Развитие мировоззрения Русской Зарубежной Церкви в отношении поместных церквей и инославия[1]

Митрополит Антоний, главный борец за восстановление патриаршества в Русской Православной Церкви, глубоко уважал патриархов — предстоятелей кафедр православного востока. И в свою очередь он был почитаем в восточных патриархатах. Видимо это облегчило получение русским беженцам-архиереям разрешения на свою деятельность от Константинопольской Патриархии. Тем не менее оказавшиеся в Константинополе архиереи продолжали считать себя членами Высшего Церковного Управления на юге России, т. е. членами Русской, а не Константинопольской Церкви. 19 ноября 1920 года[2] проходило заседание управления на корабле в Константинополе. Там была речь о том, что управление обязано окормлять русских беженцев, ввиду невозможности их окормления высшим церковным управлением при патриархе Тихоне, а также из-за необходимости окормлять армию ген. Врангеля. Местом пребывания церковного управления определен Константинополь.[3]
2-го декабря 1920 года местоблюститель константинопольского патриаршего престола митрополит Прусский Дорофей уведомил митр. Антония о том, что указом Священного Синода (9084) русским епископам разрешается создать временное церковное управление под надзором Вселенской Патриархии. Этому управлению разрешалось руководить жизнью русских церковных общин в православных странах, посылать им священников.[4]

Положение русских беженцев в Константинополе было весьма тяжелым и неопределенным. Русская беженская масса, командование и чины армии двигались в направлении Сербии, благодарной России за помощь в первой мировой войне. Весной 1921 года митрополит Антоний покинул Константинополь. На заседании Высшего Церковного Управления от 21 апреля 1921 года было принято решение о переезде в Сербию. Там 22 июля 1921 года и состоялось следующее заседание.[5]

Примечательно, что Высшее Церковное управление не нашло нужным испрашивать благословение на переезд, оно лишь поставило в известность Константинопольскую Патриархию.[6] Сама же патриархия, судя по тексту вышеприведенного указа, расценивала дело иначе: русские церковные беженцы приняты в каноническое подчинение. Следовательно для перехода в другую поместную Церковь им требовался канонический отпуст от их новой кирархальной власти. Здесь, как мне кажется, кроме политических моментов, заложено каноническое основание для конфликта между Константинопольской Патриархией и Русской Зарубежной Церковью. Последняя осознавала себя в подчинении святейшему патриарху Тихону и не собиралась от этого отказываться. Патриарх Тихон несмотря на пребывание ВЦУ за пределами своей канонической территории дал благословение на его деятельность в пределах Константинопольского Патриархата.[7]

Надо учесть, что после падения Оттоманской империи, в результате первой мировой войны, Константинопольская Патриархия, оказавшись в новых условиях стала расширительно толковать 28-ое правило 4-го Вселенского Собора: она заняла позицию, что все другие поместные церкви не имеют права действовать в т.н. диаспоре.[8] Более того, Константинопольская Патриархия разрешая окормление русской диаспоры, как бы распоряжалась на территории других поместных церквей. В продолжение этого курса Константинопольской Патриархией в 1922 году была учреждена Фиатирская митрополия (для Англии), а также экзархат Западной и Центральной Европы. В 1923 и 1924 году Константинопольская Патриархия дважды заявляла, что митрополиту Евлогию не канонично управлять русскими церквами в Западной Европе.[9]

30 апреля 1924 года Синод Константинопольского Патриархата принял решение: о запрещении в священнослужении русских архиепископов Анастасия и Александра, находящихся в Константинополе,[10] о непосредственном подчинении Константинопольской Патриархии русских клириков в Турции и о том, чтобы сообщить патриарху сербскому, что находящиеся на его канонической территории русские епископы не имеют права окормлять русское рассеяние.[11]

Однако Сербская Православная Церковь, по иному видела положения русских епископов. В ответе Архиерейского Собора Сербской Церкви константинопольскому патриарху, от 9 дек. 1924 года, говорится:

Св. архиерейский собор, как верховная власть в области автокефальной соединенной Сербской церкви, когда на своем заседании от 18/31 августа 1921 г. (no. Арх. соб. 31) по прошению Высокопреосвященнейшего Господина Антония Митрополита Киевского и Галицкого, дал согласие на то, чтобы на территории его области для осуществления церковного управления над русскими колониями и беженцами было организовано Высшее церковное управление из русских архиереев, выполнил, как он с духовным удовлетворением может констатировать, свой апостольский долг, приняв таким образом временно под свое покровительство русских беженцев, которые в силу обстоятельств оказались в его духовной области, с разрешения государственной власти, и соизволив, чтобы ими духовно управляли их священники и архиереи, которые всего лучше знают их духовные потребности и церковью освященные обычаи, а по своему основанному на канонах праву устраивать в области своей автокефалии церковную власть по своему свободному решению".[12]

На происходившие в Русской Церкви разделения, Сербская Церковь не смотрела глазами Русской Зарубежной Церкви; когда после состоявшегося в 1934 году, в Белграде, примирения между митрополитами Антонием и Евлогием, ревнители церковной политики Русской Зарубежной Церкви не желали допускать запрещенного Зарубежной Церковью митрополита Евлогия к сослужению в русской Троицкой церкви Белграда, патриарх Варнава, посетил проходивший в это время архиерейский собор Русской Зарубежной Церкви и заявил, что если не будут сняты запрещения со всех церковных лиц запрещенных Русской Зарубежной Церковью, король Александр не будет больше оказывать гостеприимство русским епископам.[13] Являясь посредником между епископами Русской Зарубежной Церкви и митрополитом Сергием (Страгородским), патриарх Варнава, защищая первых, в то же время, поддерживал любезную переписку с митрополитом Елевферием, представителем Сергия в Европе. А в офицальном календаре Сербской Церкви за 1936 год, фотография митрополита Сергия была помещена с его полным титулом и подписью: «тот, кто скорбит вместе с Церковью в России».[14] Пожалуй, что позиция патриарха Варнавы находит почти зеркальное отражение в архипастырской практике святителя Иоанна Шанхайского. Будучи в июне 1953 года, в Лондоне, спрошенным: «как можно быть в общении с сербским патриархом, если у него такое же отношение к коммунистам, как и у московского патриарха?» — святитель Иоанн ответил: «между ними большая разница. Сербы видят печальный пример русских и поэтому ни дома, ни за границей, они не хотят нарушать церковное единство».[15]

Изменившиеся геополитические условия, в которых оказались православные, после падения трех империй, заставляли искать ответы, на вопросы поставленные новой реальностью. Реформирование церковного календаря и разрешение вступать в брак после рукоположения, сокращение богослужений и постов не были признаны Русской Зарубежной Церковью. 17 февраля 1925 года митрополит Антоний обратился со «Скорбным посланием» к патриарху константинопольскому Константину, призывая его отказаться от решений Всеправославного совещания 1923 года, по вопросам календаря и второбрачия клириков и перестать посягать на бывшие территории российской империи окормляемые Русской Церковью.[16] При этом митрополит Антоний не порывал церковного общения с Константинопольской Патриархией. В письме афонскому иеросхимонаху Феодосию он пишет: «…пока они [т.н. модернисты] не сказали последнего слова, пока вся Церковь на вселенском соборе не повторила проклятий Патриарха Иеремии [анафематствовавшего, в 1583 тех из православных кто принимал григорианский календарь], то надо держаться общения, дабы самим нам не лишиться спасения и, оцеживая комара, не проглотить верблюда».[17] Надо оговориться, что посещать храмы где совершается богослужение без сохранения Александрийской Пасхалии митрополит Антоний считал недопустимым.[18]

