 |
| Радонеж | 27.06.2006 |
Некоторые толкования происходящего вообще вызывают оторопь. Например, православный гражданин разъяснил, что за «оранжевой революцией в Бутово» стоят, с одной стороны, разработчики проекта «русский ислам» (видимо, именно поэтому выселяют на ул. Кадырова), а с другой — пропагандисты Ющенко в России. А журналистка из «Известий» (N от 22.06.06, материал «Жители сносимого поселка расстаются врагами») объяснила злоключения жителей Бутова с простодушием милицейского протокола: да просто выселяемые «пытались сыграть в азартную игру с государством и проиграли». Вообще-то, государство, играющее с подданными в азартные игры, — это государство наперсточников. Не хотелось бы в таком государстве жить. Хотя мы именно в нем прожили все 90-е. Под регулярно повторяемый (с небольшими вариациями) рефрен: мол, надо делиться. Понимать его надо было именно в «наперсточном» смысле — это вам надо делиться с нами. А теперь наблюдаем повторение, естественно, в виде фарса. Особенно впечатляет обещание не допускать «жлобства» — со стороны выгоняемых из домов…
Что наводит на особо грустные размышления, так это то, что в последнее время по такой же модели развиваются и другие дискуссии. Например, привезли в Россию архив Ильина. И «иже во власти суть» взялись изучать наследие философа. Но тут же споткнулись о слово «русский», которое у Ивана Александровича встречается с большой частотой, — для него оно много значило. А для нас? Вот, к примеру, американец Хантингтон книжку недавно выпустил, под названием «Кто мы?». В смысле — американцы. А мы, русские, — кто? Какова «русская национальная идентичность»?
Неугомонный муфтий Гайнутдин (в интервью Kreml.org) объясняет, что это вообще все устарело: «Термин „Русская земля“ принадлежит далекой истории. После разрушения Киева в 12 веке другими русскими князьями во главе с Андреем Боголюбским, единая русская государственность, имевшая конфедеративный характер, де-факто и вовсе прекратилась. Последние остатки этнически „русской государственности“ на севере Руси были уничтожены царем Иваном Грозным в его походе на Великий Новгород». Даже больше того — не просто устарело, а никогда и не было: «Концепция „русской нации“ является искусственным, надуманным образованием, не имеющим опоры в реальности и в реальной истории», «для обозначения государствообразующей нации с 15 века и вошел в оборот другой, казалось бы, синонимический термин „российский“», «от термина „русская нация“ лучше либо совсем отказаться, либо понимать под ним всех россиян. В основу общероссийской идентичности должна быть положена гражданская идентичность». И вообще: «Понятие российской культуры должно расширить свои границы, Например, творческое наследие таких великих татарских поэтов, как Габдулла Тукай и Муса Джалиль, во всех учебниках России должны стать неотъемлемой компонентой российской культуры». Это, значит, чтоб про всякую там русскую культуру, или, хуже того, «православную» даже не заикались.
Ну, скажут, это ж Гайнутдин, от него еще и не такое услышишь — лицо неофициальное. Хотя, как сказал бы булгаковский Коровьев, сегодня оно неофициальное, а завтра, глядишь — и еще какое официальное. Не очень и давно организатор всей «управляемой демократии», т. Сурков так и указал: «Наша история показывает, что русские цели всегда выходят далеко за пределы национального быта… Всякое большое русское дело — будь то Третий Рим или Третий интернационал — всегда бывало делом сверхэтническим, общим для многих народов». Конец цитаты. И слава Богу — а то еще немного, и в «большие русские дела» записались бы и мафия с Брайтон Бич, и лондонские «челсивладельцы» тоже…
Не остались в стороне и записные «патриоты» с записными же «государственниками». Проханов разразился многосерийной «пятой империей», понять из которой можно только, что «русское» для него — «советское». А философ Дугин противопоставил плохому и подлежащему искоренению «национализму ненависти» долженствующий быть высочайше дозволенным и всячески поощряемым властью «национализм любви». Ни про тот, ни про другой, впрочем, понять ничего нельзя (чувствуется постмодернистская постфилософская выучка). С одной стороны, люди, исповедующие нехороший «национализм ненависти» или «основывающие на нем свои действия, не провозглашают ни расового превосходства, ни приоритета какой-то одной религии, ни принципа „вождизма“, ни какой-то конкретной политической системы фашистского или нацистского толка». В общем, милейшие люди — а их искоренять предлагается. С другой стороны, достойный всяческого одобрения «национализм любви» оказывается основанным на принципах, среди которых «усиление роли религиозного фактора в воспитании и образовании, в формировании морального облика народа» (здесь же рядом у философа заклинания о «многонациональной и многоконфессиональной»), «повышенное внимание к истории своего народа» (ну да, это про третий интернационал и другие «большие русские дела»), «заботливое отношение образовательных структур к языку, информационной политике, передаче новым поколениям традиционных ценностей» (в смысле — «Габдулла и Муса во всех учебниках России»). С националистами же неправильными, адептами «национализма ненависти», по мысли постфилософа, специально и бороться не надо будет — они сами тихо вымрут в атмосфере победившего «национализма любви». Надо понимать, по причине большой удушливости оной атмосферы…
Русского националиста Ильина «иже во власти», видимо, решили прочитать так: себе оставляются «вершки» — рассуждения о «национальной идее» и о некоем «просвещенном», «высочайше утвержденном», «правильном» национализме, причем изредка употребляется и подозрительное слово «русский» — ну, там, если какой интернационал подвернется или Брайтон Бич. А гражданам — «корешки», то бишь, высочайше, опять же, подтвержденное право «не жлобствовать». Ну, и на том спасибо — могло быть хуже.
Потому как, ежели кто вздумает жлобствовать — поправки в законопроект о противодействии экстремизму, уже внесенные в нижнюю палату парламента «единороссами», предусматривают значительное расширение перечня признаков экстремистской деятельности. Так, к экстремизму предлагается причислить «воспрепятствование законной деятельности органов госвласти» в сочетании с «насилием или угрозой его применения» и «публичную клевету в отношении лиц, замещающих государственную должность РФ или субъекта РФ, соединенную с обвинением указанного лица в совершении тяжкого или особо тяжкого преступления». Более того, в пояснительной записке к законопроекту отмечается, что экстремизмом следует признать «не только прямой призыв к осуществлению экстремистской деятельности», но и «публичные выступления, которые побуждают к осуществлению или допускают возможность осуществления экстремистской деятельности». Например, ежели ты отказался выметаться с участка, который себе мэрия приглядела, да еще плакат вывесил, мол, Путин, помоги, — получаешься ты экстремист, воспрепятствующий законной деятельности. Или в телевизионном ток-шоу сказал (как член Общественной палаты), что представители столичной власти не встречаются с жителями мятежного микрорайона, — то же самое (спикер т. Платонов тут же квалифицировал высказывание, как «наглую клевету» в адрес представителя власти, то есть, жутчайший экстремизм). А ежели ты в газетной статье выразишь пожелание, чтоб в школьной программе по литературе оставался Достоевский, да еще призовешь к тому, чтобы школьникам о православной культуре рассказывали, тогда как во всех учебниках, ясное дело, должны быть Габдулла и Муса — ну, тогда ты вообще жлоб редкий и махровый «националист ненависти». И разговор с тобой будет короткий: «таким „деятелям“ необходимо закрыть доступ в общественную жизнь» (цитата из обращения 13 губернаторов). Пока только общественную…
