Приходская жизнь: от первого лица

Недавно пришлось наблюдать в храме такую сцену.

Чуть в стороне от канона столкнулись в психологическом поединке две женщины преклонных лет. Одна, постарше, защищала приношения на канон, другая, помоложе, с двумя набитыми всякой всячиной сумками в руках порывалась к соблазнительно красневшим на каноне крупным яблокам.

— Не дам я тебе ничего, Маняша!

— Ну дай хоть одно яблочко, жалко тебе, что ли?

— Уходи, Маняша, у тебя и так полно продуктов.

— А яблочек-то у меня нет, дай яблочко, ведь у меня сегодня день рождения!

— Ну и что, — откликнулась ее соперница, — мне тоже недавно семьдесят лет исполнилось, и никто меня не поздравил…

Эта сцена всплыла в памяти по дороге из храма. Я представил, что мне 70 лет, у меня день рождения, но те, кто помнил когда-то об этом, уже умерли или забыли о столь незначительном событии. Конечно, это чепуха, мелочь, но почему так грустно на душе?

Я вдруг поймал себя на мысли, что никого в нашем храме не знаю лично. Есть несколько человек, чьи лица мне примелькались, но мы даже не здороваемся. Как они живут, какие у них проблемы, нужна ли им помощь, мне и в голову никогда не приходило. Есть, например, немолодая семейная пара, у их сыночка лицо покрыто красной сыпью, точно коркой. Когда я впервые увидел его младенцем на руках родителей — сердце сжалось. Я только спросил, как зовут ребенка, чтобы поминать на молитве. Но к стыду своему, вспоминаю о нем, только когда увижу в храме.

Помню, однажды я из любопытства зашел в наш храм, когда он только строился. Все помещение было в строительных лесах. В притворе стояла небольшая группа людей во главе со священником. Очевидно, они только закончили совместную молитву. По их глазам и выражению лиц я вдруг почувствовал, что это близкие, родные люди, словно одна семья. Что-то незримое объединяло их друг с другом. Тогда я даже позавидовал им.

Потом эта общинка растворилась в «море» новых прихожан. Все пришло в норму — все друг другу чужие, в храм только на молитву, исповедь, причастие. Все это хорошо, но достаточно ли для жизни нормального прихода? Некоторые у нас даже умудряются причащаться, вбегая в церковь в последние минуты перед выносом Святых Даров.

Не признак ли это того, что дух потребления тихонько, «по стеночке» вошел не только в наши сердца, но и в отреставрированные и отстроенные храмы? И как еще одно доказательство этого — постоянное раздражение новоначальными, «чужими», бестолково «тусующимися» со свечками в руках и задающими наивные вопросы. Это раздражение я замечал не только у прихожан «со стажем», но и у тех, кто стоит «за ящиком».

Интересно, а если бы в нашем приходе было не 700−800 человек, а всего 20−30, прихожане и работники храма относились бы друг к другу с большей теплотой, вниманием и участием? Может быть, есть приходы, где так оно и есть? Где Христова любовь, единство и взаимопонимание распространяются на всех?

Вадим, Санкт-Петербург

Как возникли приходы

Ранние христиане были по преимуществу горожанами, и понятие «приход» им было неизвестно. Сельские жители были язычниками, обозначение селянина aganus (от pagus — сельский округ) стало впоследствии синонимом язычника. А городская христианская община находилась под управлением епископа и пресвитеров, которые помогали ему при службе в потайных местах — катакомбах, на кладбищах, в частных домах.

К середине III века число христиан выросло настолько, что в Риме, Александрии, Антиохии, Эфесе, Коринфе стали устраивать дополнительные храмы. В них епископ назначал особых пресвитеров.

В IV веке, после легализации Церкви Медиоланским эдиктом, храмы стали строить и в сельской местности. Новые христианские храмы строили по воле государственных властей, крупных землевладельцев и сельских общин. Халкидонский собор в 17-м правиле установил, что все приходы (паройкии, от греч. para — «разделение по» и oikos — дом) в селах и пригородах должны также находиться под властью епископа.

