 |
| Фома | Протодиакон Андрей Кураев | 12.06.2006 |
Первой реакцией сторонних наблюдателей за поведением апостолов после сошествия на них Святого Духа стали слова: «Надо же — в такую рань и уже так пьяны». В тот день они действительно вели себя странно. Как будто позабыв родной арамейский язык, они издавали какие-то странные звуки, которые можно было бы принять за иноплеменные языки, но всем в Иерусалиме было известно, что ученики Иисуса далеки от книжности и учености. Более того, и двух месяцев не прошло еще с того момента, когда после ареста Учителя они разбежались в разные стороны, гонимые паническим страхом за свою жизнь. Однако после сошествия Духа от прежнего страха не осталось и следа: в глазах и жестах апостолов, в их словах и интонациях слышались необычная сила и решимость, их лица озаряла радость, которая никак не вязалась с недавними скорбными воспоминаниями…
Но как нередко бывает, умудренная житейским опытом толпа оказалась неправа. Вино любого качества и количества не может проникнуть в ту глубину человеческого сердца, откуда исходила апостольская радость в день Пятидесятницы. Человек, созданный Духом Творца по образу Создателя, непостижим и сложен. И в каждом есть такие потайные кельи, куда не может проникнуть даже сам человек. Происшедшее с апостолами в тот День было больше, чем обыкновенное чудо. Впервые этих струн коснулось не эхо и не ослабевший ветерок, но рука Самого Художника Мироздания.
В этот День апостолы говорили из той глубины сердца, что тоскует о Боге и жаждет Духа в каждом человеке. Поэтому их слова были понятны всякому, в ком жила эта жажда, независимо от того, на каком наречии он обычно изъяснялся. И поэтому такие слова были непонятны тем, кто привык жить на поверхности. Чудо Пятидесятницы не имеет отношения к лингвистике. Апостолы говорили не на еврейском или греческом языке, не на татарском и не на русском. Они говорили просто — на человеческом языке.
Вот на этом языке и приходится нам учиться говорить всю нашу жизнь. И грамматической ошибкой здесь является грех, холодность и отчужденность. К сожалению, ошибки в духовном правописании мы делаем и видим слишком часто. Например, когда духовные дары желаем поставить на обслугу наших житейских интересов. Когда заходим в храм, чтобы испросить экзаменационную оценку повыше, пенсию побольше, болезней чуть-чуть поменьше. Любое молитвенное прошение — благо. Но Дух-то не может сойти на зачетную ведомость или пенсионную книжку. Он может войти только в сердце. Вот это сердце и просит Творец у человека: «Сыне, дай Мне твое сердце!» Это не от ревности или суровости Бога. Просто у Него есть только один Дар, который Он может подарить нам: Самого Себя. Сможем ли мы вместить?
Материал опубликован в «Фоме» N6 за 2006 год.
