 |
| Москва, журнал | Священник Петр Андриевский, Николай Каверин | 01.10.2005 |
Накануне Архиерейского Собора Русской Православной Церкви, прошедшего в октябре 2004 года в Москве, такие церковно-революционные издания, как «Первый и последний», «Русь Православная» и другие, поместили ряд статей с призывами проведения Поместного Собора Русской Церкви. Даже во время заседаний Архиерейского Собора на набережной перед Залом церковных Соборов Храма Христа Спасителя митинговало несколько десятков околоцерковных революционеров, пытавшихся оказать давление на архиереев-соборян и скандировавших: «По-мест-ный Со-бор! По-мест-ный Со-бор!» Не хватало только красного трибуна митингующей уличной толпы тов. Анпилова с мегафоном. Основным требованием митингующих православных было допустить участвовать в деяниях Собора представителей мирян.
Что такое Поместный Собор и почему проведения его так рьяно добиваются некоторые деятели? 37-е правило святых апостолов гласит: «Дважды в году да бывает собор епископов, и да рассуждают они друг с другом о догматах благочестия, и да разрешают случающиеся церковные прекословия». На I Вселенском Соборе было установлено, что «Поместный Собор есть собор епископов какой-либо области» (прав. 5). Этот же епископский состав Поместного Собора был подтвержден на IV (прав. 19) и на VI (прав. 8) Вселенских Соборах.
Итак, как мы видим, истинный Поместный Собор — это Собор епископов. Именно епископам Бог вручил бразды правления Церковью Христовой. Именно епископы Церкви собирались на Вселенские и Поместные Соборы и принимали догматические и канонические постановления. Если священники, монашествующие или миряне и присутствовали на Соборах, то без права голоса и только в качестве свидетелей, консультантов и помощников архиереев-соборян. Их подписей под постановлениями Собора не было.
Собор — это не съезд или парламент, и соборность — не демократия. Демократические собрания никто не именует cобором, а, как правило, съездом, парламентом, Госдумой или уж, на самый худой случай, «Верховной Радой Украины». На Вселенских и Поместных Соборах постановления принимались не большинством голосов, а единодушным исповеданием правой веры на основании Священного Предания Церкви и хранимого Церковью вероучения. Соборность — это единодушие множества, почему соборные постановления и предварялись словами: изволися Святому Духу и нам… Отметим, однако, что сам термин соборность, введенный в обиход А.С. Хомяковым и не встречающийся в святоотеческой литературе (не путать с содержащимся в Символе Веры прилагательным соборная, то есть «кафолическая», «вселенская», относящимся к Церкви), многими ревнителями «поместной соборности» понимается сверхпримитивно: собрание на Поместном Соборе епископов, священников, монашествующих и мирян якобы и есть настоящий апофеоз соборности.
Конечно, как в «Уставе Русской Православной Церкви» 1988 года, так и в «Уставе» 2000 года имеется положение о Поместном Соборе, в котором могут принимать участие и иметь право голоса не только епископы, но и клирики, и монашествующие, и миряне. Однако это — некий пережиток революционно-демократических (начало ХХ века), а затем и советских традиций, от которых Русская Церковь, слава Богу, стала постепенно освобождаться: священноначалие нашей Церкви поступило очень мудро, отказавшись в последние полтора десятилетия на практике созывать Поместные Соборы с участием священников, монашествующих и мирян. Каноническое устроение Церкви не может противоречить каноническим определениям Вселенских и Поместных Соборов, а эти каноны однозначно отдают управление Церковью одним только архиереям. Введение принципов парламентской демократии в управление и жизнь Церкви (например, выборность священства и епископата мирянами, как того, в частности, требуют современные обновленцы), без сомнения, закончится разрушением всех церковных структур, анархией, церковным хаосом и гибелью Церкви. Кстати, в зарождении «церковно-парламентской демократии» заинтересованы как ревнители поместной соборности в лице К. Душенова, так и представители другой крайности: поборники так называемой местной соборности в лице священника-обновленца Георгия Кочеткова и его «продвинутой» общины «полных членов Церкви"*. И тех и других объединяет антиархиерейская позиция, а вернее сказать, оппозиция в пользу бoльшего вовлечения мирян как в управление Церковью**, так и, согласно кочетковскому вероучению, в служение Евхаристии. Крайности, как всегда, сходятся.