6-й канон Халкидонского собора особо оговаривал, что епископ назначает пресвитера для службы только в конкретный храм и его полномочия ограничиваются рамками прихода.

I Никейский собор в 16-м правиле воспрещал самовольный уход священников с приходов. Для перехода требовалось письменное разрешение епископа.

С укреплением положения Церкви и с развитием ее организации регулировался и порядок образования приходов. Согласно 38-му правилу Трулльского собора, границы приходов приводились в соответствие с административным делением Империи. Минимальным требованием для основания нового прихода было наличие достаточного числа прихожан, способных содержать храм и приходского священника. Упразднить приход мог только епископ.

Решающий голос при поставлении приходского священника принадлежал епископу. Поставление пресвитера производилось в присутствии народа, который должен был подтвердить свое согласие возгласом: «Достоин». К XI веку согласие народа на поставление священника было заменено санкцией государственной власти.

В Русской Православной Церкви приходы существовали с самого начала. Из-за обширности территории епархий и многочисленности приходов миряне оказывали большое влияние на поставление приходских священников. Обычно кандидат избирался прихожанами либо назначался князем или боярином, и уже после этого став ленник отправлялся в город к архиерею для рукоположения.

Коренные изменения в приходскую жизнь внесли реформы Петра I. Роль прихожан в выборе кандидата сошла на нет, епископ только мог запросить мнение «лучших прихожан» о добропорядочности будущего священника, как правило, заранее выбранного из числа выпускников духовных школ.

В XIX веке устройство приходов регулировал Устав духовных консисторий 1841 года, который ввел строгую административную централизацию. В отличие от византийского порядка право учреждать или упразднять приход принадлежало не правящему епископу, а Синоду. Для управления имуществом прихода избирались приходские попечительства, в которые обязательно входили священник и церковный староста.

На приход возлагались некоторые административные функции. В приходах велись списки прихожан и метрические книги. Каждый прихожанин обязан был обращаться за совершением треб к своему приходскому священнику. Священник был обязан представлять епископу отчет, в котором особо указывал тех, кто и после увещевания не исповедовались и не причащались в течение двух и более лет. С 1880 года в ведении приходских священников находились церковно-приходские школы и школы грамотности.

Ярослав ЗВЕРЕВ

NS:

Русская Православная Церковь сейчас насчитывает 26 590 приходов. Из них в России — 12 638.

Воскресных школ — 9 468, в России — 4696. РПЦ принадлежит 2253 социальных центра (приюты, дома престарелых, благотворительные столовые). Из них в России — 1820.

В Москве сейчас 357 приходских храмов. Количество приходов в некоторых областных центрах: в Петербурге — 142, в Белгороде — 23, в Твери — 14, в Чебоксарах — 7.

«В Церкви надо быть универсальным человеком»

Есть люди, которые приходят в храм помолиться и уходят домой сразу после службы, кивнув паре знакомых лиц. Есть такие, кто участвует в жизни прихода более активно. Перечень приходских должностей нашего собеседника Дионисия ДЕНИСОВА из храма прп. Феодора Студита занял бы полстраницы. «Я брался буквально за все», — рассказывает он.

До крещения я был, пожалуй, самой шпаной в классе, а может, даже и в школе. Я был достаточно капризным, вредным, дерзким. Однажды даже поджег гараж директора школы. Правда, не с умыслом, а случайно, но дело дошло до того, что меня хотели отдать в детский дом. А в Церковь я пришел так: у меня с детства над кроватью висела икона Спасителя. Я не знал, кто это, на ней не было надписи. Я стал вглядываться в Человека, который на ней изображен. Меня потрясло то, что в Его глазах я увидел, что Он меня простил, хотя я Его не знал и не понимал, что же такое Он мог мне простить. Лет в десять я стал искать, Кто же это мог быть, — мои родственники были людьми невоцерковленными, и я им не доверял. Я стал ходить в Донской монастырь, потому что он находился неподалеку от дома, где я жил. Тогда был открыт один только Малый собор. Там царил особый дух, особый запах даже — такой был в незакрывавшихся храмах в советское время. Я ходил туда после уроков, помогал в храме убираться, воровал у мамы деньги и покупал свечечки, иконочки.

