Жан-Мари Ле Пен в Москве

В конце июня этого года (27−28 июня) в ходе своего ознакомительного турне по России Москву посетил Председатель партии Национальный фронт (Франция) Жан-Мари Ле Пен вместе с супругой и несколькими членами руководства его партии. Господин Ле Пен, чей визит носил неофициальный характер, имел беседы с депутатами Государственной Думы и журналистами, посетил Новоспасский монастырь.

Поразительным и в то же время вполне закономерным оказалось полное молчание практически всей российской печати о приезде Ле Пена, несмотря на то, что речь идет об экс-кандидате на пост Президента Франции, собравшем 19% голосов избирателей (только общая мобилизация левых, прежде всего социалистов, помогла на последних выборах Жаку Шираку одержать победу над Ле Пеном), о лидере партии, члены которой руководят многими департаментами страны, партии, за которую в отдельных из них голосуют иногда более половины избирателей и, между прочим, о члене Европарламента.

Напомним основные политические идеи, отстаиваемые партией Ле Пена, называющего себя классическим националистом. Это, прежде всего, сильная, независимая Франция, совместно с другими государствами Европы, к которым он относит и Россию, выступающая, с одной стороны, против планетарного господства Соединенных Штатов, с другой, — и это для Ле Пена даже важнее — против наводнения Европы выходцами из Третьего мира, прежде всего, из мусульманских стран. Это последнее дает противникам Ле Пена обвинять его в расизме и даже криптонацизме, от чего он всячески отмежевывается, прежде всего, за счет осуждения антисемитизма.

В остальном же взгляды Ле Пена практически не выходят за рамки правого республиканизма и конвенционального консерватизма христианско-демократического типа (сам Жан-Мари Ле Пен — «практикующий» католик). Его политический проект — гораздо менее радикален, чем проект генерала де Голля, не скрывавшего своего монархизма и сознававшего самого себя в качестве «коннетабля» будущего Regnum Sanctum с одной стороны, и принципиального сторонника политического пробуждения Третьего мира — от арабских стран до Латинской Америки — с другой. Де Голль был готов вступить в союзнические отношения с СССР, в котором видел все ту же «вечную Россию». А Ле Пен стал признавать Россию только после того, как она «освободилась от коммунизма». Иными словами, де Голль был евразийцем, а Ле Пен — чистый «европеец».

В то же время после смерти самого генерала голлизм во многом утратил свои возвышенные черты и превратился в мертвую форму, за которой стоит господство бюрократии — иной по происхождению, нежели «евробюрократия», господствующая в Брюсселе и Страсбурге, но все же бюрократии, что и определило позицию постголлиста Жака Ширака, сторонника Евроконституции, пытавшегося — до определенного момента небезуспешно — найти компромисс между «бюрократиями» Франции и Европы. «Жак Ширак предал Францию», — неоднократно говорил Ле Пен в Москве; слыша это, мы, конечно, должны делать поправку на неизбежную риторику политического противостояния.

Однако на самом деле провал голосования по Конституции Европейского Союза (о котором мы неоднократно писали как о первом шаге для строительства действительно новой Европы, свободной от военно-политического господства Соединенных Штатов) — это прежде всего — с практической точки зрения — заслуга партии Национальный Фронт и лично Ле Пена. На этот раз произошло прежде невозможное: правые националисты Ле Пена, левые социалисты Жозе Бове и антиглобалисты разных оттенков объединились и демократическим путем сбросили тоталитарно-либеральный проект, долгие годы разрабатывавшийся мондиалистской евробюрократией и поддержанный — пусть из собственных соображений — постголлистами.

Ле Пен в очередной раз столкнулся в политической борьбе с Жаком Шираком. И — на этот раз — победил.

В то же время подлинная — лежащая не на поверхности — политическая ситуация во Франции на самом деле представляется гораздо более сложной.

Чрезвычайно плодотворной, как нам кажется, является концепция, предложенная, пожалуй, самым глубоким современным французским геополитиком Жаном Парвулеско в его написанной еще три года назад статье «Рассвет Последнего Переворачивания».

