 |
| Вера-Эском | Евгений Суворов | 23.06.2006 |
В Кирове, в центре города, возрождается древнейший в Вятской епархии Спасо-Преображенский женский монастырь. Во время последней своей командировки Господь привел меня сюда в четверг. Именно в этот день (один раз в неделю) около главной святыни — мощей священноисповедника Виктора (Островидова) — служится молебен. Когда молебен был совершен, собравшиеся стали прикладываться к цельбоносным мощам, выстроившись в длинную очередь. Зайдя в Преображенский храм, я ощутил необыкновенный аромат, который отнес к церковным благовониям, используемым при службе. Однако когда приложился к открытой главе святителя Виктора, то понял, что благоухание исходит от его мощей.
— Вы, наверное, специально их чем-то помазываете? — чуть позже спросил я монахиню, несшую послушание около мощей.
— Нет, что вы. Так многие думают. Но мощи сами благоухают. Даже когда рака закрыта, через щелочки благоухание проходит. Такое дивное чудо Божие!
— А были случаи помощи от мощей? — интересуюсь у сестры.
— Только молитвами святителя и живем, — отвечает она. — Каждый день, каждый час ощущаем от него помощь.
— А прихожане рассказывают о чудесных случаях?
— Мы специально никого не расспрашиваем, но видим, что люди часто приходят и благодарят святителя за исцеления, заказывают ему благодарственные молебны. В основном он помогает от рака. Вот недавно одна женщина из Омутнинска приезжала благодарить за успешную операцию. У нее была опухоль кишечника. Она и перед операцией приезжала, молилась перед мощами, и все прошло успешно. Другая молодая женщина из Кирово-Чепецка умоляла святителя исцелить ее от опухоли почки. И тоже исцелилась. Также, как мы заметили, святитель Виктор помогает в устройстве на работу, при поступлении в учебные заведения, в других житейских нуждах и проблемах.
Нынче 1 июля будет праздноваться 9-я годовщина обретения нетленных мощей священноисповедника Виктора (Островидова) — епископа Глазовского, викария Вятской епархии, и первая годовщина их перенесения из Александро-Невского Свято-Троицкого монастыря села Макарьи в Спасо-Преображенский монастырь города Кирова.
Обретение мощей произошло в месте последней ссылки святителя, на далеком Севере — в селе Нерица Республики Коми. 63 года (с 1934 г.) пролежали они в болотной земле тихого сельского кладбища — и не подверглись тлению. Чудеса начались сразу же во время их обретения: бесновавшийся пьяный хулитель имени Божьего преобразился в тихого и кроткого наблюдателя, а жители Нерицы, до этого не знавшие Церкви и ее Таинств, попросили крещения. Владыка Виктор был прославлен на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в сонме новомучеников и исповедников Российских 20 августа 2000 года.
Чем же заслужил такую милость у Бога 55-летний архиерей?
Начало пути
Главная его заслуга, конечно, в твердом стоянии за православную веру. В безбожное послереволюционное время, когда многие верующие, в том числе священнослужители и архиереи, предпочитали «не высовываться» и даже сотрудничать с богоборческой властью, уходя в ереси и раскол, он мужественно обличал все отклонения от веры, не идя ни на какой компромисс с безбожниками.
Пять лет назад (На золотом свете, «Вера», N 386) мы рассказывали о жизненном пути владыки. Но вот еще некоторые подробности — из жития владыки, составленного игуменьей Спасо-Преображенского монастыря м. Софией (Розановой).
Владыка Виктор был образованнейшим человеком. По окончании Казанской Духовной академии он постоянно повышал свое образование, проявляя интерес к отечественной словесности и философии. После рукоположения в иеромонахи его определили миссионером в Саратовскую епархию. Он просвещал чувашей, старался обучать их грамоте и совершать богослужения на их родном языке. Чувашские селения были разбросаны по всей обширной Саратовской епархии, и о. Виктор был вынужден ездить из села в село за несколько сот километров. На этом поприще он снискал любовь местного населения.
