 |
| Фома | 13.07.2005 |
Однозначного, догматически оформленного ответа здесь нет. И все же, если пытаться вычленить некое христианское отношение к этой проблеме, то оценка будет весьма далека от «непротивления злу насилием». В православном мире данный вопрос традиционно рассматривался как часть более общей проблемы существования зла и способов сопротивления злу. Если для Толстого или Ганди неучастие в войне является безусловным требованием, то с христианской точки зрения война не является неким абсолютным злом, неучастие в котором способно обеспечить человеку спасение, а участие — непременно обречь на погибель.
Иоанн Креститель, которого церковная традиция именует Предтечей (т.е. предшественником) Христа, на вопрос пришедших к нему воинов: «А нам что делать?», — отвечал: «Никого не обижайте, не клевещите и довольствуйтесь своим жалованием» (Лк. 3:14). Иоанн не предложил воинам сложить оружие и перестать выполнять свой воинский долг.
Это, конечно, не значит, что война в христианстве рассматривается как некое благо. Отнюдь нет. Война есть зло, и любое убийство также есть зло. Однако позиция уже раннехристианской Церкви далека от того, чтобы приравнивать убийство по злому умыслу к убийству на войне. Здесь, как и в любом другом случае, отношение Церкви определяется существом дела, а не внешним фактом.
ДУХОВЕНСТВО НА ВОЙНЕ
«Я попал под Сталинград, командиром взвода разведчиков… Немцы шли в бой — у них у всех было написано по-немецки: „С нами Бог“. Немцы давили танками женщин, стариков, детей. На гусеницах были волосы, кровь, мясо. Мы шли со знаменами — там была красная звезда. Но была еще иконка в кармане и крест. У меня до сих пор хранится „Святитель Николай“, пробитый пулей».
Из воспоминаний отца Бориса Васильева, служившего до войны дьяконом в Костромском кафедральном соборе
История ранней Церкви знает многих христиан, остававшихся воинами даже после принятия крещения. Многие из них были военачальниками и считали войну нравственно оправданной. В одном из своих посланий святой Афанасий Великий (IV век) писал: «Убивать не позволено, но истреблять неприятеля на войне и законно, и достойно похвалы; почему, отличившиеся во бранях удостаиваются великих почестей, и им воздвигаются памятники, возвещающие об их заслугах». Интересно отметить, что каноничность (т.е. нормативность) данного послания была подтверждена V и VI Вселенскими Соборами, обладающими в Православии высшим догматическим и каноническим авторитетом.
Но даже такое, казалось бы, вполне однозначное определение не явилось окончательным разрешением проблемы. Эта оценка не означала прямого церковного благословения или церковного освящения убийства неприятеля на войне. В том же IV веке авторитетнейший христианский святой Василий Великий в 13 правиле, считающемся каноничным, установил: «Убиение на брани отцы наши не вменяли за убийство, извиняя, как мнится мне, поборников целомудрия и благочестия. Но, может быть, добро было бы советовать, чтобы они, как имеющие нечистые руки, три года удерживались от приобщения святых тайн». Иными словами, солдаты, участвовавшие в военных действиях и убивавшие, в течение трех лет не могли причащаться в церкви, что всерьез верующим христианином переживалось и переживается крайне болезненно.
При этом Церковь никогда не отказывала и не отказывает в причастии и всегда молилась и будет молиться о тех, кто отправляется в места боевых действий и исполняет свой воинский долг. Но не потому, что Церковь благословляет или освящает те или иные боевые действия, а потому, что она заботиться о своих людях.
Из послания патриаршего Местоблюстителя Сергия, Митрополита Московского и Коломенского 22 июня 1941 года.
«…В последние годы мы, жители России, утешали себя надеждой, что военный пожар, охвативший едва ли не весь мир, не коснется нашей страны. Но фашизм, признающий законом только голую силу и привыкший глумиться над высокими требованиями чести и морали, оказался и на этот раз верным себе. Фашиствующие разбойники напали на нашу Родину.
<…>
Положим же души своя вместе с нашей паствой. Путем самоотвержения шли неисчислимые тысячи наших православных воинов, полагавших жизнь свою за Родину и веру во все времена нашествий врагов на нашу Родину. Они умирали, не думая о славе, они думали только о том, что Родине нужна жертва с их стороны, и смиренно жертвовали всем и самой жизнью своей.
Церковь Христова благословляет всех православных на защиту священных границ нашей родины.
Господь нам дарует победу».
О значимости Послания можно судить по тому, как к нему отнеслись оккупационные власти. В сентябре 1941 г. за чтение этого документа на Украине были расстреляны несколько священников.
На фото: Заседание Священного Синода Русской Православной церкви 8 сентября 1943 г.
Наконец, именно на войне со страшной очевидностью становятся понятны слова Христа: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Эти слова не только констатация факта, но и призыв, который всегда обращен к каждому христианину. В момент военной опасности этот призыв не позволяет христианину оставаться пацифистом. С точки зрения Церкви это было бы просто удобной маской для безответственности.
В.Л.
ДУХОВЕНСТВО НА ВОЙНЕ
Самые крупные карательные операции против белорусских партизан фашисты предприняли в 1943 г. Многим партизанам и мирным жителям удалось уйти из окружения без боя. Но больные, калеки, старики остались, а с ними — отец Иоанн Бойко, настоятель церкви во имя Покрова Богоматери в селе Хоростово Минской области. В праздник Сретения верующие собрались в храм на службу. Отцу Иоанну передали, что фашисты окружили село и приказывают населению идти в церковь. Вскоре храм был переполнен, никого не выпускали. Почувствовав недоброе, отец Иоанн в кратком слове призвал всех присутствующих усердно помолиться и всем причаститься Святых Тайн. Во время народного пения «Верую» в храм ворвались вооруженные фашисты, не послушали просьбу священника закончить богослужение. Они забили досками двери храма, к погосту подъехало несколько саней, груженных соломой. Местные полицаи слышали из объятой пламенем церкви пение: «Тело Христово приимите, источника бессмертного вкусите…»