Приведу большую цитату из работы этого автора: «Знамение времени, знамение близкого политико-революционного планетарного взрыва в данный момент явлено в виде наличия в обоих борющихся станах одинаковой, как я бы ее назвал, унитарной структуры. Иными словами, как европейская правая в ее целом, так и европейская левая — также в ее целом — состоит из внешней, видимой, условной оболочки — суперструктуры — и внутреннего, тайного, революционного ядра — инфраструктуры <> Во Франции правая «унитарная структура» мобилизует сегодня «суперструктуру» национал-республиканского фронта, стоящую за спиной Президента Республики Жака Ширака, за которой стоит «инфраструктура-двойник: в последнюю входит как на данный момент маргинализированное национал-революционное «облако» Национального Фронта Жана-Мари Ле Пена, так и — уже за спиной этого Фронта — силы прямого действия, то есть, более или менее подпольные активисты европейской, «евразийской» великоконтинентальной линии, партизаны трансконтинентального проекта оси Париж-Берлин-Москва-Нью-Дели-Токио. Такая единая правая контрстратегия представляется приемлемой повсюду в Западной Европе, где у власти находится европейски и континентально ориентированная правая в ее двойной идентичности: властной «суперструктуры», и — за ее спиной — «инфраструктуры» вовлеченных в потенциальную возможность взятия власти, как демократическим — для «суперструктуры» — так и иным, подземным — для «инфраструктуры» — путем. Такое взятие власти должно стать окончательным — до дня «Последнего Перевертывания», быть может, гораздо более близкого, чем это можно себе представить, когда великоконтинентальные национал-революционные структуры установят и навяжут свои собственные законы всей условно правой «суперструктуре», а затем сменят ее на местах по всей Западной Европе, от Вены до Лиссабона. <> Необходимо помнить одно — главное — условие: внутриконтинентальные политико-стратегические битвы европейской правой — тайные битвы имперско-революционных инфраструктур против демократической «суперструктуры» — должны начаться одновременно — незамедлительно — с внешними битвами Великой Европы за освобождение от мондиалистского господства «Планетарного Сверхмогущества Соединенных Штатов». Ибо демократическая «суперструктура» и мондиалистское господство — одно и то же».

В такой оптике Жак Ширак и Жан-Мари Ле Пен в конечном счете в ходе истории, в ее «замысле», по крайней мере, в ее «метаисторическом начертании» оказываются по одну сторону — несмотря на их взаимную борьбу (не «маскировку» ли?) — глубинного разделения, которое, как становится видно из событий во Франции, более глубоко, чем разделение на политически правых и политически левых. Жан-Мари Ле Пен занимает в этих структурных соотношениях весьма важное — только одному ему вмененное — место. Об этом следует помнить и вести себя соответствующим образом.

В этих условиях полное молчание всей российской прессы, всего телевидения и даже Интернет-изданий (отчет о поездке Ле Пена и беседу с ним опубликовал портал «Правая.ру», критический очерк о Ле Пене в связи с его посещением Москвы разместил также «Русский журнал») само по себе столь красноречиво, что заслуживает особого внимания. Ведь речь идет о политике, сыгравшем ключевую роль в развитии событий в Европе в последние полгода. Что это — полная неадекватность российской журналистики или ее полная зависимость от кукловодов за океаном? Впрочем, скорее всего, это одно и то же.

О какой «приверженности европейским ценностям» можно в этом случае говорить, когда как раз их — со всей ограниченностью этих ценностей западным христианством и демократией — главный глашатай не удостаивается упоминания ни «Новой газетой», ни «Независимой»? Но где же «антиамериканские» «Завтра» и «Советская Россия»? Неужели критика Ле Пеном коммунистического прошлого — которое, как бы к нему ни относиться, все равно прошло, и надо думать о будущем, — закрывает от них этого политика (в то время как «Советская Россия» публикует огромное интервью с уж точно не коммунистом и не русским патриотом Леонидом Невзлиным). Кататонический ступор — иначе реакцию российской журналистики на приезд Ле Пена не назовешь.

Тем не менее мне — вместе с главным редактором портала «Правая.ру» Ильей Бражниковым и сотрудником портала Михаилом Тюренковым — довелось присутствовать при посещении Жаном-Мари Ле Пеном Новоспасского монастыря и иметь с ним содержательную беседу, о которой чуть ниже. Встреченный иноками монастыря, французский политик-консерватор с супругой посетили усыпальницу погибшего от рук революционеров Великого Князя Сергея Александровича, недавно перезахороненного, родного дяди Царя-Мученика и московского генерал-губернатора. Поклонение могиле Великого Князя Ле Пеном оказалось глубоко символичным — ведь Сергей Александрович как раз и был убежденным защитником тех самых — в их подлинном смысле — «европейских ценностей» (отсюда, например, и его враждебность к Старообрядчеству), которые составляли «верхний слой» Российской Империи и рухнули вместе с ней. На самом-то деле как раз Новоспасский монастырь, на протяжении всей своей истории — что подчеркивали иноки — связанный с династией Романовых, обреченных на гибель именно в силу своей связанности с Европой, и остался, пожалуй, единственным подлинно европейским местом в современной Москве. Европейским во всем — вместе с памятью о Доме Романовых — pro et contra. Удивительные древние фрески монастыря в сочетании с «польским» партесным пением как раз и подчеркивали все эти pro et contra.

После посещения усыпальницы Жан-Мари Ле Пен много говорил о том, что счастлив оказаться в истинной России, освободившейся от коммунизма. В этом, конечно, проявилась чисто европейская ограниченность его мировоззрения. Того, что после Второй Мировой войны только Советский Союз был преградой для господства сил глубоко антиевропейских и антихристианских, лидер нынешних французских правых, в отличие от великого Генерала, так и не понял. Как не понял он и того, что Советский Союз в известном смысле оказался возобновлением «тяглового государства» старой Московской Руси, но только с новым, имперским измерением. Впрочем, этого, как правило, не понимают и русские правые (разумеется, не в нынешнем «думско-газетном», а в настоящем смысле этого слова). Об этом мы с господином Ле Пенном говорить не стали — ведь речь надо вести о будущем, а не о прошлом.

