 |
| Российские вести | Владимир Симиндей | 14.06.2006 |
В распоряжение «РВ» попала эксклюзивная информация, проливающая свет на подноготную визита Патриарха в Ригу и причины его провала. Патриарх долго и мучительно принимал решение о пастырской поездке в Латвию, подбирая наилучший момент для неизбежных в дни пребывания на латвийской земле контактов с руководством этой страны. Алексий II не мог не понимать, что его появление в Риге по приглашению главы государства Вайры Вике-Фрейберги вольно или невольно «освятит» творимые латвийской властью притеснения русскоязычных жителей.
Так что же произошло, и почему Патриарх все же поехал в Ригу? Инициатором визита выступил посол России в Латвии Виктор Калюжный, который, по имеющейся у «РВ» информации, твердо гарантировал Алексию II, что местные власти обеспечат поддержку правящими партиями (несмотря на приближение парламентских выборов и сопутствующую им антирусскую риторику) закона о предоставлении православному Рождеству статуса праздничного выходного дня, а Пасхе — отмечаемого дня. Такой подарок латвийским православным в некотором смысле перевешивал негативные аспекты прямых контактов с националистическим руководством соседней страны. Может быть, Виктора Ивановича Калюжного наглым образом обманули латвийские политики? Это вряд ли. По имеющейся у «РВ» информации, руководство Латвии, в частности, президент Вайра Вике-Фрейберга, председатель Сейма Ингрида Удре и министр иностранных дел Артис Пабрикс в предварительных беседах с послом ограничились лишь общими фразами о необходимости предоставления православному Рождеству соответствующего статуса и никаких гарантий продвижения этого вопроса через Сейм не давали. Зачем же Виктор Иванович ввел в заблуждение Патриарха?
Визит главы РПЦ был нужен Калюжному «любой ценой», и он, надеясь на авось и везение, которые в жизни его нередко выручали, сыграл «ва-банк». Но на этот раз удача от него отвернулась, что и стало венцом полутора провальных лет его работы в Латвии.
Виктор Иванович прибыл в Латвию в октябре 2004 года, пройдя жизненный путь от инженера буровой вышки до министра топлива и энергетики в правительстве Степашина и замглавы МИДа по проблемам Каспия. Он всегда с «огоньком» брался за новые направления и дела, обладая высокой работоспособностью, инициативностью и готовностью последовательно отстаивать свои решения в высших эшелонах власти. Вместе с тем, отсутствие четких представлений о специфике дипломатической работы в сочетании со стремлением везде и всюду демонстрировать лидерские качества неоднократно приводили к необдуманным шагам нового посла в стране пребывания и конфликтам с министром иностранных дел России Сергеем Лавровым и руководством 2-го Европейского департамента МИДа.
На первых же встречах с латвийскими политиками и бизнесменами Калюжный заявил об имеющихся у него «особых полномочиях», провозгласил курс российского МИДа в отношении Латвии ошибочным и объявил о начале «новой эры в двухсторонних отношениях» на основе ускоренного экономического взаимопроникновения. Правда, уже тогда многих наблюдателей в Латвии насторожили его абсолютное непонимание и незнание местных реалий, а также не принятый в дипломатической практике хамовато-залихватский стиль общения. Но по началу все шероховатости «списали» на «гениальность» посла и «хитрые планы» Кремля по скупке чувствительных отраслей латвийской экономики. Сам Виктор Калюжный всячески поддерживал реноме «экономиста с дипломатическим паспортом», публично противопоставляя себя профессионалам внешнеполитического ведомства. Принципы своей работы в Латвии он с потрясающим цинизмом изложил 17 января 2005 года в утренней телепрограмме «Rits 7»: «Это дипломаты семь раз отмерят и только потом отрежут, а нам, экономистам, иногда хочется быстрого результата. У этого есть свои плюсы и минусы, так как сначала выходит что-то сделать и только потом подумать».
Хотя статус бывшего федерального министра на первых порах и открыл послу Калюжному доступ в высшие круги политического руководства Латвии, однако раздача несогласованных с Москвой обещаний вскоре подорвала уверенность латышского истеблишмента в наличии у него «особых полномочий» для скорейшего улучшения двусторонних отношений на основе отказа от части известных российских позиций. В условиях отсутствия быстрого личного успеха Виктор Калюжный срывался и в беседах с латвийскими политиками допускал критику внешнеполитического курса России в Прибалтике и хода его реализации руководством МИДа.
