 |
| Радонеж | Иеромонах Макарий (Маркиш) | 22.06.2006 |
Декларацию Всемирного Русского Народного Собора о достоинстве и правах человека можно с полным основанием уподобить топографической карте, на которой ясно прослеживается путь к цели. Без карты двигаться было бы невозможно — но непростительной наивностью было бы видеть в ней некий страховой полис. Дальнейший успех будет зависеть от нашего разума и усердия в следовании по предстоящему нам пути.
А препятствий на этом пути очень много, и некоторые из них видны уже сейчас. Говорил о них и Владыка Кирилл в своем докладе, говорилось о них и в последующей дискуссии. Вспомним для примера лишь один вопрос, взволновавший всех участников: похабный юмор в эфире и юмористы соответствующего профиля. Юмор и сатира традиционно относятся к самой сердцевине свободного слова; однако мы заявляем о таких ценностях, как вера, святыня, Родина и семья, которые невозможно подчинить правам человека.
Как сочетать, сбалансировать то и другое? Возможно ли это в принципе? Что предпринять нам — представителям власти, политическим деятелям, активистам общественных организаций, духовенству, верующим, всем сознательным людям? Выметать ли поганой метлой хулу и грязь, или спокойно принять их неизбежность, как скверную погоду?
Ответ мы увидим чуть ниже, а пока отметим реплику одного из слушателей, который назвал вопрос о юморе «минным полем». Весьма точное сравнение. Стоит только кому-нибудь выскочить на это поле без должной подготовки, как грохнет мощный взрыв — и за человеком потянется отравленное облако:
— А-а, этот тот самый господин (батюшка, владыка), который тщился отменить юмор и запретить смех… Ну-ну, посмотрим, что он отмочит на этот раз!
После этого его торжественно снесут в политический морг, где он и останется лежать с биркой «мракобес» на ноге.
А чтобы этого не произошло, в минном поле надо проложить проход, опираясь на опыт, накопленный в прошлых кампаниях. Есть ли в нашем распоряжении опыт действенного ограничения личных прав и свобод за счет иных, не менее важных интересов и ценностей в современных условиях свободного общества с демократической формой государственного устройства?
На наше счастье такой опыт есть: опыт мероприятий по охране среды обитания. Ему мы и последуем.
* * *
Если автолюбитель решит слить отработанное масло на лесную лужайку или в речку, его ждет штраф. Еще более строгая ответственность ложится на того, кто сбрасывает в воду неочищенные канализационные стоки или в атмосферу — ядовитые газы.
Никто при этом не «запрещает» смену масла, канализацию или химическое производство. Но всему свое место и свой порядок. Отработанное масло надо собрать и утилизовать, для сточных вод есть отстойники, для летучих отходов производства — фильтры. Пожалуйста, пользуйтесь на здоровье. А вот если вам это не нравится, — скажем, вы решили сэкономить на очистке и переработке отходов, — тогда уж не обезсудьте, придется держать ответ перед законом.
Интересно знать, найдутся ли у нас такие «защитники гражданских свобод», которые выступили бы с протестом против подобных мер: дескать, кто смеет ограничивать право личности распоряжаться своим машинным маслом, фекалиями или промотходами как заблагорассудится? А если бы даже и нашлись (выскочили бы, скажем, из психиатрической больницы), им бы терпеливо объяснили: вы живете не в вакууме, а в нашей общей среде обитания, поэтому ваши действия могут влиять на других — даже если вы об этом не задумывались.
Степень и широта такого влияния может быть самой различной; соответственно, различаются и степень ответственности, и меры против нарушителей. Скажем, если сосед вырастил ландыши у вас за забором, а вам не нравится их запах, то вас остается только пожалеть. Сажайте розы на своей стороне, или зажмите нос бельевой прищепкой: никто не заставит соседа выкорчевать цветы в угоду вашему вкусу.
И совсем иное дело — если сосед развел свиней. В этом случае вы можете рассчитывать не только на их быстрое исчезновение вместе с обиталищем, но даже и на материальную компенсацию ущерба.
Заметим принципиально важную черту: в нашем примере начисто отсутствует пресловутый «конфликт между правами одних и правами других», ради разрешения которого, якобы, только и можно ограничивать личную свободу. Почему «право не нюхать» распространяется только на свиней? Потому что граница между свиньями и ландышами проходит вовсе не по линии личных прав, а по существующим, пускай и неписаным, общественным нормам или стандартам. Иными словами, ландыши пахнут хорошо, а свиньи — плохо, и этот объективный факт в свободном и демократическом обществе становится базой для юридических решений.
Сказанное, разумеется, очень не по нраву нашим либеральным оппонентам. Но дальше их ждут еще менее приятные новости. Общественные нормы со временем могут не только смягчаться (в самом деле, еще не так давно кое-где женщину забивали в колодки за появление на улице без головного убора), но и ужесточаться, если тому есть объективные причины и демократическое волеизъявление.