«Какой Вы видите Европу будущего, Европу, свободную от внешнего управления? Есть две основных точки зрения. Первая — это „Европа ста флагов“, о которой говорят, в частности, Ален де Бенуа и его единомышленники. Вторая — Европа как Империя, именуемая иногда „Каролингским полюсом“», — такой вопрос мы задали лидеру Национального Фронта.

«Это Европа наций, — ответил политик, — Европа сильных суверенных государств, связанных в том числе военным союзом. Россия — неотъемлемая часть Европы, причем именно сейчас, когда она освободилась от коммунизма. Особое значение имеет Сибирь. Европа располагается от французского Бреста до Владивостока. Но в ней должны существовать государственные и национальные границы. Мы настаиваем на самоценности европейских наций, которые должны быть защищены от наплыва выходцев из Третьего мира», — повторил Жан-Мари Ле Пен свой любимый тезис, тот, который и принято считать в его программе самым «неполиткорректным».

Интересно выражение, которое употребляет Ле Пен для Европы, — Северный (Boreal) Континент. В этих словах чувствуется знакомство с идеями авангардных геополитических школ.

«И все-таки, Вы против единой великоконтинентальной Евразийской Империи?»

«Не то, чтобы против, но для того, чтобы возникла Империя, нужен Император. А его нет».

«Как Вы считаете, голлизм сегодня жив или мертв?»

«Голлизм мертв. В свое время генерал де Голль сделал для Франции очень много, но он совершал и ошибки, — сказал Ле Пен. — К их числу относится проигрыш Алжира (точка зрения, по которой можно сразу идентифицировать Ле Пена и его сторонников — В.К.). Но сегодня голлизм мертв не поэтому. Его убили. Убил его Жак Ширак. Жак Ширак предал Францию», — вновь повторил Ле Пен свой любимый политический тезис.

«Недавно во Франции возникла ассоциация „Париж-Берлин-Москва“, которую возглавляет Анри де Гроссувр. Имеете ли Вы связи с этими людьми?»

«Нет, — ответил Ле Пен. — Я их не знаю. Но сама по себе идея политической оси Париж-Берлин-Москва — это наша позиция, позиция нашей партии и меня лично».

Услышав ответ на этот вопрос, я был удивлен тому, что единомышленники на Западе очень разрозненны. У нас люди близких взглядов, как правило, или очень друг друга любят, или напротив, крепко ненавидят. Впрочем, такое же безразличие проявил Ле Пен и когда услышал вопрос об Алене де Бенуа. Последнее было тем более удивительно, что в свое время многие идеи Алена де Бенуа были прямо использованы «Национальным Фронтом». Косвенный ответ на свои недоумения, впрочем, я получил при беседе с заместителем Ле Пена по партии Эрролом Лейтоном. Крупный врач, специалист по проблемам мозга и бывший член отряда французских космонавтов оказался яростным противником современной «революции нравов». Его позиция очень близка к позиции созданного в Москве о. Александром Шаргуновым «Комитета в защиту народной нравственности» и обосновывает ее Лейтон, как он сам выражается, «библейским креационизмом». Принципиально противоположные философские взгляды Алена де Бенуа, которые последний сам называет «язычеством», — они никак не связаны с модой на «этнические религии» и, скорее, могут названы эллинизмом в самом широком смысле слова — действительно, не во всем совпадают с нынешними установками «Национального Фронта». Интересно, что Эррол Лейтон выразил и отрицательное отношение к идее восстановления во Франции монархии (как известно, согласно опросам общественного мнения, за это высказываются около 17% французов), назвав себя убежденным республиканцем. Это, впрочем, вполне закономерно. Крупнейший русский теоретик права Николай Николаевич Алексеев прямо писал о том, что последовательно «библейский» подход к государству, наиболее адекватно выраженный в протестантизме и католицизме, рассматривает монархию как грех…

Впрочем, так и не завершив беседу, мы, последовав за иноками монастыря, отправились в трапезную, где было подано красное вино и рыба. Над нами висела икона Царственных Мучеников. А, произнося тосты, очень многие вспоминали почитаемую во Франции святой Жанну д’Apк. Ту, которая, как она говорила сама, «пришла к королю от Короля».

На следующий день руководители Национального Фронта должны были присоединиться к группе своих сторонников из двухсот человек, для которых было организовано путешествие на теплоходе по Волге.

Быть может, кто-то из гостей и поймет, что главное для России сегодня — удержать от распада собственную землю, без чего немыслима и независимая Франция, и независимая Европа.

19.07.2005

http://www.apn.ru/?chapter_name=print_advert&data_id=572&do=view_single