В тринадцать лет я крестился.

В храме Воскресения Словущего я познакомился со своим будущим духовником отцом Павлом Вишневским, он стал для меня на тот момент единственным авторитетом.

Классе в седьмом-восьмом или даже раньше я стал понимать, что моя жизнь отличается от той, которой жили мои сверстники. Однажды меня отправили в пионерский лагерь. У меня был с собой Закон Божий — единственная книга, которую я действительно читал в то время, — и иконочки бумажные, которые я наклеивал на вырезанные куски фанеры. Когда мы приехали в лагерь, я расставил на тумбочке эти иконы, положил Закон Божий. Всем этим заинтересовались те, кто жил со мной в комнате. Я вел с ними душеспасительные беседы. Зрелище было, пожалуй, не очень приличное: я, сидя на кровати, читал вслух Закон Божий. А они сидели на полу под кроватью и слушали раскрыв рот.

В девятом классе меня попросили из школы, потому что я вообще не делал домашних заданий. Мама решила отдать меня в училище реставрации деревянного зодчества. Там я научился резьбе по дереву.

Потом отца Павла перевели в храм преп. Феодора Студита. Когда я туда пришел в 1992 году, там было все разрушено: пола не было, стены обшарпанные, стояли леса, висели провода.

Я часто опаздывал на уроки. Учительница мне как-то сказала, что я могу больше к ней не приходить, если еще хоть раз опоздаю. И когда я видел, что опаздываю, я вместо школы ехал в храм. Там круглосуточно шла реставрация. С 1994 года я ночевал в храме и в конце концов стал там жить — в прямом смысле.

Когда я пришел в храм, я был еще мальчиком, и первое, что делал в храме, — это сидел в алтаре. Мне просто неудобно было стоять. Я там был не единственный ребенок, отец Павел служил, перешагивая через нас. В какой-то момент мне стало скучно просто сидеть, я переполз поближе к хору. Начал подпевать, а потом спросил у регента, хорошо ли я пою. Он ответил: «Если я тебя не слышу, значит, поешь хорошо». Для меня это до сих пор показатель правильности пения.

А настоящая моя деятельность в храме началась с алтарничества. В своей массе алтарники — это такие люди, которые ничего не знают и ничего не умеют, хотя ближе всего к Святыне. Я это понял, когда однажды во время службы зазвонил телефон и я подошел. Меня спросили, какая сейчас идет часть службы? И я понял, что хотя уже много лет хожу в храм, не имею никакого представления о конструкции богослужения. А вот певчие — более знающие люди. Я решил более плотно заняться пением. Через много лет стал регентом, окончив курсы Кустовского.

Я думаю, в церкви надо быть универсальным человеком — могущим делать все. В какой-то момент я благодарил Бога, что я мужчина и могу служить в алтаре. В храме я помогал и каменщикам, и штукатурам, и малярам. Я лез буквально всюду. Я пел, алтарничал, звонил в колокола, пек просфоры, шил облачения, был ризничим храма, занимался золотым шитьем, строил иконостас, резал иконы. Помню, в какой-то момент наш бухгалтер заплатил мне деньги. Мне до того никогда зарплату не платили, первые свои деньги я заработал в храме.

Сейчас я помощник старосты, старший регент, ризничий, старший по столярной мастерской. Просфоры в храме мы больше не печем, в колокола звонит моя жена Маша, с которой мы, кстати, тоже познакомились на приходе. Получается так, что все свое время я подстраиваю под нужды храма. Я там каждый день. Сколько нужно, столько я там и остаюсь.

И все, что я сейчас имею, буквально построено на жизни в церкви. У меня ничего другого нет. Один знакомый батюшка даже рекомендовал пойти на светскую работу, чтобы меня там воспитали. Но я не захотел. Я не смог бы сочетать в себе кардинально разные миры. В светском мире каждый сам за себя, а в Церкви — нет.