Введение нового календаря (1924 г.), борьба с теми, кто отстаивал богослужение на славянском языке, были особенно жестокими в Румынской Православной Церкви. Митрополит Антоний был, по приглашению Румынской Церкви, в 1925 году, на настоловании патриарха Мирона, но это не помешало священноначалию Русской Зарубежной Церкви в начале 30-х годов печаловаться перед Сербской Церковью о гонимых в Румынии русских православных[19] и посылать епископа Венского Серафима, в Беcсарабию окормлять русских «старостильников» и совершать для них рукоположения.[20]

Итак, позицию Русской Зарубежной Церкви в отношении спорных действий имевших место внутри поместных церквей, можно суммировать словами, заключающими доклад свят. Иоанна Шанхайского Второму Всезарубежному Собору «Положение Православной Церкви после войны»:

Мы должны твердо стоять на почве церковных канонов и не быть с теми, кто от них отступает. В прежнее время для изобличения канонических неправильностей поместной Церкви с нею прерывали каноническое общение. Русская Зарубежная Церковь не может действовать таким путем, так как положение ее не вполне определилось и утвердилось. Посему она не должна прерывать общения с другими Церквами, если они первые не сделают этого шага. Но, и поддерживая общение, она не должна молчать о нарушениях церковной правды.[21]

Вторая Мировая Война привела к изменению в СССР политического курса в отношении Русской Православной Церкви в Советском Союзе и перекроила политическую карту Европы. Все это не могло не отразиться на взаимотношениях Русской Зарубежной Церкви с поместными церквами. Поместные церкви признали Московскую Патриархию, и это признание обязывало их внимательно относиться к настойчивым пожеланиям из Москвы, о прекращении молитвенного общения с Русской Зарубежной Церковью. Будучи в Иерусалиме, в 1952 году, Магопакский епископ Серафим имел встречу с патриархом Тимофеем, который в качестве причины для недопущения епископа к служению у гроба Господня привел факт официального признания Московской Патриархии Иерусалимской Церковью.[22] Однако обещание данное Москве о прекращении молитвенного общения с «карловчанами"[23] не помешало патриарху Тимофею в мае 1954 литургисать в Елеонском монастыре в сослужении епископа Женевского Леонтия.[24] Как и прежде все начальники Русской Духовной Миссии, а равно и игумении монастырей продолжали утверждаться иерусалимским патриархом посредством официального письма.[25]

Отношения с самой Константинопольской Патриархией в целом оставались натянутыми. Лучшим образом они складывались на местах, особенно в Северной Америке, где архиепископию возглавлял архиепископ Михаил (Константинидес), окончивший духовную академию в России, знакомый с митрополитом Анастасием еще со времени пребывания последнего в Константинополе в начале 20-х гг.[26] и хиротонисанный в 1948 году во епископа при участии епископа Джерсиситского Виталия, Русской Зарубежной Церкви.[27] При сослужении того же архиерея РПЦЗ, в 1936 году, состоялась архиерейская хиротония митрополита Антония (Башир) Антиохийской Православной Церкви в Северной Америке.[28]
Русская Православная Церковь Заграницей была приглашена к участию в Постоянном Совещании Канонических Православных Епископов Америки (SCOBA) учрежденном, в 1960 году, по инициативе архиепископа Иакова (Константинопольский Патриархат). Однако в своем ответе митрополит Анастасий сообщил, что Русская Зарубежная Церковь примет участие в совещании только если представители Московской Патриархии будут исключены, что для архиепископа Иакова было неприемлемо.[29] Вообще вопросу о непримиримости к коммунистической власти в РПЦЗ подчас придавалось значение равносильное хранению Православия: иными словами, непримиримость к коммунизму воспринималось, как неотъемлемая часть стояния в Истине.

На основании нежелания подчиняться церковной власти находящейся в коммунистической Румынии в 1958 году был временно принят в РПЦЗ вместе с приходами епископ Феофил (Ионеску). В 1972 году, за самовольное возвращение в лоно Румынского Патриархата, он был запрещен в священнослужении Архиерейским Синодом Русской Зарубежной Церковью.[30]

Для болгарских приходов не желавшим подчиняться патриарху в коммунистической Софии, в 1964 году был рукоположен архимандрит Кирилл (Иончев) с титулом Толледский и Торонтский. Из-за того, что епископ Кирилл не перевел находящиеся в его ведении приходы на юлианский церковный календарь, он решением Архиерейского Собора РПЦЗ от 27 октября 1976 года был исключен из состава ее иерархии.[31]

Примечательно, особое отношение к Церкви в коммунистической Югославии: Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви постановил «воздерживаться от вмешательства во внутренние дела Сербской Православной Церкви»,[32] отказавшись поддержать епископа Дионисия отделившегося от патриарха в Белграде.

Митрополит Анастасий в отношении календарного вопроса продолжал линию митрополита Антония, при том, что по пастырским соображениям он допускал сохранение т.н. нового стиля в общинах принимаемых в Русскую Зарубежную Церковь. В письме от 27 сентября 1961 года от Архиерейского Синода — Истинно Православной Церкви Греции, копия которого была посланы Архиепископу Иакову, говорится:

Наша Церковь придерживается старого календаря и считает введение нового календаря большой ошибкой. Тем не менее, ее тактикой было всегда хранить духовное общение с православными Церквами, которые приняли новый календарь, по столько, по сколько они празднуют пасху согласно решению Первого Вселенского Собора. Наша Церковь никогда не объявляла Вселенскую Патриархию или Греческую Архиепископию Северной и Южной Америки схизматическими и не прервала с ними духовного общения. [33]

Архиепископ Чилийский Леонтий не смотря на то, что Русская Зарубежная Церковь последовательно отказывалась учредить иерархию для Истинной Православной Церкви Греции, в мае 1962 года принял участие в хиротонии греческих старостильников. Архиепископ Леонтий полагал, что поддержка старостильников сходна противостоянию обновленченскому движению в СССР. Святитель Иоанн Шанхайский сравнивал участие архиепископа Леонтия во внутренней жизни Греческой Церкви с помощью в XIX столетии Антиохийской Церкви от Константинопольской Церкви, а Кипрской Церкви от Элладской. В прениях по вопросу о хиротониях для старостильников на Архиерейском Соборе 1962 года, откуда я заимствую эти сведения, митрополит Анастасий протестовал против сравнения этих хиротоний с той помощью, которую он оказал в 1927 году иерусалимскому патриарху Дамиану в Святой Земле, когда имел место бунт епископов против патриарха. Митрополит Анастасий подчеркнул, что к нему за помощью к нему обратился всеми признаваемый патриарх.[34]

В середине 1960-х годов в православном мире происходили события которые не могли оставить Русскую Зарубежную Церковь безучастной. В 1964 году патриарх Афинагор встретился с папой римским Иоанном VI в Иерусалиме и в конце следующего года произошло взаимное снятие отлучений наложенных Римом и Константинополем в 1054 году. Избранный в мае 1964 года митрополит Филарет, бывший епископом лишь несколько лет, для выбора метода реагирования на эти события, положился на близкого ему по экклезиологическим взглядам, о. Георгия Граббе, ученика митрополита Антония и многолетнего правителя дел канцелярии Архиерейского Синода. Подобно митрополиту Антонию, в прежние времена, митрополит Филарет решил обратиться к патриарху константинопольскому со скорбным посланием (15 декабря 1965 года) по поводу единоличного решения Константинополя о снятии анафемы.

