 |
| Сегодня.Ru | Александр Гуров | 28.06.2006 |
— Александр Иванович, в последнее время СМИ, ряд правозащитных структур, некоторые политики говорят о проблеме русского фашизма, как об одной из самых главных угроз демократическому развитию нашей страны. Насколько эти утверждения соответствуют действительности?
— Это кощунство — обвинять в фашизме русский народ, самый многочисленный народ России, вынесший на своих плечах вместе с другими братскими народами Советского Союза все тяготы Великой Отечественной Войны и спасший весь мир от фашистского порабощения.
Не странно ли, когда говорят о населении России, то употребляют термин «россияне». Когда говорят о фашизме, экстремизме и т. д., то почему-то в ходу термин «русский»? Поэтому, когда речь идет о «русском фашизме», я вспоминаю разговоры начала 90-х о «русской мафии» в Западной Европе и Америке. На поверку же выяснилось, что этнических русских среди этих мафиози практически не было. Были выходцы из бывшего СССР — представители других народов. Или как недавно в Бельгии был поднят вопрос о незаконных «русских иммигрантах». Когда мы совместно с главой бельгийского парламента мадам Лизен начали разбираться, выяснилось что, например, среди десяти задержанных иммигрантов, не было не только ни одного русского, но и даже ни одного российского гражданина. При публичном рассмотрении этого вопроса оказалось, что «им так удобнее» называть «русскими» иммигрантов-нелегалов из Азии, среди которых были даже китайцы, поскольку некоторые из них говорили по-русски. Таким образом, неумышленное обобщение по причине удобства дискредитировало нашу страну. Кроме того, неправильные выводы могут служить основой для неверных решений. Например, в свое время, германское полицейское ведомство для борьбы с «русской мафией» создало «русский отдел», сотрудники которого в обязательном порядке должны были владеть русским языком, и изучали русскую специфику. Еще в 1991 г. я предупреждал немецких коллег, что они совершают большую ошибку, и то, что им придется учить другие языки. Так и вышло, очень скоро немцы стали обращаться к нам за консультациями по целому ряду разоблаченных банд, члены которых требовали переводчиков с тех языков, о которых немцы никогда даже не слышали. И вместо «русской мафии», они стали пользоваться термином «красная мафия» (интернациональная).
Нечто подобное происходит сейчас и с «русским фашизмом». Абсолютно убежден, что русским он никак не является. Попробуем также разобраться: присутствует ли вообще такое социальное явление (именно явление!), как фашизм, в общественной жизни нашей страны? Это очень важный вопрос, особенно если учесть, какой общественный резонанс он имеет. Анализируя все, что с этим связанно, я отметил следующую интересную закономерность: информационные всплески, всегда происходят в преддверии определенных событий. Вспомним события недавнего прошлого: в Госдуму был внесен закон о противодействии экстремистской деятельности. Над ним много работали, его долго не принимали, некоторые депутаты высказывали сомнения в его целесообразности. И тут началась мощнейшая информационная кампания, посвященная угрозе русского фашизма. Ряд СМИ в один голос заявляли о том, что Россию захлестывают волны фашизма и экстремизма. Однако закон долгое время не принимался. И вдруг, в 2002 году в Москве, прямо перед зданием Госдумы произошли массовые беспорядки, после чего закон очень быстро был принят.
— Известны ли причины этих событий? Удалось ли установить организаторов этих беспорядков?
— Тогда имела место попытка обвинить в происшедшем московскую милицию и лично генерала Пронина, что абсолютно не соответствовало действительности. В то время я возглавлял комитет Госдумы по безопасности, и могу сказать, что как раз все было наоборот — только благодаря своевременным действиям милиции, и распорядительности ее руководства удалось локализовать беспорядки, не дать им распространиться по всему центру города, и, наконец, ликвидировать их. И вот что важно. Мы на комитете серьезно исследовали все происшедшее, но, тем не менее, даже сегодня я не могу однозначно назвать истинные причины этого всплеска агрессивности молодежи. Говорили о том, что виной всему футбольный матч, три колонны болельщиков, шедшие с Арбата, кто-то не так забил гол. Это не есть первопричина. Откуда тогда у них были заготовки — куски арматуры, камни, бутылки. Погромщики были подготовлены заранее, и они были организованы — это очевидно. О спонтанности речь не идет. Коме того, согласно данным, полученным от милицейской «криминальной разведки», толпой управляли и непосредственно отдавали распоряжения выкриками — бейте здесь, громите там… Следует отметить и то обстоятельство, что толпа сумела собраться в центре столицы, избежав внимания милиции. Это также говорит о том, что беспорядки не были спонтанными. Таковы факты, на основании которых можно провести некоторую вольную или невольную связь между принятием закона о противодействии экстремизму и происшедшими беспорядками. Объективно они сыграли роль катализатора.
