 |
| РИА Новости | Алексей Исаев, Махмут Гареев | 27.06.2006 |
Ответы на вопросы
1. Андрей Антонов, Москва: Загадка «внезапности» войны не исчерпывается вопросами экономики, стратегии и разведки — загадочен даже час начала нападения Германии на СССР. В своих «Воспоминаниях и размышлениях» Г. К. Жуков сообщает о налете авиации на Черноморском направлении в 03:07, в 3:30 бомбят Белоруссию, в 03:33 Украину, в 03:40 Прибалтику… Молотов, в известно речи говорит: «Сегодня, в 4 часа утра, без предъявления каких-либо претензий…» Формальное объявление войны от лица Германии сделал Шуленберг — в 05:30. Советские источники никак не комментируют такую разноголосицу. Как вы считаете, это недоразумение или в этом есть какой-то смысл?
Алексей Исаев: Внезапность нападения на СССР была в первую очередь стратегическая, то есть в определенный момент советское руководство понимало, что начнется война, но не успевало адекватно отреагировать переброской войск в приграничные округа. Нестыковки по времени встречаются всю войну и являются следствием разницы между московским и берлинским временем, которая составляла два часа. Кроме того, немецкое командование было вынуждено ряд мер сдвинуть на период до формального объявления войны. Помимо диверсантов, которые были переброшены на советскую территорию за несколько часов до нападения, немецкая авиация пересекла границу еще затемно, чтобы достичь аэродромов и других объектов в первые часы войны. Поэтому объявление войны Шуленбергом было уже просто пустой формальностью, так как вне зависимости от результатов разговора с ним остановить начавшийся процесс авиаударов по аэродромам было уже совершенно невозможно. Временем нападения на СССР следует считать 3.30 утра московского времени 22 июня 1941 года. 3.07, указанные в в вопросе — это время фиксации налета РЛС крейсера «Молотов» в Севастополе.
Махмут Гареев: Разница во времени по разным источникам объясняется во-первых, тем, что немецкие войска не одновременно начинали боевые действия и в самом начале их боевых действий в разных местах на 3−40 минут практическое начало действий расходилось. Действительно, Севастополь бомбили где-то в 3 часа 7−8 минут, Белоруссию — в 3.30 и т. д., ну например полоса Ленинградского Военного округа — в 4 часа. Румынские войска перешли в наступление только через неделю, финские войска тоже не сразу перешли в наступление. Молотов обобщил и сказал усредненное время, не мог же он в выступлении перед народом перечислять — 3.07, 3.30… Он сказал — четыре часа. Кроме того, поступали и ложные данные. Фактически утром 22 июня началась война. Шуленберг тянул, конечно, а потом его, к сожалению, не сразу приняли. Нужно доехать, зайти в кабинет, из кабинета Молотова надо перейти в кабинет Сталина, это занимало 15−20−30 минут, поэтому никто не мог зафиксировать, в какую секунду и минуту все произошло. Практически — ранним утром 22 июня. Фактического точного времени начала войны нет, и не нужно, потому что жизнь гораздо сложнее. Немцы назначили на 3.30 начало действий авиации, для сухопутных войск было назначено другое время.
2. Владимир Батищев, Воронеж: Являюсь большим поклонником Вашего творчества, спасибо за то, что открываете людям глаза на истинные события Второй Мировой. В связи с этим вот какой вопрос. После прочтения ряда Ваших книг у меня создалось впечатление, что события начала войны в целом не могли развиваться по-другому сценарию, т. е. более благоприятно для СССР. Считаете Вы, что теми силами и средствами, которые у нас имелись на 22/06/41, нельзя было вести войну более удачно в стратегическом масштабе? Если не считаете, опишите вкратце, почему. Планируете ли Вы написать книгу о том, какие меры по подготовке к войне можно было предпринять с 1939 года, и к каким событиям это привело бы нашу страну?
Алексей Исаев: Следует понимать, что поражение РККА в первую очередь объяснялось упреждением советских войск в мобилизации и развертывании, а во вторую очередь — промахами в строительстве советских вооруженных сил, недостатком опыта командного состава и неопытностью рядовых и младших командиров. Поэтому в условиях запуска процесса выдвижения армии внутренних округов к границе в конце мая 1941 года могло изменить соотношение сил столкнувшихся в первый день войны войск и увеличению плотности построения армии прикрытия границы. При изменившемся соотношении сил немецкие операции развивались бы медленнее, и быстрого продвижения вперед, как это было в реальном июне 1941 года, ожидать не приходится. Поэтому мой прогноз на благоприятнейший вариант развития событий — поражение на западном фронте и относительный успех на юго-западном направлении. Что касается мер по подготовке к войне, то нам сегодня легко давать советы высшему руководству страны и армии. Промахи в строительстве вооруженных сил 1939 года имели место, однако обуславливались объективным объемом знаний о противнике и вероятном развитии событий.
