 |
| Трибуна | Илья Медовой | 04.07.2006 |
Роковая черта
За последние три года, выяснили социологи, у нас увеличилось число бедных. Почти 40% россиян — на 5% больше, чем в 2003 г., — находятся сейчас либо за чертой бедности, либо на этой черте. Около четверти опрошенных — люди малообеспеченные. Численность срединного (34%) и верхнего (5%) слоев общества с 2003 года не изменилась.
Другой нерадостный факт: неработающие пенсионеры считают, что их материальное положение в последние годы ухудшилось. И, наконец, третье неприятное открытие: по сравнению с 2003 годом наши соотечественники стали испытывать больше страхов.
Россияне боятся потерять здоровье (71%), остаться без средств к существованию (50%), без работы (32%), без медицинской помощи (29%). 22% страшатся будущего, 21% опасаются, что не получат сами или не дадут своим детям образования, 18% боятся преступности, 18% - старости. Без опасений живут лишь 2% опрошенных.
Чем лучше — тем хуже
Наши соотечественники с удовлетворением отмечают, что экономика страны идет в гору и появились возможности зарабатывать деньги. Но при этом недовольны практически всеми сторонами жизни и полагают, что она в последние годы ухудшилась.
На вопрос, как изменилось положение дел в различных сферах жизни за время президентства В. Путина, лишь в 4 из 14 показателей россияне отмечают изменения к лучшему (безработица, возможность зарабатывать, поддержка семьи, пенсионное обеспечение). Когда же речь заходит о бедности, социальной справедливости, обеспеченности детскими дошкольными учреждениями, о высшем образовании, здравоохранении, жилье, экологии, безопасности, число критических оценок превышает положительные в два-три раза.
Социологи объясняют этот парадокс тем, что в последние годы поднялась планка общественных притязаний. Уровень материального и социального положения людей уже не отвечает новому запросу общества к качеству жизни. У нынешнего недовольства — принципиально иная основа, чем у того, которым было пронизано общество в 90-е годы. Тогда была реакция отчаяния, безысходности. Сегодня людям не по душе, что благоприятная экономическая конъюнктура, золотовалютные резервы, наращивание экономического потенциала не конвертируются в уровень жизни конкретного человека. Или конвертируются не так быстро, как хотелось бы. Словом, это реакция на улучшение жизни.
Если раньше основной жизненной стратегией было выживать, то сегодняшняя жизненная стратегия — улучшать условия своей жизни. В конце 90-х, после дефолта, общественный запрос был на стабильность и порядок; теперь — на улучшение качества жизни. Дает ли сегодня социальная сфера возможность, например, удовлетворить спрос на качественные услуги? По мнению россиян, нет. Качественные услуги в сфере медицины, образования, отдыха слишком дороги и по карману лишь элите; а те, что бесплатны и общедоступны, не выдерживают критики.
Голодный расчет
Россияне стали чаще экономить на этих самых платных услугах, что, по мнению социологов, сильно сказывается на уровне их здоровья и образованности. Одну из причин «экономии» на здоровье и образовании руководитель исследования профессор Наталья Тихонова видит в доступности потребительских кредитов. По ее словам, люди, не умеющие рационально расходовать свой бюджет и уж тем более откладывать деньги на крупные покупки, не могут устоять перед искушением забрать понравившуюся вещь из магазина «прямо сейчас», чтобы «когда-нибудь потом» за нее заплатить. Взяв кредит, они в итоге вынуждены отказывать себе в самом необходимом, даже урезать расходы на еду.
За последние три года вдвое сократилось количество людей, которые пользуются платными услугами в здравоохранении и получают образование на коммерческой основе. В итоге, констатируют социологи, падает качество человеческого капитала страны.
К примеру, 29% людей до 30 лет у нас не имеют никакого профессионального образования. Хотя среди тех, кому от 31 года до 40 лет, без профессионального образования остались лишь 19%.
Прощание с патернализмом
Какой должна быть оптимальная для наших условий модель социальной политики государства? В ответах на этот вопрос социологов ждал еще один сюрприз.
Всегда было принято считать, что в числе традиционных особенностей нашего национального характера ярко выраженный патернализм — стремление прислониться к государству, потребность в «заботливом хозяине» и одновременно в «сильной руке» (будь то царь-батюшка, помещик-барин, хозяин-заводчик или вождь народов). Тем удивительнее для исследователей было столкнуться с резким увеличением числа взыскующих такой модели социальной политики, когда человек в первую очередь рассчитывает на себя. 42% опрошенных считают, что человек сам кузнец своего счастья (а в материально обеспеченных группах — 59%).
Большинство наших сограждан против принципа «всем сестрам по серьгам». Они высказались за четко выраженную адресную помощь, которая предполагает (в случае с трудоспособным населением) не столько «раздачу» денег, сколько создание возможностей самостоятельно решать свои проблемы в зависимости от изменения ситуации на рынке труда. Обеспечить такие возможности, по мнению россиян, обязано государство. Прямую денежную помощь, с точки зрения большинства опрошенных, надо оказывать лишь тем, кто не способен самостоятельно помочь себе. И опять-таки не всем без исключения. А тем, кто имеет заслуги перед народом; тем, кому важно помочь с точки зрения развития общества; тем, кто честно старается улучшить свое положение, но не имеет для этого в силу объективных причин возможностей.
Вопреки распространенному мнению о пассивности и инертности россиян, они продолжают активно использовать доступные им способы улучшить свою жизнь. Для 52% опрошенных в число трех основных источников дохода семьи, помимо зарплат и пенсий, входят частные приработки, совместительство, финансовая активность и т. д., а 11% умудряются использовать не менее двух из этих источников дохода.
Разумеется, в сегодняшней России немало людей, убежденных в своей неспособности без помощи извне решить собственные проблемы. Среди патерналистски настроенного населения 33% не работают (в т.ч. 30% - неработающие пенсионеры по возрасту и по инвалидности и 3% - неработающие по другим причинам), а еще 29% - работающие люди предпенсионного возраста, поэтому объективная основа ожидания, что государство решит их проблемы, понятна.
Думы о бутерброде
Что бы мы ни взялись реформировать в последние 10−15 лет, у нас все почему-то получается по закону Черномырдина — Паркинсона: хотели как лучше — получилось как всегда, а бутерброд всегда падает в грязь той стороной, где масло. Это убеждение врезалось в головы россиян на уровне национальной мифологии. Неудивительно, что исследование силу антиреформаторского синдрома подтвердило.
К национальным проектам и социальным реформам отношение у нас до сих пор двойственное: с одной стороны, понимаем, что преобразования необходимы, важны и ведутся в правильном направлении. Но при этом опасаемся, что к серьезным позитивным сдвигам они не приведут. По мнению многих, социальные программы означают не что иное, как перекладывание бремени ответственности за их решение на самих граждан, причем именно в тех сферах и областях, где россияне особо рассчитывают на государство, прежде всего в пенсионном обеспечении (85%), борьбе с бедностью (74%), медицине (68%) и образовании (как в высшем, так и в среднем — 64%).
Справиться со стойким неприятием реформ может только эффективная социальная политика. Одну из главных ее задач наши соотечественники видят в том, чтобы создать трамплин для самостоятельных действий людей. Социальная политика, по их мнению, — не богадельня, а инвестиции государства в человеческий капитал. Дело за малым: чтобы власть этот запрос услышала