Но нам могут возразить, что Русская Церковь уже знает пример участия в Поместном Соборе мирян в 1917—1918 годах. Приходится признать, что по своему составу этот Собор не соответствовал церковной традиции. Все Вселенские, а также Большие Московские Соборы XVII века были архиерейскими. Только лишь на Поместном Соборе 1917−1918 годов на волне революционно-демократического брожения в России в качестве соборян были выбраны и миряне. Но это либерально-демократическое новшество начала ХХ века можно по праву рассматривать как некий модернизм в области канонического права. Характерной особенностью состава Собора было то, что на нем преобладали миряне и пресвитеры: из 564 членов Собора российский епископат представляли только 80 архиереев, белое духовенство сильно преобладало над монашествующими. Как пишет протоиерей Владислав Цыпин, «часть членов Собора, главным образом церковно-общественные деятели из мирян, профессора духовных академий, в особенности Петроградской, была увлечена революционной февральской фразеологией и смотрела на великое дело церковного строительства как на часть начавшихся в стране преобразований, которые кое-кому из соборян, даже в августе 1917 года, виделись еще в радужном свете. Из этих кругов шли попытки провести на Соборе далеко идущую модернизацию церковного устройства и богослужения» (Русская Церковь (1917−1925). М., 1996. С. 19−20). И как раз участие выбранных демократическим голосованием мирян и священников, часто к тому же зараженных революционно-обновленческими настроениями, подтверждает противоестественность введения в управление Церковью демократических принципов. Известно, что, воодушевленные либерально-демократическими преобразованиями в Церкви, участники Поместного Собора 1917−1918 годов, увлекшись парламентскими приемами, неуместными в церковном делании, очень скоро начали делиться на группы и фракции, одни из которых противились восстановлению патриаршества*, другие ратовали за введение женатого епископата, третьи — за русификацию богослужения, введение органной музыки в храмах и другие радикальные модернистские новшества, которые очень скоро воплотили в жизнь обновленцы и живоцерковники.
Так, например, на Соборе был «реабилитирован» священник-революционер Григорий Петров, лишенный Святейшим Синодом в начале ХХвека священного сана за свою революционную деятельность.
Как и в многопартийном парламенте, на Соборе не утихала полемика по пустякам, проводилось голосование и переголосование, если что-то не устраивало одну из фракций.
Атмосфера на Соборе была до того накалена, что митрополит Тихон, будущий Патриарх, вынужден был сделать замечание: «Выступающие забывают, что у нас не митинг, не товарищеское собрание, а Священный Собор Православной Церкви» (Прот. В.Цыпин. Указ. соч. С. 29). «Мой отец писал мне, — пишет в одном из своих писем Святейший Патриарх Алексий (Симанский), — что был как-то на пленарном заседании Собора; впечатление — как от парламента, а не Собора в церковном смысле». Сам Собор, как вспоминает один из его участников, митрополит Евлогий (Георгиевский), «по пестроте состава, непримиримости, враждебности течений и настроений поначалу тревожил, печалил, даже казался жутким».
Неизвестно, чем бы закончился такой Собор, если бы захватившие власть в стране большевики его не распустили. И в этом был, вне всякого сомнения, благой Божий Промысл: если бы все решения Поместного Собора 1917−1918 годов были приняты, то сейчас наша Церковь жила бы по новому стилю — западному григорианскому календарю, а богослужения проходили бы на русском языке. Да и на главное положительное решение Поместного Собора — восстановление патриаршества и избрание Всероссийского Патриарха — соборяне решились только после долгих дебатов, когда 28 октября 1917 года в Москве загремели революционные выстрелы под стенами Кремля.
Вот такой демократический Собор, якобы для разрешения «неотложных церковных проблем», предлагают провести ревнители «поместной соборности». Они пытаются убедить нас, что все церковные нестроения в один миг исчезнут, как только на Поместном Соборе раздастся голос мирян — «соборной православной общественности». Но вряд ли сами они уверены в этом. А вот достичь своих целей на таком демократическом собрании могут попытаться, если, конечно, соответственно подготовятся. «Надо загодя создавать духовную «структуру» грядущего Собора. Готовить таких людей, которые будут участвовать, выступать, решать!» — внушает своим читателям «Русь Православная» (2004. N 7−8). В «Обращении» неких самозваных «членов инициативной группы по созыву Поместного Собора» к Священноначалию Русской Православной Церкви, опубликованном в журнале «Первый и последний» (2004. N 10) и газете «Русь Православная» (2004. N 9−10) и подписанном такими ревнителями «церковной демократии», как К. Душенов и др., требуется при принятии решения о созыве Поместного Собора «заложить в этом решении основу для реального участия в деятельности Собора православных мирян, участников русского православно-патриотического движения, чьи оценки действительности разнятся с официальными оценками части Священноначалия». Кроме этого, «подписанты» из «инициативной группы» просят «обеспечить возможность полноправного участия в Поместном Соборе представителей всех православных церковных образований, существующих сегодня на территории России», так называемых «альтернативных православных юрисдикций». Но тогда этот «Поместный Собор» станет не просто церковно-демократическим парламентом, а настоящим советом нечестивых. Ибо на территории России существует огромное множество всевозможных раскольнических, «катакомбных», обновленческих, криптокатолических и псевдоправославных «альтернативных православных» образований, которые все до одного позиционируют себя как истинно православные (от лишенного Архиерейским Собором 1997 года священного сана Валентина Русанцова, анафематствованного этим же Собором Глеба Якунина, ныне провозгласившего себя «протопресвитером», до священника-обновленца Георгия Кочеткова).