— Александр Иванович, а с чем на Ваш взгляд может быть связан нынешний информационный всплеск?
— Действительно несколько последних месяцев мы видим, как ряд СМИ, политических и общественных деятелей вновь муссируют тему экстремизма и фашизма, используя для этого любой повод. Надо сказать, что эта очередная волна не была для меня и ряда моих коллег неожиданной. Мы предполагали, что этот информационный накат будет иметь место, вне зависимости от реальных фактов. Я обсуждал (прежде чем говорить с Вами) этот вопрос с руководителями соответствующих комитетов Госдумы. Не отрицая в целом данной проблемы, они все же склонны считать, что она значительно преувеличена. Не случайно в большом количестве появляются материалы о небывалом росте «русского фашизма», что милиция не борется с этим злом, что президент не борется, что страна скатывается в пучину ксенофобии. Любые преступления, совершенные в отношении выходцев из Азии и Кавказа, немедленно объявляются совершенными на почве национальной ненависти, их детали усиленно смакуются. Организуются конференции, круглые столы по проблемам экстремизма и ксенофобии. В результате широкие слои населения втягиваются в обсуждение проблему, которая в значительной степени является виртуальной. Которой, как социального явления в России нет. Здесь уместно вспомнить слова А. Солженицына (Московские новости, 28.04.06 г.) о том, что «ксенофобия исторически не была свойством русских, иначе не устояла бы империя из 120 наций. А словом „фашизм“ у нас кидаются безответственно, как удобным бранным словом, чтобы не дать встать русскому самосознанию». Более того, разве есть организации, стремящиеся к захвату власти в нашей стране? Нет. Разве есть попытки изменения конституционного строя? Нет. Разве есть политические партии с фашистской идеологией? Нет. Может быть, у власти находятся фашисты, хотя бы в каком ни будь российском регионе? Тоже нет. О каком же явлении может идти речь, если его нет. В свое время во ВНИИ МВД мы специально занимались изучением этого вопроса и не нашли этому серьезного научного подтверждения. Но уместен вопрос: тогда что же есть? Ведь дыма без огня не бывает. К сожалению, нужно признать — отдельные признаки и фрагменты, увы, есть, но о них я скажу ниже. Но ведь в Европе тоже не все спокойно по этой линии, однако ярлыков мы не видим. Так для чего же все эти конференции, круглые столы, пикеты и митинги, которые как бы являются пиком информационной кампании? Для одних — разобраться, для других очевидно, — помутить воду в связи с грядущим саммитом G-8. Дабы можно было сказать — как можно брать в расчет Россию, как можно считаться с ней, если это фашистское государство? Предвижу ехидную реплику: «опять врага ищем, генерал». Да не врага, а групповые интересы как внутри государства, так и за его пределами. Тут без связи политики, денег, ресурсов и криминала не обойтись. Некоторые изгнанники даже призывают к перевороту (все это знают), а других, оставшихся в России, не покидают предвидения крушения власти «империи» в 2012 году.
-То есть, выполняется заказ сил враждебных нашей стране? А кто конкретно стоит за всем этим?
— На это я не могу ответить, я не работаю в ФСБ, не работаю в аппарате Президента, я — депутат, я делюсь своим видением проблемы, своими наблюдениями. Мы встречаемся с людьми, с населением, рассматриваем имеющуюся информацию, обобщаем и делаем определенные выводы.
— Ну, хорошо, а как же быть с заявлениями крупных чиновников, с созданием антифашистских организаций? Это заказ, или что-то другое?
