 |
| Правая.Ru | Михаил Смолин | 21.06.2006 |
И в связи с этим представляется уместным обратиться к теме традиционного отстаивания государством священных прав Церкви, которая издавна для сохранения своего мира, благоустройства и благочиния, для беспрепятственной проповеди Евангелия, просила помощи у православного государства, когда собственные, духовные меры Церкви не достигали результата. Об этой охранительной помощи государства говорят многие церковные правила (Карфагенский Собор, правила 59, 69, 74, 78, 86; Антиохийский 5; Двукратный 9).
Права Православной Церкви в обществе, которые требуют охранения государственной властью, очень мудро сформулировал епископ Иоанн (Соколов). «Священные права Церкви православной, первенствующей в обществе, — пишет этот знаменитый русский канонист, — требуют 1) чтобы иноверные религии не имели права распространения между православными в обществе, где эта Церковь должна господствовать и где, следовательно, это право для нее одной должно быть сохранено (Карф. 104, 105, 112); 2) чтобы иноверцы своими открытыми обрядами не производили соблазна и вреда для сынов Церкви, особенно чтобы своим вмешательством или насилием не делали никакого замешательства в православной Церкви, в ее собраниях, обрядах, управлении (Лаодик. 6. Тим. 9. Ап. 75. II Всел. 6); 3) чтобы намеренно не препятствовали распространению православной веры в своих обществах и свободному обращению к ней желающих из своих членов; 4) чтобы, не подлежа прямо внутренним законам православной Церкви, касающимся только ее членов, не нарушали внешних, к ней относящихся постановлений, как-то: относительно ее мира, благочиния, прав гражданских (Карф. 104); наконец — 5) чтобы со стороны государства употреблены были надлежащие меры к предупреждению и пресечению всяких совращений в иноверие от веры православной (Карф. 69, 71, 95, 104, 120)» (1).
Теперь посмотрим, каково было отношение Православной Церкви и государства к неправославным в сферах личной и общественной жизни. Для этого попытаемся выяснить, есть ли в Священном Писании какое-либо указание на отношение правоверных к иноверцам или иноземцам, и как этому соответствовала история Православных государств.
Святитель Иоанн Златоуст утверждал, что «пророчества [ветхозаветные. — М. С.] имеют, между прочим, и такое свойство, что многое, сказанное об них (иудеях), исполняется и на других». Такое применение пророчеств основывается на словах Соломона: «Что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, — и нет ничего нового под солнцем. Бывает нечто, о чем говорят: „смотри, вот это новое“; но это было уже в веках, бывших прежде нас… Что было, то и теперь есть, и что будет, то уже было, — и Бог воззовет прошедшее» (Екклез. I, 9, 10; III, 15) — и Апостола Павла: «Все происходило с ними [с древними израильтянами], как образы; а описано в наставление нам, достигшим последних веков» (I Кор. XX, 11, 6−10; Римл. XV, 4).
Священное Писание, говоря о пришельцах, то есть иноземцах, говорит, что «для вас общество Господне, и для пришельца, живущего у вас, устав один, устав вечный в роды ваши; что вы, то и пришелец да будет пред Господом» (Числ. XV, 14−15). «Но, — толкуя это библейское место, говорит А.А. Сапожников, — уравнивая пришельцев с коренными жителями относительно прав, Священное Писание уравнивает их и относительно обязанностей, гражданских и религиозных. Другими словами — пришельцы должны были принимать и исповедывать религию коренных жителей"(2).
Священное Писание говорит и о том, что пришельцы должны наравне с коренными жителями отмечать все праздники, Пасху и другие (Втор. XVI, 11−17; Числ. IX, 14), слушать и научаться Закону Божию (Втор. XXXI, 12; Нав. VIII, 33−35). Эти постановления ясно определяют, что допускать переселение в Православную Россию можно только православных или обязавшихся принять Православие иностранцев, и только при таком условии не должно быть никакого изъятия в их правах.
В противном случае иноверные группы, принимаемые в православный организм Империи, так и останутся обособленными и инородными телами, зачастую вступающими в союзы с различными внешними врагами Отечества. Из истории Византийской Империи можно привести в качестве примеров, например, готов-ариан, поселенных в Империи, сохранявших свою враждебную обособленность и поднимавших восстания, и колонии генуэзцев-католиков в Константинополе, которые приложили свою предательскую руку к падению столицы Царства греков.
Возвышение пришельцев Священное Писание считает верным признаком несоблюдения Божиих повелений и говорит: «Пришелец, который среди тебя, будет возвышаться над тобою выше и выше, а ты опускаться будешь ниже и ниже. Он будет главою, а ты будешь хвостом. Пошлет на тебя Господь народ наглый, который не уважит старца и не пощадит юноши; и будет теснить тебя во всех жилищах твоих, во всей земле твоей» (Втор. XXVIII, 43−52, 63).
