 |
| Трибуна | Сергей Рыков | 15.07.2005 |
Подходил Прошка к стене монастыря, церкви или часовни и плакал навзрыд:
-" Скоро напьется антихрист крови, погубит вас -" и то, что на земле, и то, что под землей. И возликуют плясуны на гробах. И начнется на Москве маята, ибо нельзя отделять белосветье от тьмы, верхнее от нижнего, ибо лишь вместе они сущее… Рухнут храмы, замкнутся подземелья -" обезумеет народ…
Слушали почитатели юродивого странное предсказание, но понять толком не могли.
И плясуны на гробах возликовали…
В 20-«30-х годах XX века, когда в столице началось массовое уничтожение архитектурных и исторических памятников, старые москвичи нередко вспоминали пророчества Прошки. Действительно, „возликовали пляшущие на гробах“. Радость от разрушения памятников звучала в выступлениях, в газетных статьях и даже в песнях и стихах той поры. Ниспровергателей нашей культуры были тысячи. На протяжении примерно двух десятков лет в Москве было снесено больше храмов, чем за три предыдущих столетия (включая и нашествие Наполеона). Вот лишь некоторые храмы, история которых была предана забвению.
Церковь Святого Панкратия
Строительство ее завершилось в 1701 году. Она и дала имя тихому Панкратьевскому переулку. Старожилы этого места любили рассказывать историю о том, как шайка разбойников, несколько лет скрываясь в подземельях Панкратьевского переулка, совершала удачливые набеги. Основную часть свой добычи -» золотые и серебряные изделия -" они прятали в заброшенном колодце.
Какое-то время приходилось промышлять вдали от Москвы. А когда разбойники воротились в родные места, от отчаяния стали биться головой о землю да бороды свои рвать: над заброшенным колодцем, где хранилось их злато-серебро, вовсю шло строительство храма. Чего только не придумывали разбойники, чтобы заполучить свое добро! Изменила удача ловким разбойникам. Кто-то в острог попал, кого-то землей завалило. Махнули разбойники рукой и на него, и на свою прежнюю беспутную жизнь и решили грехи замаливать. Так у церкви святого Панкратия появились новые смиренные прихожане. В конце 20-х годов XX века эту церковь снесли.
Церковь Святого Николая Чудотворца на Ямах
Впервые упоминается в документах 1642 года. О ее месторасположении писали: «…¦за Яузскими воротами в Иноземной слободе против пороховой мельницы». Когда рыли котлован для фундамента церкви Святого Николая Чудотворца на Ямах, строители обнаружили подземный ход, укрепленный сгнившими досками. Сами строители побоялись туда лезть: уж очень нехорошие слухи пошли об этом подземелье. Но один смельчак все же нашелся. Обследовать ход вызвался местный юродивый.
Вернулся он на поверхность лишь на следующий день. На веревке тянул за собой неведомую дохлую тварь, похожую и на рыбу, и на тюленя. Рассказал юродивый, что добрался он до самого подземного моря, кишащего какими-то существами. Свой трофей он обнаружил на берегу и решил в качестве доказательства прихватить с собой. В это время поблизости оказались торговцы с Беломорья, знавшие толк и в рыбах, и в тюленях. Оглядели они добычу юродивого и заявили, что ничего подобного не видывали в своей жизни.
Кто-то из церковных иерархов тут же приказал «богомерзкую тварь» сжечь, а юродивому -" помалкивать о подземном море и чудищах и не смущать народ. Церковь Святого Николая Чудотворца на Ямах пережила массовые снесения и разгромы храмов в 20-«30-х годах XX века. Но ненадолго. Сломали ее в середине 50-х.
Церковь Святых Кира и Иоанна
Возведена она была по указу императрицы Екатерины II. Строительство началось в 1765 году на Солянке. Почти три года спустя в присутствии государыни ее освятил митрополит Амвросий. Летом 1771 года в Москве началась эпидемия чумы. В городе не хватало мест для захоронений. В августе по Первопрестольной разнесся слух, что от чумы исцеляет Боголюбская чудотворная икона Богоматери у Варварских ворот.
Днем и ночью тысячи людей толпились там, чтобы приложиться к святому образу. Такое столпотворение способствовало быстрому распространению опасной инфекции. Архиепископ Московский Амвросий повелел перенести чудотворную икону Богоматери в церковь Кира и Иоанна, чтобы хоть как-то уменьшить скопление людей. Но это повеление вызвало взрыв недовольства толпы, а затем начался бунт.
