 |
| Радонеж | Владимир Можегов | 15.06.2006 |
Имя дьякона Александра Мусина впервые получило широкий резонанс в 2000 году, в связи со скандалом в СПб духовной Академии, когда ряд учащихся духовной школы во время хиротонии одного из своих сокурсников закричали «анаксиос» (недостоин!).
Факт этот, вне зависимости от причин, его вызвавших (семинаристы обвиняли своего сокурсника в вымогательстве и стукачестве) был воспринят руководством Академии как недопустимый.
А после того, как дьякон Александр, воспользовавшись отсутствием ректора и митрополита, пригласив прессу, устроил собрание, на котором в присутствии семинаристов принялся обсуждать канонические действия епископа, он был уволен из Академии.
Можно понять чувства семинаристов, и даже порыв уважаемого отца дьякона, но Церковь — отнюдь не только «благой порыв», она и не «развоплощенный дух», но, кроме всего, строго канонический и иерархический институт.
Замечательный русский богослов прот. Александр Шмеман (которого любят наши либералы, но который сам весьма скептически относился как к левым, так и к правым уклонам в Церкви) писал, защищая «форму»: «Благодать противопоставляется закону не потому, что они о разном… Без закона невозможна благодать… Благодать — это тот же «закон», но преложенный в свободу"(Дневники, с. 112). Бунт же, каким бы благим пафосом он себя не оправдывал, столь же мало имеет отношение к благодати, как и закону. И тот же Александр Шмеман не зря называл наше время «эпохой бунтующих рабов, сменившей эпоху высокого «послушания» свободных людей»: «Сейчас человек думает, что исполняет и выражает себя «гневным воплем», тогда как этот последний, будучи в сущности сродни злу, как раз ничего и не побеждает. Свободен только тот, кто «послушлив»: этого совсем не знает и не понимает наше время, несмотря на весь свой пафос свободы» (Дневники, с. 180).
Но вернемся к «нашим баранам» и заметим очевидное: Суд над действиями епископа имеет право устроить только собор епископов по назначению Патриарха, но отнюдь не отец диакон с семинаристами. Потому, поступок дьякона Александра при всем его внешнем блеске был антицерковен по сути, а его увольнение и канонически оправданным и справедливым.
Армия, в которой лейтенанты получат право плюралистического обсуждения приказов генералов, вряд ли будет боеспособна. Конечно, Церковь гораздо более тонкий организм, нежели армия, здесь голос мирянина исполненный духа может перевесить и голоса иерархов. Но именно потому человек любящий Церковь будет крайне осторожен в своих суждениях и с большой ответственностью подходить к каждому своему слову и дейсвтию…
2.
После увольнения из Академии уважаемый отец дьякон продолжил свою пастырскую (он был принят в Новгородской епархии) и научную деятельность (как доктор исторических наук и сотрудник института истории материальной культуры РАН (СПб)).
Но вот, наконец, и обличительный пафос отца дьякона вновь дал о себе знать. 1 июня 2006 года на портале «Кредо ру», специализирующимся на раздорах, сплетнях и церковных интригах, появился «репортаж» диакона Александра Мусина «Особый путь Новгородской епархии или обыкновенное самодурство?», в котором сообщалось, что «Архиепископ Новгородский и Старорусский Лев (Церпицкий) запретил клирикам РПЦ МП и мирянам своей епархии участвовать в научном семинаре «Спор о Софии в христианской иконографии», а также воспрепятствовал участникам семинара посетить Софийский собор и осмотреть созданный при храме церковно-археологический кабинет».
И снова, удивляет прежде всего не сам предмет спора (споры и конфликты возможны, а иногда и неизбежны в Церкви), сколько прямолинейно-враждебная позиция, занятая дьяконом и направленная против правящего архиерея, а также безаппеляционность его выводов.
В своем «репортаже» дьякон Александр связывает решение архиерея с «личной неприязнью к некоторым организаторам и участникам семинара», среди которых называет и себя, не забывая присовокупить в качестве дополнительного мотива черную зависть архиепископа: «Решение также было вызвано ревностью архиерея, поскольку инициатором подобного семинара выступил университет, а не епархия».
Далее обвинения начинают сыпаться градом, без удержу, без меры и без оглядки. Намерение архиепископа «помешать нормальной работе семинара» дьякон Александр называет «очевидным». (действительно, может ли быть что-нибудь более очевидным, чем естественная потребность архиерея везде и всюду мешать нормальной работе?). А отказ в посещении музея связывает с тем, что некоторые археологические находки «до сих пор не переданы на хранение в государственный музей».
После этого, тон обвинений дьякона в адрес правящего архиерея становится и вовсе хамским: «В этих условиях местный архиерей просто не заинтересован в том, чтобы информация об плененных им памятниках стала широко доступной. Архиепископ оправдывает ситуацию тем, что он вложил в реставрацию предметов свои средства. Отметим, что мэру Юрию Лужкову нельзя восстанавливать федеральные памятники, а епископу Льву (Церпицкому) можно».
Далее отец дьякон переходит к обобщениям: «История с семинаром вписывается в контекст той культурной политики, которую проводит новгородский архиерей. Разрушение «дома Передольского», снос древнего деревянного строения в Иверском монастыре, незаконные раскопки в Клопском монастыре — это звенья одной цепи».
В конце концов, от отца дьякона достается всем, кого достигает его обличительный запал:
«Небезынтересно, что в этих условиях епархия ведет переговоры с Новгородским университетом об открытии здесь специальности «теология». Переговоры начаты по инициативе архиепископа, а гарантом выступает ректор московского Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиерей Владимир Воробьев, согласившийся лоббировать этот проект на уровне министерства. В случае его реализации университет получит неуправляемого партнера, способного использовать науку и культуру для сведения личных счетов. (выд. нами — ред.)».
Наконец, безудержный тон статьи заставляет отца дьякона договориться до такого пассажа: «Не лучше обстоят дела и с Софийским собором. Состояние икон в нем пока не катастрофическоое, но ежедневная богослужебная эксплуатация храма (выд. нами — ред.) создает угрожающую динамику"…
Да уж, услышать из уст дьякона русской Церкви слова ежедневная богослужебная эксплуатация храма — о службах в главном соборе одного из сакральных центров Руси — есть воистину динамика угрожающая…
Эх, остановится бы отцу дьякону хотя бы абзацем раньше, но — Остапа понесло — и вот уже неизбежный финиш: «Трудно понять, чем продиктовано такое видение ситуации. Совершенно очевидно, что древнейшую епархию на территории России не обошла стороной общая болезнь Русской Православной Церкви Московского патриархата — самодурство ее епископов (выд. нами — ред.) и неспособность преодолеть собственные симпатии и антипатии во имя интересов общества, науки и образования».
Действительно, чем продиктовано такое видение ситуации? Попробуй, пойми… Нам вот кажется, что в данном случае — незабытыми обидами, сведением личных счетов, самодурством отдельных дьяконов РПЦ МП, их неспособностью преодолеть собственные симпатии и антипатии, а также хлещущими через край эмоциями…
Всё это «человеческое, лишком человеческое» (как сказал бы небезызвестный немецкий философ) хотя и грустно, но, в общем, понятно. А все же жалко Церковь… Жалко, как разрываемого на куски младенца… Ну, а прав здесь кажется (вспомним суд Соломона) окажется тот, кому жальчее…
