 |
| Трибуна | Максим Кустов | 23.07.2005 |
Эта заметка, опубликованная в петербургской газете «Северная почта», означала коренной перелом в судьбе трех человек. Для одного из них, российского императора Александра II, солнечный день 4 апреля 1866 года стал открытием сезона большой охоты террористов на царя-освободителя, которая закончилась его гибелью от бомбы в марте 1881 года. Другого -" несостоявшегося убийцу, студента Дмитрия Каракозова -" этот день привел к виселице. Третьему же, скромному подмастерью Осипу Комиссарову, суждено было стремительно вознестись к вершинам всероссийской славы, затем столь же быстро впасть в безвестность. Но утром весеннего дня еще никто из них не знал своей судьбы. Не знал ее и 25-летний именинник, подмастерье шапочных дел мастера Осип Иванович Комиссаров. Родом он был из села Молвитино Буйского уезда Костромской губернии. Поскольку уроженцы этого села издавна промышляли шитьем шляп и фуражек в больших городах, Осипа Комиссарова тоже с малолетства отдали в учение к петербургскому шляпному мастеру Садову.
К двадцати пяти годам Осип уже достиг звания подмастерья, что в те времена означало неплохой заработок, и смог жениться. Выбор его пал на скромную крестьянскую девицу Елизавету Ивановну, сосватанную ему жившими в Петербурге земляками. К апрелю 1866 года они уже были счастливыми родителями восьмимесячной дочери. Короче, все в судьбе Осипа Ивановича Комиссарова складывалось по его меркам удачно, и жизнь гладко катилась по накатанной дорожке. Но 4 апреля 1866 года стало для него поистине судьбоносной датой.
Теплым весенним днем Осип Комиссаров, будучи именинником, решил пойти помолиться на Петербургскую сторону в часовню при домике Петра I. Уже подойдя к набережной Невы, он увидел, что мостки разобраны и переправиться на ту сторону реки невозможно. Не попав на другой берег реки, Комиссаров решил вернуться и, подходя к Летнему саду, увидел стоящий у ворот экипаж, вокруг которого толпились зеваки. Узнав, что коляска принадлежит царю, гулявшему в это время по саду, Осип Комиссаров присоединился к толпе, чтобы посмотреть на императора. Вскоре он увидел Александра II, который, подойдя к коляске, стал надевать шинель. Но тут какой-то молодой человек стал грубо проталкиваться мимо Комиссарова вперед, поближе к царской коляске.
Что было дальше, пусть рассказывает сам Осип Иванович: «Сам не знаю что, но сердце мое как-то особенно забилось, когда я увидел этого человека, который поспешно пробивался сквозь толпу; я невольно следил за ним, но потом, однако, забыл его, когда подошел государь. Вдруг вижу, что он вынул и целит пистолет: мигом представилось мне, что, коли брошусь на него или толкну его руку в сторону, он убьет кого-либо другого или меня, и я невольно и с силой толкнул его руку кверху; затем ничего не помню, меня как самого отуманило».
На самом же деле после того, как Комиссаров оттолкнул руку террориста, произошло вот что: на неудавшегося убийцу, задержанного с помощью случайно проходившего мимо генерал-адъютанта Э. И. Тотлебена, накинулась разъяренная толпа. Его еле спасли от самосуда полицейские и жандармы. Затем по команде того же Тотлебена преступника вместе со свидетелями, среди которых оказался и Комиссаров, отвели в ближайший жандармский участок для дознания. Только после этого выяснилась истинная роль Комиссарова в спасении императора.
