 |
| Правая.Ru | Священник Димитрий Познанский | 19.06.2006 |
Константинопольский Патриархат появился в четвертом веке в связи с переносом столицы Империи из Рима в Византи, и в 381 году на Втором Вселенском Соборе (3-е правило) получил первенство чести перед остальными кафедрами, как это и подобало престолу царствующего града. Это первенство чести было подтверждено в 451 году на Четвертом Вселенском Соборе. Нужно сказать, что хотя за римскими первосвятителями и была сохранена прежняя честь, поскольку Церковь Константинополя становилась первой после Рима, такая перемена вызывала у экс-столичной иерархии серьезное негодование. Только и исключительно положение кафедры царствующего града дало Константинополю (Царьграду) равные с Римом преимущества. Канон IV Вселенского Собора гласит: «Во всем последуя определениям святых отец, и признавая читанное ныне правило ста пятидесяти боголюбезных епископов, бывших в соборе во дни благочестивыя памяти Феодосия в царствующем граде Константинополе, новом Риме, тожде самое и мы определяем и постановляем о преимуществах святейшия Церкви тогожде Константинополя, новаго Рима. Ибо престолу ветхаго Рима отцы прилично дали преимущества, поелику то был царствующий град. Следуя тому же побуждению и сто пятьдесят боголюбезнейшие епископы, предоставили равныя преимущества Святейшему престолу новаго Рима, праведно разсудив, да град, получивший честь быти градом Царя и Синклита, и имеющий равныя преимущества с ветхим царственным Римом, и в церковных делах возвеличен будет подобно тому, и будет вторый по нем».
Первенство чести никогда не понималось как прямое иерархическое главенство над всеми Поместными Церквами. Вселенский Патриарх почитался первым среди равных, председательствовал на Соборах, провозглашал заключительное слово, но не имел непосредственной власти вне своей юрисдикции, что и закреплено каноническим правом. Перед отпадением Римской Церкви в ересь и раскол, ее иерархи пытались утвердить чуждое Вселенской Церкви учение о безусловном главенстве юрисдикции папы Римского над всей Церковью, что всеми Поместными Церквами было признано несоответствующим Православному Вероучению.
Нынешние события, сотрясающие Церковь, со всей парадоксальностью демонстрируют, что, не смотря на полную утрату подлинного содержания титула «Вселенский», Константинопольский Патриарх выказывает типично папские амбиции, распространяя их на Поместные Церкви Православной Традиции. Собственно, и такого города как Константинополь сегодня официально не существует, и «Стамбул» не является не только столицей Империи, но и столицей отнюдь не православной Турции, да и по сути, уже с XVI века — к тому времени, как «два Рима падоша», и их служение унаследовало возрастающее Московское Царство, функции Вселенских Патриархов де-факто исполняли Московские первосвятители.
В чем же отличие нынешних притязаний Константинопольского Патриарха Варфоломея Архондониса от притязаний римских понтификов? Отличие в том, что, не имея никаких даже теоретических оснований для достижения желаемого могущества, Патриарх Варфоломей в перспективе рассчитывает на своеобразную унию с Римом, вследствие которой Фанар и Ватикан могли бы поделить мировое пространство на «канонические» территории западной и восточной церкви. Иначе с чем, как не с этими чаяниями, можно увязать недавний всплеск эмоций Фанара в связи с отказом папы Бенедикта XVI от титула «Патриарх всего Запада». 8 июня Священный Синод Константинопольского Патриархата выступил с заявлением, в котором выражал недоумение в связи с отказом понтифика от этого титула, что, по мнению Фанара, является претензией Ватикана на вселенскую юрисдикцию, «с чем православные христиане никогда не были согласны».
Обхитрить Ватикан не легко. Единственный способ выиграть у профессионального шулера — не садиться за карточный стол. Однако сам факт, что подразумеваемая Патриархом Варфоломеем уния, являющаяся очевидным отступлением от Православного Вероучения, не вызвала никакой значительной реакции со стороны не только так называемых греческих патриархатов, но и остальных Поместных Церквей, наводит на печальные размышления.