3. Леонид, Москва: Насколько будет правомерен вопрос об успехах немецкой контрразведки в последние предвоенные годы на территории СССР?
Алексей Исаев: Если я правильно понял формулировку вопроса, то речь идет о разведке. Ответ можно разделить на два направления: разведывательная деятельность относительно положения войск и получение сведений о новейших образцах боевой техники. Положение войск приграничных округов было выявлено немцами достаточно точно. В первую очередь это касалось положения аэродромов, что позволило впоследствии наносить эффективные удары по ним. Однако и в этом направлении имелся ряд ошибок, в частности, на немецких картах в положении войск Красной Армии на 21 июня 1941 года присутствует концентрация механизированных соединений в Молдавии, которой в действительности не было. Выдвижение войск внутренних округов до начала войны немецкой разведкой выявлено не было. Сведения о новейших образцах бронетанковой техники, полученные немецкой разведкой, были разрозненными и размытыми. Я читал немецкие документы отдела изучения армии востока (OKH/FHO), в которых данные о Т-34 причудливо накладываются на сведения о тяжелом танке Т-35. Там же были донесения из войск, поступившие в первые дни войны, в которых прямым текстом говорилось, что встреченные немецкими пехотинцами танки отсутствуют в выданных им до войны справочниках по советской бронетехнике.
4. Дмитрий, Москва: Расскажите поподробнее о термине «стратегическая внезапность»? Что это? Почему не были своевременно приведены в боеготовность находившиеся у границы дивизии?
Алексей Исаев: Стратегическая внезапность нападения — это осознание возможности противника напасть высшим руководством страны и армии в тот момент, когда они не могут адекватно отреагировать на эту угрозу. 14 июня 1941 года было опубликовано сообщение ТАСС, являвшееся приглашением Германии к диалогу дипломатов. Когда на это сообщение не было получено никакого ответа, к границам начали выдвигаться армии внутренних округов с Северного Кавказа, Поволжья, Орловского военного округа, а также так называемые «глубинные» стрелковые корпуса особых (приграничных) округов, находившиеся в нескольких сотнях километров от государственной границы. Однако собрать группировку войск, способную достойно встретить противника, советское командование уже не успело. «Глубинные» корпуса находились на марше в 100−150 км от границы и не могли помочь своим товарищам, встретившим первый удар противника. Армия внутренних округов к этому моменту постепенно выгружались на линии рек Западная Двина и Днепр и тем более не могли сказать свое веское слово в приграничном сражении. В этих условиях приведение дивизии армии прикрытия в боевую готовность не давало решительного преимущества в военном отношении, но могло вызвать дипломатические осложнения, поэтому их начали приводить в готовность только в ночь с 21 на 22 июня. Пока приказы дошли до войск, война уже началась, и в Брестской крепости части двух дивизий, 6-ой и 42-й, оказались в ловушке под ударами немецкой артиллерии.
5. Роман: Здравствуйте, Алексей. Я читал все ваши книги, читал книги критикуемого вами Виктора Суворова, но мне показалось, что вы так и не ответили читателю на простой вопрос. Зачем Гитлер напал на Совесткий Союз, получил войну на второй фронт, почему к атаке не были привлечены восточные союзники — японцы, и чем, кроме как превентивным ударом по противнику можно объяснить начало Великой Отечественной Войны. Спасибо.
Алексей Исаев: Целью «Барбароссы» было сокрушение единственного потенциального союзника Англии на континенте, что должно было побудить англичан пойти на переговоры о мире. Если и прослеживается превентивность такого нападения, то направленная в неопределенное будущее: СССР непрерывно усиливался, и сокрушить его до завершения процесса реорганизации советских вооруженных сил было проще, чем сталкиваться с реорганизованной Красной Армией в том или ином сценарии начала войны через несколько лет. Так же немецкое руководство недооценивало возможности Красной Армии как в плане сопротивления первому удару, так и в плане возможности мобилизации новых соединений. Поэтому в целом план выглядит достаточно логично: использовать отмобилизованный Вермахт для разгрома России, оставить в ней незначительные силы для поддержания оккупационного порядка, демобилизовать значительную часть армии и сосредоточить усилия на воздушной и морской войне с Западом.