На эту позицию Русской Зарубежной Церкви откликнулся с просьбой о принятии греческий Преображенский монастырь, находящийся близ Бостона, в ведении Константинопольской Патриархии. Решением Архиерейского Синода от 22 декабря 1965 года этот монастырь был принят в лоно Русской Зарубежной Церкви.[35] Это принятие, насколько мне известно, не вызвало никаких запросов в Архиерейский Синод РПЦЗ со стороны Константинопольской Патриархии. Однако, обличения иереем Никитой Палассисом экуменической деятельности своего священноначалия послужили причиной для архиепископа Иакова послать 23 января 1968 года телеграмму митрополиту Филарету, в которой он просил не вносить не нужной дисгармонии посредством приема запрещнного клирика.[36] 10 февраля 1968 г. о. Никита Палассис, на основании 15-го правила Двукратного Собора, был принят митрополитом Филаретом в клир Русской Зарубежной Церкви, что 17-го февраля того же года было одобрено Архиерейским Синодом.[37]

31-го декабря 1969 года Архиерейский Синод Русской Зарубежной Церкви признал действительными совершенные в начале 1960-х годов, архиереями РПЦЗ, епископские хиротонии для греческих старостильников.[38] В 1970 году, в заключении той же сессии Архиерейского Синода, митрополит Филарет сообщает членам Синода свое мнение что в связи с тем, что сербский патриарх Герман избран председателем Всемирного Совета Церквей (ВСЦ), Русская Зарубежная Церковь должна избегать молитвенного общения с ним — не делая однако из этого демонстрации.[39] Надо отметить, что Архиерейский Собор 1967 года определил отменить резолюцию Архиерейского Собора 1964 года о сохранении молитвенного общения с иерархией Сербской Православной Церкви.[40]

Новая веха в отношении к поместным церквам знаменуется встречей под омофором Русской Зарубежной Церкви русских и иностранных ревнителей считающих, что благодать Божия перестает действовать во всех обществах находящихся за канонической оградой Православной Церкви. В докладе председателю Архиерейского Синода от 7-го декабря 1972 года заведующий Отделом Внешних Сношений при Синоде протоиерей Георгий Граббе протестует против молитвенного общения преосвященных Никона и Лавра с греческим архиепископом Иаковом, имевшим место во время пребывания мощей свят. Николая в греческом храме Флашинга, шт. Н.Й. Протест мотивируется тем, что на основании определений Архиерейских Соборов РПЦЗ от 1967 и 1971 гг. ее клирики должны всячески избегать общения с иерархами-экуменистами, тем более что от них были приняты клирики ушедшие по «догматическим основаниям».[41]
Архимандрит Пантелеимон, настоятель Преображенского монастыря в Бостоне, принявший в РПЦЗ роль наставника всех обратившихся в Православие, в своем докладе Третьему Всезарубежному Собору заявил, что миссия Русской Зарубежной Церкви состоит в том, чтобы стать некоей вселенской истинно-православной юрисдикцией.[42] Последовавший Третьему Всезарубежному Собору Архиерейский Собор принял решение, что РПЦЗ считает принятие нового календарного стиля ошибочным, в конечном счете приводящем к расколу, поэтому она уклоняется от сослужения с новостильниками не вынося решения об их благодатности или неблагодатности.[43] В письме от 5 июня 1976 года своей сестре, главный эклезиолог Русской Зарубежной Церкви этого периода, протоиерей Георгий Граббе пишет: «Ты пишешь о «восточных патриархах». Увы, теперь нет почти православных патриархов. Остается еще сербский, иерусалимский формально еще православный, но уже скользит. Опереться не на кого (…) Всякая изоляция всегда связана с трудностями, но наше обособление неизбежно».[44]

Но не все архиереи были готовы активно поддерживать курс на превращение Русской Зарубежной Церкви в альтернативную поместным церквам истинно-православную юрисдикцию. В письме от 31 декабря 1977 года епископ Лавр указывает иерею Никите Палассису на необходимость бороться с отступлением от Православия, но делая это внутри поместных церквей, не прячась за спину Русской Зарубежной Церкви, которая сама имеет серьезные проблемы.[45]

В то же время продолжали иметь место контакты с «новостильниками». Настоятель монастыря Киприана и Иустины в Греции архимандрит Киприан в письме от 17 июня 1975 года, жалуется, что в Благовещенском монастыре в Лондоне (РПЦЗ) время от времени служит клирик Константинопольского Патриархата о. Каллист (Уэр).[46] Архиепископ Антоний Женевский в своем письме митрополиту Филарету (Пасха 1976 г.) просит разрешить ему по пастырским соображениям вступать в молитвенное общение с русским клириками Константинопольского Патриархата в Европе.[47]

В 1986 году из Русской Зарубежной Церкви, ушли ввиду начатого церковного расследования положения в дел в Преображенском монастыре, архимандрит Пантелеимон, протоиерей Никита Палассис и ряд клириков в Сев. Америке и Европе. Как бы в ответ на их обвинения РПЦЗ в отступлении от православной экклезиологии, новоизбранный митрополит Виталий в своем рождественском послании 1986 года говорит: «В данное время большинство поместных церквей потрясены во всем их организме страшным двойным ударом: новостильного календаря и экуменизма. Однако и в таком их бедственном положении мы не дерзаем, и упаси нас Господь от этого, сказать что они утратили Божию благодать».[48] Почти в то же время 19 февраля 1987 Архиерейский Синод уведомляет клириков РПЦЗ о том, что Русская Зарубежная Церковь не находится в молитвенном общении ни с новостильниками, ни с экуменистами.[49]

Но, при отсутствии молитвенного общения встерчаются случаи диалога — правда редкие. 22 мая 1991 года Архиерейский Синод постановляет одобрить устройство собеседований с духовенством Антиохийской Церкви на предмет разъяснения позиции РПЦЗ в отношении противоречивых вопросов современности.[50] В 1990-е годы возобновляются сослужения архиереев Русской Зарубежной Церкви с иерархами Сербской Православной Церкви — по личной инициативе архиепископов Западно-Американского Антония и Германского Марка.
События имевшие место в жизни поместных церквей, к концу управления церковью митрополита Виталия, как например выход в 1997 году из Всемирного Совета Церквей, Грузинской Православной Церкви, вызывают живое сочувствие у архиереев РПЦЗ. Раздается голос о том, что недопустимо вмешательство в жизнь других поместных церквей. Так, например, на заседании Архиерейского Синода от 27 октября 2000 года было постановлено обратиться с увещательным письмом к митрополиту Киприану Оропосскому и Филийскому, Греческого Синода Противостоящих с тем чтобы он не открывал свои приходы на территории Грузинской Православной Церкви, тем более, что последняя осудила экуменизм и вышла из состава Всемирного Совета Церквей.[51]