— Скорее, это головотяпство, помноженное на боязнь прослыть покровителем фашизма. Вот это уж точно наше родное. Судите сами. Возьмем нашумевшее нападение на московскую синагогу. Когда прокурор г. Москвы, тут же, вечером, при осмотре места происшествия, делает перед телекамерами заявление, что преступление совершено на почве ксенофобии и религиозной ненависти, у меня возникают сомнения в его квалификации, поскольку не один юрист не может сходу сказать, что здесь есть полный состав преступления. Одного из признаков нет — субъекта. А может он невменяемый? Такое заявление можно делать только после проведения всесторонней экспертизы. Подчеркну, что я рассматриваю лишь юридическую сторону дела. Почему же так заявляет прокурор? Он что, быстренько, за пять минут, провел блиц-экспертизу и признал Копцева психически полноценным? Увы, нет. В чем же дело? Ответ можно найти разве что у Салтыкова-Щедрина, когда он писал о том, что происходит с глазами чиновника, если его каждый день бить палкой по лбу. То же произошло и в Воронеже. Там, кажется, употребляли даже такие слова, как апартеид и сегрегация. Но на поверку вышло обычное хулиганство.
Теперь возьмем создание антифашистских групп. Не ясно, например, кто они, чем занимаются, какова их роль и программа в антифашистском движении, почему они возникли, как луговые опята после дождя? Тоже бы не плохо получить ответ. Разумеется, тот, кто их создавал, наверно преследовал благие цели. Но в своем искреннем рвении, не разобравшись до конца, он заявил всему миру — в России есть фашизм, коль скоро создана антифашистское движение. Колонной то они прошли, а вот что ими делается для развенчания фашистско-экстремистской идеологии (если таковая есть) среди молодежи — неизвестно.
— Но Вы же сами сказали, что дыма без огня не бывает? Мы же видим на газетных полосах и по телевидению молодых людей, вскидывающих руку в нацистском приветствии, есть те, кто всерьез рассуждает о расовом превосходстве, о необходимости внедрять расово ориентированную евгенику. Разве это не фашизм? Конечно, эти люди, не играют какой либо значимой роли в политической жизни нашей страны, но, тем не менее, они все-таки есть.
— Конечно, это есть. Но это, к счастью, не явление, а лишь признаки. Признаки экстремизма или даже фашизма у определенных молодежных групп. Есть, допустим, неуважительное отношение к той или иной нации, или даже имеют место преступления против ее представителей, продиктованные этим отношением. Есть группы, проповедующие названные вами идеи. Но насколько они многочисленны? Сюда же пытаются притянуть и скинхедов, которые не имеют отношения к экстремизму, являясь обычными хулиганами — неформалами. Сюда же пытаются приписать и футбольных болельщиков. А что это такое, и как классифицировать? Нередко подтягиваются и откровенные банды. В Санкт-Петербурге недавно при задержании застрелили главаря такой банды. Мотивы фашистские в ней были. Но по всем признакам это уголовная (не политическая) банда с садистскими извращениями. Они ведь убили даже двух своих соучастников. И когда на ее основе некоторые СМИ пытаются делать вывод о фашистском подполье в Северной столице — это, уж согласитесь, слишком. А вот к заявлению губернатора В. Матвиенко о том, что нити этой банды ведут в Москву, нужно отнестись очень внимательно. Она политик серьезный. К тому же, это лишний раз подтверждает мой вывод о кукловодах экстремизма.
Надо признать, что в правовом поле экстремизма много тумана. Возьмем хотя бы закон, который мы так быстро приняли. В нем есть понятие «экстремистская деятельность», в скобках «экстремизм». Что такое экстремистская деятельность, в законе прописано, хотя тут тоже много вопросов. А что же тогда такое «экстремизм», который согласно закону идентичен экстремистской деятельности? По логике вещей это явление. Но где это отражено? Недавно прошел круглый стол в Думе, где было сказано, что необходимо разграничить эти два понятия. Но тогда резонен вопрос: А что же мы, господа законодатели, делали пять лет, если даже не сумели дать определения. А людей эти годы привлекали к ответственности, а милицию обвиняли в бездействии.
Или возьмем то, что касается нацистской символики. Запретить ее надо — никто в этом не сомневается. Но вопрос в том, что считать такой символикой? Что она из себя представляет? Цвет ее и форма? А не просто взять и запретить все, что кому-то напоминает символы нацизма, например, руны.
Вот у меня на столе лежит толстенный труд, посвященный русской геральдике, изданный в рамках Федеральной целевой программы «Культура России». И мы легко можем убедиться, что руны, свастики, украшали щиты и доспехи наших предков, присутствовали в орнаментах и даже в иконографии. Так с чем же мы боремся — с рунами, или с нацистской символикой? Это задача для политологов, этнографов, политиков, геральдистов — дать абсолютно четкое определение того, с чем правоохранительным органом надлежит бороться. Я привел только два примера, не касаясь других аспектов борьбы с экстремизмом, которых весьма много. Чистое правовое поле позволит исключить спекуляции на тему экстремизма, которые сегодня происходит, исключить необоснованную критику в адрес сил правопорядка, а главное повысить эффективность работы по пресечению ростков этого опасного явления.