6. Кириллов Алексей, Москва: Армия Советского Союза понесла потери еще до войны, в годы репрессий. Есть ли факты репрессий по отношению к командному составу, известным конструкторам и т. п. в годы войны?
Алексей Исаев: Репрессии против командного состава как причина поражения 1941 года — это на самом деле попытка найти простой ответ на сложный вопрос. Ни о каких 40 тысячах расстрелянных в предвоенные годы командирах не может быть и речи, 40 тысяч человек — это общее число уволенных из армии командиров за 1937−1940 гг. Меньшая часть их была расстреляна, а многие впоследствии вернулись в строй. Кроме того, в это число попали лица, осужденные за хозяйственные и бытовые преступления, а также уволенные из армии по далеким от политики мотивам. Основной причиной нехватки командного состава в 1941 году был быстрый рост Красной Армии в последние предвоенные годы. Количество репрессированных командиров составляло единицы процентов от численности офицерского корпуса Красной Армии в 1941 году. Мы действительно потеряли многих достойных военачальников, но нельзя забывать, что многие репрессированные комбриги и комдивы были освобождены в 1940−41 году. Многим хорошо известны имена К.К.Рокоссовского, А.В.Горбатова, которые из застенков НКВД вернулись на командные должности. И таких были десятки. Назову еще имя В.Д.Цветаева, не так хорошо известного, но достойного советского военачальника, участвовавшего в прорыве Миус-фронта и руководившего 33-й армией в Берлинской операции.
7. Владимир Батищев, Воронеж: К вопросу о потерях. Как Вы считаете, были ли потери Вермахта на протяжении ВОВ существенно (в разы) ниже потерь РККА? Было ли это следствием более четкой организации боевых действий немецких войск? Дело в том, что я прочитал практически все статьи на сайте «Я помню», и по воспоминаниям участников боев наши воевали хуже, и организация боев была более слабой. Поэтому, особенно в первые 2 года войны, потери в пехоте были очень высоки?
Алексей Исаев: Если говорить об «общем счете», то Красная Армия действительно потеряла примерно в два раза больше военнослужащих, чем Вермахт. Однако во многом это объясняется большими потерями в 1941 году и массовой гибелью советских военнопленных в немецких лагерях. Если говорить о тактическиом мастерстве, то немецкая армия была достойным и сильным противником, наносившим тяжелые потери в начальный период войны до накопления боевого опыта солдатами и командирами Красной Армии. Но следует заметить, что мемуарная литература и воспоминия участников событий часто преувеличивают возможности противника и занижают масштабы понесенных им потерь. В глазах бойца под огнем враг кажется неуязвимым. Однако по другую сторону окопов на головы солдат в шинелях цвета фельдграу сыпятся тяжелые снаряды и ракеты Катюш.
Приведу конкретные примеры. В неудачной для Красной Армии операции «Марс» ноября-декабря 1942 года подтвержденное документально соотношение потерь составляет 1 к 4 в пользу Вермахта, а не 1:14 и не 1:10, как это может показаться, если читать воспоминания участников.
Еще один пример — это позиционное сражение на реке Миус во второй половине июля — начале августа 1943 года. Войска Южного фронта потеряли в этом сражении 61 тысячу человек, а противостоящая им 6-я немецкая армия — 21,3 тысяч человек. К концу войны соотношение потерь стало сглаживаться, и в боях за плацдармы на Одере в феврале 1945 года немецкие войска несли потери большие, чем соединения 1-го Белорусского фронта Г. К.Жукова.
Набравшие опыт бойцы и командиры научились взламывать немецкую оборону и собирать обильный урожай пленных в больших и малых окружениях.
8. Валентина, Тверь: Как Вы считаете, советское правительство не подготовилось к войне или просто неправильно рассчитало сроки для передислокации войск для выдвижения на приграничные рубежи?
Алексей Исаев: Упреждение советских войск в мобилизации и развертывании в значительной степени было просчетом советского политического руководства, не сумевшего правильно оценить планы и намерения противника. При этом подготовка театра военных действий и войск заслуживает достаточно высокой оценки. В короткий период вдоль границы была сооружена цепочка технически совершенных укреплений, сыгравших свою роль в первые дни войны. Например, немецкая 44-я пехотная дивизия была на сутки задержана укреплениями линии Молотова, находящимися южнее Владимира-Волынского, занятыми только гарнизонами ДОТов. Сопротивление в укрепрайоне на направлении главного удара немцев на Украине продолжалось до 24−25 июня.
