 |
| АиФ Долгожитель | Александр Пронин | 13.08.2005 |
«Когда я пришел во Святую гору Афонскую из моего православного отечества, я находился в такой нищете, что не мог уплатить три гроша долгу пришедшим со мною братиям. При моей телесной немощи я поддерживал свое бедственное существование одними подаяниями. И если бы только святые отцы славянского племени, находящиеся на Святой горе, не помогали мне, я никак не мог бы здесь существовать…» — так писал в своих воспоминаниях преподобный Паисий Величковский, вошедший в историю Православия как отец русского старчества.
ПАМЯТЬ преподобного Паисия Величковского Церковь празднует 15 (28) ноября. А родился он 21 декабря 1722 года в Полтаве в семье священника Иоанна Величковского. Этот день пришелся на поминание памяти святого Петра Московского, и мальчика при крещении нарекли Петром.
Он оказался одиннадцатым ребенком в семье. Отец его принадлежал к весьма древнему роду служителей церкви. Величковские издавна удерживали за собой место протоиерея в полтавском соборе Успения Пресвятой Богородицы.
Когда Петру исполнилось 4 года, он потерял отца. Рос мальчик тихим, кротким и необычайно молчаливым. Когда ему было 13 лет, ушел из жизни и его старший брат, к тому времени тоже успенский протоиерей. Мать, желая удержать за родом Величковских протоиерейское место, приехала вместе с сыном в Киев хлопотать о сохранении за ним этой церковной должности.
На встрече с митрополитом Киевским Рафаилом 13-летний отрок произнес яркую приветственную речь, и митрополит определил мальчика в Киевскую духовную академию — известнейшее духовное учебное заведение Восточной Европы того времени. Наряду с богословием и риторикой здесь обучали иностранным языкам (польскому, латинскому, греческому), философии и даже музыкальному искусству. Но развлечения и светские науки не увлекли будущего святителя. Душа его тянулась к монашеской жизни.
В 17 лет студент духовной академии Величковский пришел в Китаевский скит близ Киево-Печерской лавры и просил постричь его в монахи. Настоятель, как повествуется в житии святого, желая побеседовать с юношей, предложил ему присесть рядом с собой. Это предложение он повторил еще дважды, но Петр так и остался стоять в дверях, не решаясь сесть рядом с человеком, которого он почитал за святого. Настоятель увидел в таком поведении кандидата в монахи недобрый признак: «Не вижу в тебе смирения Христова, не вижу послушания и отсечения собственной воли…» И отказал юноше в пострижении.
Спустя полгода, вернувшись вновь к академическим занятиям и вновь помышляя о монашестве, Петр по благословению своего духовника отправился в Любечский монастырь и был принят туда келарем, отвечавшим за выдачу съестных припасов для трапезы. Пока игуменом был умудренный житейским опытом священнослужитель Никифор Коханский, Петру было с кого брать пример и за кем идти ступень за ступенью по лестнице духовного восхождения. Но вскоре в монастыре сменился игумен. Новый настоятель Герман Загоровский был человек жестокий и вспыльчивый, взявший за правило, как о нем писали современники, управлять обителью «по-властительски». Однажды за какую-то мелкую оплошность этот игумен с гневом отчитал юного келаря и даже, как пишет биограф Величковского, отхлестал его по щекам. Затем из уст его прозвучали недвусмысленные угрозы. Петр решил покинуть обитель, где не чувствовалось духа святости. Вместе с одним молодым монахом он тайно покинул Любечский монастырь.
Тем временем мать Петра постриглась в монахини в Старопокровском монастыре под Полтавой. Освобожденный этим ее шагом от домашних забот, Величковский вновь повторил свою попытку самому стать монахом. В Медведовском монастыре Николая Чудотворца на реке Тясмин 6 августа 1741 года, в праздник Преображения Господня, Петр был пострижен в рясофор (то есть настоятель обители благословил его носить рясу и клобук, но без верхнего монашеского одеяния — мантии; это значило, что он еще не являлся монахом в полном смысле слова). Петру было дано имя Парфений, однако братия на свой лад стала звать его Платоном.
МЕДВЕДОВСКИЙ монастырь просуществовал недолго. То было время абсолютного господства в западноукраинских землях католиков и униатов. Последние потребовали от православных медведовских монахов принять унию. Те отказались, и тогда власти закрыли монастырь. Иноки разошлись кто куда. Величковский пришел было на жительство в Киево-Печерскую лавру, но один из лаврских старцев, Ковальский, предрек ему новые долгие странствия. Покорствуя судьбе, Парфений-Платон отправился в долгий путь. Он обошел многие обители и скиты православной Молдавии, некоторое время жил в горном скиту Кыркул во имя святого архистратига Михаила, а затем удалился в пустынь, расположенную поблизости от скита. «Седее в келии своей, радуяся и со слезами славя Бога, обучаяся истинному монашескому безмолвию — матери покаяния и молитвы», — вспоминал впоследствии преподобный об этих днях.
Затем он пришел на Святую гору Афон на северо-востоке Греции, на побережье Эгейского моря, знаменитую своими монастырями. Четыре с лишним года пробыл он здесь в полной нищете, одиночестве и безвестности, живя одними подаяниями, пока не повстречался с прибывшим в начале 1750 года на Афон схимонахом Василием Поляномерульским — наставником всех молдавских иноков. Тот посоветовал Величковскому прервать уединенную жизнь и облачил его в мантию, посвятив окончательно в монахи. При этом Василий дал ему новое имя, с которым преподобный и вошел в историю православия, — Паисий.