Какие же вопросы хотят обсудить ревнители демократии от Православия на таком Поместном Соборе, или, лучше сказать, «церковно-демократическом парламенте»? Что это за вопросы, из-за которых срочно требуется созыв Поместного Собора, из-за которых, как пишут «подписанты» из «инициативной группы», «тело Церковное ныне нещадно терзаемо, что называется, изнутри…»? Вопросы известные и неоднократно освещавшиеся. Например, такие:
— возможность канонизировать «оклеветанного старца Григория (Распутина)»;
— «отношение православных христиан к поголовному присвоению числовых имен и соответствие этих процессов пророчествам 13-й главы Апокалипсиса» (Первый и последний. 2004. N 10);
— более «правильное» прославление царя-страстотерпца Николая II: «Царь Николай II и члены его Семьи на Юбилейном Архиерейском Соборе были прославлены, но только «половинчато» — не как мученики или великомученики, а лишь как страстотерпцы, чем в угоду иудеям как бы подчеркивается отрицание ритуального характера цареубийства, совершенного иноверцами — жидами. В деяниях Собора Государь Николай II рассматривается как страстотерпец, пострадавший от своих единоверцев и кротко перенесший с семьей страдания, «подобно миллионам православных христиан, претерпевших гонение за Христа в ХХ веке» — без упоминания его Помазанничества и жертвенной сути его подвига. Тем самым остался необъясненным и духовный всемирный смысл революции 1917 года, в результате которой антихристианскими силами была свергнута удерживающая православная государственность и открыта дорога для построения Нового Мирового Порядка антихриста» (Первый и последний. 2004. N 10).
Здесь следует особо остановиться на убеждении ревнителей в ритуальном характере цареубийства. Казалось бы, какая разница, каким образом был убит Царь: ритуально или не ритуально? Однако по убеждению ревнителей, которое они приобрели, конечно же, из каббалы, характер смерти Николая II имеет огромное значение: если Царь был убит ритуально, то, по каббалистическому учению, все его подданные, то есть весь русский народ, попадают в духовное рабство к убийцам. Над русским народом, по мнению ревнителей, довлеет заклятие этого ритуального убийства. Это заклятие должно было якобы исчезнуть вместе с «правильной» канонизацией Царя Николая II и его Семьи, и тогда Россия сразу возродится! Вэтом убеждали своих читателей газета «Русь Православная» и другие подобные ей издания накануне канонизации Царской Семьи. И что же? Канонизация прошла, но никаких изменений ни с Россией, ни с русским народом не произошло. Да ничего и произойти не могло, потому что каббалистические мнения суть ложь. И вот здесь редакции «Руси Православной» и покаяться бы перед своими читателями за то, что они на протяжении нескольких лет прививали им каббалистическое, оккультное мировоззрение взамен православного. Но ревнители каяться в этом не хотят. Над Россией по-прежнему довлеет заклятие, говорят они, потому что канонизация Царской Семьи произошла неправильно, половинчато. Для снятия заклятия, довлеющего над Россией и ее народом через ритуальное убийство, необходимо канонизировать Николая II как Царя-искупителя и удерживающего мировое зло. И тогда сказочным образом все в России переменится в самую лучшую сторону.
Для прекращения нестроений в Церкви вовсе не нужно собирать Поместный Собор (с участием ангажированных мирян, да еще «альтернативных православных юрисдикций»), который лишь внесет в церковную жизнь недопустимый дух секулярной митинговщины, парламентаризма и анархии, а следовало бы прекратить разрушительную деятельность самим церковным революционерам как справа, так и слева.