— Действительно, в последнее время часто приходится слышать, что милиция недостаточно активно борется с экстремизмом и русским фашизмом?
— Ну, с русским фашизмом мы уже, по-моему, разобрались. Но даже если бы эти явления и имели место, непонятно, почему вообще на милицию нужно возлагать функции политического сыска или тайной полиции? У нее другой работы хватает. А если это необходимо, тогда нужно обеспечить милицию соответствующими для этого инструментами: ввести специализацию, пригласить психологов, политологов, этнологов и других специалистов. Но я уверен, что как только мы это сделаем, сразу же пойдут вопли о создании политической полиции. Строго говоря — это работа спецслужб. Милиция же должна лишь осуществлять необходимую поддержку мероприятий по противодействию экстремизму. Что она сегодня и делает, ставя на учет лиц, склонных к экстремистской деятельности.
— А как же быть с признаками?
— Если дело пойдет так, как оно идет сейчас, когда вместо реальной работы идет, с одной стороны, ее имитация, а с другой, — бесконечные политические спекуляции, эти признаки вполне могут катализироваться и обратиться в подобие явления.
— Так что же делать?
— Извечный вопрос русского интеллигента: кто виноват, что делать, и где мои очки? Прежде всего, понять, каковы истоки этой проблемы, в чем причины национальной вражды, напряженности в межнациональных отношениях. Причин тут много, но сводить все к чисто политическим, к тому, что молодежь не видит при этом режиме ориентир и своего будущего, а потому идет в фашизм (радио «Свобода» 27.05 2006г.) глубоко ошибочны. Нельзя замалчивать и другие. Например, одна из этих причин заключается в том, что к нам приезжают люди иной культуры, с другими традициями, скажем из Закавказья или Азии. Порой они лезут со своим уставом в чужой монастырь, что, конечно же, вызывает раздражение, а подчас и негодование коренных жителей: поведение на рынках, отлов собак на еду, организация притонов для секс-рабынь, распространение наркомании и т. п. Следует подчеркнуть, что в нашей стране действуют более 150 международных преступных группировок (их называют этническими, что неверно), которые также создают отнюдь не позитивный фон для нормальных межнациональных отношений.
Статистика свидетельствует, что в 2005 году иностранцами в России совершено 53 тысячи преступлений, в то время, как против иностранцев — 13 тысяч. Комментарии, как говорится, излишни. Таким образом, иностранцы совершают против россиян в четыре раза больше преступлений, чем россияне против приезжих. Так о каком же фашизме может идти речь?
И вот что интересно. Когда потерпевшими оказываются русские, то это никого не волнует, все СМИ молчат. Неслучайно на это обратил внимание в своем выступлении в Государственной Думе епископ Ставропольский и Владикавказский Феофан. Будучи членом комиссии Общественной палаты по вопросам толерантности и свободы совести, он заметил, что когда в одной из южных республик (это не Чечня) сожгли 8 русских домов, СМИ об этом не проронили ни слова.
Коснемся теперь морального аспекта дела. А он таков, что некоторые представители иностранных диаспор монопольно захватили значительную часть торговли, рынки другие отрасли народного хозяйства, уже торгуют землей, разумеется, при помощи нашей отечественной коррупции. Эти люди зарабатывают огромные средства, практически не платя налогов. Львиная доля этих денег утекает за границу — на родину этих коммерсантов. Фактически речь идет о паразитизме. А теперь представьте себе молодого человека, выброшенного на обочину жизни. Он не может получить хорошую работу, поскольку его родители не имели возможности дать ему образование. Да и на не слишком престижное место тоже особенно не приходится рассчитывать — поскольку все неквалифицированные работы в основном заняты иммигрантами, готовыми работать за копейки. Он видит, как хозяева жизни гуляют в ресторанах, ездят на дорогих машинах. И он, выросший вне какой либо идеологии, вне нравственных ценностей, начинает бороться с этой социальной несправедливостью так, как умеет, и на что ему хватает воображения. Чего в этом больше национальной или классовой ненависти? Это одна из причин.