При нашем здравствующем первоиерархе митрополите Лавре отношение к поместным церквам меняется в направлении установления взаимопонимания. Достаточно указать на посещение константинопольского патриарха Варфоломея официальной паломнической группой священнослужителей РПЦЗ, в конце 2005 года.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Русская Православная Церковь заграницей и неправославные христиане

Ко времени русской революции 1917 года русское богословие в отношении неправославных христиан занимало позицию бл. Августина о том что крещение совершенное неправославными во имя Святой Троицы действительно, ибо оно принадлежит Самому Господу, но пока грех раскола не преодолен примирением с Церковью, это таинство не служит инославным во спасение.[52] Это объяснение, насколько я могу судить, соответствует внутренней логике канонических правил.[53]

Митрополит Антоний (Храповицкий) считал эту т.н. школьную экклезиологию несоответствующей православному преданию и разделял мнение святителя Киприана Карфагенского, что таинства крещения вне канонической ограды Православной Церкви — нет.[54] Чтобы примирить эту позицию с обусловленными каноническими правилами степенями приема митрополит Антоний объяснял, что внешне правильно совершенное инославное таинство наполняется благодатью при самом приеме в Православную Церковь.[55]Однако эта логика не встречается у отцов канонов и ее самые ранние следы относятся к XI веку.[56]

Из более чем 30 архиереев (цифра дана на 1921 год), оказавшихся за пределами советской России, большинство не имели никакого отношения к экуменическому свидетельствованию Русской Церкви в дореволюционный период.[57] Однако, внезапно для себя эти русские епископы вынуждены были давать ответы на вопросы, которые возникали вместе с новыми условиями существования. Работавшая в 1921 году к Константинополе под руководством Севастопольского епископа Вениамина подготовительная комиссия для организации Всезаграничного церковного собрания выпустила сборник материалов,[58] в котором приводятся выдержки из окружного послания Константинопольской Патриархии «Церквам Христа, везде сущим» (январь 1920 года), подписанного тем же местоблюстителем патриаршего престола митрополитом Дорофеем Прусским, который подписал указ ном. 9084 о правах русских епископов заграницей. Примечательно, что в 1938 году в своем докладе «Экуменическое движение» на Втором Всезарубежном Соборе епископ Потсдамский Серафим ссылается безо всякой критики на это послание, которое считают знамением нового экуменического курса поместных Православных Церквей. Он определяет его как «чрезвычайно важное».[59]

В одной из речей время своего знаменитого пребывания в Англии, в 1925 году, по случаю 1600-летия Первого Вселенского Собора, митрополит Антоний отметил, что:

Стремиться к объединению их должен всякий ревнующий о слове Божием. Каковое соединение должно выражаться прежде всего в освобождении души нашей не только от всякой тени враждебного чувства к инакомыслящим, но и от преобладающего в уме нашем стремления их опровергнуть. Напротив, более угоден Богу будет тот из нас, кто приложил старание к уяснению всего того, что объединяет нас между собою, и будет стараться не о сокращении числа таких истин, но о возможном расширении их, и в особенности в отношении к тем христианским обществам и вероисповеданиям, которые дружественно идут навстречу нашей Церкви [59]
.
Вряд ли убедительно объяснять эти слова всего лишь, как вежливость в отношении принимающей англиканской стороны.

Несмотря на это в 1929 году митрополит Антоний не считал нужным ждать возвращения Англиканской Церкви в Православие, а возглавил хиротонию первого после ХI века православного епископа носящего имя английской кафедры — Николая Лондонского. И до и после этого все другие поместные церкви ставили епископов для Великобритании с титулами из своих канонических территорий.

Архиепископ Камчатский Нестор, находясь в 1938 году с миссией на Цейлоне, обратился с запросом к митрополиту Анастасию можно ли принимать англиканских священнослужителей и мирян через исповедь, что заметно облегчило бы присоединение к Православию 13 клириков. Архиепископу Нестору был послан Указ Архиерейского Синода от 4 января 1939 года, в котором говорилось, что поскольку по: «вопросу о принятии в общение англиканского духовенства в сущем сане еще нет определенного постановления всей Православной Церкви и что Российская Церковь до последнего времени не выносила никакого определения по сему вопросу, признать, что разрешение его в положительном смысле превышает компетенцию Архиерейского Синода».[60] Следовательно надо продолжать принимать англикан согласно существующей практике — то есть через хиротонию.

Гораздо менее активно, чем в контактах с англиканами Русская Зарубежная Церковь участвовала в экуменическом движении. На Втором Всезарубежном Соборе 1938 года было представлено два лагеря — тех кто с сочувствием относился к участию в экуменическом движении ради свидетельства о Православии, и тех, кто считал таковое участие недопустимым. Лагерь «сочувствующих» был представлен, в первую очередь митрополитом Анастасием, епископом Потсдамским Серафимом, Ю.П. Граббе. Лагерь «несочувствующих» — архиепископом Богучарским Серафимом, Н.Ф. Степановым, Н. П. Рклицким и другими.

Проходивший в 1933 году Архиерейский Собор принял «Положение об Архиерейском Соборе». Согласно «Положению» ведению Архиерейского Собора подлежат дела касающееся отношений Православной Церкви к инославным исповеданиям. Исходя из этого, резолюция по вопросу об экуменизме была принята на Архиерейском Соборе, последовавшим за Собором Всезарубежным в 1938 г. Суть этого документа сводится к следующему: Русская Православная Церковь Заграницей запрещает своим чадам участвовать в экуменическом движении. Однако ради целей миссионерских, по уполномочению церковной власти, представители РПЦЗ могут присутствовать на конференциях, безкомпромиссно разъясняя учение Православной Церкви, ни в коем случае не допуская отклонения от православной точки зрения.

Годы войны, изоляция центра Русской Зарубежной Церкви под властью нацистского режима, считавшего экуменическое движение масонским предприятием, фактически сняли с повестки дня вопрос об экуменизме. Ввиду тех же причин, объединение двух экуменических движений «Вера и церковное устройство» (Faith and Order) и «Жизнь и деятельность» (Life and Work) во «Всемирный Совет Церквей» смогло состояться только в 1948 году в Амстердаме. На вопрос профессора М. В. Зызыкина о возможности его участия в амстердамском конгрессе ему был послан ответ из Архиерейского Синода (21 февраля 1948 г.), о том, что, к сожалению, он не может быть назначен представителем Русской Зарубежной Церкви, так как Синод не получал приглашения из Амстердама, а также потому что «мы не участвуем в Экуменическом совете».[62]