12 января 1905 года деятельного миссионера назначили старшим иеромонахом Иерусалимской Духовной миссии, и он отправился в Иерусалим. Здесь, на Святой Земле, весьма кстати пришлись миссионерские способности о. Виктора, поскольку по его же мнению, «Палестина и Сирия — это центр, куда стекаются представители всякого рода религиозных вероисповеданий, и притом в самом цвете их сил. Тут сосредоточена едва ли не главная работа Рима, который с наглой беззастенчивостью стремится поглотить народы Востока». Чтобы противостоять злу окатоличивания людей Востока и усиливающейся во всем мире антирелигиозной пропаганде, о. Виктор на VI Всероссийском съезде, прошедшем в июле 1908 года в Киеве, в своем докладе предложил «…встать на путь искренней братской любви, любви всех Православных Поместных Церквей и отдельных чад их между собою», чтобы, объединившись, бороться «со всяким иноверием, наводнившим Палестину и нашу собственную страну».
После четырех лет в Иерусалиме о. Виктор возвращается на родину, где его первоначально назначают инспектором Архангельского Духовного училища. Затем восемь лет на Зеленом острове, вдали от людского шума он настоятельствует в Зеленецком Свято-Троицком монастыре, что находится в 57 верстах от Новой Ладоги. Это были годы уединения и молитвенных подвигов.
В 1919 году, когда вовсю заполыхала гражданская война, о. Виктора рукополагают во епископа Уржумского, викария Вятской епархии. Известно, что из-за его яркой проповеди православия приток верующих в храмы увеличился. Это не понравилось коммунистам, и владыку на первой неделе Великого поста отправили в заключение. Преосвященного обвинили в том, что он агитировал верующих против медицины. Вся «вина» святителя заключалась в том, что во время эпидемии тифа святитель призвал свою паству чаще кропить святой водой свои жилища. В первом заключении владыка провел пять месяцев, после чего продолжил свою деятельность в епархии. Ревностью в вере, благочестием и святостью жизни о. Виктор поразил вятских христиан. По природе своей он был человеком простым, и даже простодушным. У владыки был сильно окающий говор, так что все воспринимали его как своего, вятского.
Весной 1922 года советской властью было создано и поддержано обновленческое движение. В мае правящего архиерея Павла (Борисовского) арестовывают, и на его место встал епископ Виктор. Он пишет обращение к вятской пастве: «Други мои возлюбленные… Дерзко отвергнув страх Божий, кажущиеся иерархами и иереями Церкви Христовой, составив из себя группу лиц, вопреки благословения Святейшего Патриарха и отца нашего Тихона, в настоящее время усиливаются самозвано, воровски захватить управление Русской Церковью в свои руки… А посему умоляю вас, возлюбленные во Христе братья и сестры, а наипаче вас, пастыри и соработники на ниве Господней, отнюдь не следовать сему самозваному раскольничьему соборищу, именующему себя „церковью живой“, а в действительности „трупу смердящему“, и не иметь какого-либо духовного общения со всеми безблагодатными лжеепископами и лжепресвиторами».
Через два месяца епископа Павла освободили. За первым обращением о. Виктора к пастве последовало второе, еще более жесткое. На следующий же день епископов Виктора и Павла и с ними еще нескольких священников арестовали. Вятское ГПУ сочло, что дело имеет важное значение, и, учитывая популярность епископа Виктора в Вятке, решило отправить обвиняемых в Москву, в Бутырскую тюрьму. Узнав об этом, верующие устремились на вокзал. Для их разгона власти направили отряд милиции. Но когда поезд тронулся, люди, несмотря на охрану, устремились к вагону епископов. Владыка Виктор, уезжая, через окно благословлял и благословлял свою паству.