Дело в том, что строя так называемое рыночное общество, страну просто разворовывали, самым наглым, самым циничным образом. По сути дела, это происходило до того момента, как пост главы государства занял Владимир Путин. И сегодня мы не найдем никого, кто должен нести за это ответственность — все разбежались, все стали политологами. Мы отказались от какой бы то ни было идеологии, мы перестали заниматься нашей молодежью. Все учреждения, которые должны заниматься воспитанием молодежи, сегодня находятся в плачевном состоянии. Включая армию, а это был мощнейший институт воспитания. Дома спорта, стадионы, были приватизированы и отобраны у молодежи, которая оказалась на улице. Произошло, дикое, искусственное расслоение общества. Было конечно расслоение и в советские времена, но тогда никого не удивляло и не возмущало, что профессор получает больше, чем грузчик, а министр внутренних дел больше, чем сержант патрульно-постовой службы. Теперь же основой для этого расслоение стало тотальное и многократное ограбление населения: обмен денег, дефолт, приватизация. Кстати, насчет приватизации. Когда я был депутатом Верховного Совета, первоначально планировалось людям выдать наличные деньги — по 200 000 рублей на каждого человека. Тогда это была огромная сумма. Но потом, вместо денег решили раздать бумажки — ваучеры. И колоссальные богатства страны, заработанные нашими дедами и прадедами, оказались украденными. И что же — молодежь, лишенная воспитания, идеалов, перспектив оказалась на улице. И не удивительно, что в этой ситуации в роли врага — чужака, виновного в нищенской жизни россиян, оказался иммигрант, с иной внешностью, носитель другой культуры, и, увы, не всегда безукоризненно себя ведущий.
Я глубоко убежден, что основные причины существующей сегодня межнациональной напряженности лежат в социальной сфере. Когда на Россию вешается ярлык фашиствующего государства, почему-то замалчиваются причины того, что у нас стало 2 миллиона неграмотных детей, 4 миллиона — попробовавших наркотики, сотни тысяч беспризорных, 2 160 детских домов, что в России в 8 раз в течении последних 30 лет увеличилось количество невменяемых убийц (был 1%, стало — 8%). Не говорят серьезно о причинах физической и нравственной деградации общества.
Не так давно мы провели круглый стол по теме «Насилие в обществе». На него мы пригласили ведущих академиков, профессоров из организаций, влияющих на общественное мнение в стране. Широко была представлена молодежь, были специалисты по вопросам компьютерных технологий, в том числе и игр. Были приглашены представители шести самых известных правозащитных организаций. И что удивительно, никто от них не пришел. А перед этим мы общались с ними, предлагали работать вместе. Но они не пришли, видимо им было не интересно. Пиариться, кричать о ксенофобии и фашизме, выступать перед аудиторией, которая не задает скептических вопросов — это да. А вот конструктивно работать, заниматься серьезным анализом, это им не нужно.
Резюме этого круглого стола было следующим: разрушив старые идеалы и нравственные ценности, мы не сумели создать новых. И образовавшийся вакуум пытаются заполнить извне, навязывая нам вещи и взгляды, часто чуждые не только православным, христианским воззрениям, но и просто нормальной физиологии человека. Постоянно внешние силы подбрасывают нам неприемлемые и опасные для России идеи, которые, проникая в общественное сознание нашего народа, начинают действовать как болезнетворные бациллы, разрушая и заражая все вокруг. К сожалению, в силу разных причин наш социальный организм ослаб.
— Видимо Вы говорите о проблеме так называемых сексуальных меньшинств, обсуждение которой изо всех сил стараются навязать обществу?
— В том числе. Кстати, а что в России больше заняться нечем? Почему эти вопросы нас вообще должны волновать. Пусть занимаются, чем хотят у себя дома. Сегодня их за это не преследуют. Так нет же, они хотят пройти маршем по центру города, возложить цветы на могилу неизвестного солдата: ах, Ты, Господи, патриотизм проснулся! Для чего они делают это, кто ими управляет? Совершенно очевидно, что сочувствия и понимания у населения нашей страны им не добиться. Они это делают в расчете на зарубежных радетелей. И как нетрудно отметить — накануне Большой восьмерки. Чтобы обвинить Россию в очередной раз — смотрите, какая это дикая страна, в которой до сих пор живут с женщинами, а не с мужчинами, как все цивилизованные народы. Более того, не позволяют гомосексуалистам и прочим ошибкам природы организовать парад в Москве. Вероятно, на свободных и раскрепощенных европейцев это произведет впечатление. Но, господа, давайте честно — ведь от всей этой комедии провокация так и прет в глаза. Неужели же мы ослепли!