О том, что линия фронта «холодной войны» разделила новосозданный Всемирный Совет Церквей свидетельствует письмо от 1 августа 1948 года митрополита Крутицкого Николая, полученное за несколько дней до открытия первой ассамблеи Всемирного Совета Церквей в Амстердаме, в котором выражается благодарность за приглашение и сообщается об отказе Русской Православной Церкви участвовать в экуменическом движении, а также выражается надежда, что Всемирный Совет Церквей не будет расценивать в качестве представителей Русской Православной Церкви как тех русских православных верующих, кто находится под омофором константинопольского патриарха, так и «раскольников» из группировок митрополита Феофила в Америке и митрополита Анастасия в Мюнхене.[63]

Первый Архиерейский Собор РПЦЗ, проходивший в США, в 1950 году принял резолюцию по вопросу отношения к экуменическому движению. Ее составили: архиепископ Западно-Европейский Иоанн, c епископами Брюссельским Нафанаилом и Флоридским Никоном. Этот документ запрещал чадам Русской Зарубежной Церкви какое-либо участие в экуменическом движении и все контакты с инославными сводил к сфере сотрудничества в социальной области.[64] Нельзя не отметить бескорыстную материальную помощь от Всемирного Совета Церквей которую получали перемещенные лица в епархиях РПЦЗ от Бразилии до Австралии.
Резолюция Архиерейскаго Собора 1950 года не помешала протоиерею Георгию Граббе принять приглашение на ассамблею Всемирного Совета Церквей, проходившую в 1954 в Эванстоне, шт. Иллинойс. Присутствие о. Георгия на этой конференции дало возможность присутствующим узнать т.с. из первых рук о позиции Русской Зарубежной Церкви в отношении членства во Всемирном Совете Церквей, а также получить наиболее ясный, сравнительно с другими 15-ю или 20-ю ответами, православный комментарий на тему эсхатологии.[65] При этом о. Георгий Граббе справедливо отмечает те сложности с которыми сталкивается попытка православных во Всемирном Совете Церквей дать свидетельство о вере, в рамках этого по свому сознанию весьма чуждого православной экклезиологии протестантского форума.[66]

Редкий консенсус по поводу неудачного свидетельства о православной экклезиологии Никоса Ниссиотиса на ассамблеи Всемирного Совета в Нью-Дели в 1961 года следует из находящейся в Синодальном Архиве переписке.[67] Имеется ввиду переписка протопресвитера Георгия Граббе с протоиереями Георгием Флоровским и Александром Шмеманом. Флоровский и Шмеман соглашаются с заведующим Отделом Внешних Сношений Синода, что позиция Ниссиотиса[68] не отражает православную экклезиологию и единодушно досадуют по поводу ущерба православному свидетельству в экуменическом движении.

К сожалению, в отношении посылки наблюдателей на Второй Ватиканский Собор православным не удалось достигнуть подобного единомыслия. В то время как Вселенский Патриархат из-за поддержки Ватиканом униатских церквей отказался, от лица всего православного мира, посылать наблюдателей.[69] Московский Патриархат и Русская Зарубежная Церковь заняли иную позицию, решив, в ответ на приглашение Римо-Католической Церкви, послать наблюдателей. Этому решению предшествовала бурная дискуссия на соборе 1962 года, где т.с. охранительная точка зрения соперничала с «миссионерской». Ярким представителем «охранительной» позиции был архиепископ Сиракузский и Троицкий Аверкий видевший Второй Ватиканский собор, как шаг в деле всемирной апостасии.[70] Противоположную точку зрения выразил епископ Эдмонтонский Савва, сказав что уйти значит потерять возможность для свидетельства об истине используя форум представляемый Ватиканом. Архиепископ Монреальский Виталий считал, что Ватиканский собор представляет возможность говорить о Православии, о положении в православном мире, о гонимой Церкви Российской.[71] Поддержка высокопреосвященным Анастасием миссионерской позиции в отношении посылки наблюдателей в Ватикан явилась его последним крупным вкладом в сношения Русской Зарубежной Церкви с инославным миром в период его первоиераршества.

Как уже упоминалось в первой части доклада, новоизбранный первоиерарх РПЦЗ митрополит Филарет должен был реагировать на такие беспрецедентные, в православном мире акты, как снятие константинопольским патриархом Афинагором анафемы патриарха Михаила Керуллария на заблуждения Римской Церкови. Копии скорбного послания митрополита Филарета патриарху Афинагору были посланы главам других поместных церквей. Никто из них не ответил на это письмо. Однако по инициативе Афинского архиепископа Хризостома послание получило широкое распространение в среде Элладской Церкви.[72]

Замечательны сходства позиций Северо-Американской Митрополии и РПЦЗ в конце 1960-х годов. Проходивший в марте 1969 года Всеамериканский Собор с участием клира и мирян обратился к Русской Митрополии в Северной Америке с посланием в котором с одной стороны участие в экуменическом движении оценивалось как соответствующее задачам православной миссии, а с другой отмечалась недопустимость, как релятивизма в отношении вероучения, так и каких либо молитв с инославными в литургическом контексте.[73] Вполне допустимо предположить, что это послание в определенной степени обязано своим появлением, состоявшимся в этот период, встречам частного характера между митрополитами Филаретом и Иринеем, первоиерархом Северо-Американской Митрополии.[74]

27 июля 1969 митрополит Филарет обратился со скорбным посланием к епископам всей Православной Церкви, в котором первоиерарх выражал свою озабоченность тем что православные участвующие в работе Всемирного Совета Церквей перестали заявлять о миссионерском назначении своей работы. Говоря о проходившей в Упсале в 1968 году ассамблее ВСЦ митрополит выразил сожаление что никто не упомянул о миллионах христиан мучимых в СССР.[75]

Иеромонах Афанасий (Евтич) клирик Сербской Православной Церкви и ученик архим. Иустина (Поповича) написал митрополиту Филарету в ответ на его обращение:

(…) Это исповедническое послание Вашего Высокопреосвященства против ложного экуменизма, подобное посланиям богоносных отцев Церкви в вере, в дерзновении, в смирении, в скорби по Боге, в надежде и любви, в скорбном чувствовании Православия, мы молодые приветствуем, принимаем и поддерживаем, молясь Господу, да укрепит благодатью своею Вас и всех истинных православных исповедников в эти наши трудные дни, а Вашими святыми молитвами и нас грешных.[76]

А вот что писал cам о. Иустин в 1977 году о Русской Зарубежной Церкви по поводу созыва «Великого Собора Православной Церкви»:

Возьмем, например, группу русских заграничных епископов, которые, несмотря на все свои человеческие слабости, носят на себе раны Господа своего и раны Русской Церкви, бежавшей «в пустыню» от гонений, не уступающих диоклетиановским, которые заранее исключены Москвой и Константинополем из участия на Соборе и, таким образом, осуждены на молчание. [77]

В 1971 году Русская Зарубежная Церковь перешагнула серьезный рубеж между двумя периодами в своей истории в отношении неправославных. В 1971 году, 28 сентября, проходивший в Монреале Архиерейский Собор Русской Зарубежной Церкви постановил принимать всех инославных только по первому чину т. е. через крещение. Таким образом традиционная русская практика, которая за исключением периода с 1620-го по 1667 год, не требовала крещения от католиков, и некоторых протестантов, была оставлена в пользу практики утвердившейся в 1765 году в Константинопольском Патриархате. В качестве образца логики отцов канонов в отношении понимания принятия неправославных постановление собора[78] 1971 года опирается на апокрифическое 19-ое правило Тимофея Александрийского, не вошедшее в канонический корпус Православной Церкви. Хотя постановление и предусматривает возможность, по благословению епископа, принимать не православных иначе чем через крещение, однако насколько мне известно, такие принятия в настоящее время случаются крайне редко.