Глядя на людей в храме, я понимаю, что самое главное — сделать так, чтобы этим людям с тобой было хорошо. Человеку надо дать почувствовать, что ты его любишь. А дать ему задание в храме можно только после того, как человек поймет, что от него ПРЯМО СЕЙЧАС ничего не хотят, типа: «Стойте ровно, сдвиньтесь отсюда». Попросить ведь можно только того, с кем у тебя установились личные отношения.

Для прихода важно не количество прихожан, а то, есть ли между ними любовь, оценивают ли они храм как нечто родное, важное. Их может быть много, но это будет толпа, а может быть лишь несколько человек, и это будет Церковь.

Хотя жизнь в Церкви — это не только жизнь в самом храме, мы общаемся и вне храма. Некоторые наши прихожане живут неподалеку от меня, мы дружно ездим в паломничества, ходим в кино, гуляем по Москве, отмечаем дни рождения или семейные праздники. Или просто собираемся, чтобы побыть вместе. Важно понимание, что ты не один, что Церковь — это люди, которые с тобой везде, хотя бы в мыслях. По заведенной церковной традиции мы вместе пьем чай после субботнего богослужения.

К пришедшим впервые в наш храм людям мы обязательно подходим, знакомимся. Если нам говорят: «Отстаньте, мне ваше внимание не нужно», мы не обижаемся. Если же человек захочет к нам прийти еще раз — пожалуйста. Мы стараемся приложить к этому еще и наше небезразличие. Пришедшим людям обязательно нужно задавать вопросы: «Почему вы пришли к нам? А почему сегодня? Почему не каждое воскресенье?» Потому что если людей не спросить, то многие сами себе этих вопросов не зададут. Значит, и не будут искать на них ответа. А Церковь — это один большой вопрос — вопрос для всего мира о том, зачем же пришел Христос?

Молодежь не нужно организовывать отдельно. Она должна быть вместе — с детьми и со стариками. Если ее выделяют в отдельное движение, ничего хорошего не получается. Без стариков нет опыта, а без детей мы забываем, какими были в детстве.

Своего будущего вне Церкви я себе не представляю. Хотя у меня есть светская профессия — реставратор деревянного зодчества… Но я рад, что я в Церкви.

Найти свое дело

Человеку, недавно пришедшему в Церковь, помогает воцерковиться конкретное дело, служение, выполняемое им в приходе. О своем опыте активной приходской жизни рассказывает Марина НЕФЕДОВА.

В храм в селе Пучково я попала буквально на вторую службу, которая там была. А за два месяца до этого я крестилась в храме на Ордынке.

Я выросла в Троицке, и пучковский храм для меня — символ детства. Он в минутах сорока ходьбы от Троицка. Когда мы катались на лыжах с горки, храм всегда был виден. Он тогда пребывал в жутком состоянии, окна были заложены кирпичами, одно время там был склад, потом долго вообще ничего не было. Однажды мой знакомый по театральной студии (сейчас он священник в этом храме — отец Леонид Царевский) сказал, что храм освятили. Мы с подружками — нам было по 16 лет — в воскресенье надели сапоги, потому что там прилично по лесу идти, и пошли на первую службу.

Подходим к храму, кругом весенняя грязь, а по дороге впереди нас идет священник в подряснике, потом оборачивается к нам и говорит: «Христос воскресе!» Это был отец Владислав Свешников.

Весна, апрель, было очень холодно, в храме сквозняки. К нам подошла молодая девушка, ей было лет двадцать, и говорит: «Девчонки, вы сейчас здесь замерзнете, побегайте вокруг храма, а когда будет Символ веры, я вас позову, там уж выходить будет нельзя» И мы бегали, отогревались, и все равно к концу службы так замерзли, что нас трясло… (Храм был в очень плохом состоянии. Помню, потом, когда пошли дожди, все текло. Там стояли две миски с песком для свечек — «За здравие» и «За упокой», и когда шел дождь, их надо было все время передвигать.)

