 |
| Фома | Митрополит Калужский и Боровский Климент (Капалин) | 15.06.2006 |
— Владыка, Вы много занимаетесь проблемами, связанными с семьей, многодетностью, участью сирот. Сами Вы выросли в многодетной православной семье. Что из опыта Вашей семьи оказалось востребованным сейчас в Вашей деятельности?
— Да действительно, нас было четверо братьев, но тогда такая семья не считалась многодетной. Когда я рос, в семьях часто было по три-четыре ребенка, хотя то время в жизни страны нельзя назвать благополучным. Лишь недавно завершилась Великая Отечественная война, многие разрушенные города постепенно отстраивались, восстанавливалась экономика… И народ осознавал большие людские потери — в той войне мы лишились 27 миллионов жизней, а сколько еще осталось инвалидов, сколько людей получили глубокие психологические травмы!.. Отец у меня фронтовик, и он понимал, что значит победа. Он всех нас учил любви к Родине, любви к ближним. В семье у нас всегда была взаимная поддержка, мы жили дружно. Когда ребенок в семье один, в нем развиваются проявления эгоизма и эгоцентризма, он не видит проблем ближнего, чувство сострадания с нем либо ослаблено, либо оно и вовсе отсутствует. И напротив, когда в семье трое, четверо, пятеро детей, они друг другу помогают, старшие следят за младшими, развивается чувство взаимной ответственности, крепится любовь. Даже если они и ссорятся, то быстро мирятся и друг без друга не могут. Когда, к примеру, брат или сестра заболеет, кто беспокоится больше всего, берет на себя все заботы? Конечно, мама, но кроме нее — родные братья и сестры. Если что нужно — они подадут, поддержат, успокоят. Одним словом, сделают все, чтобы больной поправился. И когда человек вырастает, то общение с братьями приносит ему большую радость, особенно если все воспитывались в вере.
— Вы были одним из организаторов форумов по проблемам демографии. Какую задачу они перед собой ставили? Удалось ли осуществить то, что было задумано? Какими будут следующие шаги?
— Прежде всего, мы стремились обратить внимание общества на эту проблему. Ее как будто не замечали. Складывалось впечатление, что всё благополучно. Я помню, как в конце 1990-х годов политики, говоря о том, что в год в России рождаются 1 млн. 400 тыс. детей, испытывали что-то вроде эйфории. Но ведь подобный уровень рождаемости — это трагедия для нашей страны. Такой показатель рождаемости, может быть, нормален для Германии, население которой составляет 82 миллиона человек, но не для России. Почти тот же уровень рождаемости характерен, например, для Польши, но Россия по территории почти в 50 раз больше Польши! Демографическая проблема назрела давно. Уже более пятнадцати лет в России до уровня демографической нормы ежегодно не достает по 1,5 млн. новорожденных. За это время в стране население сократилось почти на 10 миллионов человек. При этом, сколько людей приехали в Россию из ближнего зарубежья? Первым публично обратил внимание на эту проблему Святейший Патриарх. Он был инициатором проведения конференций по подобным вопросам вначале в Москве, а затем и в регионах. О демографической проблеме заговорили на всех уровнях власти, задумались над отдельными причинами, которые ее порождают. А главная причина — в том, что молодые родители отказываются от рождения детей, ограничиваются одним, в лучшем случае — двумя детьми. Если в семье один ребёнок, то численность следующего поколения будет вдвое меньше, а поколения внуков — меньше вчетверо. Простая арифметика. Я имею в виду коренное население, тех, кто родился в России…
— Реакция на эти форумы была неоднозначной. Некоторые специалисты вообще полагают, что степень остроты демографической ситуации в нашей стране сильно преувеличена. Согласны ли Вы с этим, и есть ли на самом деле поводы для тревоги?
— Поводов для тревог более чем достаточно. К примеру, в моей родной Калужской области пятнадцать лет назад население было более 1 млн. 100 тыс. человек, в конце 2001 года оно составляло 1 млн. 80 тыс., в конце 2005-го — 1 млн. 14 тыс. И это несмотря на то, что к нам приезжают мигранты. По прогнозам, уже в начале 2007 года численность населения области опустится ниже показателя в 1 млн. чел. И такая ситуация везде. В Дальневосточном регионе еще хуже.
— Вы согласны с тем, что иммиграция — действенный путь решения демографической проблемы? Нет ли опасности, что иммиграция в Россию людей другой веры и другого языка может вызвать национальный кризис?