Он мужественно держался и на допросах, отказываясь признавать «живоцерковцев». В феврале 1923 года обоих епископов приговорили к трем годам ссылки в Нарымский край в Сибирь. Поселили их в маленькой деревеньке, среди болот, с единственным путем сообщения по реке. Отбыв срок заключения, архиереи-исповедники снова вернулись к управлению Вятской епархией, где уже вовсю хозяйничали обновленцы, и сразу же принялись за восстановление разрушенного епархиального управления. С их бесстрашной деятельностью начался массовый возврат приходов в Патриаршую Церковь. Тогда после угроз последовал новый арест владык. В августе 1926 года их отпустили, лишив права проживать в крупных городах, в том числе в Вятке. Так преосвященный Виктор стал епископом Глазовским в Ижевской губернии.
29 июля 1927 года митрополит Сергий по требованию властей выпустил Декларацию. Преосвященный Виктор был одним из тех, кто ее не принял. Получив ее, он, как и многие другие архипастыри и пастыри, усмотрел призыв к слишком близкому сотрудничеству с богоборческим правительством. Являясь человеком прямым, лишенным всякого лукавства, он отослал документ обратно митрополиту Сергию, сопроводив его объяснительным письмом. Вскоре владыка получил распоряжение высокопреосвященного Сергия о назначении его епископом Шадринским, временно управляющим Екатеринбургской епархией. Но, будучи высланным в Глазов, владыка Виктор не мог покинуть своего места жительства без разрешения властей и вынужден был отказаться от нового назначения, о чем написал митрополиту Сергию. С этого времени между епископом Виктором и митрополитом Сергием началась пора взаимных обвинений и острой полемики.
В феврале 1928 года епископ Виктор написал «Послание к пастырям», в котором высказал свое отношение к Декларации. В частности, он писал: «Иное дело — лояльность отдельных верующих по отношению к гражданской власти, и иное — внутренняя зависимость самой Церкви от гражданской власти. При первом положении Церковь сохраняет свою духовную свободу во Христе, а верующие делаются исповедниками при гонении на веру; при втором положении она (Церковь) лишь послушное оружие для осуществления политических идей гражданской власти, исповедники же веры здесь являются уже государственными преступниками… Ведь так рассуждая, мы должны будем считать врагом Божиим, например, святителя Филиппа, обличавшего некогда Иоанна Грозного и за это от него удушенного, более того, мы должны причислить к врагам Божиим самого великого Предтечу, обличавшего Ирода и за то усеченного мечом».
Через месяц после написания этого послания следует арест владыки. В газетах писали: «В Вятке ГПУ открыло организацию церковников и „монархистов“, возглавлявшуюся Вятским епископом Виктором». Вскоре под конвоем преосвященного Виктора этапируют в Москву. Там было предъявлено обвинение, в частности в нем говорилось: «Епископ Виктор систематически распространял антисоветские документы, им составленные… Наиболее антисоветским из них по содержанию является документ — послание к верующим с призывом не бояться и не подчиняться советской власти, как власти диавола, а претерпеть от нее мученичество».
На Соловках
В мае 1928 года Особое Совещание при Коллегии ОГПУ приговорило епископа Виктора к трем годам заключения в концлагерь на Соловки, куда он ездил на богомолье еще в детстве со своими верующими родителями. Начался исповеднический путь святителя в тюремных застенках. Домик, в котором жил владыка, находился на краю лагеря, на опушке леса. В полутора километрах от него, в глубине леса находилась поляна, окруженная березами. На этой поляне владыка Виктор вместе с другими заключенными епископами и священнослужителями тайно служил литургии. «Эту поляну мы называли „кафедральным собором“ нашей соловецкой катакомбной церкви в честь Пресвятой Троицы, — писал потом в своих воспоминаниях профессор Андреев. — Куполом этого собора было небо, а стенами — березовый лес. Чаще такие богослужения проходили в другом месте, тоже в лесу, в „церкви“ имени святителя Николая Чудотворца».
