 |
| Фома | Катя Бокучава, Яна Ягуарова | 23.07.2005 |
КАТЯ БОКУЧАВА, ЖУРНАЛИСТ, ФОТОРЕРПОРТЕР, ВЕДУЩАЯ РУБРИКИ «СВЕТСКАЯ ХРОНИКА», лауреат премий «Лучший журналист» (СПб, 2001 г.), «лучший клубный персонаж» (премия Night Life Awards, 2002 г.) и др.
ДОРОГУ ОСИЛИТ ИДУЩИЙ
Я стала журналистом… случайно. Это была очень смешная история. Я пошла на спектакль театра «Табакерка», и мне очень понравился Сергей Безруков, который тогда был мало кому известным актером. И мне так дико захотелось с ним познакомиться, что я решила прикинуться журналистом. Я позвонила ему в номер и договорилась об интервью. На встречу я пришла с диктофоном, на каблуках и в эротичном платье. И вопреки всем нормам журналистики, задавала вопросы, ответы на которые заведомо знала. Как ни странно, интервью получилось довольно интересным. Может быть, там была моя экспрессия, может быть — восторженные эмоции первого опыта. Я начала бегать с этой статьей по всем изданиям, и в журнале «Телевик» у меня ее взяли. А потом сказали — давайте с вами сотрудничать. То ли им мой слог понравился, то ли доступность: денег я ни за что не просила. Вот так и вышла моя первая публикация — прямо подарком к моему дню рождению. После этого я, не долго думая, подала документы на журфак, хотя у меня уже к тому времени было два с половиной высших образования.
Потом я написала хороший материал о презентации фильма «Онегин» в Петербурге. Эта статья понравилась одному именитому редактору, и он пригласил меня в известный питерский журнал «Собака». Он сказал: слушай, ты везде вращаешься, ты всех знаешь… (а я действительно всех знаю, но не потому, что журналист, просто я такой человек), — давай ты сделаешь рубрику «Светская хроника"… Фотоаппарат в руках у меня оказался тоже случайно. На первое задание мне дали фотографа, но когда я ему сказала, что в 11 вечера надо быть в Тинькoff’е, в 12 еще где-то, а в час ночи — в третьем месте, он ответил: я не знаю, кто мне будет платить за такси. Я сказала: ну точно не я. И тогда он просто не поехал. Как-то получилось, что вовремя мне под руки подвернулась достаточно приличная камера Canon, и я начала снимать. Полагаю, что творческий человек может всему научиться в своей жизни, если захочет. С тех пор эта камера была всегда со мной.
Так и стала «Светская хроника» моей авторской рубрикой в последующие четыре года. С утра до вечера я носилась с камерой в руках. Я делала все фото для этой рубрики и писала все тексты. Я занималась любимой работой и делала это абсолютно трудоголично, вопреки своей усталости, честно и максимально добросовестно. Настолько в моем труде было все грамотно выстроено, что у меня никогда не было опозданий или несдач, каждый месяц к 15 числу мои восемь страниц были готовы и даже сверстаны. Я верстала сама свою рубрику, потому что не могла доверить это никому. Каждый месяц от восьми до 15 страниц в журнале были полностью моими, я ими дышала, я отвечала за каждую фотографию, за каждую подпись.
Мне нравилось, что я делал то, что хотела, и получала за это неплохие деньги. Но я никогда не использовала ту невероятно притягательную, магическую силу, которую оказывает звание журналиста на многих людей. Ведь журналистика — это вторая власть, она может править балом на этой ярмарке тщеславия, она может диктовать людям свои условия. Но я этим не занималась. Могу честно сказать, что ни один человек не платил мне ни за один материал. Было три исключения, когда мне люди в качестве благодарности дарили какие-то подарки, и один раз — деньги. Но я не обозначала каких-то сумм, я всегда была бесплатная и независимая. Всегда сама выбирала, что мне интересно, и писала именно так, как видела.
НЕПРОДАЖНО
Так было до тех пор, пока некие компании, размещающие рекламу в нашем журнале, не стали пытаться мной манипулировать. «Вы должны обязательно прийти на юбилей в стоматологической клинике такой-то. Они размещают на год вперед у нас рекламу, и мы должны написать о них в Светской хронике». Ведь все так рвутся попасть в светскую хронику! Они не хотят, чтобы публиковались одни рекламные статьи, они хотят, чтобы пришла Катя с камерой, засняла их и поместила в свою рубрику. Так у меня начались конфликтные ситуации с рекламным отделом, но я объяснила им, что рубрика независимая, что невозможно ходить все время к тем, чью рекламу мы даем. Ведь у нас тысячи модулей размещены! Что же теперь, посещать презентации обоев и кафельной плитки? Не могут быть в одной рубрике кафельная плитка и Катрин Денев в Юсуповском дворце… Тогда меня услышали, мне удалось урегулировать обстановку.
