 |
| Независимая газета | Александр Игнатенко | 27.06.2006 |
Исламский мир — понятие условное. Внутри него, тем не менее, выделяется 3 основных проекта развития.
Выражением «исламский мир» обычно обозначают страны, в которых господствующей религией является какая-то из форм ислама — религии внутренне разнообразной, вплоть до абсолютного противопоставления отдельных направлений. Попытки определить, что объединяет всех мусульман, предпринимались со времен Средневековья. Наиболее приемлемая точка зрения заключалась в том, что все мусульмане молятся, обратившись в сторону Киблы, то есть на Мекку.
Сейчас границы исламского мира охватывают территорию тех 57 стран, которые входят в Организацию Исламская Конференция (ОИК).
Не вполне исламский исламский мир
Рассуждать об исламском мире можно, только осознавая всю условность этого понятия. Во-первых, ни одна из стран, входящих в ОИК, не является монолитно исламской. В исламском мире есть большие, порой очень большие религиозные меньшинства — христиане, иудеи, буддисты, зороастрийцы, конфуцианцы, анимисты и др. Кстати, исторически почти все эти религии предшествовали воцарению ислама на соответствующих территориях — даже на территориях нынешних Саудовской Аравии и Ирана, конкурирующих центров исламского мира. Во-вторых, ислам не является единственной или господствующей системой норм и установок для тех, кого называют «этническими мусульманами». Некоторая их часть придерживается светского мировоззрения. Есть и националисты, и сторонники как либеральных, демократических идей, так и левых взглядов. В-третьих, ни в одном государстве исламского мира политическая система не является чисто исламской: во всех этих системах присутствует, в разных пропорциях, комбинация религиозных (шариатских) и светских принципов и норм. «Религия — для Бога, а Родина — для всех!» — этот лозунг, впервые выдвинутый в Египте в первой половине прошлого века, имеет много сторонников в исламском мире. Практически в каждой стране исламского мира действуют радикалы, требующие установления исламской власти, — данный факт является косвенным подтверждением того, что политические системы в государствах исламского мира не вполне, а то и во многом не соответствуют исламским (шариатским) нормам.
Пространственная и демографическая экспансия
Организация Исламская Конференция (ОИК) известна хорошо. Менее известна другая международная организация — Лига исламского мира (ЛИМ). Если первая является объединением государств, то вторая работает в первую очередь с мусульманскими общинами в странах, где мусульмане составляют меньшинство, в связи с чем эти страны не входят в ОИК.
В 70−80-е годы ЛИМ распространялись карты мира, на которых поверх существовавших государственных границ густым зеленым цветом закрашивались обширные зоны в Юго-Восточной Европе, на Кавказе, в Центральной Азии. В тогдашней РСФСР закрашивались зеленым зоны Северного Кавказа, Поволжья, Сибири. Такими границы исламского мира представляли себе создатели и спонсоры ЛИМ — арабские нефтяные монархии Персидского залива.
Спустя четверть века границы «по версии ОИК» почти совпали с границами «по версии ЛИМ». После распада Советского Союза все новообразованные государства Центральной Азии и Азербайджан вошли в ОИК. Одни части распавшейся Югославии (Босния и Герцеговина) вошли в ОИК, другие (Косово) войдут, получив полную самостоятельность. Держится Китай, большая часть которого — Синьцзян-Уйгурский автономный район (СУАР) — на картах ЛИМ залит зеленью. Индия тоже не намерена отказываться от штата Джамму и Кашмир, включенного в границы исламского мира «по версии ЛИМ».
Чего не было на картах Лиги исламского мира — так это «экстерриториального исламского государства». Так один из британских мусульман, Калим Сиддики, назвал исламскую общину Европы, состоящую из мусульман — иммигрантов и их потомков. По разным оценкам, граждане этого «государства» составляют не менее 50 миллионов человек. Степень их интегрированности в европейское общество — вот главная проблема. Часть иммигрантов-мусульман стремится трансформировать страны пребывания «под себя» — сохраняя гражданство страны исхода, самоизолируясь от немусульманской среды, декларируя альтернативную лояльность (байа, байат) какому-нибудь правителю-мусульманину за пределами страны пребывания, или действуют подобно радикальным британским исламистам, которые реализуют лозунг «Ислам — будущее Британии». Знамение наступившего века — теракты 11 сентября 2001 г., удар из глубин исламского мира в сердце Запада — готовила ячейка «Аль-Каиды», обосновавшаяся в Европе, а именно в Германии. (А один из 19 террористов, заметим, прибыл в США из Ингушетии, где он работал в составе благотворительной исламской миссии). Теракты 1990−2000-х гг. в Париже, Мадриде, Амстердаме, Лондоне, бунты во французских пригородах и более мелкие и малоизвестные факты типа требования британских мусульман запретить английский флаг с крестом — все это признаки неблагополучия в процессе взаимной «притирки» между Европой и «экстерриториальным исламским государством».
Европа пытается решить эти проблемы: ужесточается иммиграционное законодательство, усиливается охрана границ, ставятся условия для иммигрантов в виде экзаменов на знание языка и законов страны, осуществляется высылка наиболее одиозных религиозных деятелей.
Конкуренция социально-политических проектов
Исламский мир представляет собой неравномерно интегрированную часть мирового рынка товаров, рабочей силы, услуг и информации. В этом отношении он сравним с Европой, Латинской Америкой, любым другим регионом мира.
Отличает его именно выбор пути в связи с отношением к исламу. И здесь наблюдается не столько движение в одном направлении, сколько разброд и шатания.
