 |
| Комсомольская правда | Дмитрий Стешин | 04.07.2006 |
Чтобы не выделяться из толпы в «столице фашизма», я побрил голову машинкой без насадки и соответственно приоделся — кроссовки, голубые джинсы и черная кенгуруха фирмы «Лондсдейл». Кто не в курсе, по милицейским ориентировкам, у российских скинхедов такой прикид — «форма номер два» после «парадных» бомберов и армейских ботинок с белыми шнурками. Но, как говорится, дресс-код я не угадал. Милиция на всех станциях метро встречала меня с распростертыми объятиями — трясла и выворачивала мой рюкзачок, на свет рассматривала паспорт. Даже звонили куда-то. Видно было — правоохранительные органы работают по скинхедам самоотверженно и четко — мышь не проскочит. Питерская улица на тотальную борьбу с фашизмом отреагировала своеобразно — превратила ее в горьковатый анекдот.
В очередной раз у меня проверяли документы у метро «Сенная площадь». Здесь я должен был встретиться с одним из первых питерских скинхедов: хотел поговорить с ним о происходящем в Питере.
Милиционер, выхвативший меня из толпы горожан, сверлил взглядом — сличал с ориентировками, и в это время рядом с нами возник горластый продавец китайских авторучек:
— Налетай! Самые лучшие ручки! Русским по рублю, чурбанам и хачам по пять!
Самое забавное, что, судя по жгучей восточной внешности продавца, за рубль ему самому никто такую ручку никогда бы не продал. Но питерцы шутку оценили и ручки рвали с руками: мелочь сыпалась в картонную коробку рекой. Завороженный милиционер впал в ступор и не мог понять, как реагировать на такое наглое разжигание межнациональной розни. Я аккуратно вытянул из обмякшей милицейской ладони свое редакционное удостоверение. Ему уже не было дела до меня…
Под прессом
Мы не узнали друг друга, хотя знакомы уже лет десять. Я привык, что этот парень ходит в «милитари», а он не ожидал увидеть меня в скиновско-хулиганской униформе. Теперь мы поменялись образами. В первую секунду я подумал, что мне машет рукой какой-то яппи, идущий в фитнес-центр. От удивления спросил первое, что пришло в голову:
— Артем, что стряслось, я уж подумал, это не ты, а преуспевающий менеджер…
Мой собеседник шутки не понял:
— Прессуют в Питере всех. У меня обыски каждую неделю. В подъезде ментовская засада, а на первом этаже как торговали героином, так и торгуют… Ты тоже хорошо выглядишь, тебя в картотеку еще не занесли? Нет? Странно…
Артем Талакин был одним из первых питерских скинхедов и, к слову, расплачивается за это до сих пор, находясь под неусыпным контролем правоохранительных органов.
В середине 90-х годов после одной из акций он попал в тюрьму. Вышел из «Крестов» не другим, а иным человеком. В те времена в Питере существовал на гранты «Институт подростка», в котором работала одна западная программа по реабилитации трудной молодежи. И было в ней утерянное ныне позитивное зерно, некое «ноу-хау»: с наркоманами в рамках этой программы занимались бывшие наркоманы, с неформалами — неформалы, а со скинхедами работал бывший скинхед Артем Талакин. И, судя по милицейским сводкам, у него все получалось. Вот только с бандитами никто не занимался, потому и звали Питер в те годы «бандитским Петербургом». Я писал про эту уникальную программу статьи и видел, как общался с подопечными Артем. Малолетние, борзые и в силу возраста абсолютно отмороженные скины, сейчас их называют «карланы», смотрели этому социальному работнику в рот — как же, человек в авторитете, азербайджанцу ухо откусил, зону топтал! А он не спеша толковал им о своем, да и сам был наглядным примером всему сказанному. Говорил простые и понятные вещи: «Забитый в подворотне азербайджанец не изменит ничего. Если хочешь изменить страну, начни с самого доступного, с себя». Или: «Если ты считаешь чурок животными, посмотри сначала, как живешь сам. Ты свой бомбер когда стирал последний раз?» В особо тяжелых случаях мог дать непонятливому подопечному в глаз, но этого обычно не требовалось.
В конце 90-х «Институт подростка» прикрыли, власть решила, что сама будет заниматься молодежью. Ну и дозанималась, и даже спросить за это не с кого. Артем Талакин продолжал возиться с молодежью, выучился на социального психолога и даже как-то с гордостью сказал мне, что из его общественного движения «Солнцеворот» за последние пять лет посадили только одного парня — за грабеж ларька в алкогольном угаре.