— Все зависит от того, решение каких вопросов мы связываем с феноменом иммиграции… Давайте в качестве примера возьмем Косово. В начале XX в. доля албанского населения там составляла примерно 15−20%, более 80% жителей края были сербами. Косово для Сербии — это особое историческое место. Почти в то же время, когда наши предки сражались за свободу на Куликовом поле, сербы там отстаивали свою независимость. А сейчас неблагополучная демографическая ситуация внутри сербской общины привела к тому, что доля албанцев резко возросла. Результаты мы знаем… Сербы изгоняются с родной земли, их святыни оскверняются и уничтожаются.
Для нас иммиграция чревата теми же сложностями. Сейчас разрабатывается программа решения демографической проблемы, в ней предусматривается ежегодный приезд в Россию на постоянное жительство 450 тысяч иммигрантов. Это средний областной центр. Они, в основном, станут селиться в крупных городах и там будут создавать этнокультурные анклавы, которые будут жить по своим нормам и законам. Каждый год их численность будет увеличиваться за счет вновь приезжающих и новорожденных. Психология иммиграции достаточно прозрачна: обосновавшись надолго в определенном месте, люди стараются завести детей, перевезти со своей родины близких, друзей и т. п. И что будет дальше, если положение с рождаемостью останется неизменным, а, к примеру, в российские города средней величины, такие как Калуга, Тула, Рязань, ежегодно в течение десяти лет будут приезжать по 10 и более тысяч человек?
Ученые утверждают, что максимальная доля иммигрантов, способных пройти культурную ассимиляцию за 30 лет, составляет лишь 3% от общего числа населения государства. Если в страну приезжает больше иностранцев, то они создают национальное этнокультурное образование с некой внутренней автономией, что приводит к разделению в обществе. А мы знаем слава Христа: «Если царство разделится само в себе, не может устоять царство то» (Мк. 3; 24).
— Будет ли благом, если в Россию потянутся члены русских диаспор из республик бывшего СССР?
— Я бы хотел отметить два момента, имеющих отношение к этому вопросу. Во-первых, мы должны понять, откуда можно ждать притока соотечественников — и можно ли его ждать вообще. Далеко не все русские из Прибалтики готовы вернуться на историческую Родину: они живут в Евросоюзе, и многие из них ценят те плюсы, какие дает этот статус. Кроме того, предполагается ежегодно привозить по несколько тысяч русских из Азербайджана и Средней Азии. Но их просто не наберется там в таком количестве! И, в связи с этим, мне бы хотелось подчеркнуть второй аспект проблемы: я считаю исход русских из упомянутых государств неблагоприятным для нашей страны. Их присутствие там — залог сохранения в республиках бывшего СССР той культуры, какая была принесена туда несколько столетий назад нашими соотечественниками и слилась с национальными традициями коренных закавказских и среднеазиатских народов. Не стоит забывать и о том, что Церковь построила там сотни храмов. Для кого они останутся? Присутствие русских — это еще и фактор межконфессиональной и межнациональной терпимости. В среднеазиатских странах мы миссионерской работой среди местного населения не занимаемся, христианство там мирно сосуществует с исламом, и присутствие русской диаспоры только укрепляет отношения между нашими народами.
— Церковь говорит о том, что институт семьи можно восстановить, только воцерковив её. А есть ли какие-то реальные цифры, свидетельствующие о том, что рождаемость в семьях церковных, верующих людей — выше, нежели в семьях людей светских, невоцерковленных?
— Точных статистических данных по этому поводу нет, но в воцерковленных семьях, как правило, детей больше. Этот факт не нуждается в доказательствах: достаточно посмотреть на количество детишек у молодых супружеских пар, молящихся за воскресной Божественной литургией, оценить число причащаемых младенцев… Главная причина понижения рождаемости — нежелание молодых людей иметь детей. Принимая для себя гедонистическую систему ценностей, основанную на культе удовольствий, и исповедуя консюмеризм, то есть идеологию самозабвенного потребительства, они зачастую не видят места для детей и родительской ответственности среди офисных будней, корпоративных праздников, распродажных акций и отпусков, проведенных на очередных экзотических островах.
— Ситуация с уровнем жизни в России известна всем. Даже в Москве далеко не все живут благополучно. Не приведет ли повышение уровня рождаемости к снижению и так невысокого уровня жизни в стране?