Вспоминая владыку, Андреев пишет: «Он был небольшого роста, всегда со всеми ласков и приветлив, с лучистыми светлыми глазами. Беседы между владыками Максимом и Виктором, свидетелями которых часто бывали мы, врачи санитарной части, жившие в одной камере с владыкой Максимом, представляли исключительный интерес и давали глубокое духовное назидание… Владыка Максим был пессимистом и готовился к тяжким испытаниям последних времен, не веря в возможность возрождения России. А владыка Виктор был оптимист и верил в возможность короткого, но светлого периода, как последнего подарка с неба для измученного русского народа».
А вот свидетельство еще одного очевидца узнического пути святителя — писателя Олега Волкова: «В недлинном подряснике, стянутом широким монашеским поясом, и подобранными под теплую скуфью волосами, отец Виктор походил на великорусских крестьян со старинных иллюстраций. Простонародное, с крупными чертами лицо, кудловатая борода, окающий говор — пожалуй, и не догадаешься о его высоком сане. От народа же была и речь преосвященного — прямая, далекая свойственной духовенству мягкости выражений. Умнейший этот человек даже чуть подчеркивал свою слитность с крестьянством…»
В эти же годы в Соловецком лагере находился будущий академик Дмитрий Сергеевич Лихачев. Узнав о предстоящей канонизации святителя, он прислал в вятскую епархиальную газету письмо: «…Владыка Виктор был настоящий христианин. И службу совершал, так как имел антиминс. Работал владыка в Сельхозе, где были коровы. Ему полагались сметана и творог. Он раздавал большую часть нуждающимся. Однажды я получил от него и зеленый лук. Он всегда был радостен — даже когда его насильно брили и обрезали полы одежды. Любил пошутить, развеселить, приободрить. Удивительный был человек. После его благословения чувствовал я себя легко: точно он приобщил меня к своей радости. Помогал он и атеистам. Чувствовали, что он всех нас (молодежь) любит. Всем святым заклинаю вас, что владыка Виктор был христианин до глубины души».
«В непроходной глуши»
После окончания срока заключения владыку Виктора, являвшегося образцом пламенной веры, власти решили до конца его дней продержать в неволе. В 1931 году о. Виктора приговорили к ссылке в Коми, в деревню Караванная, вблизи села Усть-Цильма на берегу Печоры. Здесь ему стали помогать монахини Ангелина и Александра, сосланные сюда после закрытия Пермского монастыря. Эти подвижницы после окончания срока ссылки остались ради святителя, чтобы облегчить тяготы его быта.
Местные власти и ОГПУ преследовали ссыльных и особенно духовенство еще более рьяно, чем на свободе. Владыку снова арестовали. Начались допросы, пытки. Следователи требовали, чтобы владыка подписал заранее составленный протокол, в котором ему приписывались оговоры других арестованных. В течение первых восьми суток допросов ему не разрешали даже присесть и не давали спать. Следователи сменяли друг друга и настойчиво требовали: подпиши! подпиши! Однажды владыка, помолившись, перекрестил следователя, и тот начал бесноваться — нелепо подпрыгивать и трястись. Тогда владыка снова помолился Господу, чтобы от него не случилось вреда этому человеку. Вскоре припадок прекратился, но следователя это ничуть не вразумило… Святитель стойко выдержал все издевательства и ничего не подписал.
После этого его направили в тюрьму в Усть-Сысольск (ныне г. Сыктывкар). И здесь на следствии владыка явил пример стойкости и мужества, идя исповедническим путем до конца. В тюрьме он сам убирал камеру, работал по хозяйству. Однажды, вынося мусор, он нашел икону Спаса Вседержителя, грядущего на облаках. Владыка попросил у конвоира взять ее с собой. Впоследствии святитель стал хранить в киоте этой иконы антиминс, на котором втайне всегда служил в заключении. Образ Спасителя послужил большим утешением для епископа. Каждая служба в заключении была большой радостью. Он вспоминал, что однажды в Архангельске на чердаке дома ему удалось отслужить девять литургий в сослужении шести ссыльных архиереев и нескольких священников.