Что меня поразило, так это московские чада отца Владислава, которые приезжали на службу в Пучково — а это сорок минут на автобусе от окраины осквы, да еще сорок минут пешком по лесу. Им было по 20−30 лет. Я увидела у них такую братскую любовь между собой, такое радостное общение! Это меня вдохновило на то, чтобы ходить в храм. Ведь что люди хотят в шестнадцать лет? Общаться. До этого я успела побывать у хиппи, а тут я увидела, что это гораздо лучше, чем хиппи.

Все вспоминаю ту первую службу. Мы исповедались, потом побегали вокруг храма, потом стояли, и девушка нам объясняла: «Это Великий вход, это Евхаристический канон». А после службы — там бревна на улице — москвичи разложили какие-то бутерброды, которые с собой привезли, и один из них говорит: «Девчонки, налетайте, а то сейчас московские православные все съедят». С нами сразу все познакомились, очень душевная была обстановка, чай попили. Меня все это так поразило! Совместная трапеза вообще, мне кажется, играет большую роль в приходской жизни.

Поначалу я редко ходила в храм: раз в месяц, а то и в два — училась в университете. А вот мои подружки сразу стали активными прихожанками, все время рассказывали, как они убираются в храме, учатся петь на клиросе, обсуждали какие-то вопросы, связанные с церковной жизнью. Мне так завидно стало, что у них там такая интересная жизнь. Я тоже с ними начала убираться, начала учиться петь на клиросе. Благодаря этому я и начала воцерковляться. Если бы я не пела, мне было бы очень тяжело, я сначала ничего не понимала на службе, все время хотелось сесть, уйти.

Жизнь храма и его прихожан налаживалась постепенно. Шли восстановительные работы, всегда требовалась рабочая помощь: например, разгрузить машину кирпичей после службы. Естественно, оставались люди, которые приходили в храм. Не было постоянных уборщиц, на клиросе тоже поначалу опытных певчих было раз, два — и обчелся. Никому и в голову не приходило, что за работу здесь можно брать деньги. То же с уборкой — просто есть возможность, я и убираюсь. Но здесь у меня пошел перекос. Когда положили пол гранитный, подсвечники поставили, мне все время хотелось, чтобы там было чисто. Меня даже называли главной уборщицей, я немножко всех достала, потому что после службы подходила к прихожанам и говорила: «А вы можете помочь убраться?» Отказаться было неудобно, люди оставались, убирались. Бывало и по-другому: например, у нас одна женщина, когда у нее болел ребенок, приходила и говорила мне: «Так, Маруся, сегодня я мою пол» — и руками мыла весь храм. Она говорила, что ее ребенку после этого становится лучше.

В то время я приходила в храм и сразу думала: «Так, надо подсвечники маслом намазать». Когда бывала в каком-нибудь московском храме, переживала: «Вот у них подсвечники ярче, чем у нас, блестят, интересно, чем они их натирают?» Потом в одной книге прочла: «Многозаботливость, точащая сердце и покоя ему не дающая» — и поняла: это про меня. Это излишнее усердие непонятно к чему было. Даже подружки мне говорили: «Маруся, когда ты помрешь, мы на могиле тебе поставим памятник в виде подсвечника». В общем, я поняла, что пора в этом каяться.

С пучковским храмом связана и моя дальнейшая жизнь — здесь я познакомилась со своим будущим мужем Славой.

Потом мы переехали в Новопеределкино, у нас родились дети, и я уже не могла часто ездить в Пучково, хотя на исповедь все равно старалась выбираться к отцу Владиславу — он стал еще служить в московском храме Трех Святителей на Кулишках. Но с детьми в основном ходила в Благовещенский храм рядом домом. Мамы с детьми приходят на причастие и после службы остаются погулять возле храма. Поскольку у всех маленькие дети, значит — общие проблемы. И, гуляя с колясочками, мы все перезнакомились. С одной мамой мы особенно подружились, стали в гости друг к другу ходить. Потом решили провести для детей праздник Рождества: показать вертеп. Текст небольшой придумали. И одна из мам пригласила нас всех к себе в дом числа 9 января. Собралось пять-шесть родителей и девять детей. Показали вертеп, попели колядки, хороводы поводили, на улице поиграли. Это запомнилось, словно какая-то сказка. С тех пор старались на праздники — на Рождество, на Пасху — для детей что-то такое организовать.