Собственно, рассказал он мне то, о чем я уже и так догадался, судя по милицейской реакции на мою клоунаду. Никакого централизованного неофашистского движа в Петербурге нет. Ну, чтобы в специальном фюрер-бункере под барабанный бой молодчики давали клятву на «знамени крови» и шли на улицы убивать. Обязательно с факелами, в черной форме. Те, кто был в скинхедах, давно уже ходят, как выражаются в этой среде, «на глубоком шифре» или в «кэжелсе» (от английского — «повседневное». — Прим. авт.). То есть в совершенно обычной одежде и с нормальными прическами. Правда, со своими убеждениями никто из них расставаться и не думал — окружающая среда не способствует, особенно при усиливающемся миграционном давлении на город. Питер — город этнически однородный, холодный, традиционный и самодостаточный. Это «коренным москвичом» можно стать за три года, а чтобы в Петербурге у тебя спросили дорогу, приняв за местного, иногда тут нужно прожить всю жизнь. Но мигрантам, легальным и не очень, на это глубоко плевать. Их волнуют только личные экономические проблемы, а никак не устав местного монастыря. При этом недовольным горожанам постоянно напоминают, что город «многонациональный», но результаты переписи почему-то говорят об обратном — 92 процента горожан считают себя русскими, и жить рядом с людьми иных культур они просто не хотят. Ничего личного, просто не хотят. Как профессор Преображенский не хотел покупать журналы в пользу голодных немецких детей. И, самое удивительное, питерцы и асфальт сами кладут, и с подметанием улиц без помощи таджиков справляются. И даже дома строят самостоятельно. Пока. Потому что город все равно превращается, как выражаются коренные петербуржцы, в «московский гадюшник», или в «этноплавильный котел», по-научному. И у котла этого периодически срывает крышку. Милиция, загнав скинхедов в подполье, кое-как эту крышку закрепила и не дает ей слететь, что требует постоянного контроля и неимоверных усилий.
— Представь, — говорит мне Артем, — менты уже до исторических реконструкторов средневековья добрались! Как исторические клубы где-то собираются, сразу подъезжают опера, наружка. Ходят, высматривают, беседуют.
Я, в свою очередь, удивляюсь:
— Чем же провинились ребята в кольчугах?
Артем смеется:
— А у них на щитах древнерусские коловраты изображены, на свастику очень похоже. Тут до фашизма — один шаг!
Глупо отрицать, но нацизм — как крайняя форма расовой и национальной нетерпимости — в Питере все-таки был. В общей сложности свои идеи в «уличной борьбе» реализовывали 15 — 20 человек, которые состояли в ныне не существующих скин-группировках «Шульц 88», «Мэд крауд» и считанные недели назад ликвидированной «Банде без названия». Маловато для 5-миллионной «столицы фашизма», не правда ли?
Семеро смелых
Нацистов не завозили в Петербург с другой планеты, они выросли в родном городе. Не вдруг, не сразу, а по-этапно. Сначала была знаменитая, прославленная на весь мир журналистами группировка «Шульц 88». Возглавлял ее Дмитрий Бобров — более известный как Шульц, ныне посаженный на 6 лет за «разжигание». В начале века мне приходилось лично общаться с легендарным Шульцем. Ничто не указывало на его большое будущее. Тихий, очень интеллигентный молодой человек, разве что без очков. Все время с книжкой, правда, подстрижен наголо. Шульц прекрасно знал историю второй мировой, особенно ее самые мутные страницы — участие в этой войне на стороне Германии русских добровольцев. А потом Шульцу стало не до истории, он начал свою войну — под теми же самыми знаменами, которые наши деды топтали на брусчатке Красной площади. В деле «шульцов» был десяток эпизодов с избиениями иностранцев, детский лепет по сравнению с дальнейшими событиями. От «Шульц 88» по идейным соображениям отпочковалась более радикальная группа. Откалывались мучительно, выискивая разные предлоги. Шульц был в авторитете, и просто так его послать было затруднительно. Но все-таки поводы нашли: Шульц редко участвует в драках — косяк? Косяк! Пишет в своем журнале Made in SPB, что надо резать, а сам только бьет — косяк? Еще какой! «Шульцы» пьют пиво, а пиво, по новейшим исследованиям, содержит женский ген! Вообще без комментариев.
Новая группировка назвала себя «Мэд крауд», «Бешеная толпа». Питер — город маленький, и о похождениях «краудов» узнали очень быстро. Одного из членов новой группы задержали, он сидит до сих пор, второго, Руслана Мельника, отпустили под подписку о невыезде. На этом история «Бешеной толпы» закончилась, началась кровавая история «Банды без названия».