Впрочем, что греха таить — Патриарх Варфоломей Архондонис уже давным-давно вышел за пределы канонического поля, а в последние месяцы усугубил это тем, что нанес сразу несколько до неприличия некрасивых ударов по Русской Православной Церкви. Исполняя, как полагают аналитики, заказ Британских спецслужб, в июне Архондонис совершил раскол в Сурожской Епархии Русской Православной Церкви, приняв в свою юрисдикцию заштатного епископа Московского Патриархата Василия Осборна и часть приходов Сурожской Епархии Русской Церкви. Интересна «каноническая» мотивировка Фанара, со ссылками на 9, 17 и 28 правила IV Вселенского собора. О чем же говорят эти правила? 28-е правило мы уже рассматривали, а 9-е и 17 правила в совокупности говорят о том, что если клирик имеет спорное дело о подчинении прихода тому или иному епископу, или епископ к митрополиту, то он должен обратиться к екзарху великой области или к престолу царствующего Константинополя, причем 17 правило четко указывает минимально допустимый срок, могущий свидетельствовать о неопределенности положения — 30 лет. При этом авторитетный византийский канонист Иоанн Зонара в толковании к 17 правилу говорит: «Но не над всеми без исключения митрополитами Константинопольский патриарх поставляется судьею, а только над подчиненными ему. Ибо он не может привлечь к своему суду митрополитов Сирии, или Палестины и Финикии, или Египта против их воли; но митрополиты Сирии подлежат суду Антиохийского патриарха, а палестинские — суду патриарха иерусалимского, а египетские должны судиться у патриарха Александрийского, от которых они принимают рукоположение и которым именно подчинены». Таким образом, очевидно, что действия Патриарха Варфоломея в отношении Сурожской епархии беззаконны и подпадают под многочисленные канонические прещения, запрещающие епископу вмешиваться в дела не подвластной ему епархии.
Параллельно патриарх Варфоломей Архондонис продолжает интриговать на Украине. 4 июня его клирики, не поставив в известность (что требуется каноническими правилами) ни Блаженнейшего митрополита Киевского Владимира, ни Львовского архиепископа Августина, приезжают во Львов для рассмотрения вопроса по предоставлению ставропигии общине Свято-Успенского Собора, числящейся в составе раскольнической «Украинской автокефальной православной церкви». В ходе этого визита клирик УПЦ США (Константинопольский Патриархат) Всеволод Майданский совершает моления с «епископом» раскольнической УАПЦ Макарием Малетичем, который, как оказывается впоследствии, своей УАПЦ не подчиняется, а ждет новых инструкций Фанара, поминая на службах Константинопольского Патриарха.
Украинская специфика очень сложна — это не Англия и не Эстония. Глава УАПЦ «митрополит» Мефодий, не понимая, почему его обошли в этом вопросе, тут же обращается к Патриарху Варфоломею с «обеспокоенностью тем фактом, что решение о возобновлении ставропигии было принято без консультации с предстоятелем и собором архиереев нашей Церкви со стороны архиепископа Скопельского Всеволода (США), которому Святейший Патриарх Варфоломей благословил заботиться о разрешении этого вопроса».
Тем временем руководитель «киевского патриархата» Михаил Денисенко, а вслед за ним отлученный откуда только можно В. Лурье, с трудом скрывая радость в связи с трагическими событиями происходящими в православном мире, строят прогнозы касательно возможного размежевания юрисдикций в случае отказа Русской Церкви (а такой отказ предусматривается правилами) от канонического общения с Патриархом Варфоломеем, при этом Денисенко рассчитывает, что единственным, во всяком случае долговременным, союзником Русской Церкви станет Церковь Сербская.
Светский аспект современной церковной проблемы наводит на печальные размышления. Религиозный фактор явно недооценивается правительством России — единственным правительством, заинтересованным в укреплении православных позиций (особенно сегодня — в дни оранжевых революций). Если Британская разведка давно и вплотную занимается православным фактором, уделяя ему весьма пристальное внимание, то наши государственные мужи, увы, все еще довольно смутно представляют себе даже элементарные звенья церковной политики.
Обращаясь к духовному аспекту сложившейся на сегодняшний день ситуации, можно с уверенностью констатировать одно: при любом юрисдикционно-политическом раскладе, даже в том случае, если Русская Церковь останется в одиночестве, верность церковной канонической онтологии, богооткровенным догматам, сохранение полноты святоотеческого предания гарантируют бытие Русской Православной Церкви в качестве Единой Святой Соборной и Апостольской.