Усть-Сысольская тюрьма подорвала и без того пошатнувшееся здоровье владыки. Но 10 мая 1933 года его пешим этапом по бездорожью отправили в тот же Усть-Цилемский район, но только в еще более отдаленное, глухое село Нерицу. Поселившись в Нерице, владыка много молился, иногда для молитвы уходя далеко в лес — бесконечный сосновый бор. Обладая не только даром горячей молитвы, но и высокого художественного слова, он выразил свое состояние стихами:
Наконец я нашел свой желанный покой
В непроходной глуши среди чащи лесной.
Веселится душа, нет мирской суеты,
Не пойдешь ли со мной, друг мой милый, и ты…
Нас молитвой святой вознесет до небес,
И архангельский хор к нам слетит в тихий лес.
В непроходной глуши мы воздвигнем собор,
Огласится мольбой зеленеющий бор…
Сила молитвы архиерея-исповедника была великой. У хозяев дома, где он поселился, смертельно заболела девочка двенадцати лет. Все считали, что она скоро помрет, но по молитвам владыки она стала поправляться и вскоре выздоровела. Не только хозяева дома, но и все сельские жители прониклись уважением к благочестивому доброму дедушке. Таким он был к своим 55-ти годам.
Здоровье владыки было сильно подорвано многочисленными болезнями, он сильно исхудал и постарел. Трудно пришлось в голодную зиму 33−34 года. Почти все продукты, которые присылали ему духовные чада, он раздавал своим хозяевам, их детям и нуждающимся. Весной 30 апреля 1934 года владыка заболел минингитом. У него поднялась температура. 2 мая преосвященный Виктор скончался.
Сестры Ангелина и Александра хотели похоронить владыку на кладбище в районном селе Усть-Цильма, где жило в то время много ссыльных священников и еще не была разрушена церковь. Но Господь судил иначе. Исхудавшая лошаденка, пройдя некоторое расстояние с телом владыки, остановилась и положила свою морду на сугроб. Все усилия монахинь заставить ее сдвинуться с места ни к чему не привели. Пришлось развернуться и ехать обратно в Нерицу, чтобы похоронить владыку на деревенском кладбище. Только со временем выяснилось, что так промыслительно Господь спас святые останки от надругательства и уничтожения: спустя годы кладбище в Усть-Цильме было разрушено. А в Нерице могилка владыки почиталась. Даже ребятишки, когда играли на сельском погосте, благоговейно относились к ней, предупреждая маленьких шалунов: «Не топчите, здесь святой дедушка лежит».
Чудеса по молитвам святителя Виктора стали совершаться сразу же по его кончине. Перед сорочинами сестры Ангелина и Александра попросили хозяина дома наловить рыбы на поминальную трапезу, но хозяин отказался, объяснив это тем, что сейчас не время для лова по причине широкого разлива реки. Даже между домами люди плавали на лодках. Как рыбак он знал, что в такое половодье рыбу поймать нельзя. Тогда святитель явился ему во сне и трижды попросил удовлетворить их просьбу. И даже во сне рыбак пытался вразумить епископа, что ничего из этой затеи не выйдет. На что святитель сказал ему: «Ты потрудись, а Господь пошлет!» И действительно, хозяин поймал много рыбы. Придя домой, он заявил жене: «Не простой человек жил у нас».
Пядь святой земли
Молитвами святителя Виктора стал обустраиваться и быстро развиваться Александро-Невский Свято-Троицкий монастырь, где находились его мощи. В прошлом году Свято-Троицкий монастырь перевели в Киров в Спасо-Преображенский монастырь, куда переехали и все сестры. 1 июля состоялся этот торжественный переезд, тогда же крестным ходом были перенесены и мощи владыки. Это событие архивариус Вятской епархии иерей Андрей Дудин, занимающийся вместе с настоятельницей игуменьей Софией вопросами реставрации зданий, объяснил так:
— С древнейших времен многочисленные угодницы Божии — сестры и настоятельницы монастыря, давно отошедшие в мир иной, молятся за эту обитель, и я думаю, что их молитвами и молитвами священноисповедника Виктора (Островидова) монастырь снова возродится. Ведь, несмотря на страшный разгул богоборчества на Вятской земле (где из 56 церквей осталось только 5), в Преображенском монастыре за эти годы была разобрана только колокольня и сломаны хозяйственные постройки и ограда. Все остальные здания, включая деревянные сооружения XIX века, достояли до нашего времени. Это, на мой взгляд, говорит о том, что святое место определено Господом для монашеской жизни.