Приграничные дивизии были перед войной существенно усилены: они с апреля 1941 года содержались по штатам, близким к штатам военного времени, а в период учебных сборов мая-июня 41 года получили личный состав, доводивший их численность практически до штата военного времени. Такое усиление оказалось жизненно необходимым в условиях растянутости дивизии по фронту.
Резюмируя вышесказанное, можно сделать вывод, что передышку с сентября 1939 по июнь 1941 года советское руководство использовало с большой пользой, но не обошлось без просчетов, ставших роковыми.
9. Faik, Baku: Последние переговоры с Гитлером Молотов вел вызывающе-враждебно (П.Шмидт"Переводчик Гитлера"). Почему?
Алексей Исаев: Следует сказать, что имела место неадекватная оценка немецким руководством возможностей Советского Союза, а советскими сановниками, в частности, Молотовым, завышение своих реальных возможностей в глазах противников. Поэтому разговор, который Молотов вел (как он считал) на равных, оценивался противоположной стороной как вызывающе враждебная манера ведения переговоров. Такое непонимание сторон привело к тому, что после переговоров с Молотовым в ноябре 1940 года Гитлер окончательно принял решение ввести в действие план войны с СССР и в декабре 1940 года подписал Директиву N21, известную как план Барбаросса.
10. Leonid: Алексей Валериевич, как по Вашему различался бы ход и исход ВОВ, особенно в 1941−2 годах, если бы Советское руководство своевременно провело бы мобилизацию и развертывание? Не получилось бы еще хуже, поскольку немцы могли разгромить сразу все войска у границы? Сколько войск предполагалось иметь по планам развертывания в приграничных округах — с разбивкой по округам и по срелковым и танковым (моторизованным) дивизиям?
Алексей Исаев: Этот вопрос очень сложен для меня, поскольку приходится полемизировать с авторитетным мнением, высказанным Г. К.Жуковым. На мой взгляд, своевременный сбор у границы соразмерных силам вторжения войск привел бы к лучшему результату приграничного сражения, чем произошедший в реальности. Контрудары механизированных корпусов были нанесены вовремя и были бы поддержаны пехотой.
Я далек от мысли, что Красная Армия отбросила бы Вермахт до Вислы, но анализируя сражения июня-июля 1941 года, я прихожу к выводу, что приграничное сражение пришло бы к позиционному кризису, подобному августу-сентябрю 1914 года на Западном фронте.
11. Александр, Москва: Уважаемый Алексей! В своих книгах Вы часто подчеркиваете преимущество наступательной стратегии перед оборонительной. Тем не менее, очевидно, что оборона и наступление-две стороны одной медали, неразрывно связанные между собой. Нет ли у вас примеров из истории ВОВ, когда именно оборона, а не наступление была единственно верным оперативным решением?
Алексей Исаев: Да, я могу назвать такой эпизод, это наступательные действия Западного фронта в августе и первые дни сентября 1941 года. В этот период были предприняты ряд наступлений, столкнувшихся с плотной обороной немцев на Смоленском направлении. По итогам боев 4 советские дивизии получили звание Гвардейских, в том числе одна — под Ельней. Однако эти наступления истощили войска, что в октябре 41 года лишило советское руководство дополнительных резервов для парирования немецкого выступления в рамках операции «Тайфун».
Однако я настаиваю на целесообразности проведения активной стратегии ведения оборонительных операций в условиях владения противником стратегической инициативы. Кажущиеся иногда бессмысленными советские наступления в конечном итоге оказывали воздействие на общую обстановку, и маневр резервов противника, даже не предусматривавшийся первоначальными планами этих выступлений.
Также обращаю внимание на стилистику ведения оборонительных операций нашим противником. Вспомним февраль 1943 года в Южном секторе Советско-Германского фронта. Советские танковые корпуса рвутся к Днепру, фронт рушится, что делает Манштейн? Закапывается в землю? Нет, он готовит контрнаступление во фланг Юго-Западному и Воронежскому фронтам. Что было дальше, мы знаем. Прекращение наступательных операций «Звезда» и «Скачок» и потеря только что освобожденного Харькова.
Контрудары и контрнаступления практиковались немцами и впоследствии. Даже в феврале 1945 года Гудорианом было спланировано контрнаступление из Восточной Померании, заставившее Жукова развернуться от Берлина на север.