Именно таков важнейший для нас опыт борьбы за охрану окружающей среды. Примеров не счесть. Что в недавнем прошлом было можно безо всяких ограничений -осушать болота на своей земле, стрелять любую дичь, травить вредителей любыми пестицидами, сбрасывать отходы в реку, коптить небо из фабричных труб — сегодня нельзя под страхом огромных штрафов и тюрьмы. Если лет тридцать тому назад безумием могла бы показаться попытка ограничить курение в общественных местах, то сегодня в цивилизованных странах (употребим это слово без кавычек) курильщикам всё чаще приходится наступать на горло своей привычке в ресторанах, на рабочем месте и даже на улице.
* * *
Нам наверняка возразят, что ценности, которые мы соотносим с правами человека — категории субъективные, а физическая сохранность природной среды, дескать, объективна. Похабщина, разврат, богохульство, педерастия, порнография — кому-то нравится, кому-то нет, а загрязнение питьевой воды можно рассматривать независимо от личных вкусов…
Подобные аргументы в лучшем случае заблуждение, а в худшем — целенаправленный обман: ведь антиникотиновые меры в западных странах встретили противодействие именно на таких основаниях. Однако данные объективных исследований наряду с ясно выраженной волей большинства позволили преодолеть организованный саботаж табачной индустрии. В результате запрещают не только курение в общественных местах — как источник табачного дыма для окружающих — но и рекламу сигарет, а вслед за тем и алкоголя, и азартных игр, и расовой ненависти… Что же касается нравственного загрязнения — то объективных данных здесь куда больше, чем о табачном дыме и даже о фекалиях в питьевой воде.
Невозможно принудить человека к благочестию, трезвости, миролюбию, опрятности или иным нравственным нормам: всё это, как выражаются наши либеральные оппоненты, личное дело каждого. Но пока и поскольку нация (область, город) составляет общую среду обитания для своих граждан, эта среда нуждается в охране, защите и восстановлении (если она повреждена) общественными силами и именем закона.
К великому нашему сожалению, пока стоит мир, кто-то будет хулить Господа, развратничать и развращать детей, пьянствовать, обогащать наркоторговцев и владельцев игорных клубов, воровать, лодырничать, бродяжничать, попрошайничать, изготовлять и приобретать порнографию, а также злорадствовать по всем этим поводам под видом «юмора» — среди множества прочих человеческих слабостей и грехов. Но с той же определенностью на нас всех лежит ответственность за нашу среду обитания — за Распятие в банке с мочой и раскромсанных иконах в городских музеях, за презервативы и извращения в школьных классах, за пед-парады на наших улицах, за рекламу проституции, алкоголя, никотина и азартных игр на улицах наших городов, за зловоние у нас под окном и на экранах наших телевизоров.
Теперь в связи со сказанным можно вернуться к тому «минному полю», которое мы намерены преодолеть по проторенной тропе защиты среды обитания. Намереваемся ли мы запретить юмор и смех? Разумеется, нет; не более, чем разведение свиней или обычные функции человеческого организма, связанные с использованием канализации… Но, как сказано выше, всему свое место и свой порядок, основанный на принятых общественных нормах.
Частоты для радио- и телевизионной трансляции относятся к самым ценным и важным информационным ресурсам нашей общей среды обитания. Абсурдно было бы диктовать, кому и над чем следует смеяться, — но едва ли не более абсурдно отказаться от контроля над распределением электромагнитного спектра.
Всего-то что требуется — это гласность, хорошо знакомый принцип. Все держатели лицензий на телевизионные каналы и радиочастоты должны регулярно (скажем, раз в полгода) и публично отчитываться перед законодательной комиссией (которая сама по себе подотчётна избирателям) за качество и содержание своих передач: возобновление лицензий будет зависеть от результатов отчета. Конкуренты, конечно, не упустят случая для критики; но на то и щука в море, чтоб карась не дремал. Надо полагать, такие отчеты сами по себе окажутся весьма интересными теле- и радио-программами… Заботы о «правах» на экзотические формы юмора, как и на похабщину, тупость и безобразие, отпадут в таком случае сами собою: желающие смогут подключиться к тем или иным кабельным каналам и смеяться круглые сутки хоть до судорог.
* * *
Полустраницею выше были перечислены несколько характерных для нашего времени грехов: туда надо было бы добавить по крайней мере еще один, а именно пассивность. Прикрываясь разными формами и оправданиями (что стоит хотя бы знакомая фраза, столь же популярная, сколь и лживая: «…Значит, на это нет воли Божией!») пассивность, как ржавчина, разъедает молодую, еще неокрепшую ткань православного гражданского общества.
Всемирный Русский Народный Собор, как и другие усилия подобного рода, способны пробудить нас от губительной спячки: Декларация Собора о Достоинстве и Правах Человека — это призыв и руководство к действию. Защита среды обитания от чуждых вредоносных воздействий, от загрязнения и отравления, могла бы стать дорогой к цели, на которую указал Собор, предметом нашего постоянного внимания и темой ширящихся общественно-политических движений. Дорогу осилит идущий.
Иеромонах Макарий