При современном развитии РR-технологий и возможной дестабилизации политической ситуации в России (например, начиная с 2008 года, а возможно, и раньше*) заигрывание с «церковным парламентаризмом» в виде Поместного Собора и выборности его членов может привести к таким разрушительным последствиям в жизни Русской Православной Церкви, что к управлению церковным кораблем придут (по украинскому сценарию «оранжевой революции») абсолютно антицерковные силы.
Согласно каноническому праву Православной Церкви, Архиерейский Собор, как высший орган иерархического управления Русской Православной Церкви, имеет всю каноническую власть решать любые церковные вопросы, как канонические, так и церковно-общественные. Повторим еще раз, что Архиерейский Собор, согласно церковным канонам, и есть истинный Поместный Собор. А игры в демократический парламентаризм оставим депутатам Госдумы и оранжевой «Верховней Раде нэзалэжной Украины».
Редакция журнала обратилась к настоятелю храма Св. мученицы Татианы при Московском университете доценту Московской Духовной академии протоиерею Максиму Козлову.
— Отец Максим! В последнее время ряд изданий («Первый и последний», «Русь Православная», «Русский вестник») прямо-таки требуют от Церкви созыва Поместного Собора, объявляют Архиерейский Собор 2004 года антиканоническим и чуть ли не разбойничьим «лжесобором», ибо на нем не прозвучал голос мирян и «альтернативных православных юрисдикций» (!). По мнению некой «инициативной группы» ревнителей «поместной соборности», выходит, что только миряне и «альтернативные православные юрисдикции» являются истинными носителями Духа Святаго, а отнюдь не наш епископат! Ваше мнение, отец Максим, об этой нарождающейся новой смуте в Русской Православной Церкви.
— Я считаю, что Архиерейский Собор может в достаточной мере решить все вопросы. Я вообще не представляю, чем бы таким сейчас мог оказаться Поместный Собор. Ну как, например, будем выбирать делегатов на Поместный Собор? В советское время было понятно: на Поместный Собор назначались делегаты от духовенства и мирян; вот так мы выбирали Патриархов в советское время. Было ли это хорошо? Не уверен.
Был у нас Поместный Собор 1917−1918 годов, но тогда было фиксированное членство на приходах. Вся Россия была расписана по приходам, и каждый человек был членом прихода либо по географическому принципу — жил рядом с храмом, либо по профессиональному — работал или в университете, или в полиции, или в больнице и т. п. Соответственно, было понятно, как выборщиков образовать. Ну, а как сейчас мы будем выбирать членов Поместного Собора? Если опять, как при советской власти, будет епископ назначать, то непременно найдутся недовольные, возмутятся, скажут: епископ не тех назначает, кого надо, поэтому давайте «демократически» выбирать!
Если на приходах вдруг (чего не дай Бог, конечно!) будут какие-то выборы устраивать «в делегаты Поместного Собора» — ну, уж тут-то набежит желающих выбирать! Это будут одни и те же путешественники вечные с прихода на приход, и будут голосовать с тем, чтобы своих продвинуть на Собор. А самое главное — о чем будут говорить эти выборщики? Да все о том же, о чем они больше всех сейчас кричат и больше всех статей всяких пишут в разных изданиях: и про ИНН, и про новые паспорта, и про «старца Григория (Распутина)» — все те же «самые актуальные темы церковной жизни», сейчас все только вокруг этого и вертится: будет что-нибудь на Соборе про Распутина сказано или вообще мы про него забудем. Просто жить нельзя, спастись нельзя нам без Распутина стало! Ну и, соответственно, с налоговыми документами нет нам спасения! Самый «важный» вопрос спасения: есть ли у тебя налоговый документ или нет? Ведь вокруг этого весь шум поднимется. Нужно ли нам сейчас это? Полезно ли это?
Нам бы постараться увидеть в наших архиереях не церковно-административных работников, а святителей Божиих. Если же мы по отношению к нашим архиереям будем иметь помысл недоверия, а доверять только какой-то странной совокупности людей, которую мы почему-то называем «соборным голосом народа», то тогда, конечно, у нас в Церкви начнутся разные революционные беспорядки.
Вспомним опыт церковной истории: все Вселенские Соборы были архиерейскими Соборами (с консультативным приглашением духовенства и мирян). Поймем наконец, что архиереи — это такие же преемники апостолов, как в древней Церкви, как и во все века были, и мы им верим. Им Промысл Божий вручил святительское служение, а не только человеческое смотрение. Если так мы веруем, то в Церкви все будет так, как должно быть.
Поэтому нам скорее следует не «деятельных мирян-соборян» искать, а послушания в себе и принятия того, что в Церкви всегда был иерархический строй церковный.