Очевидно, что этому решению способствовали следующие обстоятельства: сочувствие митрополита Филарета и протопресвитера Георгия Граббе экклезиологии свят. Киприана Карфагенского (за канонической оградой Православной Церкви нет спасительной благодати); принятые во второй половине 1960-х годов греки, уже принимали католиков через крещение[79]; эксцессы православного участия в экуменическом движении, а также впоследствии отменное[80], решение Синода Русской Православной Церкви 1969 года о преподании православных таинств находящимся в исключительных обстоятельствах католикам и старообрядцам.[81] Надо отметить, что впервые в Русской Зарубежной Церкви принимать католиков через крещение начал, некоторое время возглавлявший Американскую Православную Миссию, епископ Манхэтеннский Иаков, сообщивший об этом на Архиерейском Соборе 1953 года.[82]

Не все архиереи были согласны с новой практикой. Например Архиепископ Буэнос-Айресский Афанасий в письме о. Георгию Граббе писал, в 1972 году: «К сожалению, и некоторые наши молодые архиереи, как выяснилось на последнем Епископском Соборе, заразились духом старообрядчества и даже отвергли чины, установленные Русской Православной Церковью времен имп. России (…) отвергли и установили перекрещивание вопреки догмату «верую во едино крещение»».[83] Как результат постановления о приеме 1971 года, целый ряд лиц, принятых иначе чем через крещение в других православных юрисдикциях и затем пришедших в РПЦЗ, принимают решение о крещении так сказать обратным порядком.

К т.н. Бостонской юрисдикции внутри РПЦЗ также было неодинаковое отношение. Экклезиологию Преображенского монастыря в Бостоне, о. Георгий Граббе считал вдохновленной учением о Церкви митрополита Антония и противопоставлял ее «старым схоластам» пока господствующим в Джорданвилле.[84] В последнем случае о. Георгий имел ввиду архим. Константина (Зайцева) разделявшего в отношении сообществ отделенных от Церкви позицию бл. Августина.[85] Архиепископ Женевский Антоний писал о. Георгию Граббе после третьего Всезарубежного Собора:

Тащиться в хвосте греческих старостильников, принимая за пророка отца Пантелеймона, я не могу. Это было бы с моей точки зрения и глубокого убеждения изменой Церкви. Ведь мы с Вами имели таких вселенских учителей, как митрополит Антоний и архиепископ Гавриил. (…) И теперь видя до чего дошли старостильники греческие, до какого абсурда, мы все же стараемся к ним подделаться и им угождать, сами скатываясь к секте, отсекающей себя от вселенского единства.[86]

Позиция Русской Зарубежной Церкви в отношении экуменизма, периода правления митрополита Филарета не отделима от личности секретаря Архиерейского Синода, протопресвитера, с 1979 года епископа Григория (Граббе). Достаточно сказать, что им были написаны скорбные послания митрополита Филарета.[87] Экуменическому диалогу, который епископ Григорий к этому времени считал компромиссным, он противоставлял монолог киприановской экклезилогии, акцентирующей отсутствие благодати за канонической оградой Православной Церкви. В письме епископу Рашко-Призренскому Павлу, Сербской Православной Церкви, от 25 февраля 1986 года, епископ Григорий писал:

Около Бостона у нас есть приход, около 200 семейств, строго соблюдающих посты и другие церковные правила. Среди них, меньше 10-ти семейств православных от роду. Такие приходы у нас растут, а через экуменические встречи никто не делается православным. Они все пришли к Церкви через сознание, что ранее были ей чужды, что жили вне истинной Церкви и Ея благодати. Одним словом, на практике видно, что единство с Церковью достигается не экуменическим соглашением, а обращением.[88]

В том же постановлении Архиерейского Собора 1971 года экуменизм определяется, как ересь.[89] Во-первых возникает проблема терминологии — под экуменизмом в Русской Зарубежной Церкви понималось достижение межконфессионального единства на основе минимума общей веры. Во то время, как большинство православных участников экуменических встреч, продолжали видеть, несмотря на существующие на этом пути проблемы, целью своей работы экуменической свидетельство о Православии.

Во-вторых если явление экуменизма осуждено, как ересь, то вполне оправдано объявить еретиками конкретных лиц являющихся носителями этой духовной заразы. На это несоответствие указывал в своем письме митрополиту Филарету от 23 февраля 1974 года архиепископ Женевский Антоний:

Или от того, что мы осудили экуменизм как учение еретическое, мы должны считать, что все епископы православных церквей сделались еретиками, так как эти Церкви являются членами Экуменического Совета. Да не будет! Мне кажется, что Вы так думать не можете, ибо это было бы великим заблуждением и впадение нас самих в раскол с Церковью Христовой. А если не все еретики, то которые же еретики, а которые нет? Вы сами, Владыко Святый, в своих скорбных посланиях именуете отца православного экуменизма и великого еретика «Вашим Святейшеством». Кто же он еретик или святейший отец. Выходит, что пока он жив, он святейший, а как умер то по нем нельзя даже частной панихиды отслужить.[90]

На вопрос поставленный определением экуменизма, как ереси духовенство перешедшее в юрисдикцию Русской Зарубежной Церкви отвечало в том смысле, что экуменисты должны быть объявлены еретиками-, утратившими благодать Пресвятой Троицы и к ним должны применяться канонические санкции относящиеся к еретикам и раскольникам. О принятии такого решения просил от лица всех «нерусских монастырей, приходов и мирян Русской Зарубежной Церкви» иерей Панайотис Каррас, в своем обращении к Архиерейскому Синоду от 24 августа 1974 года.[91] Однако архиереи Русской Зарубежной Церкви были готовы только к тому, чтобы осудить само явление, но не конкретных лиц. Такого рода осуждением стала составленная в Преображенском монастыре в Бостоне[92] анафема экуменизма принятая 13 августа 1983 года на Архиерейском Соборе.[93] Эта анафема, впоследствии, объясненная нашим первоиерархом митрополитом Виталием, в 1986 году, как предупреждение православным[94] по своему буквальному содержанию относилась лишь к таким православным участникам экуменического движения из чьей неясной терминологии можно было сделать вывод, что Церковь разделилась на ветви или что Православная Церковь не есть сама видимая Христова Церковь.[95] Поскольку анафема 1983 года явилась последним значимым событием в отношении к экуменизму и последующие первоиерархи не изменили сложившуюся при митрополите Филарете позицию к инославным, то на этом я заканчиваю вторую часть доклада.

Заключение

Мировоззрение Русской Зарубежной Церкви в отношении поместных церквей и неправославных христиан представлено двумя направлениями 1) миссионерским и 2) охранительным. Годы первого направления совпадают с годами возглавления Русской Зарубежной Церкви митрополитами Антонием и Анастасием (1920−1964). Второе направление берет начало со временем митрополита Филарета и продолжается до ныне, с оговоркой, что после избрания Высокопреосвященнейшего Лавра, отношение к поместным церквам начинает приближаться к нормам первого периода.

