 |
| Россия, еженедельник | 05.08.2005 |
такой броне я-то и шагу поначалу не могу свободно сделать, а тому плыть пришлось. И за гранью понимания остается то, как можно было сражаться в таких доспехах. Тем более что и меч русского ратника, оказывается, весит не меньше. А вместе со щитом и вообще тяжесть неподъемная. Похоже, прав поэт: действительно, богатыри не мы…
Делать средневековое оружие в Кошках не умели сроду. Это не подмосковные Бронницы, овеянные вековыми традициями древнего мастерства. Но вот исторический парадокс. В знаменитых Бронницах искусство изготовления мечей, лат и шлемов давно утрачено и забыто. А в далеком волжском селе появился талант-самоучка, за оружейными шедеврами которого охотятся не только отечественные коллекционеры, но уже и зарубежные музеи. Зовут самородка-умельца Олег Формальный. Но это только фамилия у него такая скучная, канцелярская. В своей кузне Олег — виртуоз, тонко чувствующий поэзию железа: звонкое пение отточенного клинка и волнистое журчание боевой кольчуги. Но сам себя народный умелец называет крепким ремесленником.
Хотя и зовут в Кошках Олега кузнецом-оружейником, кузнечного в его промысле совсем немного. В основном он работает с холодным металлом, лишь изредка раскаляя его до нужной кондиции.
А начинается древний промысел с… компьютера. Именно на нем Олег первоначально рассчитывает все, скажем так, тактико-технические данные будущих доспехов и оружия. И уже потом расчеты обретают плоть, превращаясь то в скандинавскую алебарду, то в шлем с плюмажем из лошадиного хвоста, то в ту же древнерусскую кольчужку — одно из самых популярных его изделий. Все эти предметы сделаны с такой исторической точностью, что порой некоторые даже интересуются: а это, часом, не подлинники.
Если другие подобные умельцы при изготовлении шлемов без всякого зазрения совести используют сварку, то в Олеговых поделках она не допускается, поскольку это будет уже исторической неточностью.
Откуда талант такой у деревенского мужика с сугубо крестьянскими корнями? Да, от природы. Она, матушка, точно знает, кого наделить редким умением. Формального одарила щедро, от души, не скупясь.
Его древнерусские шлемы дарят друг другу федеральные министры, депутаты парламента, лидеры политических партий. Мода такая пошла в российском бомонде. Заказов так много, что мастеру пришлось взять двух помощников. Но все равно махать молотком случается в три смены. Однако есть надежда на грядущее послабление жесткого рабочего ритма. Первого сентября при содействии областного министерства образования откроется в Кошках центр обучения оружейному ремеслу толковых ребятишек из северных районов Самарской губернии. Смена идет…
Кузня, где творит свои шедевры Формальный, — что-то среднее между средневековым рыцарским залом, музеем и мастерской, оснащенной технологиями века эдак XIII. На двери каморки со старинного герба скалится лохматый, но совсем не страшный геральдический лев. Свирепствует здесь экзотическая зверюга лет пятнадцать, если не более. С тех пор, как пришел сюда мастер ковать западно-европейские кирасы, скандинавские алебарды, славянские мечи, булгарские сабли. Тут же небольшой горн и стоят кувалды и наковальни, на которых умелец воспроизводит доспехи ХI- ХV веков.
С трудом, но разговорить хозяина все же можно, когда тема касается его ремесла. И сам не заметишь, как кузнец превращается в философа самобытной школы, какая может явиться миру только на неброских просторах великой русской равнины.
— В детстве я в оловянных солдатиков, честно скажу, не играл. Страсть к Средневековью пришла позже, на уроках истории в школе. Инквизиция, разгул мракобесия, бесконечные войны. Но одновременно какой взлет науки, географических открытий, какой расцвет искусства! Особенно меня поразили те места в книгах, где упоминалось об оружии, доспехах, геральдике. Зачитывал их буквально до дыр. Спал с «Айвенго» под подушкой.
Не знаю даже, что во мне проснулось. Рыцарей и воевод в роду не припоминаю. Когда вернулся из армии, еще больше к этому делу потянуло. Начал искать подходящие книги, мастерить что-то чуть ли не на колене. Вроде бы стало получаться. А потом пришло наваждение какое-то.