Новый Сусанин
После разлетевшейся с быстротой молнии по Петербургу вести о спасении царя от руки убийцы простым русским мужиком в городе стало твориться нечто невообразимое. Восторг публики от «чудесного спасения» Александра II не знал границ. Во всех церквях на торжественные молебны за здравие государя стекались толпы народа. В Мариинском театре и московском Большом театре, срочно поменявшем репертуар, в эти дни шла только одна вещь -" опера «Жизнь за царя», она же «Иван Сусанин». Вообще все театральные представления в то время по требованию публики начинались и заканчивались многократным исполнением гимна «Боже, царя храни». Но наибольшее воодушевление вызывал, конечно, образ Ивана Сусанина. Из оперы, опять же по требованию публики, исключалось второе действие, которое происходит в стане поляков. Причем сами актеры, сорвав с себя польские кунтуши, выходили на авансцену с пением гимна. Ария же Сусанина в последнем действии, особенно слова «Пускай я погибну, но спас я царя», вызывала поистине зрительский экстаз.
Особую прелесть этому придавало то, что Александра II спас выходец из костромской деревни. В Осипе Комиссарове сразу увидели черты сходства с легендарным русским героем, тем более что его родное село Молвитино находилось всего в 12 верстах от села Домнино -" родины Ивана Сусанина. Вообще популярность Комиссарова в первое время после покушения приобрела совершенно фантастические размеры. Уже вечером 4 апреля Осип Иванович Комиссаров, уже одетый соответственно случаю взявшим над ним попечительство генералом Тотлебеном, присутствовал на приеме в Зимнем дворце, где удостоился императорских объятий и горячей благодарности. Облаченный в сюртук от лучшего портного столицы (постарался генерал Тотлебен), он стоял рядом с женой, одетой в боярский наряд из кашемира и бархата. Александр II повесил ему на грудь Владимирский крест IV степени, а императрица собственноручно вдела его жене в уши золотые серьги с бриллиантами. Тут же Комиссарова возвели в потомственные дворяне и объявили о присвоении ему двойной фамилии Комиссаров-Костромской. Поздравительные телеграммы царю и его спасителю валом валили со всех концов Российской империи. Везде собирали деньги и подарки Комиссарову.
Весь апрель продолжалось неслыханное прославление царского спасителя. Каждый день устраивались торжественные обеды в его честь с непременным присутствием виновника торжества. Награды сыпались на него со всех сторон. Александр II жалует ему пожизненную пенсию в 3 тысячи рублей. Помимо российского ордена Святого Владимира Осип Комиссаров становится кавалером ордена Почетного легиона от французского императора и Командирского креста ордена Франца-Иосифа от императора австрийского. Российский Монетный двор чеканит в его честь золотую медаль. Костромской помещик Борщов оформляет на его имя дарственную на 784 десятины земли по реке Костроме. А известный московский историк и общественный деятель Погодин всерьез предлагает на собранные со всей России деньги купить Комиссарову имение и назвать его «Домнино второе».
Горе от удачи
Надо сказать, что, несмотря на свою популярность и ореол «божественного промысла», Осип Комиссаров плохо соответствовал навязанной ему роли. На обедах он тушевался и что-то мямлил. 8 апреля он слушал в Мариинке «Жизнь за царя». Уже в начале первого действия зрители стали вызывать Комиссарова, сидевшего с женой и родными в ложе второго яруса. Осип Иванович вышел на сцену, где его встретили оглушительными криками «ура!».
К концу мая восторги стали спадать. Последний раз Комиссаров появился на публике весной 1867 года -" на открытии часовни на месте покушения. Затем о Комиссарове забыли окончательно.
Спустя примерно год после покушения опекун Комиссарова Тотлебен определил его юнкером во второй лейб-гусарский Павлоградский полк. В этом полку Осип Иванович прослужил до 1877 года и вышел в отставку в чине ротмистра. Не имея достаточной силы воли, чтобы сохранить свою личность, и в то же время не обладая гибкостью и способностями, чтобы полностью перевоплотиться в светского человека, Комиссаров-Костромской избрал традиционный для российских неудачников путь -" стал бесшабашным кутилой и пьяницей. Недаром примерно в это время стали поговаривать, что спаситель царя спился и повесился.
На самом же деле Осип Иванович Комиссаров после выхода в отставку поселился в пожалованном ему имении в Константиноградском уезде Полтавской губернии и занялся садоводством и пчеловодством. Он пережил всех участников драмы и умер, всеми забытый, в 1892 году.