12. Павел Т., Москва: Уважаемый Алексей, я бы хотел задать Вам несколько вопросов: 1. Как Вы считаете, насколько правомочно утверждение, что победа под Сталинградом — заслуга во многом и Ленд-Лиза? Я в курсе, что основные поставки пошли в 1943—1944, но в 1942 всё висело на волоске и можно ли сказать, что ЛЛ стал «решающей» пушинкой, сломавшей спину верблюду? 2. Каковы были бы, по-Вашему, последствия победы немцев под Сталинградом? Ведь по сути немцы в некоторых местах действительно подошли к Волге — но чтобы использовать победу и остановить потоки нефти с Кавказа, надо было еще достаточно долго Сталинград удерживать (кстати, тут встает вопрос о собственных нефтяных резервах СССР). Насколько было бы возможно перенаправить потоки нефти вместо ВОлги через Иран? Или немцы бы растянули фронт и попытались захватить Кавказ? 3. Что такое «наступательные виды вооружения»? ;) 4. Не кажется ли Вам, что с изобретением мобильной обороны, четкое разделение между наступлением и обороной, переходящей в контратаку, провести почти невозможно? 5. Как Вы считаете, отведи СССР в 1941 войска от границ за реку, стараясь не ввязываться в героические, но обреченные бои на границе, дающие врагу себя взять в танковые тиски, изменился бы для СССР ход войны и если да, то в лучшую или худшую сторону? Насколько это было вообще возможно? 6. Куда в 1941 году делись 90% авиации СССР? Заранее спасибо, Павел.
Алексей Исаев: 1. Роль Ленд-Лизовской техники в сражении за Сталинград была незначительной. Советские войска действовали практически исключительно на отечественной боевой технике.
Был эпизод использования 167 и 241 танковых бригад на американских танках Ли и Стюарт на Сталинградском фронте в конце сентября 1942 года. Но они исчезли в пламени сражения за один день. Из боя вернулись по два танка в каждой бригаде. Авиация Восьмой Воздушной Армии, оборонявшей Сталинградское небо, состояла из самолетов отечественного производства.
Что касается поставок вспомогательной техники, то по крайней мере до лета 43 года подавляющее число машин в войсках было отечественного производства. Мелькающие на фотографиях, относящихся к Сталинграду, Виллисы и Матильды составляли незначительную часть участвующей в боях техники.
2. Более значимым фактором мне представляется использование высвобождающихся под Сталинградом немецких войск для решающих ударов на других направлениях.
3. Четкой границы между «наступательным» и «оборонительным» вооружением провести нельзя. Любое средство вооруженной борьбы может быть использовано как в наступлении, так и в обороне. Механизированные соединения являются прекрасным средством отражения наступления противника ударом во фланг или построением перед фронтом наступления «подвижного УРа» (укрепленного района). По последнему варианту действовала Вторая Танковая Армия в сражении на Курской дуге. Традиционное оружие обороняющегося — мины, активно используются в наступлении для быстрого построения заслонов на флангах.
4. На это я уже отвечал ранее.
5. Неясно, о какой реке в данном случае идет речь. Болшая часть границы и так проходила по рубежу Задпадного Буга.
6. Этот вопрос я освещу подробнее при ответе на следующий вопрос.
13. Николай, Москва: Что произошло с советской авиацией в первые дни войны? Приходилось слышать самые противоречивые версии…
Алексей Исаев: Основной проблемой авиации приграничных округов было отсутствие аэродромного маневра. Это означало, что истребители или бомбардировщики, подвергшиеся налету в первые часы войны, не имели возможности перелететь на другой аэродром, а оставались на прежнем месте, уже хорошо известном противнику. «Спящие аэродромы» в значительной мере являются мифом, действительно «спали» только отдельные авиаполки, пилоты которых несерьезно отнеслись к обьявлению тревоги ранним воскресным уктром, сочтя ее учебной. Куда более распространенным сценарием было отражение первого удара авиации противника по аэродрому силами дежурного звена. Однако за первым ударом следовали второй, третий, четвертый и даже пятый. Рано или поздно советский аэродром оказывался в положении, когда нет возможности встретить удар противника дежурным звеном — все наличные самолеты заправлялись, перезаряжали оружие, или же исправляли мелкие поломки. Именно в такой ситуации аэродром превращался в море огня. Негативно сказался на возможностях советской авиации также отход назад, когда неисправные самолеты приходилось бросать. В условиях статичного позиционного фронта эти самолеты были бы исправлены и введены в строй. А так при отступлении приходилось бросать. Тем не менее, совестские ВВС были важным фактором вооруженной борьбы в первую неделю войны. Это хорошо прослеживается при изучении немецких источников. Часто именно авиация оказывалась единственным средством, задерживавшим продвижение вглубь советской территории. В некоторых случаях «сталинским соколам» удавалось даже захватывать локальное господство в воздухе над вырвавшимися вперед немецкими дивизиями. Потеря тысяч самолетов стала разменом техники на численное превосходство противника над каждым из эшелонов Красной Армии.