Пока центр бушевал, у церкви Святых Кира и Иоанна местная юродивая тихо наставляла прихожан, как уберечься от чумы: „В семи шагах от храма разложить костер. Каждому кидать в него по жмени соли, но так, чтобы не загасить пламя. А потом вести хоровод вокруг костра и во весь голос петь“. Что-то бесовское узрели в этом наставлении служители церкви святых Кира и Иоанна. Да разве можно давить на паству, когда вблизи Кремля гремят пушки и ружья?
— „Напричитала“ юродивая — ей отвечать перед Богом, — решили служители храма. Деревянных заборов рядом с церковью полно для костра, а соли на складах вблизи — еще больше. Сделали все, как говорила юродивая. Всю ночь пляска и песнопение втягивали все новых и новых людей.
Что это было? Беснование? Нет. Пляска и громкое пение заставляли глубже вдыхать пары жженой соли. Прошло несколько дней, и никто из прихожан этой церкви не заболел. А в 1934 году церковь святых Кира и Иоанна была уничтожена.
Церковь Покрова Пресвятой Богородицы, что в Левшине
Стрелецкая слобода на западе Москвы получила свое название по фамилии полковника Левшина. В начале XVIII века на деньги стрельцов там воздвигли церковь Покрова Пресвятой Богородицы. Когда пожар уничтожил почти всю Левшинскую слободу, стрельцы призадумались: какой же храм в Первопрестольной без своего юродивого? Задумали стрельцы воспитать блаженного в своем коллективе. Нашелся доброволец.
Поили и кормили его за свои деньги. А когда пришел срок, у церкви Покрова Пресвятой Богородицы в Левшине появился свой юродивый. Вроде бы он и походил на настоящего: и вериги, и лохмотья надел, в мороз и ненастье босиком хаживал и орал истошно всякую бессмыслицу. Да вот беда -» все, что пророчил новоявленный юродивый, не исполнялось. Вначале стрельцы били своего бывшего товарища. Но плети и кулаки не вразумляли его. Может, опасаясь расправы, бывший стрелец заявил, что на год уйдет в подземелье, расположенное под церковью Покрова Пресвятой Богородицы. Пообещал и исчез бесследно. В народе еще долгое время о лжепредсказателях и лжеблаженных говорили «левшиновские юродивые». А сама церковь снесена была в середине 30-х годов XX века.
Церковь Рождества Христова в Палашах
Построена примерно в 1537 году в слободе, где изготовляли холодное оружие. В память об этом давнем поселении оружейников остались названия Большой и Малый Палашевские переулки. Согласно преданию прихожанин этой церкви, молодой мастер, стал участником Азовского похода Петра I. Попал в плен. Долгие годы провел в неволе в Турции, Персии и еще какой-то стране, о которой в Палашах и не слыхивали. Хозяева на чужбине узнали, что он мастер-оружейник, и заставили его изготовлять кинжалы, сабли, ножи, наконечники для копий. Через много лет ему удалось вернуться на родину.
В слободе его не забыли, встретили радушно. Вот только оружейники не знали, как снова пристроить к делу своего вернувшегося из плена товарища. Ослеп на чужбине мастер. И тогда сказал он палашевским оружейникам:
— Обузой ни для кого не буду. Хоть ничего не вижу, а навыки свои не утратил.
Уговорил товарищей. Оборудовали они ему в подземелье мастерскую. Попросил слепой оружейник, чтобы она была вблизи от приходской церкви Рождества Христова.
— Вы проверяете клинки взором, а я — слухом. И помогут мне в этом удары колоколов, — заявил слепой мастер.
И заработал слепой мастер в подземелье неподалеку от церкви Рождества Христова в Палашах. И клинки у него выходили на славу. Вот только не сверкали они на солнечном свете, как другие, потому что были черного цвета.
Беда пришла неожиданно. Вдруг охрип главный колокол церкви Рождества Христова в Палашах.
С того часа опустились руки мастера — не давалась ему работа. Удивлялся народ в слободе: чего слепец пригорюнился? Почему не работает и к воде, и к еде не прикасается?
Известно, что мастеру без дела долго не прожить. Так случилось и со слепым оружейником. Спустились однажды к нему в подземелье товарищи, а тот не дышит. Похоронили мастера, вместе с ним и секрет незвонкого черного клинка.
Но к XIX веку исчезла слобода оружейников, а в 1936 году была снесена церковь Рождества Христова в Палашах, и история о слепом мастере забылась. Вот только его незвонкие черные клинки еще хранятся у некоторых коллекционеров. А автору этих строк довелось видеть в Ливане один подобный кинжал.