Что бы ни говорили об особой роли традиций в исламском мире, главным проектом в исламских странах является проект модернизационный, имеющий целью создание и развитие современной промышленной базы, восприятие высоких технологий, развитие коммуникаций и энергетики, централизацию государственного управления, создание мощных вооруженных сил, унификацию гражданской идентичности и т. п. А важной составляющей модернизации является секуляризм. Недаром в реформах Кемаля Ататюрка этот принцип стал ведущим. Другими идеологическими основаниями модернизации становились в разные периоды и частично остаются таковыми до сих пор и национализм (Египет, Ирак, Пакистан и т. д.), и социализм (Египет, Алжир, Ирак, Сирия, Йемен и др.), и либерализм (Тунис, Марокко, Ливан и т. п.). При этом модернизация предполагает наличие и сохранение режима личной или корпоративной (технократов и/или военных) власти. Из религиозной сферы принимается только поддержка; сопротивление духовенства, если оно есть, подавляется. Дело доходит до квази-религиозного «вождизма» и создания альтернативных «священных писаний». (Нельзя не вспомнить «третью мировую теорию» Каддафи, обязательные к повсеместному изучению труды Саддама Хусейна, «Рухнаму» Туркменбаши). Интересен в этом отношении иранский модернизационный проект, реализуемый в условиях идеологического и политического господства духовенства. Не исключен его успех, что в немалой степени связано со спецификой шиитского духовенства — его большей по сравнению с суннитским духовенством индивидуальной свободой в трактовке религиозных положений.
Другой проект может быть назван альтернативной глобализацией, или глобализацией по-исламски. Он имеет целью создать в условиях глобализации благоприятные условия для ведущих государств исламского мира. Это и упоминавшаяся выше пространственная и демографическая экспансия, и создание параллельных или альтернативных глобализационных начинаний типа «Исламской большой восьмерки», ИСЕСКО (исламской ЮНЕСКО), «Исламской всеобщей декларации прав человека» и т. п. Здесь же — исламизаторская активность (систематическая да’ва, «призыв») в разных странах мира, имеющая целью как возвращение в ислам отошедших от религии «этнических мусульман», так и обращение в ислам немусульман.
«Братья-мусульмане» — пример всеарабской и всеисламской организации, которая работает над глобализацией по-исламски. В целом любая хорошо структурированная исламская организация является глобализационной, так как ислам — мировая религия. (В этом отношении интересно, что станет делать ХАМАС — «Движение исламского сопротивления», когда и если он выполнит свои политические цели в Палестине).
Острый и неоднозначный вопрос — формирование в последние тридцать лет глобальной экстремистско-террористической, или «джихадистской», сети. Это удобный инструмент проведения внешней политики насильственными методами, позволяющий реализовывать определенные цели (в частности — оказывать воздействие на глобальный углеводородный рынок) без риска получить адекватный ответ со стороны субъектов международного права, подвергшихся агрессии или другим формам насилия. (Примеры безнаказанности государств, стоящих за «джихадистской» сетью, — агрессия с территории самопровозглашенной Чеченской республики Ичкерия против Дагестана в 1999 г. и теракты в США 11 сентября 2001 г.)
Некоторые государства исламского мира жить не могут без «экспорта» радикалов и экстремистов в другие страны или регионы мира. Те мешают осуществлять упомянутый выше модернизационный проект, всё норовят установить или восстановить исламскую власть. А воюя в разных странах (в настоящее время «джихадисты», поддерживаемые известными государствами, воюют против коалиционных сил и иракцев в Ираке), они способствуют альтернативной глобализации — на благо пославших (или выславших) их государств.
Еще один проект — ретрадиционализация. Он подается некоторыми силами (духовенством, племенными вождями, локальными региональными лидерами) как истинно исламский проект и имеет целью установление или, чаще, восстановление «правильной» исламской власти — в основном в государствах исламских или таких, где есть тем или иным образом организованные мусульмане. Классический пример — деятельность движения «Талибан» и создание «исламского эмирата» в Афганистане. Этот проект реализуется сейчас и в пакистанском Восточном Вазиристане, а ярчайшее его воплощение — Сомали. Проект имеет целью выстраивание множества локальных групп (джамаатов), единство которых — не в связях между ними, а в общей идеологии и одинаковой структуре. Примечательно, что власти в соответствующих государствах (например, в Пакистане) подавляют подобного рода «джамаатизацию», и нередко с применением вооруженной силы.
Ретрадиционализация противопоставлена как модернизации, так и альтернативной глобализации. Она ослабляет исламский мир или отдельные его части. (Примечательно, что в Ираке после оккупации его коалиционными силами была осуществлена ретрадиционализация политической системы, ставшая регрессом по сравнению с тем, что было во времена Саддама Хусейна, — пропорциональным представительством на этно-конфессиональной основе).
* * *
Россия получила статус наблюдателя в ОИК. Тем самым, по словам президента Путина, реализовано право российских граждан, исповедующих ислам, «чувствовать себя частью исламского мира».
Вместе с тем, обращаясь к генсеку ОИК Экмелетдину Ихсаноглу на встрече в Кремле, президент заявил об «опасности раскола мира по конфессиональному признаку». По мнению Путина, это «гораздо более опасно, чем деление по идеологическим принципам» времен холодной войны. Россия «будет делать все, чтобы раскол мира по религиозному принципу не произошел», — подчеркнул Путин.
Таким образом, российские власти рассматривают исламский мир и его организационное объединение — ОИК не столько как конфессиональное, сколько как региональное межгосударственное объединение. И президент подчеркнул, что Россия видит в развитии отношений с мусульманскими государствами «один из приоритетов своей внешней политики».