14. Пит, Новосибирск: Насколько повышают эффективность обороны укрепрайоны (в условиях 2й мировой)? Разумеется, всё зависит от конкретных условий, но меня интересует приблизительная оценка. Для определённости можно дать такие условия. Имеем УР класса линии Молотова, отстроен по всему фронту наступления, заполнен подготовленной обученными артиллеристами, пулемётчиками и пехотой (10 000 чел), плотность войск нормальная. Его атакует пехота при нормальной поддержке артиллерии, авиации и танков. УР отбился при умеренных (около 25%) потерях. Сколько нужно было бы поместить человек с тем же оружием в обычные окопы, чтобы отбиться с теми же потерями в 25%?
Алексей Исаев: Бессмысленно отрицать повышение возможностей обороны за счет ее опоры на долговременную фортификацию. Однако залогом устойчивости обороны являются контратаки. Всевозможные «линии» отличаются высокой стоимостью и не обладают маневренностью подвижных войск. Практика показала, что большая часть построенных укреплений оказывалась ненужной и обходилась за счет прорыва на узких участках фронта. Напротив, танковые соединения могут отойти или перебрасываться с одного участка фронта на другой. «Линии» (Молотова, Мажино, Зигфрида и Бар-Лева) — это размен времени, которого в избытке в мирное время на время, которое в дефиците в военное время. «Одноразовый инструмент», если можно так выразиться. Но нужно отметить, что против второразрядных армий долговременная фортификация является очень эффективным средством.
15. Татьяна, Москва: Не кажется ли Вам, что стойкость советского народа (в тылу) была столь высокой не столько из-за патриотического настроения, но и из-за низкого уровня жизни, который позволил им мирится с тяжелейшими лишениями в годы войны?
Алексей Исаев: Тут вопрос не столько военный, сколько философский и психологический. Как говорил Шопенгауэр, если у человека болит зуб, то он будет чувствовать себя несчастным в этом мире, несмотря на благополучие в других сферах. Отключение горячей воды для современного горожанина с психологической точки зрения катастрофа сравнимая с переселение в землянку в 1940-х. Практика показала, что население воюющей страны (причем речь не только об СССР) может переносить лишения стоически вне зависимости от материального благополучия до войны.
16. Николай Калашников (zabyg17), Москва: Какая, на Ваш взгляд, лучшая книга про Великую Отечественную войну и, в частности, про события лета 1941 года?
Алексей Исаев: Неясно, имеется в виду художественная или историческая литература? Наиболее развернутое исследование лета 1941 г. на данный момент существует на английском языке. Это книги американского полковника в отставке Дэвида Гланца «Барбаросса» и «Начальный период войны на восточном фронте».
Махмут Гареев: Я думаю, что вообще лучшая, наиболее убедительная и глубокая по содержанию книга о ВОВ — воспоминания маршала Жукова. Человек, который досконально знал обстановку, имел данные судить обоснованно, человек, который много видел. Все это достоверные свидетельства. Правдюк недавно опять сказал, что книга Жукова — фальсифицированная, верить ей нельзя. Но я больше склонен верить Жукову, чем Правдюку.
Следующие книги для тех, кто хочет хорошо познакомиться с историей — книги генерала Сандалова. Сандалов очень хорошо, в деталях, правдиво описал начало войны для 4-ой армии. Он был нач. штаба, командующим был Коробков, его расстреляли. Все войска в Брестской крепости располагал Чуйков, но незадолго до начала войны он благополучно уехал в Китай. Коробков уже ничего не мог изменить.
Следующая книга, которую я советую прочитать, особенно молодым людям — это «100 дней войны» К.М.Симонова. Он не только талантливый писатель, он был очень наблюдательным человеком, он видел такие вещи, которые даже непосредственный участник мог не заметить. Потом он психолог был хороший.
Чем отличается книга Некрича от «100 дней войны»? Некрич видит много правдивых картин — отступления, паника, дезертирство, все, конечно, было. Симонов это тоже видит, но видит и такие явления, о которых если правильно судить, то уже тогда, несмотря на, казалось бы, безнадежность нашего положения, он видел те явления, которые нам принесут победу.