Но потом все равно пришлось уйти. Потому что мне конкретно начали диктовать условия… Некоторые крупные компании оплачивают более десятка мероприятий, происходящих в городе. То есть они дают промоутеру 10 тысяч долларов и говорят: сделай нам вечеринку там-то и там-то. Естественно, они требуют от него, чтобы были какие-то отписки в журналах, это входит в контракт. И тут прихожу я на мероприятие, мне оно не нравится, у меня авторская рубрика, и мне совершенно все равно, сколько этот промоутер получил денег. Я пишу так, как считаю нужным. И вот в какой-то момент накопилось несколько материалов от разных спонсоров, которые не были довольны моими откликами. Я писала правду, — про одну вечеринку, что непонятно куда делись деньги, про другую, что она «высосана из пальца"… Ведь я знаю, что сегодня весь город пошел на это мероприятие, и весь город сказал, что там было ужасно. И если бы Катя Бокучава в своем материале написала: что вы, что вы, там все было в васильках, — значит, либо Катю купили, либо Катю запугали. Поэтому я писала абсолютно открыто, такая-то и такая-то вечеринка откровенно не удалась. И вот мне в какой-то момент начали ставить ультиматумы, меня начали предупреждать. Но я сказала, что лучше вообще не буду писать, чем писать так, как хочет тот, кто платит деньги. Я же не Влад Листьев, чтобы биться до последнего, чтобы меня где-нибудь подстрелили за углом. Мне проще было уйти…
РАДОСТЬ СО ХРИСТОМ
Я пришла к Богу (а правильнее сказать: не люди приходят к Богу, а Бог к Себе приводит) в 93 году в Америке. Не через какие-то страдания, как обычно бывает, — а абсолютно здоровой, счастливой молодой девушкой. Пришла и увидела всю прелесть Русской Православной Церкви — за границей, где вместе собираются американцы, черные, сербы, хорваты, румыны…, где на Пасху старенький митрополит приезжает в храм, служит пасхальную службу, а все приносят из дома еду, выставляют на огромный стол и вместе празднуют. Это было самое лучшее время моей жизни! Я ходила в храм и познавала Православие через совершенно потрясающих людей. Я вернулась сюда, горя энтузиазмом, и продолжила свое познание Церкви уже здесь.
Но то, что моя работа выбила меня полностью из колеи посещения церкви и соблюдения постов, — это однозначно. Хоть пост, хоть не пост, — у тебя работа, ты должен отправляться на очередное веселье. Конечно, можно прийти с непроницаемой миной, сделать кучу фотографий и с такой же миной уйти. Я пыталась соблюдать пост — я всегда постилась очень жестко, потому что еда для меня много значит, — но не смогла. Потому что у тебя каждый день одно и то же, «день сурка»: сегодня в одном месте эти лица, завтра они переоделись и в другом месте те же лица, те же разговоры, — и если ты не выпиваешь два бокала вина, у тебя просто чудовищное настроение. Эта работа напрочь выбила из меня тот стержень, который установился во мне в 93 году. Может быть, из-за моей слабости. Я перестала так часто причащаться, как раньше, потому что нельзя каяться и снова грешить. И это меня очень сильно напрягало. По незнанию все прощается, но когда ты знаешь, что тебе так нельзя себя вести, — от этого становится очень тяжело, где-то внутри тебя все время идет борьба, и что-то плохое тебя все время перетягивает.
Когда я ушла со своей работы, я почувствовала необычайное облегчение. Во-первых, физическое, потому что у меня за пять лет отпуск был два раза. Во-вторых, потому что я теперь полностью принадлежу себе и могу распоряжаться своим временем. Я завишу в данный момент только от своего трудолюбия и желания что-то делать дальше. Открываются какие-то новые перспективы. Сейчас я занимаюсь ресторанным бизнесом, я совладелец модного ресторанчика «Ме100». Наверное, правильно менять работу каждые пять лет, как говорят психологи. А еще — почему-то после ухода с той работы у меня мгновенно изменилась личная жизнь. В лучшую сторону.
Сейчас я, наверное, возвращаюсь медленно, но верно к своей церковно-личностной гармонии. А гармония, думаю, не в том, чтобы падать ниц при каждом возгласе священника, а потом на улице бубнить на всех, — а в том, чтобы никому не делать зла, чтобы стараться внутренне соответствовать тому образу, который Бог в тебе хочет видеть…
Я очень многих своих друзей обратила в Православие, сама не зная, как это произошло. Может быть, они вдохновились от состояния православной эйфории, в котором я тогда пребывала, а, может быть, просто смотрели на меня — всегда веселую, открытую — и им хотелось за мной идти. И сегодня эти люди живут гораздо более правильно, чем я.