— Не очень понимаю, как можно овладеть всем этим искусством в одиночку. Или есть особый секрет?
— Да какой там секрет! У меня и кузнечной подготовки как таковой почти нет. Раскалишь немножко железо и дубасишь молотком. Скажем, подлинные западные шлемы — французские, английские в европейских музеях еще сохранились. А в России их нет. Вернее, есть современные — штук десять. Да и те сделаны с помощью сварки в несколько швов. Никакой исторической достоверности. А я считаю: если уж делать, так качественно, на совесть. Чтобы кольчуга «пахла» своим временем. Поэтому почти все делаю холодной ковкой. Отличить такой новодел от настоящей вещи почти невозможно.
— Допустим, технология ручной ковки не особо изменилась за последний десяток веков. Но откуда эскизы? Откуда дотошное знание конструкции, деталей, украшений старого оружия?
— Есть в Москве известный знаток старины Горелик. В основном по его рисункам и ваяю. Хотя иногда смотришь и сомневаешься. Вроде все на эскизе авторитетного ученого на месте, а чего-то не хватает. Интуиция подсказывает. Та же кольчуга у меня посерьезнее получается. Один московский заводик выпускает исторические мини-модели, которые раньше называли «оловянными солдатиками». Мы с сыном их по почте выписываем, рассматриваем через лупу, кое-что заимствуем для работы. Качественные рисунки есть в букинистических магазинах. Там все действительно выписано до мелочей. Русский воин времен битвы на Калке в полном облачении, затем каждый доспех отдельно. То же самое с монгольским всадником. Но стоят такие альбомы очень дорого. Однажды, чтобы купить сорок листов картинок, пришлось продать четыре шлема. Для деревенского жителя — целое состояние.
Назвать Олега Формального поэтом металла — значит, не обмануть читателя. В давние времена рисунок и гравировку на доспехи наносили не оружейники, а профессиональные чеканщики, по наследству передававшие секреты своего мастерства. Кошкин-ский умелец чеканит на глазок. Про себя говорит просто и без обиняков: «Какой я к черту художник». Но изумительной симметрии маковки церквей, которые русские строители пятьсот
лет назад ставили «на глазок», сегодня с трудом рассчитывают компьютеры.
— Олег, а какие доспехи делать труднее — русские или западные? Наши-то с виду попроще будут.
— Западные, конечно, красивее. Это — готика со всей сложностью ее эстетических представлений. К тому времени наши отечественные оружейники еще не поднялись до таких высот. Но делать древнерусское оружие гораздо труднее, потому что в нем смешались абсолютно несхожие стили Запада и Востока. Кто только не топтал русскую землю — гунны, хазары, половцы. И каждый завоеватель оставлял в материальной культуре свой след. И из всей этой мешанины мы умудрились создать что-то свое. Рисунок, может, и не очень изменился, но сам русский меч уже ни на какой другой не похож. Мы переплавили в себе все лучшее из привнесенных стилей и стали неповторимыми. Кстати, я делаю доспехи только до XV века. То, что было дальше в истории оружия, не так уж интересно. Оно унифицировалось, потеряло самобытность, превратилось в своеобразный «ширпотреб».
— Оружия, которого вы понаделали за эти годы, наверное, хватило бы на целый полк.
— Точных подсчетов не вел. Шлемов и кольчуг выковал где-то штук по семьдесят. В веках XII-XIII можно было экипировать целую княжескую дружину. А сейчас украшать стены домов чем-нибудь древнерусским стало просто модно. В подарок президенту Мордовии покупали. Нефтяные бароны гонцов присылали. Спрос есть.
— Получается, вы теперь зажиточный человек. Ведь в Москве облачение воина, насколько я знаю, стоит 2,5 тысячи долларов.
— То в Москве. У нас расценки совсем иные. Кольчуга или шлем — примерно две тысячи «деревянных». Меч — три. Да и не в этом дело. Такое замечательное оружие не должно висеть мертвым грузом. Оно должно «работать». К счастью, боевые турниры становятся и в России все более популярными, люди тянутся к истории, к старине.