В своем основании Русская Зарубежная Церковь, по сути, опиралась не на букву канонов, но интуитивно водилась их духом, выраженным святым апостолом Павлом: «всем быx вся да всяко некия спасу» (1 Кор. 9, 22). Будучи в неопределенном статусе Русская Зарубежная Церковь, в первый период, не рвала общения с другими поместными церквами, однако считала своим долгом печаловаться о том с чем не могла мириться ее совесть.

Второй период знаменован принятием без отпускных грамат клириков поместных церквей на основании, что «они осудили не Епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранити Церковь от расколов и разделений» (15. Двукр. Соб.). Следствием этого курса явилось анафематствование т.н. экуменической ереси, впрочем без поименования «лжеепископов и лжеучителей».

Обостренное национальное самосознание, поддержка русского антикоммунистического движения и фактор холодной войны, играли не последнюю роль в рассматриваемых нами вопросах. Какой же вывод можно сделать из всего сказанного? Я не призываю отказываться от всего нашего мировоззрения в отношении поместных церквей и не православных христиан, но призываю определить, что в нем соответствует Преданию Вселенской Церкви, а что было привнесено под влиянием внешних и внутренних обстоятельств, призываю к диалогу с нашим прошлым и настоящим.
[ ]Автор благодарит протоиерея Николая Артемова, монаха Вениамина (Гомартели) и инокиню Вассу (Ларину) за ценные замечания по содержанию этого доклада. Работа выполнена при поддержке ]Russian Orthodox Theological Fund.

[1] Автор благодарит протоиерея Николая Артемова, монаха Вениамина (Гомартели) и инокиню Вассу (Ларину) за ценные замечания по содержанию этого доклада. Работа выполнена при поддержке ]Russian Orthodox Theological Fund.

[2] Здесь и далее даты даны по новому стилю.

[3] Архив Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей в Нью-Йорке (Далее Архив Синода). Шифры дел указаны там где они существуют.

[4] Документы к делу о Всезграничном Высшем Русском Церковном Управлении (Следствие над архиеп. Анастасием, Александром и др.). Константинополь, 1924, С. 5−7.

[5] Жизнеописание блаженнейшего Антония, Митрополита Киевского и Галицкого. //Сост. Архиеп. Никон (Рклицкий) Т. 5. Нью-Йорк, 1959. С. 23−24.

[6] Архив Синода. Протокол ном. 23 от 12 мая 1921.

[7] Обвинительное заключение (…). Акты святейшего Тихона, патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти 1917−1943.// Сост. М. Е. Губонин, М., 1994. С. 261.

[8] С.В.Троицкий. Юрисдикция Цариградского Патриарха в области диаспоры. //Церковные ведомости. 1923. N11−12. С. 7; N17−18. C. 8−12.

[9] Михаил Польский, протоиерей. Каноническое положение высшей церковной власти в СССР и заграницей. Джорданвилл, 1948. С. 128.

[10] Запрещение явилось предсудебной мерой, на время следствии о церковно-канонической деятельности означенных архиереев.

[11] Документы к делу… С. 28−29.

[12] С.В.Троицкий. Правовое положение Русской Церкви в Югославии. Белград, 1940. С.104−105.

[13] Запрещения были сняты. Из воспоминаний владыки Василия (Родзянко) // В.И.Косик. Русская Церковь в Югославии (20−40-е гг. ХХ века). М., 2000. С. 214.

[14] Rev. Vladimir Rodzianko. «The Serbian Church and the Russian Diaspora,» Christian East 2:7−8 (1953−1954): 196.

[15] Там же. С. 198.

[16] Церковные ведомости// 1925. N11−12. C. 1−4.

[17] Письмо от 12 окт. 1926 года. Письма Блаженнейшего Митрополита Антония (Храповицкого). Джорданвилл, 1988. С. 195.

[18] Там же. С. 168.

[19] Письмо за подписью митрополита Антония и Архиепископа Анастасия от 6 июня 1931. Архив Сербской Православной Церкви. Белград. Дело РПЦЗ. Цит. по: Nikolaj Kostur, «The Relationship of the Serbian Orthodox Church to the Russian Orthodox Abroad: 1920−1940.» (B.Th. thesis, Holy Trinity Seminary, 2005), 58−59.

[20] Fr. Georg Seide, History of the Russian Church Abroad [unpublished manuscript]. Part 5. Chapter 3 «The Relationship to Other Local Orthodox Churches.» 39.

[21] Деяния Второго Всезарубежного Собора Русской Православной Церкви заграницей с участием представителей клира и мирян, состоявшагося 1/14−11/24 августа 1938 года в Сремских Карловцах в Югославии. Белград, 1939. С. 402.

[22] Епископ Серафим. Паломничество из Нью-Йорка в Святую Землю (…). Нью-Йорк, С. 77.

[23] Вестник Парижского экзархата 1953. N 14; Православная Русь. 1953. N 11. С. 16. Cited from: Seide, History, 34.

[24] Православная Русь. 1954. 13. С. 13−14. Cited from: Seide, Ibid.

[25] Seide, Ibid.

[26] Православная Русь. 1958. 14. С. 15.

[27] Bishop Hilarion of Manhattan, Deputy Secertary [of Synod of Bishops]. «Answers to Questions Posed by the Faithful of the Orthodox Parish in Somerville, South Caroline.» 1992 (Архив Синода. File: Ss Cyril & Methodius Orthodox Church).

[28] Ibid.

[29] Archimandrite Serafim, The Quest for Orthodox Church Unity in America: A History of the Orthodox Church in North America in the Twentieth Century (New York, 1973), 61−62.

[30] Архив Синода. Протокол заседания Архиерейского Синода от 25 августа/7 сентября 1972 года.

[31] Архив Синода.

[32] Там же. Решение от 22 мая/4 июня 1964 года. Цит. по протоколу заседания Архиерейского Синода от 30 июля/12 августа 1965 года.

[33] Архив Синода. File: Sobor 2/74. Докладу собору Архиепископа Антония Женевского// Наша Церковь в современном мире. С. 8−9.

[34] Архив Синода. Протоколы Архиерейского Собора от 17/30 ноября. File 5/61: Sobor 1962.

[35] Архив Синода.

[36] Там же. File 3/50: Greek Orthodox Church (USA).

[37] Там же. «Ukaze from the Synod of Bishops of the Russian Orthodox Church Outside of Russia to His Eminence Anthony, Archbishop of Western America and San Francisco.» March 18/31 1969.

[38] Монах Вениамин (Гомартели). Летопись церковных событий. Часть пятая (1961−1971). 21 фев. 2006 г.

[39] Архив Синода. Протокол от 1-го января 1970 года.

[40] Архив Синода.

[41] Епископ Григорий (Граббе). Доклады Архиерейскому Собору, Синоду и Первоиерархам Русской Православной Церкви Заграницей. М., 1999. С. 24−25.

[42] Архив Синода. «The Mission of the Russian Orthodox Church Outside Russia» File: Sobor 2/74 (3rd).

[43] Архив Синода. Заседание Архиерейского Собора от 25 сен. 1974 года. File 2/74: Sobor 1974.