Поначалу собиралось нас немного. Потом одной маме удалось договориться с детским клубом по соседству, что она там будет проводить бесплатные занятия, ей выделили комнату. Мы собирались раз в неделю, рассказывали что-то коротенькое по Закону Божиему, картинки вырезали из бумаги.

Со временем наши праздники стали проходить шире. На прошлое Рождество у нас было уже человек 70 детей. Сначала чужие сценарии использовали, потом сами стали писать. У детей таланты раскрылись. Появилась идея возрождать русские традиции. Сарафанов нашили, в фольклорные игры стали играть.

В один рождественский спектакль столько сил вложили и столько радости от него сами получили, что решили его еще где-то показать. Выяснилось, что рядом есть детский дом. Туда уже ходили прихожане нашего храма. С рождественским спектаклем мы тогда не успели, показали пасхальный. И стали ходить. Сначала просто общаться. А когда к нам там привыкли, стали детей возить на Литургию, на причастие.

В заключение хочется сказать: центром приходской жизни должна быть, конечно, Литургия. Затем — общение между людьми, общее дело.

И очень многое в жизни прихода зависит от настоятеля. В Деяниях апостолов написано, что у первых христиан «было одно сердце, одна душа». Вот это идеал прихода.

«Прихожане должны быть хорошими людьми»

Как чувствует себя на приходе беспомощный, зависимый от других людей человек, мы попытались выяснить в беседе с тамбовчанкой Клавдией Васильевной СТАРКОВОЙ. 22 года назад она ослепла и сама себя называет «слепой бабкой». Но прихожане удивляются ясности ума этой 80-летней женщины, старейшей прихожанки одной из церквей Тамбова.

Главное в приходской жизни — это то, что вместе со всеми вкушаешь Святых Тайн. Остальное не так важно. Активная приходская жизнь прежде всего не должна быть подневольной. Каждый сам выбирает, как ему себя на приходе вести. Духовник может посоветовать, он все твои грехи знает и все добрые дела. Знает, где ты помощь можешь принести, а дальше — как сердце располагает. Как твое сердце приневолит, так и делай. Если хочешь общаться, хочешь что-то делать, тебя хоть закрой на пять замков — все равно убежишь.

Родители мои родились и умерли, будучи православными людьми. В церкви я с самого рождения. Как родилась, так и стали меня туда носить. Маленькую меня мама брала на Пасху куличи святить. Отстоим всенощную, а домой добираться сложно — иногда нас и оставляли ночевать при храме.

Я не была активной прихожанкой. С самого детства ничего, кроме алтаря, не видела. Он казался таким чудесным, что немыслимо было отвести взор. Смотрела на батюшку, как он служит. Когда на клиросе петь стала, и вовсе от суеты отошла, ни с кем не разговаривала, место ведь святое. Конечно, и общалась, и делала что-то вместе со всеми. Но тайны окружающих меня не интересовали: чего в чужой ум-то лазить? Это я не в указ, просто по натуре тихий человек. Сейчас-то я вообще человек подневольный: согласятся довести до храма — иду. Не найдется такого человека — дома сижу.

Прихожане, конечно, должны сообща помогать слабым, обездоленным. И уж тем более нужно помогать тем, кого бросили в детских домах, больницах, тюрьмах. Вот прихожане Свято-Никольского храма села Бокино ездили на Пасху в село Большая Липовица, в детский дом. Собрали детям в подарок одинаковые пакеты: мячики, карандаши цветные, платьица. Присоединиться мог любой желающий, человек с любого прихода. Сама я не поехала — куда меня тащить, слепую бабку.