— Конечно, когда рождается ребенок, родителям на какое-то время приходится себя в чем-то ограничивать. Современные люди, к сожалению, теряют способность к этой добродетели, без которой вообще невозможно никакое плодотворное созидание — ни в семье, ни на службе, ни в духовной жизни. Опыт людей церковных говорит о том, что Господь всегда посылает средства, необходимые для воспитания и содержания детей. Да и вопрос здесь не в материальном достатке, а в принципиальных ценностных установках. Еще раз повторю, что в послевоенные годы жизнь была очень тяжелой, но многодетных семей было гораздо больше, чем сейчас. И семьи были счастливые. Ведь настоящее человеческое счастье и состоит именно в детях, в родительской любви, в том сердечном единении, которое несет в себе истинная, жертвенная любовь к сыновьям и дочерям, братьям и сестрам, отцам и матерям, к самым близким и родным. Какие материальные блага с этим сравнятся? И разве не стоит такая полнота человеческого тепла, такая глубина любви, которыми наполняется жизнь чадолюбивых родителей, отказа на какое-то время от привычных необязательных удовольствий?
Кроме того, дети — это еще и фундамент нашей старости, надежный тыл наших преклонных лет. Кто еще подаст воды немощному старику, если не любящий сын? Да и просто материальная поддержка, которую могут оказать взрослые дети своим родителям, — в наши дни вещь очень важная. Так что силы и средства, потраченные на детей, — это самый надежный вклад в будущее, в полноту и глубину жизни.
Есть и еще одна сторона вопроса. Часто женщины решаются на искусственное прерывание беременности, оправдывая себя недостатком средств на рождение и содержание детей. Если даже оставить в стороне тот факт, что за подобной практикой стоит просто нравственная разнузданность и нежелание вносить какие бы то ни было ограничения в свою интимную жизнь, придется констатировать: такой подход просто погрешает против здравого смысла. Ведь большинство женских болезней — в том числе страшных, приводящих к трагическим развязкам — является именно следствием абортов. Женщины, увы, слишком часто не хотят понимать этой простой и очевидной истины. И проблемы со здоровьем, которые могут возникнуть в результате многочисленных операций по искусственному прерыванию беременности (а проще и точнее говоря — детоубийству), обходятся, в конечном счете, гораздо дороже, чем воспитание детей. Больше денег уйдет на лечение.
— Способна ли Церковь реально помочь многодетным и нуждающимся семьям? Как и чем? Что уже делается в этом направлении, возможно, Церковь видит какие-то другие пути решения этих проблем?
— Церковь старается активно помогать многодетным нуждающимся семьям. Приходская община никогда не оставит своим вниманием и участием людей, которым по-настоящему тяжко. Приведу пример из собственной жизни. Когда умер мой отец, я был еще школьником. И матери было очень непросто растить нас четверых. Но прихожане храма — в то советское время, когда благотворительность была официально запрещена — посещали нас и неизменно оказывали помощь. Помогали и в Лавре, куда мы ездили с мамой и где люди знали, что она одна воспитывает сыновей. (Мой старший брат тогда уже учился в семинарии, но остальные находились еще полностью на ее иждивении). У верующего человека сердце отзывчиво. И если он видит, что у его ближнего беда, горе, тяжкие жизненные обстоятельства, то не останется в стороне. Главный принцип — помочь человеку нуждающемуся.
Кроме того, у нас на приходах созданы специальные патронажные службы, на которые возложена ответственность по исполнению обязанностей именно такого рода. Конечно, каждая нуждающаяся семья прихожан найдет здесь помощь. И не только семья прихожан: мы не проводим различия между людьми церковными и нецерковными. Стараемся поддерживать всех, кому трудно, не разделяя их на верующих и неверующих.
Существуют также отделы социального служения — и на общецерковном, и на епархиальном уровнях. Они ответственны за благотворительную деятельность в целом.
— У Вас в епархии проводились различные социальные акции. В каких из них Вы участвовали непосредственно?
— Я считаю, что главное наше дело — помощь детям, и особенно тем, у которых нет родителей. А точнее — родители есть, но они бросили своих детей. Да я и не назвал бы их родителями… Родитель — это, прежде всего, тот, кто любит своих чад. А если люди отказываются от детей или не в состоянии их воспитывать — к примеру, пьют, — то их нельзя называть родителями. «Родитель» — высокое слово. Им именуют человека, который не только дал физическую жизнь ребенку, но и взрастил его, передал ему тепло любви, привил веру, научил жизни, сформировал любящего Родину гражданина.