С другой стороны, недружественные акции официальной Риги в отношении России Виктор Иванович воспринимал как удары по собственным начинаниям, в связи с чем неоднократно публично проявлял грубость в адрес ведущих политических деятелей Латвии. Раздосадованный своей неудачей в лоббировании рижского визита руководителя Федерального агентства по культуре и кинематографии Михаила Швыдкого, посол в открытом письме, опубликованном в газете «Телеграф» 8 июня 2005 года, так характеризует министра культуры Латвии Хелену Демакову: «Во-первых, хотелось бы с ней познакомиться. А во-вторых — узнать, какое у нее отношение к культуре вообще, и есть ли оно. Я думаю, что у нее отношение к культуре — как у меня к здравоохранению. Когда я иду в аптеку, я знаю, что нужно купить от головной боли и от сердца. Вот точно так же, по-моему, и здесь такая связь с культурой». В узком кругу дипломатов Калюжный похвалялся, как он в беседе с главой латвийского МИДа «вдарил» по Вайре Вике-Фрейберге, подарившей российскому коллеге скандальную книгу «История Латвии. ХХ век». Что, в прочем, не мешало ему вдругих случаях говорить: «Я еще раз убедился, что президент Латвии — умная женщина».
Как отмечают эксперты, оскорбительные выпады Калюжного в адрес ряда послов (главу дипмиссии США Тодд Бэйли он, например, публично обозвал домохозяйкой, которая ему как экс-министру совсем не ровня) не позволили ему занять прочное положение в дипломатическом корпусе, а высокомерное отношение к журналистам и общественным деятелям не раз приводило к громким скандалам.
Неуклюжие жесты Калюжного со временем приобрели откровенно анекдотический характер: то он встает в позу, заявляя в прессе, что «шоу-бизнес в моем понимании — это барахолка», то засвечивается в неудачном лоббировании проведения в Юрмале летом 2006 года конкурса молодых исполнителей «Пять звезд».
Все это привело к тому, что уже в начале 2005 года в Риге поняли бесперспективность серьезного политического диалога с российским послом, но открыли для себя возможности использовать некоторые его личные качества в своих целях. Потакая самолюбию Калюжного и произнося общие фразы «о необходимости строить прагматичные отношения между нашими странами», заинтересованные круги предложили особый формат «диалога» между руководством двух стран. Главными его характеристиками стали бессодержательность с точки зрения учета латвийскими властями российских национальных интересов, но полезность в качестве фонового прикрытия для реализации устремлений лоббистских групп по обе стороны границы в сфере транзита грузов через латвийские порты в ущерб развитию российского побережья Балтики. В ряду появившихся у Виктора Ивановича «надежных» союзников стоит отметить министра иностранных дел Латвии Артиса Пабрикса, который, «заболтав» посла, в самый последний момент «неожиданно» организовал утверждение односторонней правительственной декларации к договору о границе, содержащей территориальные претензии к России. В результате запланированное на 10 мая 2005 года подписание в Москве пограничного договора было сорвано. Самое печальное заключается в том, что Виктор Иванович так и не понял, как его «провели». По информации «РВ», он и после принятия декларации требовал от подчиненного ему дипсостава посольства хоть как-то помочь Пабриксу, которому-де очень трудно идти по пути российско-латвийского сближения. Слава Богу, что в ситуацию вмешался лично Президент России и четко объяснил, чьи уши получит Латвия.
Что же держит Виктора Ивановича в Риге? Главную ставку в своей миссии Калюжный сделал на возобновление работы нефтепровода на Вентспилс в интересах одной крупной российской нефтяной компании. А основным препятствием этому определил активную поддержку Россией русскоязычного протестного движения в Латвии и острую реакцию на нее латвийского истеблишмента. Реализуя свою установку, наш посол раздавал обещания не только вот-вот «открыть трубу» на Вентспилс, но и при удачной конъюнктуре передвинуть на территорию Латвии давно согласованный морской маршрут строительства Североевропейского газопровода, да так ничего и не сделал. В этих условиях Калюжному, по-видимому, нужно было продемонстрировать хоть какой-то успех, расширив тем самым временные рамки своих попыток добиться результатов на вентспилском направлении. За неимением возможности «вытащить» в Латвию Президента Путина или премьер-министра Фрадкова наиболее подходящей кандидатурой оказался Патриарх Московский и всея Руси Алексий II.
Калюжный уже вошел в историю России как самый «забавный» после Аяцкова посол. Только жаль, что это слишком заметно отражается на престиже нашей дипломатии в Латвии, а главное, — на наших соотечественниках, многим из которых больно и стыдно, что их историческая Родина посылает за рубеж таких представителей. А еще по-человечески жаль Патриарха, который верил, что обеспечит православным в Латвии возможность по-настоящему свободно праздновать Рождество.
