 |
| Фома | Виталий Каплан | 15.10.2005 |
Это написано участником одной из многочисленных интернет- дискуссий между верующими и атеистами, и такие мнения встречаются часто. Когда спор касается таких вопросов, как возникновение вселенной, происхождение жизни, смысла истории и т. п., в качестве аргумента нередко применяется «бритва Оккама» — фраза «Сущности не должны умножаться сверх необходимости». Иначе говоря, пытаясь объяснить какое-то явление, надо в первую очередь искать самые простые, естественные объяснения. И лишь если таковых не находится, мы вправе использовать какие-то экзотические гипотезы.
Этот совершенно разумный принцип «экономии мышления» стал одной из основ европейской науки. Тут просто не с чем спорить и верующему человеку тут нечего возразить… но только в том случае, когда знаменитая «бритва» используется по назначению. Давайте посмотрим, зачем сам Оккам выдвинул свой принцип и для чего иногда применяют его бритву в наши дни.
«Ничего не следует полагать без основания, за исключением того, что познаётся само через себя, или известно из опыта, или удостоверено Святым Писанием».
Уильям Оккам
Уильям Оккам (William Occam, 1284−1349), философ английского происхождения, жил и преподавал поначалу в Оксфорде, затем в Париже, а под конец жизни — в Мюнхене. В те времена западные философы раскололись на два лагеря — «номиналистов» и «реалистов». Спорили они о том, что представляют собой собирательные понятия. Только ли это имена, обозначения единичных предметов, или же за ними стоят некие реальности (сущности)? Вот, к примеру, есть птицы. Но есть ли некая «птичья сущность», частными проявлениями которой будут отдельно взятые воробьи, синицы и ласточки? Существует ли некая Река, проявляющая себя в Темзе, Сене или Ниле? Реалисты считали, что да. Номиналисты (к которым относился и Оккам) полагали, что существует лишь единичное, а общие понятия (реки, птицы, звезды) — это всего лишь слова, обозначения.
Именно в полемике с реалистами Оккам и выдвинул свой знаменитый тезис. И для развития европейской научной мысли это было очень важно. Ведь возобладай тогда философия реалистов — это означало бы отказ от познания мира. Вместо того, чтобы искать ответ на конкретный вопрос, реалисты рассуждали о сущностях. Почему птицы способны летать? Потому что такова птичья сущность. Почему далекое нам кажется меньше, чем близкое? Такова сущность человеческого глаза. Почему планеты мерцают, а звезды нет? Потому что тем сущность планет и отличается от сущности звезд. В случае нового вопроса всегда можно придумать новую сущность, тем самым как бы ответив.
В чем же заключается современная подмена? А в том, что Оккаму приписывают некий стихийный материализм. Будто бы Оккам утверждал то же, что и современные «научные атеисты» — что всё в мире развивается от простого к сложному, что любые явления можно объяснить чисто материальными причинами, а сверхъестественное — это как раз те самые «новые» сущности, которых полагается всячески избегать.
Но если для людей, учившихся по советским учебникам, Бог — это излишняя сущность, то для католика Уильяма Оккама, монаха, члена ордена францисканцев, это было вовсе не так. Ему, наверное, и в голову не могло бы прийти, что его фразу об умножении сущностей спустя века станут использовать как антирелигиозную дубинку.
«Бритва Оккама» не может ответить на вопрос: какие именно сущности надо отсекать? Да она и не предназначена для этого. Выбирая между разными мировоззрениями — материалистическим и идеалистическим, религиозным и атеистическим — человек не оглядывается на какие-то философские постулаты. В конечном счете это всегда свободное решение личности. Но уже потом, сделав такой принципиальный выбор, мы в своих рассуждениях придерживаемся логики, придерживаемся тех или иных законов мышления, в том числе и «бритвы Оккама».
Может ли атеист пользоваться принципом о неумножении сущностей? Конечно же — но в рамках своего мировоззрения. Если же он начнет размахивать «бритвой Оккама» в дискуссиях с верующими — они друг друга попросту не поймут. Ведь для христианина авторитет Священного Писания и сегодня остается столь же незыблемым, каким он был и для самого Оккама.
Материал опубликован в 5(28)-м номере «Фомы» 2005 г.