Вскоре вокруг него образовалась община из желающих подвергнуть себя трудам и подвигам иноческого жительства. Когда число их превысило 12 человек, в 1758 году Паисия в возрасте 36 лет рукоположили в священники. Житие его сообщает нам, что, став иереем, он до конца дней своих не мог совершать Божественную литургию без слез благоговейного умиления…
ТАК представлял себе иноческое общежитие преподобный Паисий, прибавляя, что монашествующие должны еще и «друг друга превосходить верою и любовью к своему старцу». Это было новое слово в духовной практике православия, и вести о замечательном пастыре, проповедовавшем его, разнеслись по всему христианскому миру.
Привлеченные яркой личностью Величковского, в его общину приходили все новые иноки. Вскоре прежний скит оказался мал для разросшейся братии. С благословения патриарха Константинопольского Серафима община отца Паисия переселилась в более просторный Ильинский скит афонского монастыря Пантократора (Господа Вседержителя). Впоследствии эта обитель стала одной из самых прославленных на Афоне.
Паисий стремился учить братию не «по своему единоличному разуму и рассуждению», а руководствуясь «истинным и правильным смыслом Божественного писания». Поэтому он считал необходимым собрать в возможно большем количестве и глубоко изучить труды святых отцов Церкви. Этому делу Величковский посвятил всю оставшуюся жизнь. Надо заметить, что тогдашние афонские монастыри почти не имели книг, даже необходимых для церковной службы. Поэтому начатое Паисием дело собирания святоотеческих трудов оказалось очень трудным. В одних случаях преподобный собственноручно переписывал необходимые книги, другие приобретал за деньги, отказывая себе в пище и одежде. «Мы покупали святоотеческие книги, писанные славянским языком, — вспоминал он, — и смотрели на них как на небесное сокровище, свыше нам от Бога посланное. Когда же я читал их усердно в продолжение многих лет, я заметил, что во многих местах оказывается непонятная неясность, в других же местах не замечается даже грамматического смысла, хотя я читал и перечитывал их неоднократно с большим старанием…» Он стал исправлять эти книги, сверяясь с другими, славянскими или написанными на прочих языках.
17 лет занимался этим Паисий, пока афонских монахов не начали притеснять турецкие власти. Вместе со своими учениками преподобный возвратился в Молдавию. Он жил сначала в Драгомирнском, затем в Секульском и Нямецком монастырях. Здесь вершилась великая работа старца Паисия над переводом важнейших святоотеческих творений с греческого на славянские и молдавский языки. Он переводит и исправляет писания святого Марка, святого Никиты Стифата, святого Максима Исповедника и многих других церковных авторов. В Нямецком монастыре преподобный в 1790 году был возведен в сан архимандрита.
ОСЕНЬЮ 1794 года преподобный Паисий тяжело заболел. Чувствуя приближение смерти, старец причастился Святых Таин, затем через двух своих помощников-духовников, Софрония и Сильвестра, передал мир и благословение всей братии Нямецкого монастыря и других молдавских обителей, находившихся под его руководством, и преставился, будучи на 72-м году жизни. Произошло это 15 ноября 1794 года.
Величковский оказал огромное влияние на возрождение духовной жизни в России во второй половине XVIII — начале XIX века. В Отечестве нашем монашество со времен Петра I подвергалось со стороны государства гонениям, которые при Екатерине II вылились в 1764 году в окончательную конфискацию церковно-монастырских владений с полной ликвидацией многих монастырей. Это заставляло монашескую братию перебираться в Малороссию, а затем и в православную Молдавию. Этот поток переселенцев и взял под свое покровительство преподобный Паисий.
Он перевел и составил из цитат греческих мыслителей аскетического толка целую энциклопедию монашеского любомудрия, получившую название «Добротолюбие». Попутно Величковский вырастил целую дружину учеников и последователей учения об «умной молитве» и молитве Иисусовой. Ученики Паисия, превратившись с годами в мудрых старцев, стали возвращаться на родину с этим духовным наследием и обретать здесь новых последователей. Поэтому почти во всех среднерусских обителях даже через много лет после кончины Величковского иноческое житие строилось по заветам его «Добротолюбия».
Этот труд стал настольной книгой и для курянина Прохора Мошнина — будущего преподобного Серафима Саровского. Кстати, и благословение на уход в Саров он получил от затворника Китаевской пустыни под Киевом старца Досифея («Долгожитель» ранее рассказывал об обоих святых). Досифей же поддерживал тесную связь с обителью преподобного Паисия в Молдавии и направлял туда своих посланцев для заимствования духовных начал истинного иночества.
С наследием Величковского связана и заслуженная слава Оптиной пустыни — великой святыни православной Руси. Знаменитые оптинские старцы Лев, Макарий и Моисей были прямыми учениками соратников преподобного Паисия. Неслучайно и житие этого святого, а также его переводы святоотеческих творений были выпущены в свет в Оптиной пустыни.
«Паисий Величковский становится отцом русского старчества, — писал историк русского православия Г. П. Федотов. — Непосредственно связанная с ним Оптина пустынь и Саров делаются двумя центрами духовной жизни: два костра, у которых отогревается замерзшая Россия».