Я не понимаю, почему надо грустить, когда ты живешь с Богом. Мне в свое время удалось пообщаться в Псково-Печерской лавре с Иоанном Крестьянкиным. Я его спросила тогда: вот я все время веселюсь и смеюсь… А он мне сказал: а что ты стыдишься? жить со Христом — это радость, чего плакать-то?..
ЯНА ЯГУАРОВА, ЖУРНАЛИСТ, БАЛЕТНЫЙ КРИТИК:
ГРЕХОВНАЯ ПРОФЕССИЯ?
Период моего неофитства в Церкви совпал с периодом неофитства в журналистике. И первое, чем меня «шибануло» — мыслью, что профессия, которой я начинаю активно заниматься — греховная. Ну, надо было преподавателем, по своей первой специальности, по-прежнему оставаться. А лучше всего — свечницей в храме. Или в хоре церковном. И вообще — сидела бы дома, детьми занималась. С упорством и тайным мазохизмом я снова и снова задавала разным батюшкам один и тот же вопрос: «А нужно ли мне работать? Да еще и журналистом?». Надо сказать, что хоть у меня тогда еще не было своего духовника, но все «посторонние» священники, вникая в суть вопроса, советовали продолжать мою деятельность. А потом сомнения и вовсе кончились: я нашла ответы на все вопросы у себя в сердце.
Ведь, собственно, ничего в своей жизни я не делала сама. Когда накрыло осознанное желание писать — помню, мы с закадычной подругой долго решали: какой профиль журналистики мне выбрать? Политика и спорт отпадали сразу. Бизнес тоже был неинтересен. В живописи я ничего не смыслила, театр наскучил. Подруга зашла в тупик, да я сама почти впала в депрессию: писать-то хочется, но вот о чем? Так мы тогда ничего и не решили.
…Через год я прочно сидела на «своей теме». Я писала о событиях в мире балета и современной хореографии. Брала интервью у известных музыкантов, балерин и танцовщиков. Меня читали, узнавали, приглашали. Я ходила на фуршеты в посольства и на пресс-конференции в конференц-залы пятизвездочных отелей. И все это получилось без особых усилий с моей стороны. Алгоритм был прост: какие-то люди случайно находили меня, а я старалась не отказываться ни от какой работы и максимально хорошо выполнять то, что от меня требовалось. Я не жалела потратить на маленькую статью два полных рабочих дня. Днями сидела в Интернете или в библиотеке, чтобы откопать нужную мне информацию. Вычитывала свои материалы по десять раз, каждый раз внося правки. Не обижалась, когда мои статьи сокращали в три раза и когда мне платили маленькие гонорары. Я воспринимала свою деятельность как дополнительную учебу.
Да и что мне было жаловаться? Я ощущала, что не одна. Что все, происходящее со мной, — не плод моего самодурства, а Кому-то для чего-то нужно. С детства стеснительная, я стала гораздо более уверенной в себе. Когда чувствовала, что сил моих, знаний или опыта не хватает — молилась Богу и просила помощи. И помощь незамедлительно приходила…
Моя первая пресс-конференция. Ох, как я боялась! Полдня продумывала гардероб, набрасывала вопросы на бумажке, искала в Интернете биографии участников предстоящей пресс-конференции… А моя первая «рабочая» вечеринка! Нужно было в каком-то клубе ждать приезда Ванессы Мэй. Опять судорожный поиск нарядов: ведь предупредили, что будет dress control на входе. В тот день я купила платье от известного модного дизайнера за сумму, равную моему месячному окладу. И обнаружила через пару часов, что все остальные журналисты на этом мероприятии одеты «во что попало», и «дресс контроль» только широко улыбается им на входе.
…Через два года у меня началась тенденция к усталости, а может быть — к профессионализму. Я перестала ходить на какие-либо вечера, концерты и спектакли, о которых не надо было писать. О нарядах для приемов и премьер абсолютно не задумывалась. Старалась писать только в те СМИ, где гонорар за статью был не ниже ста долларов. Не испытывала ни малейшего трепета перед «звездами», поскольку чувствовала, что они сами нервничают передо мной. Возненавидела фуршеты, а также любые другие мероприятия, куда ходят люди, для того чтобы «потусоваться» и «засветиться"… Именно тогда я стала задумываться над вопросом — почему я именно здесь?
ПОЧЕМУ Я ЗДЕСЬ?