Именно поэтому права гражданства должны даваться очень осторожно и с разумением. Есть в Священном Писание и такое повеление: «Не гнушайся идумеянином, ибо он брат твой, не гнушайся египтянином, ибо ты был пришельцем в земле его; дети, которые у них родятся, в третьем поколении могут войти в общество Господне» (Втор. XXIII, 7, 8). Это место в Священном Писании говорит, что есть народы, способные воспринимать истинную веру под воздействием совместной жизни с православными, то есть религиозно ассимилироваться, однако Слово Божие говорит, что есть народы, у которых «и десятое поколение их не может войти в общество Господне во веки» (Втор. XXVIII, 3, 4). Что же это за народы? Вероятно, узнать о них можно только исходя из истории самой Империи, в которой одни народы легко принимали Православие (как, например, некоторые финские народы), а другие были глухи к нему (как, например, евреи).
Как сама собой разумеющаяся мера в православном государстве — то, что права православных и иноверных не должны быть одинаковы. Все, что будет поддерживать господство православных в Империи, должно быть поддерживаемо государством, все же противодействующее должно быть ослабляемо и разрушаемо.
«Мы не думаем, — пишет А.А. Сапожников, — чтобы было желательно возбудить в православных такое же стремление к власти, какое существует в иноверцах, а также сделать православных менее разборчивыми в средствах. Следовательно, только для достижения действительного равенства должно было бы быть установлено законом неравенство политических и гражданских прав православных и неправославных граждан России. Но такая неравноправность должна быть установлена не для достижения только равенства, а именно для достижения неравенства в пользу православных.
Если русские православные люди создали сильное государство, то они имеют нравственное право установить у себя законы, дающие им решительное преобладание над иноверцами без совершенно излишней борьбы, в которой нельзя обходиться без употребления безнравственных средств"(3).
На чем же основывается такое неравноправие? На том же Священном Писании, которое положительно указывает: «От единокровного твоего не укрывайся» (Ис. V, 7), «Будем делать добро всем, а наипаче своим по вере» (Гал. VI, 10), «Если же кто о своих и особенно о домашних не печется, тот отрекся от веры и хуже неверного» (I Тим. V, 8).
Иначе говоря, в православном государстве должно быть удобно и свободно жить прежде всего православным.
Здесь могут возразить, что без совершенного избежания насилия добиться такого положения вещей невозможно. Тут следует обратить особенное внимание: мы сталкиваемся с одним из мифов о христианстве как о религии, которая якобы принципиально не допускает вообще никакого насилия в делах веры. Чтобы остаться объективным, не скажем от себя ни слова, а дадим выдержку из блаженного Августина: «Щадящие нас — не друзья нам, и не все поражающие нас — враги наши. Сказано, что раны, нанесенные другом, лучше поцелуев врага (Притчи 27, 6). Связывающий бешеного, расталкивающий летаргического беспокоит обоих, но он их любит. Кто может любить нас более Господа? Между тем Он не перестает примешивать к сладости наставлений страх угроз. Вы думаете, что никого не следует принуждать к правде, однако вы читаете у св. Луки (14, 23), что господин сказал своим слугам: принудьте войти всех, кого найдете. Разве вы не знаете, что иногда разбойник разбрасывает траву, чтобы выманить стадо из овчарни, а пастух кнутом возвращает заблудших овец? Если бы претерпевшие гонения за одно это были достойны похвалы, то достаточно было бы Господу сказать: Блажени изгнани, — Он не прибавил бы: правды ради. Может же случиться, что претерпевающий гонение зол, а причиняющий его — наоборот. Убивающий и врачующий оба режут тело, но один изгоняет жизнь, а другой гнилость. Не надо обращать внимание на то, что человек принужден делать известное дело, а нужно смотреть, каково это дело, хорошо или худо. Конечно, никто не может сделаться добрым поневоле, но боязнь прекращает упорство и, принуждая изучать истину, приводит к нахождению ее. Когда светские власти преследуют истину, ужас который они наводят, для сильных — славное испытание, для слабых — опасный соблазн. Но когда наводят ужас, в интересах истины, то это полезное предупреждение для ошибающихся и заблуждающихся».
Эти размышления блаженный Августин вынес из наблюдения над воздействием светских властей Византии на еретиков донатистов.
«Гордые донатисты, — говорит он далее, — непоколебимые в прениях, упрямо изворачивавшиеся в них, из страха перед законом массами переходили в церковь; а перейдя, оставались там. Среди новообращенных было много таких, которые не только не жаловались, но даже благодарили тех, кто избавил их от заблуждений и поздравляли себя с перенесенным насилием, как с величайшим благом"(4).
В подобном взгляде на насилие не следует видеть дух католической инквизиции. Блаженный Августин безусловно отвергал смертную казнь еретиков, говоря лишь о взимании с них денежной пени, конфискации имущества и иногда изгнания…
1. Епископ Иоанн (Соколов). Церковь и государство // Христианское Чтение. 1865. Часть первая. С. 536−537.
2. Сапожников А.А. Иноверцы и иноземцы в России (Их права и отношение к коренным жителям). СПб., 1898. С. 3.
3. Сапожников А.А. Иноверцы и иноземцы в России. (Их права и отношение к коренным жителям). СПб., 1898. С. 20.4. Цит. по книге: Буасье Гастон. Падение язычников. С. 48−51.
