 |
| Официальный сайт Нижегородской епархии | Протоиерей Владимир Гофман | 04.07.2006 |
…Небольшая комнатка. Она очень похожа на офисное помещение, если бы не иконы и не Евангелие на столе. За телефоном — священник. Его дежурство только началось: на часах 21.30. Он внимательно слушает, затем отвечает на вопрос, терпеливо разъясняя и несколько раз повторяя самое важное.
Но вот собеседник на том конце линии получил разъяснения и, наконец, дал отбой. Батюшка вписывает время звонка в специальный (для статистики) журнал и говорит:
— Вот за полчаса у нас четыре звонка. Одно это уже доказывает, что такой телефон — не дань моде. Он необходим, востребован, и польза от него ощутимая. Не все люди — и это мягко сказано — смотрят телевизор, читают газеты — и того меньше. Но если они знают о телефоне доверия, где постоянно находится священник, к которому можно в любой момент обратиться, — это очень хорошо.
Когда-нибудь будет проделан научный анализ нашей работы, а пока мне хотелось бы обратить внимание на один важный вопрос, с которым сталкиваешься, дежуря здесь. Может быть, это прозвучит странно, но это вопрос… о доверии.
— Не случайно же и название такое — «телефон ДОВЕРИЯ"…
— Да, это название мы получили по наследству от многочисленных светских «телефонов». В отличие от них православный телефон доверия призван помогать людям в разрешении вопросов церковных, связанных с духовной жизнью. Это общение — особое, потому что оба собеседника — православные люди. Вот поэтому и хотелось бы, чтобы наше доверие было обоюдным: я как священник доверял бы тому человеку, который меня спрашивает, а мой собеседник — мне.
А зачастую бывает, что звонят и спрашивают:
— Батюшка, что вы думаете по такому-то вопросу?
Отвечаешь и слышишь:
— Знаете, а батюшка из другого храма говорил по-другому.
Зачем, спрашивается, искушать священника, если вам уже все объяснили в храме? Так вот, если уж человек спрашивает у православного священника, то отношение к нему должно быть действительно доверительным, а не так, как бывает: ну-ка я, мол, везде разузнаю, а вывод сделаю свой. Церковь — единая, и мнение ее служителей по основным вопросам веры тоже единое. Конечно же, каждый священник может несколько интерпретировать ответ в силу своей эрудиции, образованности, но, тем ни менее, принципиальной разницы в ответах быть не может. Это и приходится часто разъяснять.
— Бывает ли, что вы отказываетесь отвечать или говорите, что собеседник обратился не по адресу?
— Для нас каждое обращение — важное. Посудите сами: если человек обращается, значит, ему действительно это важно. Об этом говорит даже сам психологический момент: он собрался с мыслями, сформулировал вопрос, набрал номер… А отказывать чаще всего приходится ночью. И вот почему.
Конечно, красивое название — «круглосуточный телефон». Но практика показывает, что важные и нужные вопросы задаются в первую очередь днем, вечером, утром. Вот, например, сейчас на часах почти десять вечера. Через несколько часов количество звонков пойдет на убыль, а начиная с полуночи и до шести утра постепенно вовсе сходит на нет. Зато именно в это время частенько звонят психически нездоровые или сильно пьяные люди. Вот пример из прошлого дежурства:
— Батюшка, я уже выпил две бутылки, вот теперь мы поговорим.
— Вот теперь-то, — отвечаю, — как раз и смысла нет. Звоните, когда будете трезвым, тогда и будем говорить.
— В последнее время появилась практика совместных дежурств священников и врачей. Возможно ли такое у нас?
— Еще раз повторюсь: наш телефон — православный. Хотелось бы, чтобы Церковь отвечала на вопросы церковные.
— Но задают-то самые разные!
— Вы правы, бывают и житейские или психологические вопросы. Для настоящего разговора телефон малопригоден. Люди обращаются, зачастую не понимая, в чем отличие священника от психолога. Например, нас спрашивают: можно ли разводиться с мужем. Наверное, для этого в первую очередь нужен психолог — он, вооруженный специальными методиками, будет больше соответствовать запросам звонящего и даст грамотный совет по телефону, не видя человека. Я же отвечу церковными канонами: когда можно разводиться, при каких условиях.
— Не лучше ли для вас было бы поговорить с каждым из этих людей лично?
— Конечно. По телефону и наш собеседник старается говорить кратко, и священник старается так же кратко ответить. Кроме того, когда видишь человека, то между нами возникают несколько другие, более доверительные отношения.
— Бывало, что вы приглашали своих телефонных собеседников к себе в храм?
— Было два таких ночных звонка, когда людям нужен был разговор большой, обстоятельный. И знаете, я все думал: придут или не придут? Пришли.
— Не означает ли востребованность телефонного общения слабости нашей катехизации? У каждого из звонящих есть близлежащий храм, куда они могут пойти, но они звонят по телефону.
— Я бы не стал говорить так однозначно. В первую очередь — это показатель нашей современной жизни, когда телефон и компьютер вытесняют личную беседу, книгу, газету.
Кроме того, если человек воцерковлен, храм близко от его дома, то он даже звонить не будет — у него есть духовный отец, а в храме есть катехизатор.
Часто обращаются пожилые люди. Они, может быть, храм и посещают, но спросить или стесняются, или не успевают, им трудно дождаться, когда священник освободится после треб. Катехизаторов же пожилые люди часто просто не признают, а человек в рясе с крестом располагает к доверию.
И все же основной наш собеседник — это человек, стоящий в начале пути к вере. Таких, как мы понимаем, очень много. Их вопросы, не будь телефона доверия, просто остались бы без ответа, потому что переступить порог храма им еще психологически трудно.
— Почему?
— Я часто спрашивал: почему? Тяжело, говорят, беспокоятся, что я сделаю что-нибудь не так, не поднимается рука перекреститься. Конечно же, таким людям легче позвонить по телефону. Уверен, здесь они услышат аргументированный, обстоятельный ответ и, самое главное, почувствуют доверительное отношение. А потом, со временем, и они переступят порог храма.
Беседовал Алексей Киселев