К этому времени я работала в журнале, который писал о культуре, искусстве, кино и пр. Обыкновенный глянцевый журнал, в котором частенько встречалась непотребная для верующего человека информация и реклама. Да что там говорить — уши иногда в трубочку сворачивались. Я даже от детей старалась спрятать «родной» журнал, чтобы они ненароком что-нибудь ненужного для их нежного возраста не высмотрели. Но я в своей работе ни разу не пошла против совести: никогда не писала неправду, не задавала щекотливых вопросов, не начинала свои статьи броскими, откровенными фразами, которые так любят применять журналисты для привлечения интереса к своему материалу. Я все время пыталась доказать, что интересна может быть не только тема о сексе.
Вообще-то, моего редактора в этом можно было убедить с большим трудом. Но я старалась. Еще я старалась при интервьюировании в каждом человеке увидеть искру Божью, и именно это — т. е. лучшее в нем — подавать читателю, опуская интимные вопросы и двусмысленности. За что, кстати, мои герои всегда были мне безмерно благодарны.
За время моей работы мне открылся поразительный факт: сегодня, во время всеобщего хамства, аморальности и отсутствия запретов, деликатное отношение и искренность творят чудеса… Общаясь со знаменитостями, я просто диву давалась, насколько, оказывается, безнравственны журналисты. Как стоматолог при вскрытии пломбы видит плохую работу своего предшественника, так и я во время интервью чувствовала их страх, закомплексованность, а в некоторых случаях даже агрессию ко всем представителям нашей профессии. Мое простое, искреннее, чисто человеческое отношение воспринималось как шок, как прозрение, как небесная радость. Не мудрено, что мои герои доверчиво раскрывались, что их интервью получались глубокими и интересными. Часто я чувствовала себя психоаналитиком, иногда — почти священником на исповеди. Со многими из знаменитостей у меня устанавливались дружеские отношения, они доверительно давали мне номера домашних телефонов, которые другие ушлые журналисты, как-то про это прознав, пытались у меня потом выманить.
Шло время, и Божий промысел о моей профпригодности постепенно мне открывался. Начать хотя бы с того, что в этих глупых глянцевых журналах, в которые я писала, но которые читали неплохие люди, страницы с моими статьями оказывались не занятыми пошлостью или богохульством. А иногда даже их удавалось заполнить и прямой «христианской пропагандой». Как я радовалась, когда мне удалось пару раз «пропихнуть» интервью с умным священником или просто оказывалось, что мой герой — православный, и с ним об этом можно поговорить. А ведь рассказ о вере на страницах светского журнала — это настоящая проповедь!
Неоднократно я приходила к мысли, что становилась автором в том или ином издании только потому, что в нем ДОЛЖНА была появиться именно моя статья. К примеру, я случайно познакомилась с редактором одной газеты, и он пригласил меня поучаствовать в проекте «Невский проспект». Я написала буквально пару статей, и потом «вышла из игры». Этот проект существовал задолго до и после меня, но так получилось, что именно я стала автором большого материала о Казанском соборе — единственном православном храме на Невском проспекте… Богу нужны Свои свидетели в различных областях, — и какая радость чувствовать себя Его поверенным, выполнять Его повеления, которые ощущаешь сердцем!
НИЧЕГО НЕ БОЯТЬСЯ
Я анализирую свою журналистскую деятельность и чувствую, что очень многие ситуации давались мне для воспитания себя, для духовного роста, для внутреннего взросления. Вспоминая любой день своей жизни, я думаю: а сейчас бы я поступила умнее, лучше, чем тогда… Неуспокоенность, постоянное рефлексирование и попытки изменить себя — с этими чертами, видимо, я проживу до конца своих дней. Я с радостью встречаю проблемы и трудности, которые сопутствуют моей профессии. Потому что невозможно познать себя, сидя в душном и теплом болотце. Потому что не понять очень многого в жизни и людях, не сталкиваясь с ними постоянно. Я рада, что я, такая неумелая, непрофессиональная, но открытая и стремящаяся, бралась за любые дела, к которым меня подводила судьба. Лучшую школу журналистики, редактирования, менеджмента, психологии — всего, чего хотите, — дала мне ПРОСТО ЖИЗНЬ. Дерзну сказать, что Господь Сам учил меня в Своих университетах, попуская спотыкаться и учиться на собственных ошибках, попуская быть смешной и непонятой. Он взращивал меня для чего-то нужного, важного. Я точно это чувствую. И я не какая-то особенная, так может быть с любым человеком, — только нужно открыть уши и глаза, довериться Богу в своей судьбе и ничего не бояться.
Подготовила Анна Ершова
