 |
| Гудок | Андрей Поздняев | 12.11.2005 |
В 1874 году возникла даже угроза закрытия обители. Греческое духовенство, стремившееся к господству на Афоне, предполагало тайно вывезти всю русскую братию на турецком корабле в Малую Азию и оставить насельников в каком-нибудь пустующем монастыре. Тогда-то игумен монастыря архимандрит Макарий и обратился к русскому послу в Константинополе графу Н.П. Игнатьеву с просьбой ходатайствовать перед российскими властями о «даровании в Черноморском крае уголка земли для устройства там скита или монастыря, который был бы принадлежностью Афонской Пантелеимоновой обители».
27 ноября 1875 года последовало высочайшее распоряжение его императорского величества Александра III об отводе в Абхазии «327 десятин земли и передаче монастырю развалин храма апостола Симона Кананита, башни, оставшейся от времен генуэзцев, а также о предоставлении братии права рыбной ловли в реке Псыртсха».
Так сто тридцать лет назад на побережье Черного моря, в 20 верстах от Сухума начала зарождаться одна из самых величественных и красивых русских обителей — Ново-Афонский Симоно-Кананитский мужской монастырь.
Первые посланцы с Афона прибыли на берег Псыртсхи осенью 1875 года. Святогорская братия отрядила в Абхазию самых мастеровитых и искусных в строительных делах иноков. Особо выделялся среди них иеромонах Иерон, будущий настоятель обители, от Бога наделенный инженерным даром и талантом архитектора. В течение зимы иноки проводили необходимые подготовительные работы — рубили лес и кустарники, расчищали непроходимые заросли, срывали каменистые горы, засыпали пропасти и ущелья. Одновременно закладывались фундаменты для четырех монастырских зданий и первого храма во имя Покрова Пресвятой Богородицы.
Покровский храм был освящен 1 октября 1876 года. Но недолго суждено было ему простоять: во время Русско-турецкой войны 1877 — 1878 годов он был почти полностью разрушен. С молитвой и помощью Божией все пришлось начинать заново. Братия трудилась денно и нощно, не покладая рук. Всего 4 месяца потребовалось инокам для восстановления разоренного храма Пресвятой Богородицы, и 3 февраля 1979 года в нем начались ежедневные богослужения. В прежнем благолепии восстал из руин и древний храм Симона Кананита. Буквально на глазах вырастали монастырские здания и хозяйственные постройки, пристань на прочных железных сваях. После завершения работ по обустройству прибрежной территории монастыря иноки приступили к самому сложному — возведению его нагорной части.
Строительство, даже по нынешним меркам, предстояло огромное. Основные тяготы легли, конечно, на плечи афонских иноков, которые в буквальном смысле слова сумели перевернуть горы. Но были еще десятки, сотни русских инженеров и специалистов, купцов и промышленников, простых верующих людей, внесших свою лепту в рождение на Кавказе Нового Афона.
Поднимали обитель, что называется, всем миром.
В марте 1896 года братия переехала в новоотстроенный нагорный монастырь, а спустя 4 года, 28 сентября 1900-го, состоялось освящение главного престола соборного храма.
На торжества собралось не менее 20 тысяч верующих. Молва о дивной обители под Сухумом разнеслась к тому времени далеко за пределы Абхазии. Ехали сюда со всех концов России. Чаще всего паломники добирались до Нового Афона по морю. С парохода пересаживались на гребные монастырские суда, сходили на берег, и тут перед взором каждого представала поистине сказочная картина. Под бездонным синим небом на зеленом фоне гор раскидывалась широкая панорама монастырских храмов и церквей, увенчанных сияющими на солнце крестами. К Святым вратам обители мимо цветущих оранжерей вела вымощенная камнем дорога, обсаженная пирамидальными кипарисами. Не менее красочный вид открывался и с верхней площадки у монастырского входа. С левой стороны к обители примыкала сосновая роща. А чуть выше ее — сад из вечнозеленых южных растений.
Но, пожалуй, самый живописный уголок Нового Афона расположен в глубоком ущелье, неподалеку от храма Симона Кананита. На одном из горных уступов, откуда сбегает вниз Псыртсха, иноки построили водопад, на который можно любоваться часами. Из нагорной части монастыря к водопаду ведет Царская аллея. Именно по этой тропе прошел пешком Александр III, когда в июне 1880 года царская семья посетила обитель.
Все, о чем мечталось императору, чудесным образом воплощалось в жизнь. На рубеже XIX — XX столетий Новый Афон стал одним из крупнейших православных монастырей. К 1917 году братия его насчитывала свыше семисот насельников. Благодаря их неустанным трудам на глазах крепло и разрасталось монастырское хозяйство. При обители работали самые разнообразные мастерские — медницкая и токарная, столярная и литейная, кузнечная и слесарно-железная, мастерская по выделке кожи, позолотная, переплетная и даже по ремонту часов. При монастыре действовал конезавод, на двух пасеках производился собственный мед, поля засеивались картофелем, кукурузой и другими хлебными злаками, огороды изобиловали овощами, а в садах выращивали не только яблоки и груши, персики и абрикосы, но также невиданные прежде в этих краях садовые культуры — апельсины, лимоны и мандарины.