[44] Stanford University Library. Department of Special Collections, The Bishop Grigorii Papers [M0964] (Hereafter Stanford), Box 4, Folder 4: Igumeniia Magdelina, 1950−1977.

[45] Архив Синода. File: Boston Schism. Fr. N. Palasis.

[46] Stanford. Box 3, Folder 7: Grabbe to Various Addresses. Вероятно это письмо о. Георгию Граббе.

[47] Архив Синода.

[48] Рождественское послание Первоиерарха Русской Православной Зарубежной Церкви. Православная Русь. 1. 1987. С. 1.

[49] Архив Синода.

[50] Там же.

[51] Там же.

[52] Cf. «On Baptism, Against the Donatists,» The Nicene and Post/Nicene Fathers 1 ser. ed. P. Schaff, 4 (Grand Rapids, MI: Eerdmans, 1979), 1.11.17, 419; 1.12.19, 420; 1.9.12, 417; 1.12.18, 419.

[53] See Psarev «The 19th Canonical Answer of Timothy of Alexandria: On the History of Sacramental Oikonomia.»

[54] Cf. Epp. 69.3.1; 70.3.1−3.3; 73.2.2, 7.2, Ancient Christian Writers, ed. Walter J. Burghard, tr. G. W. Clarke 47.4 (New York: Newman Press, 1989), 4. 34, 47−48, 55, 58.

[55] «The Basis on which Economy may be used in the Reception of Converts,» Orthodox Life 9 (1980): 27−34.

[56] See «The 19th Canonical Answer (…).»

[57] Понятие «экуменизм» зачастую понимается как поиск истины. Так как Православная Церковь уже обладает этой истиной в полноте, то участие в ее поиске является абсурдом. Но, отвечая своему спасительному назначению, Церковь должна содействовать тем, кто ищет истину, открывая вопрошающим православное учение о самой себе, как о единой спасительной Церкви.

[58] Заграничное Русское Церковное собрание: материалы подготовительной комиссии. Вып. 1. Константинополь, 1921.

[59] Деяния Второго Всезарубежного Собора.

[60] Архиепископ Никон (Рклицкий). Жизнеописание Блаженнейшего Антония Митрополита Киевского и Галицкого. Т. 7. Нью-Йорк, 1961. С 85.

[61] Митрополит Нестор. Мои воспоминания. М, 1995. С. 180−183.

[62] Архив Синода. File 5/48: Ecumenical Movement 1946−1960.

[63] «The Moscow Patriarchate and the First Assembly of the World Council of Churches,» The Ecumenical Review 12 (1949): 188−189.

[64] Определения. //Церковная жизнь. 1951. N 1. С. 2

[65] Доклад об Эванстоне прот. Г. Граббе. Лже-Православие на подъеме: сборник статей и материалов, извлеченных из журнала Православная Русь. Джорданвилл, 1959. С. 198−199.

[66] Мировой совет Церквей, его цели и направление деятельности с точки зрения Православной Церкви. Церковь и ее учение в жизни. Т. 2. Монреаль, 1970. С. 246−259.

[67] Переписка протопресвитера Георгия Граббе с протоиереями Георгием Флоровским и Александром Шмеманом.// Вестник Русского Христианского Движения. 2005. N 189. С. 210−218.

[68] Для Нисиотиса все христианские деноминации являлись поместными церквами. Следовательно нет раскольников, но есть состояние схизмы. «The Witness and the Service of Eastern Orthodoxy to the One Undivided Church,"(Пресс-релиз ВСЦ в Архиве Синода. File 5/48: Ecumenical Movement 1961−1973).

[69] Архипастырское послание Архиерейского Собора Русской Зарубежной Церкви Православным Русским людям в рассеянии сущим (1962). Архив Синода.

[70] Протоколы Собора. Архив Синода.

[71] Там же.

[72] Доклад председателя Архиерейского Синода Архиерейскому Собору 1967 года. Архив Синода. File 1/66: Sobor 1967.

[73] «Encyclical Letter on the Ecumenical Movement Issued by the Great Council of the Russian Metropolia in America, March 1969,» Eastern Churches Review 2−4 (1969): 425−426.

[74] Доклад председателя Архиерейского Синода.

[75] «The Protest of Metropolitan Filaret,» Eastern Churches Review 2−4 (1969): 423−424.

[76] Письмо от 5 ноя. 1969 г. Stanford. Box 1, Folder 4: Letters of Metropolitan Philaret.1963−1985.

[77] По поводу созыва «Великого Собора Православной Церкви». Письмо архимандрита Иустина от 7-го мая 1977 года Священному Архиерейскому Синоду Сербской Православной Церкви. // Вестник Русского Христианского Движения. 1977. N 122. С. 27.

[78] Церковная жизнь. 1971. N 7−12. С. 50−53.

[79] Письмо о. Георгия Граббе архиеп. Антонию Сан-Францисскому от 23 окт. 1969 года. Stanford. Box 1. Folder 7: Letters Grabbe to Metropolitan [sic.] Antony of San-Francisco. 1963−1993.

[80] «Russian Orthodox Church Rescinds Descision on Roman Catholics,» The Journal of the Anglican and Eastern Churches Associaton 24 (1987): 25.

[81] Archimandrite Kallistos Ware, «Intercommunion: Where does the Orthodox Church Stand Today?» Eastern Churches Newsletter 59−60 (Summer 1971): 14.

[82] Протокол от 21 октября. Архив Синода. File 39/53: Sobor 1953.

[83] 28 января, 19?72? (год не ясен). Stanford. Box 1. Folder 5: Letters Grabbe to Metropolitan [sic.] Afanasii. 1970−1981.

[84] Письмо о. Георгия Граббе Н.П. Чурилову. Stanford. Box 9. Folder: Correspondence between Most Rev. Grabbe and Stefan K. [?]1977−1986.

[85] Экуменическое Православие.// Православная Русь. 1959. N 14. С. 12.

[86] Письмо архиеп. Антония Женевского протоиерею Георгию Граббе. Stanford. Box 1. Folder 6: Letters Grabbe to Metropolitan [sic.] Antonii of Geneva. 1961−1995 [sic.]

[87] Письмо А.Г.Шатиловой архиепископу Антонию Женевскому от 6 янв. 1987 года. Там же.

[88] Архив Синода. File 3/50: Serbian Orthodox Church.

[89] Церковная жизнь. 1971. N 7−12. С. 53.

[90] Там же.

[91] Архив Синода. File 1/74: Sobor 1974.

[92] Письмо иеромонаха Харлампия епископу Григорию от 26 июля 1983 года. Архив Синода. File 1/83: Sobor 1983.

[93] Циркулярный указ из Архиерейского Синода Русской Православной Церкви за границей всем Епархиальным Преосвященным. 21 февраля 1984 года. Архив Синода. Анафема подтверждена Архиерейским Собором 1998 года.

[94] Рождественское послание Первоиерарха. С. 1.

[95] Cf. Fr Georges Florovsky. «The Quest for Christian Unity and the Orthodox Church,» Collected Works, 13 (Vaduz, 1989), 136−144.

http://www.russianorthodoxchurch.ws/synod/2006/5dokladpsarev.html