Симонов описывает, как он в роли корреспондента Красной Звезды участвует в отступлении. Навстречу идет взвод мобилизованных, туда, где им должны дать обмундирование, оружие. Симонов красочно рассказывает, как войска отступают, а им навстречу идут без сопровождения туда, куда им приказали идти, молодые люди, и мысли не допускают, что не надо идти. Когда есть такие люди, дело не безнадежное.
Или под Могилевом. Паника, нервозность. Прибывает в полк Кутепова. Ночь, идет дождь, его в военной форме корреспондента останавливает часовой: «Стой! Документы!»
Полчаса держит на земле до прихода начальника караула. Симонова это обрадовало, что где-то есть какой-то порядок, заставляют ложиться на землю, показывать документы. Современное писатели вроде Солонина в своих книгах — берут только одну сторону. Что все бежали, побросали оружие и бежали. Но если бы Солонин, Попов или Некрич были правы — тогда мы потерпели бы поражение. В этом логика жизни, есть логика исторических событий и люди если этого не видят — им бесполезно заниматься историей.
С большим удовольствием я познакомился с Алексеем Исаевым, он лучшими традициями Симонова и других писателей продолжает работу, не скрывает неудачи и поражения во время Второй Мировой войны, но и освещает все реальные события. Если будут такие люди, как Алексей Исаев, наше дело тоже небезнадежно.
17. Nemesid, Москва: Алексей, во-первых, спасибо за ваши книги. Начал знакомство с вами и вашими исследованиями с Антисуворова, в нем и далее по другим книгам у меня сложилось впечатление, что вы с господином Резуном сходитесь во мнении о, мягко говоря, невысоких полководческих способностях маршала Жукова. Так ли это?
Алексей Исаев: Нет, я, напротив, высоко оцениваю полководческие способности Георгия Константиновича и полемизирую с В. Суворовым на страницах своей последней книги о Жукове. Известный русский военачальник генерал Драгомиров говорил, что хороший полководец подобен квадрату: в основании ум, а высота — воля. Жуков был именно таким. У И.С.Конева преобладала воля, у Н.Ф.Ватутина — ум. Кроме того, Жуков один из немногих понимал сущность маневренной войны в 1941 г.
18. Григорий Пернавский, Смоленск: Как Вы считаете, почему наше государство в лице Министерства культуры поддерживает создание разнообразных кинофальшивок. вроде пресловутого «Штрафбата»?
Алексей Исаев: Я не знаю механизм принятия решений в Министерстве культуры и ничего по этому поводу сказать не могу. Общей проблемой нашего военного кинематографа является низкий профессионализм и политизированность режиссеров и сценаристов. Фильм о реальных действиях штрафбата мог получится гораздо интереснее и зрелищнее. А так даже талант замечательного актера А. Серебрякова не вытягивает откровенной «Вампуки» на тему Великой Отечественной.
19. maxon: Мне нравятся ваши книги. Враньё Суворова нашло достойный ответ. Как вы относитесь к творчеству Юрия Мухина по военной тематике? В частности, его мысли о роли отсутствия радиосвязи в неудачах первого периода войны.
Алексей Исаев: Честно говоря, незнаком с мнением Ю. Мухина о начальном периоде войны.
20. Николай: Вы, по мнению ваших рецензентов, как будто очищаете фактический материал от любой идеологии. Насколько реально это в отношении ВОВ в принципе? Ведь идеология решала очень многое в СССР и как это можно игнорировать в теме ВОВ?
Алексей Исаев: Круг моих интересов несколько шире собственно Великой Отечественной. Как «свободный художник» я могу интересоваться чем угодно, а не только узким историческим периодом. В частности я нежно люблю Первую Мировую войну. Мое последнее увлечение — это арабо-израильские войны. Вольно или невольно сравнивая действия войск разных по своему политическому устройству стран, я прослеживаю общие принципы ведения операций, индиффирентные к роли партии. Это, например, необходимость решительной атаки захваченных противником плацдармов. В этом плане действия Жукова на Халхин-Голе, атаки советских войск против немецкого плацдарма под Островом в Прибалтике летом 1941 г., наступления немецких войск против плацдармов на Одере в феврале-марте 1945 г. и атаки израильтян на плацдармы на азиатской части Суэцкого канала в первые дни войны Судного дня похожи и никак не связаны с идеологией. Точно так же фланговый удар по наступающему противнику как средство отражения его наступления является универсальным рецептом вне зависимости от наличия или отсутствия лиц, разъясняющих генеральную линию политического руководства.