Что такое «хороший» и «плохой» прихожанин, я не знаю. Это вопрос не ко мне. Такую оценку может только духовник дать. Настоящий прихожанин — верующий, церковный человек. Он стремиться помогать. Кто же будет помогать людям, если не верующий? Но насчет делания вместе,… не знаю. В коллективе у человека просыпается дух лидерства. Каждый стремится быть лучшим, высчитывает, кто сколько сделал. Не всегда, конечно. Да и неосознанно. Но когда мы стараемся свое «я» выдвинуть напоказ, на мой взгляд, жизнь в Церкви искажается, а то и прекращается вовсе. Искренне верующий человек не будет себя выставлять напоказ. Знает всегда: «Доброе дело я могу сделать только при помощи Бога. Без Бога я ничто».

Что бывает на приходах

Приходская жизнь может быть самой разной. Мы решили поинтересоваться, какие начинания есть на православных приходах. Публикуем некоторые самые любопытные примеры.

Минск

Приход храма «Всех скорбящих Радость» организовал мастерские для людей с умственными и физическими ограничениями. При храме действуют типография, столярная, швейная и свечная мастерские. Мастерские ежедневно, кроме выходных, посещают около 60 инвалидов с ДЦП, синдромом Дауна и другими нарушениями. Здесь они остаются на весь рабочий день, их кормят обедом. Храм платит им небольшое пособие (в месяц примерно).

Санкт-Петербург

Приход церкви св. Иоанна Предтечи, более известной как Чесменская церковь, разработал интернет-сервер www.liturgy.ru. На сайте можно подать записки о здравии и об упокоении, которые будут прочитаны на ближайшей литургии — около 200 записок за день. Также здесь размещены различные богослужебные тексты, фотографии и видеофрагменты основных моментов богослужения, аудиозаписи песнопений, нотная библиотека и отличная подборка церковных книг. Сайт создали два прихожанина храма.

Коломна, Московская область

При храме Пресвятой Троицы в Щурове есть автобус, который привозит немощных прихожан на службу и развозит после нее. В начале года настоятель храма составляет график работы автобуса, где намечает дни, когда будут привозить немощных на богослужение. В основном старичков привозят по двунадесятым и другим большим праздникам. График публикуют в храмовой газете «Глагол», копия графика находится у секретаря настоятеля. Желающий попасть на службу должен позвонить в храм, указать свой адрес, будет ли с ним сопровождающий, нужно ли помочь добраться из квартиры к автобусу. Поездку сопровождает медсестра — для оказания медицинской помощи, если кому-то из пожилых людей станет плохо. Всего услугами прихрамового автобуса пользуется примерно 10 стариков.

Петрозаводск

При храме Иоанна Богослова вот-вот откроется приходской кинотеатр, где будут показывать фильмы православной тематики. В распоряжении храма имеется около 30 DVD с фильмами о паломничествах, святынях, святых. Киносеансы будут проходить раз в неделю. На них будут приглашать детей из расположенного неподалеку интерната.

Москва

В храме св. вмц. Ирины в Покровском устроены благотворительные душевые для беспризорников. Бездомные дети приходят сюда по понедельникам с 12.00 до 13.00. За это время успевают помыться до 15 беспризорников. Послушание при душевых несет прихожанка храма.

При храме Воскресения Христова в Кадашах открыт приходской археологический музей. Самые ранние экспонаты музея относятся к XIII веку. В экспозицию вошли предметы, обнаруженные при раскопках на церковном дворе, а также подарки приходу. У музея нет определенных часов работы, его открывают по благословению настоятеля.

Село Коткишево, Нейский район, Костромская область

При Свято-Никольском храме действует официально зарегистрированный питомник для ездовых собак. В питомнике живут два хаски и девять маламутов. Питомник создали в воспитательных целях: за собаками ухаживают дети из приходского приюта. Заводчиком собак значится монахиня Параскева, несущая послушание при храме.

Михайловск, Ставропольский край

При храме Всех святых, в Земле Российской просиявших, действуют бесплатные курсы английского языка. Занятия проходят два раза в неделю, их посещают около

40 человек из воспитанников приходского духовно-просветительского центра. На занятиях английским дети изучают жития святых, разучивают молитвы, знакомятся с жизнью Церкви, словом, учатся тому, чего нет в школьной программе.