Я попросил о. Андрея рассказать об истории обители.
— Это древнейший женский монастырь на Вятской земле, — начал повествование батюшка. — Он основан в 1624 году по указу царя Михаила Федоровича. До нашего времени сохранилась икона преподобного Михаила Малеина — небесного покровителя царя Михаила Федоровича. Царь подарил ее монастырю при его основании. Сейчас она находится в художественном музее нашего города. Первоначально в монастыре были две деревянные церкви: Илии Пророка и Алексия, человека Божия. Но потом построили красивые каменные храмы. В том числе в честь Тихвинской иконы Божией Матери, очень почитаемой на Вятской земле. Некогда она была привезена сюда архиепископом Ионой Барановым и явила чудотворения. До нашего времени она, к сожалению, не сохранилась. Был построен храм и в честь иконы Божией Матери «В скорбях и печалях Утешение». В 1863 году ее привез с Афона на Вятку старец Паисий, и она также чудотворила — здесь и в городе Слободском. Сейчас этот образ находится в Санкт-Петербурге в Никольском соборе. Но вятский ее список также прославился чудесами.
В период расцвета монастыря в нем спасалось 375 насельниц, действовали золотошвейная, иконописная и другие мастерские, а также больница, школа для девочек. Много для этого сделали игуменьи Сусанна и Емерентиана. Последняя бывала в доме дочери императора Александра II Великой княгини Марии Александровны, с которой их связывали дружеские отношения. От Царского Дома было выделено монастырю пять тысяч гектаров земель в Петербургском уезде около Царского Села.
— Монастырь стал восстанавливаться с 1990 года, — дальше рассказывает о. Андрей, — но из-за недостатка средств долгое время был застой, пока с 2001 года по благословению архиепископа Хрисанфа его восстановлением вплотную не занялась игуменья Свято-Троицкой обители София с сестрами. С этого времени здесь постоянно служатся молебны. Пока постоянных сестер всего 12 человек, и все они ютятся в небольшом домике. Но келейный корпус уже ремонтируется.
Исторически так сложилось, что монастырь до начала XX века ютился на довольно замкнутом пространстве: между кремлевской стеной, Соборной площадью и Пятницкой слободой. И всегда находился в центре городской жизни. Это во многом мешало молитвенной жизни монахинь, хотя и давало возможность миссионерствовать среди горожан. Сейчас ситуация еще более сложная. Рядом с монастырем находятся такие заведения, как стадион, парк культуры и отдыха «Александровский сад», где проходят городские мероприятия, в том числе и шумные дискотеки, а на противоположной стороне реки — городской пляж. Такое соседство для монахинь — не самое лучшее. Но в монастыре идет активное строительство, думаю, и духовное возрождение монастыря тоже будет. Главное, загорелась лампада монашеской жизни, а как она будет гореть, зависит от нас.
Действительно, когда мы прошлись по монастырской территории, то увидели, как быстро за последнее время выросла монастырская ограда и преобразился главный Преображенский храм. Уже все готово для установки иконостаса. Порадовало и то, что на строительстве трудятся верующие люди. Один из мастеров-умельцев — правнук новомученика владыки Пахомия (Кедрова). Все предки в его роду по материнской и отцовской линии были священниками.
Радостное чувство от соприкосновения со святыней, с нетленными мощами священноисповедника Виктора долго потом не покидало меня. Перед мощами за нас был отслужен молебен, и все в нашей редакционной поездке сложилось тогда как нельзя лучше.