21. Сергей: Алексей, добрый день. В книге «Антисуворов» Вы даете очень высокую ценку степени моторизации вермахта по сравнению с КА, а в «10ти мифах» уже говорится о сравнимой моторизации вермахта и КА. Можно прояснить этот момент? (К сожалению, под рукой книг нет).
Алексей Исаев: Мифы, сложившиеся о Великой Отечественной, так же как и люди, принадлежат к разным поколениям. Сейчас более популярен миф о всеобъемлющем количественном превосходстве техники Красной армии. Соответственно мне пришлось разъяснять, что были образцы, которых превосходство было на стороне противника. В первую очередь это относилось к автотранспорту, здесь превосходство в разы (как количественное, так и качественное) было на стороне противника. В скоростных тягачах для тяжелой артиллерии превосходство вермахта было подавляющим.
Вместе с тем у старшего поколения сложился миф о вермахте как людях на мотоциклах и бронетранспортерах. «Немец пешком не ходит». Здесь вновь приходится обращать внимание, что высокую подвижность немцы обеспечили в первую очередь для своих подвижных соединений. Пехотные дивизии опирались на гужевую тягу. В этом отношении стрелковые соединения Красной армии, прошедшие с 1939 г. до 1941 г. эволюцию в сторону механизации артиллерии, имели определенные преимущества над противником.
22. Владимир Батищев, Воронеж: Во многих воспоминаниях жителей окуппированных территорий отношения с оккупантами выглядят не столь драматично, как это описывается в нашей литературе (особенно ярко это описывается в книге В. Решетникова «Защитник своей Родины»). То же подтверждается воспоминаниями немцев (Дневник Гельмута Пабста). Следует ли считать, что тема взаимоотношений местных жителей и пришедших к ним немецких солдат еще не раскрыта?
Махмут Гареев: Я думаю, что так считать будет некорректно, неправильно. В жизни всегда все происходит сложнее. Если говорить честно, из того, что я видел, наблюдал, знаю, и среди немцев разные люди были. Немцы, рискуя жизнью, переплыли реку Днестр и сообщили нашему командованию, что германские войска будут переходить в наступление. Они делали это по идеологическим соображениям, потому что по убеждениям были коммунистами. Был случай, когда немецкий солдат спас партизан. Если вы читали книгу Симонова — повесть про подпольную борьбу, не помню, как называется, так он там описывает, как одна наша девушка, медсестра, которая работала в подполье, дружила и сожительствовала с немецким офицером. Когда стало известно, что ее будут арестовывать, офицер предупредил ее, и она бежала. Но конечно, гораздо более частым было жестокое обращение. Вдумайтесь — в 26 млн потерь русского народа 18 млн потерь было среди гражданского населения. Уже это говорит, что зверское было отношение. Когда мы пришли в Германию, вся германская армия перед нами капитулировала и никакого труда не составляло перебить не меньше людей, чем они сделали. Были случаи и дезертирства, и мародерства, разные люди были в армии, но в своем подавляющем большинстве наша армия, ведя освободительные бои на территории государств Европы, вела себя довольно милосердно. Зверства фашистов подтверждаются прямыми документами, подписанными Розенбергом, подписанные и самим Гитлером, которые утверждают: вы свободны уничтожать все и вся, у вас не должно быть такой химеры, как совесть, был приказ разрушить Москву и Ленинград, сравнять с землей, полностью уничтожить советские города. В независимом военном обозрении была небольшая статья. Рассказывал очевидец, который пошел служить полицаем. Он описывает жестокие нравы, уничтожение пленных в лагерях. Некоторые немцы к русским сносно относились, но в целом, как правило, относились жестоко. Некоторые говорят, что немцы были не такие плохие, но наверно, это относится к тем людям, которые сотрудничали с ними.
Завершающее слово:
Алексей Исаев: 22 июня 1941 года — это трагический день в нашей истории. Но одновременно это начало упорного сопротивления советских войск, оказавшихся разорванными на несколько эшелонов перед лицом сильного и умелого противника.
Выстоять в 1941 г. позволила вера в победу и справедливость своего дела, заставлявшая сражаться даже в казавшейся безвыходной ситуации.
В день скорби 22 июня нужно вспоминать о том, что уверенное и последовательное выполнение своего долга тысячами бойцов и командиров Красной армии совершило чудо — они остановили блицкриг, только что огнем и мечтом прошедший по всей Европе.