Во главе каждого дела был поставлен монах, которому все беспрекословно подчинялись. За наиболее трудные работы отвечал сам настоятель обители архимандрит Иерон. Именно под его началом иноки сумели создать довольно сложную систему, состоящую из семи прудов. Устроена она была таким образом, что стекающая с гор вода из верхних прудов переливалась в нижние, откуда уже плавно уходила в море.
1 июля 1901 года монастырь стал освещаться электричеством: рядом с водопадом была построена гидроэлектростанция. Вслед за электричеством в обители появилась и своя… железная дорога. Протяженность у нее была небольшая — всего около версты, но этого было достаточно, чтобы доставлять в небольших вагонетках с низменности в нагорные склады все необходимое и спускать с крутого склона, где рос монастырский лес, дрова для отопления.
Прославился монастырь и своей благотворительностью. Помимо содержания школы, где обучались 50 абхазских мальчиков-сирот, обитель оказывала помощь всем нуждающимся, бесплатно раздавала местным жителям продукты питания и медикаменты, не говоря уже об иконах, религиозных книгах и церковной утвари. И, конечно же, всегда радушно принимала богомольцев, безвозмездно предоставляя им не только кров и пищу, но и нередко снабжая необходимой одеждой, обувью и деньгами на обратную дорогу.
Так было вплоть до 1924 года, пока монастырь не постигла та же участь, что и другие православные обители.
Осиротевший монастырь долгие годы пребывал в запустении. Потом в нем разместили турбазу. И лишь спустя семь десятилетий, в 1994 году, Новый Афон вновь услышал звон монастырских колоколов. Обитель стала постепенно оживать. Возобновились богослужения, потихоньку налаживается монастырское хозяйство, реставрируются фресковые росписи на стенах храмов. Братия пока малочисленна, но помогают прихожане, паломники и трудники, которые, как и встарь, потянулись в Новый Афон, особенно после того, как было восстановлено железнодорожное сообщение между Москвой и Сухуми.
Среди насельников обители преобладает молодежь. Да и нынешнему настоятелю, иеромонаху Андрею, нет еще сорока. Недавний выпускник Московской Духовной академии, он немало делает для того, чтобы возродить и сберечь прежние традиции монастыря.
В монастырской братии сегодня живут и трудятся абхазы, русские, украинцы. Седовласый ключарь обители — монах Геронтий (в миру — Юрий Корж) приехал в эти края из Днепропетровска еще в начале семидесятых. Кавказ манил его с юношеских лет. Юрий поселился в высокогорном ауле, где работал на пасеке. Так бы и жил, наверное, до конца своих дней — в уединении и покое, если бы не грузино-абхазская война, разразившаяся в 1992 году. Недолго раздумывая, Юрий пошел в добровольцы. В составе танкового батальона участвовал во многих боях, за мужество, проявленное в одном из сражений, был награжден медалью «За отвагу».
В апреле девяносто третьего Юрий получил тяжелые осколочные ранения и оказался в госпитале, который был развернут в Ново-Афонском монастыре. Пролежал здесь несколько месяцев, а после окончания войны решил остаться при монастыре. Поначалу, как и водится, был послушником, а затем принял монашеский постриг.
О своей необычной судьбе монах Геронтий поведал мне, когда октябрьским вечером этого года мы долго беседовали, сидя в его келье.
— Нет, не случайно обитель наша находится под Покровом Божией Матери, — сказал монах Геронтий, завершая разговор. — Сколько снарядов на Новый Афон упало, а в монастырь ни один не попал.
И, помолчав немного, добавил:
— И я, раб грешный, ей, Владычице, жизнью своей обязан. Ведь когда ранило меня, один из осколков угодил в грудь, рядышком с сердцем. А там как раз в нагрудном кармане ее, Богородицы, образок лежал. Он-то и спас меня…
И мне невольно вспомнились слова незнакомой прежде молитвы, которую я услышал в Новом Афоне. Обращена она к Пресвятой Богородице:
«…Покрой нас Вседержавным Покровом Твоим и испроси у Бога Сына Твоего: пастырям нашим — ревность и бдение о душах, правителям и градоначальникам — мудрость и силу, судиям — правду и нелицеприятие, наставникам — разум и смирение, супругам — любовь и согласие, чадам — послушание, обидимым — терпение, обидящим — страх Божий, скорбящим — благодушие, радующимся — воздержание. Всем же нам — дух разума и благочестия, дух милосердия и кротости, дух чистоты и правды».