Парни, входившие в эту группировку, а их было в разное время от 7 до 10 человек, как говорится, обрубили «все концы» и ушли в подполье. Не пользовались мобильниками. Встречи назначали так: короткий звонок — «Встречаемся в 17.00». Это значит, что встреча состоится на час раньше, в каком-то заранее оговоренном месте. И деньги для жизни на нелегальном положении у них были. Один из «одногруппников» продал квартиру, оставшуюся от бабушки, а деньги пустил на борьбу за белую расу. Как выглядела борьба — известно из газет: на совести банды минимум 9 трупов. Один из оперов, бравший идеолога группы Павла Румянцева, носившего кличку Апостол, поведал мне любопытные вещи.
— Ты понимаешь, образовав локальную группу, постоянно пичкая самих себя идеологией, они дошли до некоего психического состояния… самоотрешенности, что ли. Помноженной на какое-то волчье чутье. При этом они были как сжатые пружины.
Опер рассказывает мне, что при задержании Апостола на галерее Гостиного Двора он пытался сражаться до конца, пока ему не пережали сонную артерию. В машину Апостола посадили уже обмякшего, можно сказать, умиротворенного, и через час он заговорил сам. Причем об убийствах рассказывал охотно, а про идеологию почему-то говорить отказался наотрез.
Я удивился, судя по описанию, все это было похоже на постнаркотическую ремиссию:
— Может быть, они принимали какие-то препараты?
Но собеседник со мной не согласился:
— Нет, ни в коем случае, что бы там ни писали в газетах, это противоречило их установкам. Они исповедовали «стрэйтэйдж» — никаких наркотиков, табака, спиртного, секса. Пища только вегетарианская. Я тоже думал о наркоте… Но если бы это был винт (первитин — сильнейший психостимулятор. — Прим. авт.), они бы занимались только его варкой и поиском компонентов. Нет, грамотная идеологическая накачка. Групповая психотерапия по типу сектантской. Я когда по ним работал, пытался войти в такое же состояние ненависти к черным. Ходил по городу и пытался ненавидеть. Не получалось. Может, я добрый слишком?
Милиция пыталась ловить отдельных людей из «Банды без названия» по прошлым делам, никак не увязывая с ними происходящие в городе убийства. Руслана Мельника, который сейчас находится в федеральном розыске, брали в метро трое оперативников. Услышав крик: «Стоять, милиция!», Мельник развернулся и залил оперов слезоточивым газом. На выходе с эскалатора на него бросился человек из наружки, он просто стряхнул его с себя, сломав милиционеру руку. Ушел и до сих пор где-то в бегах. Милиция писала жалостливые объяснительные: «Множественные химические ожоги лица и роговицы глаза…» Преступления не прекращались, газеты и телеканалы бесновались, власть стучала кулаком по столу и требовала результатов. По иронии судьбы, борьба с фашизмом в городе, пережившем блокаду, стала тотальной и по размаху чем-то напомнила борьбу с инакомыслием в тридцатых годах прошлого века. В милицейскую картотеку можно было попасть за свастику, нарисованную в школьной тетрадке. Казалось, при такой плотной розыскной сети, наброшенной на город, успех неизбежен. Но выследили и раскрутили бандитов совсем не милиционеры. И это был первый сюрприз для властей. Второй сюрприз образовался, когда задержанные начали давать признательные показания по самым резонансным преступлениям последних лет. И это не понравилось многим, особенно тем, кто в погонах. Потому что за эти убийства 35 человек уже были пойманы, «изобличены» и посажены на нары или на скамью подсудимых!
ХРОНИКА ПРЕСТУПЛЕНИЙ
В чем созналась «Банда без названия»
Июль 2003 г. — убийство гражданина КНДР Кима Хеника — «глухарь».
Сентябрь 2003 г. — убийство цыганки Нилуфор Явоновой (раскрыто, осуждены 7 человек).
Январь 2004 г. — убийство Николая Гиренко, ученого-этнографа — «глухарь».
Октябрь 2004 г. — убийство вьетнамского студента Ву Ань Туана (в следственном изоляторе 8 человек, под следствием 6).
Октябрь 2004 г. — убийство Сергея Бельды (в следственном изоляторе 8 человек).
Апрель 2006 г. — убийство студента из Сенегала Ламзара Самбы (один человек задержан, позднее освобожден).
Сколько в России скинхедов?
Численность Чьи данные
0 ГУВД Москвы
10 000 МВД РФ
40 000 Центр практической политики
50 000 «Московское бюро по правам человека»
60 000 Центр этнополитических исследований
60 000 000 россиян Левада-центр поддерживают скин-лозунг «Россия для русских!»
Продолжение в следующем номере.