Если мы обратимся к посланию Президента России к Федеральному Собранию, мы увидим, что он провозглашает в качестве одной из приоритетных, главных ценностей — семью. И именно это главное, а не деньги, которые будут выплачиваться за каждого ребенка. Владимир Путин подчеркнул, что, только утвердив традиционные ценности семьи, можно решить демографическую ситуацию, а отнюдь не за счет иностранных иммигрантов. К счастью, Президент не одинок. О необходимости возвращения к традиционным ценностям, к Православию говорят немало организаций и общественных деятелей. Идет осознание и осмысление и русского пути, роли нашей многонациональной страны в мире. Идет возрождение многократно осмеянного и оболганного патриотизма. И это прекрасно.
— Мы видим, что те, кто громче всех говорит об угрозе русского фашизма, также обычно склонны обвинять милицию и другие правоохранительные органы в попустительстве и чуть ли не в сочувствии к скинхедам. В качестве подтверждения они любят ссылаться на результаты опросов, якобы свидетельствующих о высоком уровне ксенофобии в рядах милиции. Так ли это?
— Я знаком с этими опросами. И могу сказать, что они проведены недобросовестно, поскольку в самом вопросе («Как вы относитесь к мигрантам?») уже был заложен конкретный ответ. Специфика милицейской службы такова, что сотрудники органов внутренних дел главным образом имеют дело с правонарушителями, будь то иммигранты или коренные жители. Соответственным будет и отношение милиционера к его «клиентам». Но если вы спросите любого работника милиции, как он относится к иммигранту, который законопослушен, платит, налоги и уважает местные обычаи и традиции, то каждый скажет, что к такому гостю он относится хорошо. И ксенофобия здесь абсолютно не причем.
— Хорошо, Александр Иванович. Тогда как Вы оцениваете избиение работками милиции таджиков-студентов в общежитии Государственного университета управления?
— Я не прокурор, и даже не корреспондент, чтобы сразу определить мотивацию преступления. Скажу одно: это для меня дико. Не сама драка, ей у нас никого не удивишь, а то, что в ней участвовали работники милиции. Общественный вред они причинили огромный. Но я криминолог и чтобы лучше понять мотивацию, хотелось бы, чтобы общество знало: кто и для чего идет сегодня работать в милицию? Почему нет очереди, о которой мы мечтали на заре демократии в 90-х годах? По каким причинам за 15 лет уволилось почти 1,5 миллиона работников милиции? Почему мы так дешево ценим жизнь милиционера, ведь за 6 лет погибло 2 тысячи сотрудников органов внутренних дел (в Чечне лишь третья часть) и 4 тысячи ранено? Почему нас сегодня это мало волнует? Вот если мы честно ответим на эти вопросы, то и поймем мотивацию этого и других преступлений, совершаемых работниками милиции.
— И все же, что необходимо сделать, чтобы оптимизировать межнациональные отношения в стране, нейтрализовать все негативные проявления и не допустить того, чтобы признаки превратились в явление?
— Необходимо глубокое, объективное и всестороннее исследование происходящих в стране процессов по этой проблематике. И их результаты должны быть правдивыми, и свободными от политической конъюнктуры и спекуляций. Только тогда мы получим полную картину происходящего, которая позволит найти необходимое решение. Сегодня мы не имеем даже социально-демографического и нравственно-психологического портрета личности правонарушителя.
Я глубоко убежден, что репрессивная политика и упор исключительно на работу правоохранительных органов, не решит проблему по искоренению экстремистских тенденций. Необходимо принять общегосударственные комплексные меры: в социальной сфере, в системе образования, в том числе и дополнительного, в области культуры и СМИ. Нужна широчайшая профилактика. Нужно вернуть молодежи все детско-юношеские учреждения, создавать новые, сделать работу в этом направлении одним из национальных приоритетов. Все это конечно делается, но пока что очень медленно.
При этом необходимо принять в расчет, что усиление негативных тенденций в обществе свидетельствует о том, как говорил в свое время старик Маркс, что в сердцевине этого общества есть что-то гнилое. Поэтому всевозможные эксцессы, на мой взгляд, — не что иное, как тревожный сигнал о грядущей опасности. Задача же государства и общества — вовремя услышать его.