У нас в епархии есть два детских приюта: в Малоярославце при Черноостровском монастыре и Рождественский в Козельске. Всякий раз, когда я посещаю эти приюты, испытываю особое чувство. Когда вижу воспитывающихся там деток, то просто не могу понять, как от этих милых, безобидных малышей могли отказаться те, кто дал им жизнь. К сожалению, это свидетельствует об одном: жестокосердие слишком глубоко укоренилось в душах наших современников.
Есть у нас в епархии и свои программы помощи престарелым, находящимся в заключении, и нуждающимся многодетным семьям. В семинарии я учу будущих священников видеть нужды людей, и каждый семинарист обязательно участвует в социальной работе, а потом, став батюшкой, организует эту работу на приходе.
По возможности мы стараемся проводить и разнообразные социальные акции. Так, на лето устраиваем детишек из приютов и детских домов на отдых в обычные семьи. Наша цель — помочь детям, лишенным своего дома, понять, что такое семья, как складываются нормальные отношения между членами семьи, какой может быть любовь к матери, привязанность к брату и т. п. Это должно помочь выходцам из приютов, когда они вырастут, создать собственные здоровые и крепкие семьи, сориентировать их в мире, от которого они на время оказались отгороженными.
— Одни полагают, что следует расширять миссию среди неверующих людей. Другие же считают приход к вере Таинством. А как Вы считаете, возможна ли и полезна ли миссионерская проповедь в рамках светских проектов? В каком направлении, по-вашему, следует действовать?
— Не думаю, что Церковь должна активно разрабатывать сугубо светские проекты с миссионерскими установками. Скорее, в целях укрепления дела миссии в самых разных слоях общества имеет смысл задействовать тот потенциал, который наличествует почти на каждом приходе. Среди прихожан — по крайней мере, в больших городах — есть ученые, преподаватели, журналисты, представители творческой интеллигенции. Все они могли бы стать выразителями голоса Церкви — каждый на своем месте, в своей профессиональной роли, не меняя статуса, не превращаясь в «штатного миссионера».
Повторяю, Церковь не преследует цели разрабатывать светские проекты ради решения собственных задач. Но она всегда готова принять самое деятельное участие в любых светских начинаниях, основанных на ценностях добра и милосердия, способствующих укреплению нравственности и защите детства. Мы полагаем, что на этой основе должны развиваться не просто «светские», но и общенациональные, государственные проекты, от которых Церковь никогда не останется в стороне.
Библейские заповеди «не убий», «не укради», «почитай отца твоего и мать твою» касаются не только христиан, но и вообще любого человека. Не должно быть ни одного светского проекта, который погрешал бы против этих заповедей, основополагающих не только для христианства, но и для любой религии. Они должны стать фундаментом жизни общества.
К сожалению, даже эти азбучные истины далеко не всегда бывает легко довести до сознания наших современников. Иначе мы бы не сталкивались с такими ситуациями, как, например, та, что сложилась вокруг реализации в России американского проекта ГЛОБУС. Под видом пропаганды мер профилактики ВИЧ-инфекции разработчики проекта предлагают российским детям программу борьбы с чувством стыда и зовом совести. Обучая десяти-двенадцатилетних мальчиков использованию механических средств при половых отношениях, они вносят в их души и неокрепшую психику такую скверну, вычищать которую, возможно, придется потом десятилетиями.
В таких случаях Церковь не может оставаться безучастной. И хотя речь здесь идет о типично «светском» проекте, с нами совершенно никак не связанном, православная Россия возвысила свой голос в защиту основ не только общенациональной, но и общечеловеческой нравственности и устами Патриарха обратилась 20 апреля к Президенту РФ В.В. Путину с просьбой не допустить реализации подобного рода программ. Самый правильный путь решения демографической проблемы — это укрепление нравственности в обществе, привитие молодежи понимания ценностей целомудрия и семейной верности. И Церковь этому будет способствовать всеми своими средствами.
— Ваши пожелания читателям «ФОМЫ» — неверующим и сомневающимся.
— С верой легче жить, поверьте, дорогие мои. А, кроме того, ничто не приносит такой радости, как жизнь с Богом. И я хотел бы напомнить читателям журнала слова, сказанные Спасителем апостолу Фоме, прежде сомневавшемуся, а потом, когда он встретил Христа Воскресшего, исповедовавшем Его Своим Господом и Богом: «Ты поверил, потому что увидел Меня; блаженны не видевшие и уверовавшие». А поэтому желаю всем читателям обрести веру и жить по вере.
Материал опубликован в «Фоме» N6 за 2006 год.
