 |
| Corriere della Sera | Анна Кляйн | 29.06.2006 |
«Об этой аудиенции, — говорит Рада, начиная рассказ, — ходит много слухов, домыслов и лжи, озвученных свидетелями, которых вовсе не было. Я не занималась политикой, но руководила журналом „Наука и жизнь“. Моего мужа и меня пригласили на церемонию награждения Папы премией Бальзана, эта поездка подробно обсуждалась ЦК КПСС». Далее она рассказала: «Следовало пройти всю бюрократическую цепочку, последнее слово было за первым секретарем, моим отцом. Он дал согласие на поездку и передал моему мужу письмо для Папы. Кремль решил извлечь из этой поездки максимум выгоды».
Рада продолжает: «В Риме нас встретил наш посол Козырев, он был взволнован и знал о происходящем лишь в общих чертах. Он выделил нам сопровождающего, Леонида Колосова, официально — спецкора „Известий“, но в действительности — сотрудника спецслужб». Подготовка к аудиенции была бесконечной: она должна была остаться частной, секретной, о ней ничего не должна была знать пресса. Как Кремль, так и Ватикан «предпочитали не предавать огласке этот факт, потому что существовало сопротивление внутри Святого Престола, со стороны той же Osservatore Romano (полуофициальная газета Ватикана. — Прим. ред.) и, естественно, части высшего руководства СССР». Но потом, подчеркивает дочь Хрущева, «встреча состоялась по явному желанию Папы».
«Пока мы ехали в Ватикан, нас сопровождала машина американского посольства. Водитель-шпион, сидевший за рулем, делал вид, что сбился с пути, и это позволило американцам обогнать нас и первыми въехать в Ватикан, что совершенно не входило в наши планы, потому что появлялся третий свидетель встречи», — продолжила Рада. У них не было переводчика, и вскоре в конференц-зале к ним подошел отец Кулик («русский, родившийся в Италии в семье эмигрантов, покинувшей Россию до революции, иезуит, как нам сказали»). Он также был очень взволнован. «Я рекомендую не покидать зал после завершения торжественной церемонии и полюбоваться произведениями искусства, прежде всего потолочной росписью», — сказал он. И вот, после того как Иоанн XXIII закончил свое выступление («он говорил об актуальных проблемах, в частности, выступал против гонки ядерных вооружений»), приглашенные разошлись, исчез и спецкор-шпион Колосов («он был осведомлен лучше, чем посол»). «Мы с мужем, — продолжила госпожа Хрущева, — некоторое время оставались одни, потом открылась дверь, и появился Кулик. Он повел нас по коридору, посетовал на протокол и быстренько рассказал, как мы должны себя вести. Он нам объяснил, что мы должны приклонить колени, какие слова мы должны произнести в присутствии Его Святейшества». Дочь Хрущева улыбнулась и добавила: «Мой муж сказал, что никогда не делал этого, и боялся выставить себя в плохом свете. Кулик проконсультировался с главой протокола, который присоединился к нам, и со вздохом прошептал: «Все будет, как захочет Господь».
Ожидание длилось несколько нескончаемых секунд, пока маленькая группа не подошла к двери, которую Кулик, «пребывавший в наивысшем нервном напряжении», открыл. «В комнате находился Папа, поэтому нам удалось избежать формальностей. Он провел нас в свой кабинет. Мой муж смог передать ему письмо Хрущева, Иоанн XXIII передал ему свое письмо для моего отца, которое он написал на кириллице в нашем присутствии. Он сказал, что ничто не должно разделять народы и страны, что все должны стремиться к миру. После чего он пригласил главу Кремля в Рим». Уточнение: «Пусть приезжает, для него всегда будет открыта дверь, что бы ни произошло». Слова, которые «несколько месяцев спустя обрели большое значение». Папа Иоанн передал Раде четки («как ювелирное изделие они не имеют никакой ценности, они дороже») и памятные медали: «Я знаю, что вы атеисты, но я оставляю вам этот сувенир, вы также должны знать, что каждое утро я молюсь за детей, которые рождаются в этот день. Как зовут ваших детей?» Рада и Алексей назвали имена детей, Папа их благословил и сказал: «Помните, пожалуйста, об этой встрече».
На улице были журналисты, но спецкор-шпион сумел отвлечь их внимание от супружеской четы. Вечером «надо было идти на ужин в дом Тольятти, который ни словом не обмолвился о встрече с Папой». Рада вздохнула и сказала: «Даже у коммунистов были свои требования, свой протокол. Дочь секретаря КПСС не могла поехать в Рим и не встретиться с таким деятелем, как Тольятти. И его молчание свидетельствовало о том, что он был опытным политиком».