Рабочий поселок Ардатов, Нижегородская область

При местном Знаменском соборе с 1998 года существует реабилитационный центр «Вера. Надежда. Любовь» для подростков группы риска: детей без родителей, социальных сирот и бывших заключенных ардатовской колонии для несовершеннолетних. Одновременно центр может принять до 14 человек. Сейчас в нем живут десять мальчиков. На территории колонии приход создал класс, где заключенные учатся на автомеханика.

Военный городок Шиханы-2, Саратовская область

При храме свт. Николая Чудотворца три месяца назад открылась школа колокольного звона для солдат срочной службы. Занятия проводит сотрудник Центрального научно-исследовательского испытательного института подполковник Михаил Павлов. Школа начала работу по инициативе военнослужащих. Сейчас на занятия ходят около 20 солдат.

Екатеринбург

Три прихожанки храма во имя св. равноап. Нины шьют пеленки, которые раздают малоимущим молодым мамам. Специально для этого приход обзавелся швейной машинкой. Еще три прихожанки вяжут носочки, которые также отдают в малообеспеченные семьи или в дом малютки. Носочки вяжут на дому.

Поселок Шаля, Свердловская область

При храме во имя Святого Апостола Андрея действуют детские «группы социальной помощи», или православные «тимуровцы». Учеников воскресной школы привлекают к помощи немощным на дому: ребята могут натаскать воды и дров, обработать огород, покормить, принести книги из приходской библиотеки. В группу социальной помощи входят семь человек.

Город Талица, Свердловская область

На приходе храма во имя Святых Первоверховных Апостолов Петра и Павла горячие обеды малоимущим доставляют на дом. Раз в день две прихожанки храма обходят своих подопечных: всего их 20 человек. Еще примерно столько же малоимущих жителей города кормятся в трапезной храма.

Город Нижняя Тура, Свердловская область

Приход в честь святителя Иоанна, митрополита Тобольского, уже несколько лет занимается реабилитацией участников военных конфликтов. Раза два в месяц проходят различные мероприятия для ветеранов Афганистана и Чечни. Беседы с настоятелем храма о. Анатолием Разуменко посещают около 70 человек. В основном военнослужащих интересуют вопросы семейного устройства. Многие из них стали постоянными прихожанами храма.

Нижний Тагил

В местной колонии для больных туберкулезом заключенных существует православная община при тюремном храме во имя св. вмч. и целителя Пантелеимона.

В нее входят от 15 до 40 человек (выздоровевших заключенных переводят из колонии, на их место приходят другие). Осужденным, не входящим в общину, на Пасху здесь раздают освященные куличи, яйца, иконки. Община собирает духовную литературу и передает книги в изолятор тяжелобольным. Общину окормляют клирики храма во имя св. блгв. князя Димитрия Донского.

Улан-Удэ

На Свято-Одигитриевском приходе организовано общественное движение «За жизнь без наркотиков». Члены движения собираются раз в месяц, по средам. Они распространяют антинаркотические листовки, проводят молебны. Так, недавно прошел молебен на площади Славы — одной из самых бойких в городе точек торговли наркотиками. В группу входят 10 активистов, которые привлекают и других прихожан храма.

Петропавловск-Камчатский

На приходе строящегося кафедрального собора в честь св. Николая Чудотворца проводят анкетирование прихожан, чтобы выяснить, кто, чем и кому может помогать, какие послушания может выполнять. Например, есть такие пункты: уборка храма, приготовление трапезы, подготовка храмовых помещений для каких-то событий, сбор средств. Всего получилось 25−30 пунктов. Прихожане ставят галочку напротив своего дела и оставляют имя, фамилию, телефон, профессию. Это очень удобно, т.к. в случае необходимости можно быстро собрать людей.

Сахалин

При храме свт. Иннокентия, митрополита Московского создан футбольный клуб, в который на данный момент входит около 50 человек. Тренировки проходят нерегулярно, но дружеские матчи внутри клуба играют почти каждую неделю. Команды противника — Военный клуб г. Южно-Сахалинска и футбольная команда Воскресенского кафедрального собора Южно-Сахалинска.

http://www.nsad.ru/index.php?issue=15§ion=9999&article=253