перед живым королем, сейчас смиренно встает на колени перед его мощами. Теперь мы видим, что мудрость человеческая, хитрости и замыслы есть ничто по сравнению с замыслом Божиим» (из Англо-саксонской хроники за 979 год).
Слова монаха-хрониста, жившего тысячу лет назад, звучат сегодня странным образом пророчески. Святой Эдуард, последний английский король, для которого прежде всего были монашество и молитва, и теперь может просветить наших коммерсантов и политиков, ибо верны слова: «Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1 Кор. 1: 20).
Без удивления мы воспринимаем фольклор и популярные сказки о героях старинной Англии, будто они не умирали и живут до сих пор. Например, говорят, что последний православный король Англии Гарольд Годвинсон не погиб при Гастингсе, а уехал на Святую Землю обычным паломником. Вернувшись в Англию, он будто бы вел отшельническую жизнь близ Дувра, преставился в Честере. По другим рассказам, «Гарольд еще вернется, чтобы сплотить людей против норманнов».
В районе Фенс была сложена похожая сказка о Хереварде, названная «Последний англичанин». На северо-западе многие искали убежище в местечке Кристес-Крофт:
«Когда вся Англия будет наверху,
Где будут все люди, как не в Кристис-Крофт?
А где будет Кристис-Крофт?
Между реками Риббл и Мерси».
Можно ли там увидеть всех этих героев до сих пор? В Шропшире очень долго верили, что старинный герой по имени Уайлд-Эдрик, или Эдрик-лесник, все еще жив и скрывается глубоко в шахтах под холмами. В своем «Фольклоре Уэльской границы» Жакелин Симпсон, фольклористка XIX века, пишет об этом герое: «Он приговорен на жизнь в свинцовых рудниках за то, что позволил обмануть себя комплиментами Вильгельма Завоевателя и подчиниться ему. Он и теперь там живет вместе со своей леди и целой свитой. Рудокопы зовут их «древние люди». Иногда слышится, как они стучат, и когда они стучат, всегда попадается большая залежь. Они давали и дают о себе знать. Когда начинается война, они выходят и едут верхом по холмам в сторону вражеской страны. Однажды мы видели Эдрика, его леди Годду и их спутников, когда они двигались в сторону севера в районе Минстерли: они были одеты в одежды старого времени, все в зеленом и белом, с золотыми украшениями; Эдрик был с черной кожей; он держал меч и охотничий рог, сидел на белом коне; у Годды были волнистые золотые волосы до самого пояса… Это было в 1853 году, незадолго до Крымской войны… Мой отец видел их однажды еще раньше: они ехали верхом на юг, а затем пришел Бонапарт; говорят, что Эдрик не умрет, пока все дурное не исправится и пока Англия не вернется к состоянию, в котором она была до того бедственного времени, когда он жил». В 1969 году другая фольклористка написала, что Эдрик был замечен перед самой англо-бурской войной и в 1914 году, однако о наблюдениях 1939 года она ничего не говорит.
Мы верим, что эти сказки, передаваемые из поколения в поколение, отображают глубокую истину. Наша вера в том, что Англию до сих пор не оставляет ее прошлое, а грех цареубийства лежит грузом, подобно проклятию, на всей английской земле. С тех пор как Англия потеряла свою православную веру, она пребывает в сплошном кошмаре. А выйти из этого кошмара она сможет только тогда, когда внемлет голосам тех, кто посещает ее из прошлого: к голосам святых древности, призывающих «исправить все неистинное, чтобы Англия могла возвратиться к тем временам, в каких она жила до начала бедствий». В этом отношении мы понимаем глубинный смысл возвращения Англии мощей святого Эдуарда- мученика, православного короля Англии. Его рака теперь находится «в общине, чье вероучение гораздо ближе тому, которое он знал в своей земной жизни, в отличие от современных Римской Церкви или реформированной Церкви Англии», — пишет Г. Уилсон-Клэридж, неправославный археолог-любитель, нашедший мощи святого Эдуарда[5]. Мы искренне и горячо молимся о том, чтобы Англия и вместе с ней все Британские острова пробудились в духовное воскресение и восстановление прежнего православного образа жизни.
Судьба Англии и всех Британских островов останется кошмаром до тех пор, пока они не внемлют зовущим ее голосам, а особенно голосу ее святого мученика и короля, последнего из ее правителей, поверх всего поставившего королевство духа. А когда Англия внемлет его голосу, то последует национальное покаяние в тяжком грехе цареубийства — и все духи ее успокоятся.
То судьбоносное вечернее время весной все эти годы решало нашу судьбу вплоть до сего дня, но «день этот будет единственный, ведомый только Господу: ни день, ни ночь; лишь в вечернее время явится свет» (Зах. 14: 7).
«Вставай, о Англия! Будь готова, о земля королей! И вы все живущие на ней, возрадуйтесь и пойте во имя любви Эдуарда, святого мученика-короля, его же прославил Царь Царей, и воспойте все: «Не престань молить Христа Господа о возрождении Англии с православною верой!»» (икос утрени святому Эдуарду-мученику, королю Англии).
Протоиерей Андрей Филлипс
Перевел с английского Дмитрий Лапа
Из книги «Orthodox Christianity and English tradition»
